Принцип Неопределенности

После прибытия в деревню Ишигами, дни его были забиты разнообразными делами. Всегда нужно было что-то сделать, и чаще всего, это что-то невероятно утомительное и отнимающее много времени. Это не было чем-то новым для него: с того момента, как он проснулся в этом изменившемся мире, каждый его шаг был трудоемким. Все давно уже не было таким простым, как раньше, но помимо этого ему теперь приходилось беспокоиться о целой деревне и вездесущей угрозе в виде Цукасы. Ночи, однако, были спокойными. Пусть теперь у них было электричество и лампочки, они не могли тратить столь драгоценные и с трудом заполученные ресурсы, просто чтобы не спать всю ночь. С одними только факелами далеко не уедешь, так что у него появилась привычка ложиться с заходом солнца. За исключением тех ночей, когда он не спал, наблюдая за звездами из обсерватории. Ночи, подобные сегодняшней, когда небо было безоблачным и ясным, и весь Млечный Путь разливался по небу прямо перед ним. Он услышал шаги, тихие, как у кошки, и оторвав взгляд от неба, заметил входящую в помещение тень. — Звезды теперь куда заметнее, чем раньше, — сказал Ген в качестве приветствия, опуская на пол поднос с чаем. Сенку глазами проследил за паром, поднимающимся от керамических чашек к фиолетовому ночному небу. Ему не нужно было смотреть, чтобы видеть, как губы Гена растягиваются в расслабленной улыбке. Ночное небо было ярче, чем когда-либо прежде. Сенку рос, глядя на черный холст, испещренный маленькими пятнышками света и затуманенный желтым, но то, что висело над его головой сейчас, было невероятным ковром голубого, пурпурного и туманно-серого, с таким количеством звезд, что казалось, будто они могут в любой момент упасть с небес. Конечно, это невозможно. Наиболее похожим явлением был бы метеоритный дождь или, возможно, сверхновая. Не исключено, что за прошедшие тысячи лет одна из звезд, которая была им известна, уже давно разрушилась. Теперь, когда у него был телескоп — каким бы примитивным и умоляющем об обновлении он ни был — он мог даже проверить. Хотя у него и так достаточно дел, ха. Ну, это был телескоп, который Ген сделал для него; было бы неправильно просто разобрать его на части и полностью заменить усовершенствованными улучшениями. Нет, лучше оставить этот телескоп как есть и просто сделать новый с нуля: в конце концов, технически, это первый телескоп новой эры. Это, безусловно, делало его достойным памятным сувениром, и он может пользоваться им, пока у него не появится достаточно свободного времени и материалов, чтобы побаловать себя изготовлением нового. Он взял чашку чая, чувствуя, как жар обжигает его ладони. Глаза Гена все еще были устремлены в небо, серебристый лунный свет струился по его лицу и сиял в волосах цвета слоновой кости. Белое и черное, как луна и ночь. Когда-нибудь Сенку выделит время на изучение и этого феномена. — Раньше световое загрязнение скрывало от наших глаз большую часть галактики, — сказал он, вспоминая ностальгическое желтое свечение. Он неимоверно восхищался Эдисоном, Теслой и другими учеными, но понимал, что прогресс всегда имеет свою цену: пусть человечество и победило тьму, им пришлось заплатить почти всеми звездами. — Если мы вернем цивилизацию, то больше не сможем наслаждаться этим видом, да? Небольшая цена за безопасные города и изгнанную тьму. Он не преувеличивал, когда рассказывал Хрому о чудесах электрического освещения. И все же он хмыкнул в знак согласия. — Если мы не сможем увидеть его отсюда, то нам просто придется подняться выше. — Хочешь сказать, ты все еще собираешься на Луну? — тихо рассмеялся Ген, и Сенку тоже не смог удержаться от улыбки. — Разве с тебя уже не хватит приключений, Сенку-чан? Нет, их никогда не будет достаточно, пока над ними существует наполненный столькими тайнами бесконечный космос. Они оба это знали. На мгновение они погрузились в молчание. Пока луна плыла по небу, он откинулся назад, с любовью наблюдая за своим старым другом из-под полуприкрытых век. Ген продолжал сидеть с подогнутыми под себя ногами, его поза вежлива, пряма и хорошо отработана. Если бы Сенку не знал его получше, он бы обманулся, решив, что Ген — настоящий молодой мастер, готовый к чайной церемонии. Абсурд. — Теперь, когда у нас наконец есть бумага, — спустя какое-то время заговорил Ген, вращая в руке чашку чая и иногда делая длинные, изящные глотки, — ты не думаешь, что нам стоит сделать нормальный календарь? Сенку лениво взглянул на него, он не хотел тратить лишнюю энергию, поднимая веки. Ген улыбнулся в ответ, его лицо было совершенно расслабленным. Оглядываясь назад, именно этот взгляд и обманул его поначалу: это выражение не выдавало ни единого намека на то, что Ген замышлял что-то хитрое. В его защиту, это в самом деле было разумным предложением. Даже сейчас ему все еще приходилось считать секунды и отслеживать дни. Он даже вычислил, как долго он обычно спит, чтобы продолжать точно определять время. По правде говоря, Сенку уже было сложно представить жизнь без бесконечного отсчета секунд, но если бы у них был календарь… Это был бы шаг к тому, чтобы отпустить эти три тысячи шестьсот восемьдесят девять лет, не так ли? Шаг к тому, чтобы снова жить настоящим моментом, не чувствуя себя вечно тикающими часами, оторванными от реальности. — Это неплохая идея, — еще одна улыбка скользнула по его губам, копируя идеальный изгиб губ Гена. На следующее утро Сенку начал объяснять концепт их местному художнику, Ген вяло плелся за ним, спрятав руки в широких рукавах. В деревне Ишигами уже существовала идея отслеживания дней и месяцев, но она была до ужаса спартанской и основывалась на лунных циклах, а не месяцах, с которыми он и Ген были более знакомы. Он достаточно хорошо служил для отслеживания сезонов и единственного праздника деревни, но такие понятия, как високосный год и изменение количества дней в месяцах, были за его пределами. То, что он не помнил, нужно было рассчитать, например: какой сегодня день? Он знал наизусть дату, номер и время, но выяснить, четверг сегодня или вторник, было совершенно другим делом. После этого было довольно легко составить прототип и позволить Гену заполнить детали. — Это Рождество, это День защиты детей, День Святого Валентина, Белый День, Новый год… — на мгновение он позволил себе потеряться в звуке голоса Гена, наблюдая за тем, как тонкие пальцы указывают на маленькие квадратики. Со временем руки Гена стали грубее: руки самого Сенку стали еще более мозолистыми и потертыми, чем раньше, но Ген сохранял определенную элегантность и ловкость, несмотря на тяжелые условия. Ему нравилось смотреть, как они двигаются, скользя по прессованной бумаге, словно она была ламинирована. — Стоит добавить и дни рождения… Этот Сенку-чана, а вот этот — мой… Их художник и многие другие в деревне еще не умели ни читать, ни писать, поэтому для них сделали маленькие карикатуры, отмечающие важные дни. И если его взгляд задержался на маленьком изображении Гена: лисье лицо с хитрыми глазами и еще более хитрой ухмылкой, то никому не стоило об этом знать. Эта мысль застряла у него в голове. Ген так легко выдал свой день рождения, пока Сенку был совсем рядом, и это наверняка была ловушка. Он точно сделал это специально. Очевидно, Ген хотел подарков, и Сенку, вероятно, придется придумать что-то получше бутылки колы. Что ж, в любви и на войне все средства хороши. Набор инструментов фокусника был почти таким же обширным, как у механика, но бесконечно более загадочным. Несмотря на ограниченность ресурсов, Ген хорошо заполнил его. Однажды утром Сенку наблюдал, как Ген одевался, проскальзывая в каждый слой и пополняя припасы. Верхний слой, длинное пальто, был самым вместительным: почти полностью выложенным кармашками и свертками, которые Сенку пока что не имел права исследовать. Но нижние слои были не менее впечатляющими, с поддельной кровью, цветами, носовыми платками и многим другим. С течением времени Ген стал складывать туда и некоторые из инструментов Сенку. Им было в разы удобнее, если именно Ген носил с собой некоторые вещи, например запечатанные мензурки с химикатами и образцами, скальпели и порох. Это был простой вопрос логистики: он был более проворным и грациозным, чем Сенку, и, следовательно, у него было гораздо меньше шансов споткнуться, упасть и разбить их кропотливо изготовленную стеклянную посуду. Однако наиболее пристальное внимание Сенку обращал именно на то, чего там не было. Самым вопиющим вариантом были карты. Каждому фокуснику нужна колода карт, но у Гена их не было. Художник подозрительно на него посмотрел. — Сегодня без Гена? Они с Геном не были неразлучны. Не совсем. Просто для него стало естественным держать Гена рядом, а учитывая его хитрую натуру, это было и вопросом практичности. Сначала Ген был единственным жителем Царства Науки, который знал современный мир, единственным человеком, который мог полностью понять концепции, о которых говорил Сенку, и понимал видение, стоящее за ними. Такого рода отношения были редкостью во времена боев за место главы деревни и рамена из щетинника, и пусть он ни за что на свете не променял бы Хрома и Касеки, они просто не могли понять его на том же уровне, что и Ген. Но это не означало, что Сенку не может сходить куда-нибудь один. — Ген с Суйкой, собирает припасы, — отмахнулся Сенку. — Не поможешь мне с одним небольшим проектом? Это было относительно простое начинание по сравнению со строительством целой обсерватории, но идея, лежащая в его основе, по мнению Сенку была несколько сопоставима. Ген вернул в его жизнь не только отличный инструмент, но и что-то чуть ли не напрямую связанное с его личностью. Как в тот день, когда его отец купил ему все необходимое для начала его путешествия в космос, Ген вернул ему звезды и луну, которые он так любил. Теперь и Сенку мог вернуть Гену то, что он потерял. Пусть карты намного меньше, да, но от этого они не менее ценные. Он мог представить себе маленького Гена, мучающегося над колодой карт, пытающегося заставить свои пальцы и гладкую бумагу работать в идеальном тандеме, практикующегося месяцами и годами и всегда рвущегося выучить следующий умопомрачительный трюк. Нельзя позволять такому тщательно вытренированному навыку пропасть впустую. И, зная Гена, он будет во благо использовать свои трюки в этой своей потрясающе изобретательной манере. Но, откладывая в сторону карты, Ген так нагло попросил подарок на день рождения, подстроив все это. Совершенно и абсолютно бесстыдно. Сенку не мог удержаться от желания заставить Гена понервничать, хотя бы немного. — Сосны? Я знаю, где роща, — сказал Юкио, приподняв бровь. — Но у нас и так достаточно древесины. — Мне нужна сосновая смола. Много. Прошло уже какое-то время с момента их слияния с Империей Цукасы, но некоторые проблемы все же остались. Несмотря на весь стресс, развитие и постоянное движение вперед, день рождения Гена с каждым днем становился все ближе. Дел было столько же, сколько и раньше, даже с перемирием, но он все же находил моменты для работы над своим маленьким сторонним проектом. Юкио, казалось, было немного любопытно, но тем не менее он согласился помочь ему и Хрому собрать необходимую смолу. С их помощью Сенку в мгновение ока собрал даже больше, чем ему было нужно. Но и это не проблема: смола хвойных деревьев в любом случае полезный растворитель. Процесс дистилляции занял куда больше времени и попыток, чем хотелось бы, но со временем у него получилось. Но даже у Хрома и Юкио не вышло найти деревья черного ореха. Вместо него ему пришлось довольствоваться местным айлантолистным орехом. Не идеальный вариант, но он не был уверен, насколько это вообще что-то поменяет. Рецепт был прост, пусть он никогда и не делал его раньше: сажа, смола, масло грецкого ореха. Он немного поэкспериментировал с комбинациями, пробуя снова и снова, пока не получил правильную консистенцию и цвет. Ну, в крайнем случае, хотя бы приемлемую. Обычно он не чувствовал себя таким неуверенным из-за метода проб и ошибок, но что-то в наблюдении за тем, как чернила ручной работы засыхают пятнисто и некрасиво, чуть не заставило его полностью отказаться от всей этой затеи. Если он собирается делать Гену карты, ему хотелось бы, чтобы это были хорошие карты. С красными чернилами все было еще сложнее, потому что он не хотел, чтобы они размазывались. Лучшим вариантом была бы тушь, но даже он знал, как сделать только черную. В итоге он решил поимпровизировать со смолой и маслом грецкого ореха, только на этот раз вместо сажи он добавил ягоды. Сделать их ярко-красными, как на современных картах, не получилось, но краска высохла хорошо и не была слишком коричневой. Снова возникло это зудящее, неприятное чувство. Оно никогда не ассоциировалось у него с Геном, наоборот, Ген всегда помогал ему почувствовать себя уверенным в себе и завтрашем дне. Сенку был самоуверенным от природы, но Ген всегда мог понять, когда он сомневался в себе. Невозможно скрыть что-то от опытного актера, а обмануть психолога еще сложнее; пытаться спрятать свою неуверенность было в целом глупой затеей. И Ген всегда знал, как помочь ему почувствовать себя лучше: либо полностью решить проблему, либо, по крайней мере, помочь Сенку отвлечься от нее. Можно ли вообще сравнивать парочку плохо раскрашенных листов бумаги с подобным? Он все надумывает, решил он позже, глядя в объектив худшего телескопа в истории. Ген даже обувь не носил. У него вообще нет никаких стандартов. Методично, шаг за шагом, один компонент за другим — вот такой жизнью теперь жил Сенку. Двигаясь вперед и никогда не останавливаясь. Но ему не обязательно было работать в одиночку. Теперь их было много, больше сотни, и это автоматически означало много дней рождений. И каждый раз Ген тащил его на вечеринку с этим лукавым блеском в глазах. Да, Сенку точно хотел над ним поиздеваться. Если уж он собирался сделать колоду карт, то ей лучше подходить Царству Науки. Таро карты для менталиста, игральные карты для фокусника и флэш-карточки для правой руки Сенку, чтобы он, наконец, выучил что-нибудь из приличной науки. Он выбрал для каждой масти по научной области: биологию, химию, физику и математику. Сложность каждого концепта росла с номером карты, начиная с простого и набирая сложность по пути. От приоритета операций до бесконечно малых величин, от гравитации до квантовой теории поля. Их художник нарисовал шрам от окаменения на лице каждого джокера, идеально запечатлев трещину на щеке Гена. Джокер, подумал Сенку, невероятно хорошо отображает Гена. Обманщик, хитрец, по всеобщему мнению злонамеренно лишний. Стараясь изо всех сил быть аккуратным, он написал на нем «Принцип Неопределенности» и не смог не улыбнуться своей же шутке. Двуличный, одновременно как частица, так и волна: невозможно было предугадать, где он сейчас или где окажется через минуту, или как быстро он до туда доберется, была только большая вероятность того, что в итоге он будет рядом с Сенку. Да, все это просто прекрасно подходило Гену. День рождения Гена, как и он сам, подкрался к ним незаметно, но Ген позаботился о том, чтобы все были в курсе его приближения. Обманывать людей для него было детской забавой, так что незаметно подавать всем идеи того, чего он хотел от каждого из них? Проще простого. Глядя в эти устремленные на него хитрые, выжидающие глаза, Сенку получил слишком много удовольствия, явившись на вечеринку с пустыми руками. Кохаку чуть не сломала ему ребро своим локтем, но это стоило того, чтобы увидеть, как через бесстрастную маску Гена пробивается скрытый шок. — Как бессердечно, Сенку-чан, — надулся Ген, но за его угрюмым взглядом блеснул просвет анализа и расчета. — Это то, чего ты заслуживаешь, хитрый ты мудила. Ты все подстроил. Ген невинно присвистнул. — И тебе было весело. Где мой подарок? — Не знаю, ты его принес? — Сенку посмотрел в его сторону с дразнящей ухмылкой на губах. — Давайте-ка сыграем в игру. Игрой оказалась, сюрприз-сюрприз, основанная на загадках охота за сокровищами. Да, Сенку сам придумал подсказки. На это у него ушла всего одна ночь. Ну, или две. Ничего такого. Двадцать одну загадку спустя все на вечеринке возненавидели его, и Ген, наконец, понял, что в его пальто вместо некоторых мешочков с фальшивой кровью теперь лежит его подарок. — Ты ужасен, Сенку-чан! — начал ныть он. — Приз был у меня все это время? Это было нелегко: Ген хорошо знал свои материалы и сразу бы заметил изменения в любом из них, но, к счастью, колода карт по весу и размеру не отличалась от его мешочков с кровью. Поменять их было непросто, но он был не из тех, кто сдается перед лицом трудностей. Сенку был разве что самую малость самодоволен по этому поводу. — Что это? Что это? — щебетала Суйка, подпрыгивая вверх, чтобы получше разглядеть подарок в руках Гена. К ее радости, он отбросил в сторону драматизм и начал разворачивать упаковку. Все взгляды были прикованы к его рукам, но глаза Сенку оставались сосредоточены на лице Гена, он с восхищением наблюдал за удивленнным выражением его лица, за его затуманенным взглядом и легкой дрожью всегда спокойных рук. — Бумага? — воскликнула Кохаку, пытаясь вытряхнуть мозги Сенку из его черепа. — Ты заставил нас работать, не покладая рук, ради какой-то бумаги?! Достаточно было увидеть, как благоговейно пальцы Гена обвивают каждую карту, как он тасует их так, словно держал их в руках уже миллирады раз, как он в итоге улыбнулся — широко и лучезарно, чтобы понять: оно того стоило. На миллиард процентов. Не успел он опомниться, как они уже стояли вместе на корабле и снова смотрели в небо. На этот раз, однако, он подумал о глупых книгах, которые когда-то писал Ген, и о глупых вопросах, что скрывались внутри. У Сенку тоже были глупые вопросы. — Эй, если бы тебе нужно было полететь в космос, кого бы ты взял с собой? Ген глянул на него с хитрым блеском в глазах. — Это звучит как серьезный вопрос, Сенку-чан, — его голос, оружие столь же опасное, как и меч Кохаку, был мягким и ясным в ночном воздухе. Сенку мог представить, как слова скручиваются по краям, согретые его хорошим настроением. — Ты спрашиваешь, кто, по моему мнению, больше всего подойдет для такого рода миссии, или кто мне больше нравится? — Никто никогда не дает мне прямого ответа на этот вопрос. — Ну, тогда кого бы взял Сенку-чан, хм? — спросил Ген. — Юдзуриху-чан и Тайджу-чан? Когда-то давным-давно ответ Сенку был бы столь простым. Но люди, с которыми его отец отправился в космос, были единственными, кого он смог сохранить, они были теми, кто жил и умер рядом с ним, одни в пустынном мире. Вопрос был не столько в том, кого он взял бы с собой, сколько в том, кого бы он смог оставить позади. Чувствуя себя немного беспомощным, он усмехнулся. — Полагаю, мне пришлось бы найти способ взять всех. — Это просто смешно! — воскликнул Ген, помахивая ладонью. — У тебя не получится загрузить туда всех, как на этот корабль. Нет такой ракеты, которая могла бы отправить нас всех в космос! — Тогда я ее построю, — Сенку ущипнул себя за подбородок, пытаясь остановить разворачивающиеся в его голове чертежи при одной только мысли об этом. — И я возьму с собой на луну все Царство Науки. Глаза Гена были устремлены на него, больше не удивленные, но все еще чем-то блестящие. Сенку никогда не знал, что ему делать с этим взглядом, но ему все равно хотелось выпятить грудь, как будто он сделал что-то правильно или сказал что-то особо умное. Как будто он сдал какой-то тест, о котором даже не подозревал. — Да ладно, разве тебе никогда не хотелось стать астронавтом? Отправиться в космос? Ген улыбнулся, медленно и немного дразня. — Не все такие, как ты, — справедливое замечание. Детские мечты Гена, вероятно, были скорее о славе и богатстве, а не о лунных камнях и нулевой гравитации. — Разве, чтобы стать астронавтом, не нужно проходить всевозможные тренировки и тестирования? Думаю, я пас. Сенку не смог удержаться от смешка, чувствуя себя немного злобно при мысли о том, что бедного, изящного Гена подвергнут чему-то вроде аэротрима или центрифуги. — Тогда кто будет вести преговоры с инопланетянами, которых мы встретим? — Никто. Не будет там никаких инопланетян, — закатил глаза Ген. — Уж точно не на луне. — Мы не можем знать наверняка. Прошло более 3700 лет с тех пор, как люди бывали на луне в последний раз. — Хорошо, а что, если эти гипотетические инопланетяне и вызвали окаменение? — Ну, тогда мне точно понадобится мой менталист, не так ли? Было бы сложно о чем-то договориться без него. — То, что я отправился в это путешествие через весь земной шар ради тебя, не означает, что я готов покинуть вышеупомянутый шар. — Как будто ты недостаточно в меня влюблен?¹ Шутка была глупой и слащавой, но глаза Гена сияли под лунным светом, и, возможно, именно Сенку был по-настоящему влюблен. Потому что, в конце концов, не было никакой гарантии, что они вообще туда доберутся. Но, несмотря на все неопределенности в этом мире, было кое-что, что Сенку знал наверняка: куда бы он ни пошел, Ген последует за ним. Чтобы дарить ему подарки, носить за него мензурки, уловками заставлять его сделать колу и карты. Где бы они ни оказались, они доберутся туда вместе, независимо от того, что говорит Принцип Неопределенности. И этого было более чем достаточно.