***
Холод на улице стоял собачий. Пальцы Пятифана успевали мерзнуть быстрее, чем он нащупывал коробок спичек в кармане, стискивая зубами фильтр сигареты. Наконец, когда маленький огонек зажигал горькую отраву, он бросал уголек в мокрый снег, втягивал в себя дым как можно больше, замирал на пару секунд, позволяя никотину равномерно распределиться внутри себя, и медленно выдыхал через едва приоткрытые губы. Дурная привычка, дурные сигареты, дурное поведение. «Антон бы снова стал причитать, как девка» — сказал себе парень, усмехаясь. Его верные друзья предпочли сегодня нормально поесть в столовой, а не как обычно схватить по какой-нибудь холодной булке или пирожку. Их главарь такого желания не разделял, к тому же он сказал, что будет тут на большой перемене. А если мужик сказал, то так он и сделает. — Ну наконец-то, я уж думал, что ты меня нахуй послал, — язвительно кинул он прибежавшему блондину. Тот, криво нацепив на себя шапку, пытался отдышаться. Неужели снова та дрянная девка к нему пристала? — Нет, как я могу, — ясные глаза осмотрели место встречи. — А остальные где? — Пошли жрать в столовку, — констатировал факт шатен, выдыхая клубы дыма прямо в лицо напротив. Собеседник закашлялся. — Так и не привык к пассивному курению. Ну, ничего, того гляди до выпуска и тебя научим курить. Ответом послужило кроткое отрицательное движение головой. Друзья стояли, облокотившись спинами на стену школы и смотрели куда-то перед собой. Их разговор, — тот самый, который они обычно заводят только наедине, — был и ни о чем, и обо всем сразу. Рома никогда не говорил о своих планах на будущее с кем-либо, кроме Антона. Он не мог доверять так сильно никому, кроме него. Таким расслабленным парня не видели даже родители. В такие моменты перед очкариком стоял уже совсем не хулиган, а слон или удав, который мыслил трезвее любого. Зная об этом, он чувствовал себя особенным. Да настолько, что все остальное уже было абсолютно неважно, лишь бы этот поблескивающий от слюны язык раз за разом проходился по сухим губам после каждой выкуренной трубочки с табаком. Хотелось сохранить эти моменты глубоко-глубоко в сердце, оберегать их, прикладывая максимальное количество усилий. Даже больше, чем на контрольных! — Ладно, Тох, пошли уже. Еще не хватало с температурой слечь в такую погоду, — шатен убрал руки в карманы куртки и пошел в сторону входа, прекрасно зная, что очкарик идет сзади. Иногда странно подставлять людям спину, потому что никогда не знаешь, кто нанесет удар ножом, а кто нет. Но тут все было совсем иначе: этот человек, совсем не казавшийся опасным, хотя и имевший огромную силу воли, был таким и на самом деле. Осторожный, чуткий, внимательный, а самое главное не особо любопытный и не приставучий, чем не могли похвастаться остальные его дружки. Да, в тихом омуте черти водятся, вот только в этом омуте черти слишком красивые. Ребята разошлись почти сразу, как повесили верхнюю одежду в раздевалку, и Пятифан поплел на третий этаж. Вдруг на лестнице его перехватила классная, вцепившаяся в предплечье так сильно, что острые белые зубы парня обнажились в оскале. Женщина, не объясняя причины, повела ученика в непонятном направлении и в итоге запихнула его в учительскую. — Ирина Владимировна, вот он, мой раздолбай, — классный руководитель подошла к учителю физики и указала на человека, стоявшего в дверях. — Скоро же Новый год, конец четверти, а у него двойка по вашему предмету! Может, дадите какую-нибудь дополнительную работу, чтобы хотя б на троечку… Шатен недовольно фыркнул. Он прекрасно понимал, что никому дела нет до его четвертных оценок, а вот зарплата у его руководителя, по совместительству учителя биологии с маленьким стажем работы, будет еще меньше той, что получает уборщица, если у кого-то из подопечных будет неаттестация. Сами оценки, ровно так же, как и физика, ему нахуй не сдались. — Пятифану?! Да он хуже, чем раздолбай! Пора бы ему уже уйти куда-нибудь, а не в школе сидеть, — с одной стороны Ирина Владимировна была абсолютно права, что тут забыл такой парень, как Ромка, было загадкой человечества, но только он и сам не знал настоящей причины. — Прошу Вас, от всей души! Хоть какое задание дайте, все выполнит, — женщина сделала резкий жест рукой, означавший «Поди сюда». Но чем дальше хулиган отходил от входной двери, тем больше накалялась обстановка в учительской, где почти все косо зыркали на здоровяка, подле которого скакала низкая «блошка», как ее называли ученики. Такой шанс поиздеваться над бедным десятиклассником не мог упустить ни один учитель, поэтому физичка демонстративно достала из стола старую книжку, поплевала на свои пальцы и открыла что-то наугад, вчитываясь в задачи из решебника. Наконец кривой палец остановился возле какого-то номера, что стерся ластиком если не пару десятков, так пару лет назад точно. — Ну что, Пятифан, решишь мне вот это задание и два его подпункта до понедельника, ставлю тройку автоматом. Парень взял в руки книжку, вчитываясь в суть задания, но тут же его глаза округлились. — Мы такого еще даже не проходили! — воскликнул он даже к своему удивлению. — В первый раз вижу такие символы и обозначения. — Значит возьмешь учебник одиннадцатого класса в библиотеке и подумаешь, — злобно прикрикнула на него Ирина Владимировна. — Ах, нет! У меня есть идея получше! Возьмешь своего дружка из 10Б, Петрова, и вместе решите. Чтобы тебе больше неповадно было его во время элективов с собой забирать не пойми куда. Принесете работу, я вам двоим по оценке выставлю. Классный руководитель, заметившая выступившую жилку на шее подопечного, тут же поблагодарила «доброго учителя» и поспешила выгнать шатена в коридор. Тот спустился на этаж ниже и начал материться себе под нос так быстро и язвительно, что не понимал в чей адрес летели все эти слова: биологички или физички, а может вообще треклятой задачи. К счастью или несчастью Антон так и не ушел с первого этажа, дожидаясь своего урока у кабинета, поэтому заметив очень злого и движущегося в его сторону друга, немного испугался и напрягся. — Ром, ты чего? — брови съехались к переносице, слегка приспуская круглые оправы очков. — Да эта шмара ебанутая дала мне дополнительное задание по своей конченой физике. Так мало того, что оно пиздец какое непонятное, она еще и мне назло тебя впутала. Сказала сдать все в понедельник, нам двоим по оценке поставит, — как только он закончил, решебник с характерным шлепком полетел на пол. Блондин без просьб поднял его и аккуратно закрыл, чтобы не помять страницы. — Не злись только, я не просил ее об этом. — Ладно уж, давай тогда сегодня пойдем ко мне и вместе все сделаем? — в голосе совсем не было обиды или негодования, это обнадеживало. — Спасибо, Тох, — крепкая мужская рука хлопнула по плечу собеседника в знак благодарности, и парень ушел в свой кабинет, забрав злосчастный сборник задач.***
— Антон, сегодня такое хорошее солнце и облаков нет, может, погуляем? — Полина кокетливо убрала прядь волос за ухо, глядя на одноклассника. — Извини, у меня уже другие планы, — признался очкарик, собирая свой рюкзак. — Да и меня ребята ждут. — Ты с ними каждый день ходишь! Разве мы не друзья? — Конечно друзья, просто… — не успел он договорить, как в дверном проеме показалась голова Пятифана. — Ты скоро? — громко спросил он, но увидев дамочку, крутящуюся вокруг друга, нахмурился и прошел внутрь кабинета, подходя к чужой парте. — Ну же, скажи ему, — все не унималась девушка. — Он поймет. — Полин, не могу. Давай на следующей неделе обязательно погуляем. Но не сегодня, — не желая больше слушать развернувшуюся сцену, Петров забрал свои вещи и поспешил удалиться из класса. Хулиган злобно зыркнул на девчонку, окинув ее немного презрительным взглядом, и тоже последовал за другом. На улице завывал ветер. О какой только прогулке могла идти речь? Пять парней, плетущихся по селу, вжимались в высокие воротники своих курток, чтобы спрятать красные носы и щеки. Распрощавшись со всеми у леса, Рома и Антон побрели сквозь его чащобу в попытках добраться до старого деревянного дома как можно скорее. Ноги проваливались в снег по щиколотки, поэтому идти стало невероятно трудно. Парни молчали, потому что единственный звук, который можно было услышать в такую непогоду, являлся свистом ветра, пролезающим под чужие капюшоны, чтобы добраться до ушей. Сосны содрогались от порывов воздуха, сбрасывая со своих толстых веток комки снега. Внезапно все утихло, и грохочущая тишина обрушилась на землю. Глаза больше не резало, и теперь десятиклассники смогли лицезреть небольшую опушку, — ту самую, где произошла их первая встреча, унижение Семена и знакомство. Тогда хулиган признал в ботанике нечто большее, чем простого заучку. Тот морозный день стал настоящим восхождением робкого мальчика, началом пути взрослой осознанной личности. — Никогда не забуду, как ты того хрюнделя уделал. — Сейчас мне даже немного стыдно. Мы могли бы разобраться и без кулаков, — отозвался блондин, шмыгая носом. — Кстати, я так и не извинился перед тобой за то, что про отца наврал. — Проехали. Петров мог и забыть сказанное тогда оправдание, которое пришло ему в голову от испуга… если бы не встретил отца друга. Тот, словно кукла со стеклянными глазами, когда-то в седьмом классе пришел отпросить сына с уроков, чтобы поехать с ним куда-то в город. Но эти трясущиеся руки и безжизненное выражение лица повергло в шок. Неужели на войне так страшно? Настолько сурово, что к главе семьи Пятифанов до сих пор не вернулся рассудок? Это пугало. Но больше всего волнение было обращено к ребенку, которому пришлось повзрослеть куда раньше, чем нужно. Теперь именно Ромка являлся опорой семьи. Именно он помогал матери и бабушке по хозяйству, принимал на себя самые сложные и тяжелые вопросы, проблемы. Какое-то время даже подрабатывал летом, чтобы хоть как-то помочь семье. А ведь по нему и не скажешь: спокойный и суровый, практически безэмоциональный и грубый. Никогда ни на что не жаловался, не извинялся, не плакал. — Че у тебя с лицом? Словно расплачешься сейчас, — резкий запах сигарет вернул в настоящее. — Поностальгировали и хватит. Давай уже поскорее к тебе, а то и помрем в этом чертовом лесу от холода. И то верно. Дома ведь гораздо лучше: тепло, уютно и пахнет вкусно. А как только за ребятами захлопнулась дверь, по лестнице вниз уже бежала Оля с громким возгласом «Тоша!». Правда, заметив еще кого-то рядом с братом, она так и остановилась на предпоследней ступеньке, рассматривая нежданного гостя. — Оль, это Рома, мой друг, — шатен протянул свою мозолистую руку малышке. Та не без опаски протянула свою, мягкую и маленькую. — Антон, обедать будешь? — прокричала мама из кухни. — Да! У меня гость. Ты же поешь со мной? — внезапно обратился он к другу. — А, ну, да, — немного замешкал парень, стягивая с себя уличную одежду. В коридор вышла симпатичная женщина с хорошей фигурой в фартуке. Она поздоровалась с десятиклассниками и завела абсолютно непринужденную беседу, в ходе которой выяснилось откуда в их доме гости, чем мальчики будут заняты, какая погода на улице, что происходит в школе и под самый конец младшие собеседники были отправлены в ванную, чтобы вымыть руки перед едой. Когда они вернулись, на столе, застеленном белой клеенкой с цветами, остывали две большие тарелки супа с кусками хлеба на каждой. Пришедшие уселись друг напротив друга и начали черпать ложкой желтоватый бульон с овощами и мясом. А если задуматься, Петров еще ни разу за эти три года с небольшим не видел, как ест его друг. Он либо успевал проглотить какой-нибудь перекус до их встречи, либо не ел вовсе. Сейчас, глядя на то, как тот с аппетитом умял уже половину предложенного на обед, ясные глаза пали на прекрасные руки, поддерживающие пальцами одной ладони тарелку и половинку куска хлеба, а другой ложку. На тыльной стороне немного смугловатой кожи выступали вены и сбитые драками костяшки. Хоть Рома и в идеале владел своим ножом-бабочкой, драться с голыми руками приходилось чаще, — не каждый день встретишь такого же ублюдка с ножиком. Зачем он приобрел такой навык в шестом классе никто не знал, зато теперь перепрыгивающее между пальцев лезвие словно летало само по себе, кружилось, никого не задевая и пуская солнечные зайчики в ясную погоду. — Тох, давай скорее, — поторопил хулиган, положив предплечья на край стола. Наконец они поднялись на второй этаж по едва скрипучим половицам и зашли в одну из трех комнат. Внутри было уже не так светло из-за медленно опускающегося солнца, поэтому пришлось включить свет. Гадкий решебник полетел на стол, у которого уже стояло два стула, рядом оказались конспекты, записи и другие работы с элективов Антона по физике, что он послушно посещал каждую субботу. Задача и впрямь оказалась не из легких. Большой объем условий и цифр сбивал с толку, что уж говорить о шатене, который был силен только в физкультуре, да и ту прогуливал с удовольствием. Зато Оленька не отказывала себе в удовольствии зайти к брату, чтобы поинтересоваться, чем они занимаются или почему в их книжке такие странные буквы. — Тоша! — в очередной раз воскликнула она. — Он Тоха, а не Тоша, — шутливо передразнил ее гость, отворачиваясь от стола. — Он Тоша! — стояла на своем девочка, сжимая ручки в кулачки. — Тоха он. — Тоша! — Тоха. — То-ша! — Сами вы «Тоши» и «Тохи», а я Антон, — не выдержал блондин, ударив ладонью по столу. — И вообще, мы тут занимаемся, поэтому, Оль, не отвлекай. Иди мультики посмотри или поиграй. — Ну вас, скучные такие! — бросила в след уходящая девочка, махнув своими длинными волосами, убранными в косы. — Сколько ей? — поинтересовался Пятифан, возвращаясь к ненавистным формулам. — Десять недавно исполнилось. — Ого, я думал, меньше. Получив в ответ немного злобный взгляд, гость тяжело вздохнул, подпирая свободной рукой челюсть, и продолжил строчить ряд математических вычислений.***
Их страдания кончились только тогда, когда на поселок уже опустилась ночная темнота, а стрелки часов перевалили за девять. Мама с Олей уехали два часа назад в город к каким-то знакомым и сказали, что скорее всего вернутся только вечером субботы вместе с отцом. Поэтому весь дом находился в распоряжении очкарика, и он был рад этому ровно до того момента, пока по комнате не разнеслось звучное «Бля-я-я…» от хулигана, глянувшего в окно. Любопытство взяло верх, и теперь Петров стоял рядом с ним, рассматривая стаю собак у ворот, одиноко светящий фонарь, бросающий круг света только в виде ярко-желтого круга, и лес — мрачный, ужасающий и отталкивающий лес. — А знаешь, оставайся у меня на ночь, — сказал хозяин дома. — Я не смогу отпустить тебя в такую темноту. Шатен и сам не стремился переться в другой конец жилого поселения по такой темноте. Поэтому, сделав короткий звонок домой по стационарному телефону, он вернулся в комнату, откуда его поскорее отправили в душ, чтобы рано лечь спать, у блондина ведь завтра занятия. Черт дергает его каждую субботу ходить в школу. Оставшись наедине со своими мыслями, он даже не мог описать то, что чувствует. Сердце стучало сильно-сильно, щеки пылали румянцем, а в голове, словно заевшая пластинка, крутилось одно: «Неужели Рома и вправду остался у меня?». На первый взгляд ничего необычного: просто один из друзей не смог бы безопасно вернуться домой, поэтому предпринялись другие меры, но что это? Что за чувство он испытывает? Что не дает даже вздохнуть нормально? И пока он задумался над этим, глядя в потолок, со стороны дверного проема уже показался хулиган, перекинувший полотенце через плечо и стоявший в одних трусах. — Извини, я не предложил тебе одежду, — парень тут же зардел, вскочив с кровати и подлетев к комоду. Он протянул свежую футболку и какие-то спортивные штаны, не поднимая взгляд. Но глаза сами дернулись, и представился вид на подтянутое тело с шестью рельефными кубиками, по которым катилась капля, упавшая с мокрых волос и спрятавшаяся куда-то под резинку нижнего белья. — Можешь поспать здесь, на кровати, а я у Оли, — хозяин дома немного замешкался, убирая вспотевшие руки за спину. — «Боже, что я творю?!» — Хорошо, — собеседник, словно и не заметил ни странного поведения друга, ни его голодный взгляд, упавший на красивое тело, ни розоватых щек, выделяющихся на фоне бледной кожи. Зато у очкарика закружилась голова. Он старательно держался ровно до того момента, пока не зашел в ванную комнату. Тут его ноги подкосились, а руки вцепились в раковину до побеления костяшек. Странно, очень странно. Он принимал таблетки сегодня?.. Дрожащее тело обдало горячими каплями воды. Они словно впитывались в белоснежную кожу, попадая в кровь, наполняя каждую клеточку невыносимым жаром, перекрывая легкие. Он сел на холодную керамику, небрежно стянув очки всеми десятью пальцами и бросив их куда-то на пол. Но стоило ему только одернуть шторку, чтобы вода не расплескалась по всей комнате, как перед глазами встал лес. Темный. Страшный. Могучие деревья возвышались до самого неба. Облака затмили луну и звезды. В темноте что-то блеснуло. Земля под ним была рыхлая и зловонная, как на могиле. Что-то промелькнуло. Запахло кровью. Нет, шерстью. Что это? Словно чье-то дыхание опалило ухо. Когтистые лапы уже были у шеи и сердца. Страшно. Господи, как страшно! Он истошно закричал, стараясь отделаться от чудовища. По щекам текли слезы, ногти вцепились в плечи, голова трещала. В ушах возник белый шум, что проникал в подкорку сознания, разрывая его на части. Воздуха катастрофически не хватало, по спине бежали мурашки, ноги леденели, щеки кипели. — Антон! — дверь с грохотом открылась, и внутри оказался Рома. Он резко одернул штору и замер. Посередине ванны сидел Антон. Он качался взад-вперед, широко раскрыв глаза, и что-то бормотал себе под нос. В груди у Ромы защемило, сжимая сердце в тиски. Он упал на колени, едва не задев окуляры, взял чужое лицо в свои теплые ладони и заглянул в него обеспокоенным взглядом. Парень напротив покраснел от удушающих слез, его веки опухли, губы дергались. Поперек горла застряли все слова, которые он хотел сказать сейчас, но они не шли ни вниз, ни вверх. — Тох, все в порядке, — в памяти на мгновение промелькнул Бяша. Тот слишком рано узнал все жестокости жизни, побывав в загадочном гараже. И сейчас Петров был практически в таком же состоянии, что и компаньон тогда. — Нам больше ничего не угрожает. Ни лес, ни гараж, ни те, кто делал ужасные вещи. Мы победили их, помнишь? Справились. Тут безопасно. — Т-т-таблетки… — прошептал парень в чужие губы. — На к-кухне в шкаф-фчик-ке. Гость подорвался за лекарством. Сейчас ему было абсолютно неинтересно что за таблетки или почему они так нужны другу, в голове вертелось одно: «Нужно помочь». Было ли это минутным приступом доброты или синдромом спасателя — трудно сказать. Но глядя на своего отца, глядя на Бяшу, глядя на свое отвратительное отражение в зеркале каждый вечер после трудной работы, он молился лишь о том, чтобы блондин не стал таким же. Чтобы он не превратился в куклу, не блеял, словно овца, или не ненавидел себя. Только не он. Не этот человек. Кто угодно, но только не Антон! — Это они? — получив одобрительный кивок от лежащей на краю ванны головы, немного подрагивающие пальцы выдавили одну пилюлю, поднося ее к чужому рту. До сих пор беззвучно шевелящиеся губы сомкнули подношение, которое оказалось на языке, но из-за сухости не могло пройти в горло. Пятифан взялся одной рукой за светлый затылок, второй набрал воды из-под крана и помог выпить злосчастное лекарство. Почти в миг все утихло. Хулиган помог очкарику одеться, осторожно подняться по лестнице и лечь на кровать. — Лучше ты спи в своей комнате, а я… — Нет! Не уходи! Пожалуйста… — стало противно от самого себя. От своих эгоистичных желаний и просьб. Хотелось добавить «Если хочешь», но было уже поздно. Парень послушно лег рядом, накрывая их теплым одеялом. — Не думай только, что я там педик какой-то или еще чего, — буркнул шатен, зарываясь пальцами в чужих волосах. Он сказал что-то еще, но Антон уже не слышал его, потому что проваливался в дрему с каждой секундой все больше и больше, пока окончательно не заснул. Ромка на это лишь тихо и горько усмехнулся, проводя сухой подушечкой большого пальца по мягкой щеке хозяина дома. Он еще долго всматривался в расслабленные черты лица, которые выглядели совсем иначе без очков, но в скором времени тоже провалился в сон, вслушиваясь в завывание ветра за окном. Их отдых продлился около трех часов. Очкарик проснулся от сильной засухи в горле и, аккуратно преодолев препятствие в виде друга, ступил на холодный ковер. Он спешно, но осторожно спустился вниз, набрав себе кружку воды, немного потупил взгляд на улицу, где была мертвая пустота и тишина. Казалось, что даже жители леса спрятались или ушли, хотя их излюбленным временем являлась именно ночь. Десятиклассник отпил немного, снова наполнил сосуд до краев и понес его наверх, чтобы больше не спускаться. Лестница словно на зло громко скрипела, несмотря на то, что шаги были довольно аккуратными; дверь тоже не отказала себе в удовольствии протяжно завыть. Парень остановился в проходе, зажмурившись от резких звуков, но со стороны кровати раздался протяжный храп, который его успокоил. Правда на этот раз с перелезанием повезло меньше: гость все же проснулся. — Черт, прости, я тебя разбудил, — сказал блондин, упираясь спиной в деревянную стену, украшенную ковром. — Мм, нет, нормально, — Рома протер глаза пальцами и открыл их, стараясь разглядеть человека рядом. — Ты как? — Уже лучше. Извини, что так вышло. — Тебе не за что извиняться, — то ли спросони, то ли намеренно гость взял чужую ладонь, сжимая в своей, заставляя собеседника немного покраснеть. — Главное, что сейчас ты в порядке. — Ром, — позвал друга хозяин дома. Тот откликнулся мычанием, но его тут же заткнули губами. Едва влажными от недавно выпитой воды и пухлыми. Хулиган немного опешил, но тут же перехватил инициативу на свою сторону, утягивая в более глубокое сплетение. Сказать, что Петров не умеет целоваться — ничего не сказать, вот и пришлось как-то выпутываться из этой ситуации. А ему, собственно, даже и стараться особо не пришлось; Пятифан нависал сверху, пока грубо и настойчиво пропихивал свой горячий язык в чужой рот, заставляя человека под собой мычать. Его рука поползла под тонкую майку блондина, оглаживая живот и бок, задирая ее до шеи. Антон извивался под ним, прогибаясь в спине и мыча. Вот оно, то самое чувство, которое может подарить друг. Ему можно отдаться, можно подчиниться и получить невиданное удовольствие. Под этими сильными ладонями можно ощутить себя приятно слабым. Можно снять маски, можно изображать такие гримасы, за которые никто никогда не осудит. А если и попытается, то сперва ему предстоит иметь дело с ним. — Зачем ты сделал это? Я же говорил, что не педик, — озвучил гость, проницательно заглядывая в светящиеся в темноте ясные намокшие глаза. — Я тоже, но ты… Ты как исключение из правил, — очкарик немного приподнялся на локтях. — Ко всему прочему, я коленом чувствую что-то твердое. И думаю, что мы оба знаем о чем я. Рома немного смутился. Да, это было правдой: он возбудился от одних лишь поцелуев с человеком, который был ему абсолютно не безразличен. Но они же оба парни, разве так можно? — Хочешь помочь мне с ним? — в шутку кинул шатен, понимая, что этого никогда не случится. Каково было его удивление, когда вместо упирающегося колена в зоне паха он почувствовал уже чужую руку. Нервный глоток убил тишину, повисшую в комнате. Может, если бы он был пьян или болен, то уже давно нагнул блондина, но пока что это все казалось сказкой или несбыточной мечтой. — Если ты позволишь, — блондин наконец заставил друга сесть, а сам трясущимися пальцами полез к резинке спортивных штанов. Ему помогли избавиться от всей ненужной одежды, и теперь глаза, немного привыкшие к темноте, но лишенные остроты зрения, могли рассмотреть немного вставший член. Не зная даже как подойти, в голову не пришло ничего лучше, кроме как потрогать его так же, как себе по утрам. Неумелость движений говорила все сама за себя, сдавленные вздохи подначивали только продолжать. — Погоди, — вдруг выдавил из себя хулиган, останавливая мягкое запястье. — Лучше ртом. Сначала очкарик даже не понял что от него хотят, но как только его спустили на пол, поставив на колени между худых длинных ног, то сильно порозовел. Было непонятно как что-то нечто настолько большое и толстое можно было запихать в себя, поэтому он начал с головки, стараясь пропихнуть в себя как можно больше, втягивая щеки. — Не так, — немного недовольно сообщил гость, пуская свою пятерню в светлые волосы. Он взял их осторожно, совсем не так, как обычно отпинывает каких-нибудь ублюдков, хватая их за волосы и ударяя коленом в живот. Нет, тут он проявлял аккуратность и какую-то непонятную даже для него самого заботу. Теперь голова Петрова под чужим руководством двигалась вниз-вверх по стволу, вызывая будоражущую дрожь. — Ох-х, бля… От таких звуков хозяину дома становилось приятно. Приятно, что Пятифан так реагирует на его прикосновения и действия. Приятно, что это сейчас может слышать только он, упиваясь тяжелым сбившимся дыханием, чувствовать подрагивающие пальцы на своей макушке, смотреть на то, как раз за разом голова парня откидывается назад, чтобы сдержаться. Темп нарастал. В какой-то момент стало даже больно от ударов головки члена то о свою щеку, то о корень языка, но все же, как бы он не старался, взять в себя всю длину не вышло. Шатен только остановился на пару секунд, вытащил член из мокрого горячего рта и случайно излился на белоснежную кожу лица. — Блять, я не хотел, — шикнул он, отходя от наслаждения. — Ты нормально? — Угу, — с лица блондина спешно стерли сперму, отчего он как кот заластился к грубой ладони. Внезапно его подняли и практически бросили на кровать. Роме было мало. Он хотел оставить множество укусов и засосов на белоснежной коже, осыпать ее тысячей поцелуев и исследовать каждый сантиметр. Хотел завладеть этим телом, присвоив его себе, чтобы больше ни одна живая душа не смогла даже дотронуться до него. Парень стянул с себя футболку, оголяя обворожительный торс, по которому переливались блики фонаря на улице, и избавил от майки Антона, который похоже тоже возбудился от происходящего. Сухие губы, пропитанные никотином, коснулись розового соска. Хулиган знал, что девушкам такое нравится, но отреагирует ли так же очкарик? Влажный язык прошелся по бусинке, заставляя ее немного приподняться, отчего в каштановые волосы вцепился Антон, сжимая губы, чтобы не издать какого-нибудь лишнего звука. — Ну же, тут только я, — констатировал и без того понятный факт Пятифан, но от этого легче не становилось. «Как раз из-за того, что это ты, я и не могу себе позволить делать это!» — выругался очкарик у себя в мыслях. — Давай, я хочу услышать, — крепкие белые зубы обхватили мягкий сосок, сжимая. По комнате разлетелся резкий вздох. Это заставило укусившего посмеяться, за что он получил пару несильных ударов по лопатке. — Ром, ты уже делал эт-то?.. — внезапно задал вопрос хозяин дома. — В плане вообще! Не с парнями там, а девушками или не знаю… — Дважды, с девушками. Грубо, зато честно. От этого на самом деле стало даже немного грустно, ведь для Петрова это первый раз, а вот его партнер уже отдал свою девственность какой-то девке, что наверняка охмурила молодой организм своими формами. А теперь… теперь это походит на какое-то принуждение. — Д-давай остановимся, — попросил блондин, отводя взгляд. — Чего? — сначала не понял гость. — Я сделал тебе больно? Сильно укусил? — Нет, все хорошо, просто ты же уже говорил, что любишь девушек. А я парень, поэтому нам не стоит этого делать, тебе точно не понравится… — Ты девственник? — звучало совсем не к месту, но пришлось кивнуть в ответ. — Понятно. Ты эту хуйню придумал потому что ссыканул? — Ничего подобного! Я в первую очередь о тебе подумал! — Правда что ли? Что-то я блять не помню, чтобы говорил тебе о том, что меня че-то не устраивает, — огрызнулся шатен. — Антон, — теперь его голос перешел на спокойный и серьезный тон. — Я хочу сделать это с тобой. Хочу тебя уже трахнуть, но ты сука то молчишь, и я не понимаю: приятно тебе или нет, то гнешь какие-то непонятные речи. Ты действительно не хочешь продолжения? Если да, то я остановлюсь. Ситуация зашла слишком далеко. Возбуждение выдавало с потрохами, но здравый смысл все упирался и не был готов подчиниться телу. Страх за будущее тоже давал о себе знать, но парень был уверен в одном: если откажет сейчас, между ними образуется такая огромная пропасть, что, возможно, преодолеть ее больше никогда и не удастся. — Ну? — размышления слишком затянулись, поэтому перед ясными глазами пару раз щелкнули пальцами. Вобрав в грудь как можно больше воздуха, очкарик сел на ноги, заставив собеседника тоже выпрямиться, и упал головой на чужое плечо, прошептав: «Я хочу, но мне страшно». Тут же вся злоба хулигана, что накопилась за эти пару минут улетучилась. Он расслабился и коснулся чужой спины, поглаживая. — Обещаю, что буду очень осторожен с тобой, Тош, — даже его голос стал мягче, и это немного настораживало. Утянув дрожащее тело в поцелуй, Ромка усмирил свою напористость, проводя подушечками пальцев по позвонкам, чтобы вызвать табун мурашек. Он ждал, когда Антон сможет хотя бы немного привыкнуть к нему, и совсем не хотел снова останавливаться, чтобы выяснять отношения. Они поговорят об этом потом, утром, если это будет возможно, разберутся в своих чувствах, придут к какому-нибудь решению, а пока нужно только отдаться. — У тебя есть какой-нибудь крем? — осторожно шепнув на ухо, спросил шатен. Хозяин дома немного неохотно прошелся до своего стола, выдвинул ящик и посмотрел на тюбики, лежащие внутри. — Увлажняющий, согревающий… Звездочка есть. — Еще тебе Звездочки в жопе не хватало. Ну ты это здорово, брат, придумал конечно, — громко заявил гость. — Тащи увлажняющий. Блондин так и не понял для чего это все нужно, но покорно подчинился, возвращаясь к парню. Тот попросил снять штаны. Это вогнало в краску еще сильнее. Не сказать, что у Петрова в штанах было слишком скудно, — для его возраста самое то, — но вот по сравнению с тем, что было у него во рту этой ночью, совсем уж все плохо. Даже так, он все равно медленно стянул с себя шорты и уселся сверху на чужие ноги сидящего после приглашающего хлопка по ним. Проворные пальцы хулигана тут же полезли под резинку нижнего белья очкарика, касаясь головки уже возбужденного члена. Он помог избавиться и от трусов, хватаясь правой ладонью за мягкую ягодицу. — Сейчас может быть не очень приятно, насколько мне известно, — парень выдавил на два пальца немного крема. — Но ты же у меня хороший мальчик, правда, Тоша? Не успел Антон даже возразить, как в нем вдруг оказалась фаланга указательного пальца. Ощущения были… странными. Не сказать, что это больно или наоборот очень приятно, просто ощущался легкий дискомфорт. Но прежде, чем он смог собрать мысли в кучку, его член начали осыпать прикосновениями. То медленными от мошонки до головки, то массирующими возле венок. Наконец теплая ладонь окольцевала ствол, начиная движения вниз-вверх. И без того возбужденный десятиклассник вцепился в крепкие надплечья, вздыхая и наклоняясь, позволяя пальцам внутри разрабатывать себя быстрее. Умопомрачительные чувства вместе с чувством жжения смешались, накатывая волнами, и теперь было даже непонятно: хочется ли ему кончить или уже наконец слезть с фаланг, обрабатывающих его тугой и узкий сфинктер. Но Рома, видимо, сдаваться и не собирался, потому что продолжал осыпать партнера ласками и иногда даже поцелуями в скулу или висок. Он даже пару раз прихватывал мочку уха зубами, отчего в его уши лились соблазнительные звонкие вздохи. Его движения специально доставляли болезненное удовольствие, чтобы парень рядом с ним не смог кончить раньше. Из-за этого блондин даже немного скулил, как щенок, старался двигаться сам в чужих руках, чтобы наконец закончить эту сладкую пытку, но как только он вроде доходил до пика, ноготь большого пальца впивался ему в уретру, откладывая излияние. — Думаю, ты готов, — прошло много времени до тех пор, когда внутри парня смогли поместиться три пальца. Шатен приподнял чужие бедра, доставая свое «богатство» в полной боевой готовности. Он приставил головку к заднему проходу очкарика, который от ощущения горячей плоти нервно и громко сглотнул. — Опускайся, — мягко скомандовал хулиган, прикусывая нижнюю губу, чувствуя на себе дрожащие руки. Петров то ли опешил от происходящего, то ли не мог собраться с мыслями и считал в голове до трех, а потом начинал все заново и обещал, что «на этот раз точно», но только вот с ним церемониться долго не стали. Да, может, и было обещание действовать аккуратно, но обещания про бездействие Пятифан не слышал, поэтому пришлось ему брать все в свои руки. Он сначала резко насадил парня на головку, вызывая у него сдавленное мычание, а потом аккуратно продолжил опускать его настолько, насколько это было возможно. Девственная тугость обволакивала. Она сжимала и пульсировала, от чего шатен немного простонал, пока его партнер привыкал к чувству наполненности. — Ты будешь двигаться или мне тебе помочь? — если бы обстановка не являлась такой интимной, подобные выражения спокойно можно расценить, как угрозу. Но сейчас все было совсем иначе, и шатен действительно хотел знать: ожидать ли ему чего-нибудь от партнера или же оставить его на свое попечение, полагаясь на большую опытность в таком деле. Ответом вновь послужил короткий кивок, после которого хозяин дома постарался привстать, а потом снова опустился, еще ниже. — Тоша, расслабься, а то больно будет, — как давно он стал обращаться так мягко, а не в привычной манере? Прислушавшись к чужим словам, стало и вправду легче. Не сказать, чтобы намного, но по крайней мере теперь головка члена упиралась в какую-то очень приятную точку, поэтому парень пытался снова и снова повторить это движение. Роме от этого было только лучше; стенки вокруг его достоинства то сжимались, обрамляя кожу словно бархатом, то расслаблялись, проскальзывая туда-сюда. Но все равно эти движения были какими-то резкими и некомфортными. Нельзя было сфокусироваться на чем-то одном, пока шатен не предложил: — Попрыгаешь передо мной, зайчик? — его глаза засветились в полумраке, прошибая давней ностальгией. Грубые ладони сжали мягкие ягодицы и начали управлять ими в более быстром темпе, чем до этого. Сначала от Антона доносились немного болезненные шипения, но совсем скоро они переросли в стоны. Долгожданные постанывания словно уносили землю из-под ног гостя. Теперь он знал, что его блондину хорошо. Поэтому, взяв его за затылок и снова положив на кровать спиной, немного не доставая до подушки, продолжил толчки в нарастающем темпе. Все это время очкарик даже не мог отпустить партнера, будто тот растворится в воздухе, если он уберет хотя бы один палец от этих упругих мышц. Стены скрипящего и до какого-то времени пугающего дома сейчас поглощали все эти пошлые звуки. Вздохи, стоны, мычание, хлопки тела о тело, легкий скрип кровати — все это разгоняло внешних монстров, которым вряд ли бы понравилось наблюдать за слиянием двух десятиклассников, что так страстно получают и дают друг другу наслаждение. Ветра почти нет, собаки замолкли, забытые очки до сих пор валяются на кафеле в ванной, и только они властны над этим моментом. Только они сейчас есть во всем этом мире, размером с комнату или даже одну несчастную кровать, размером на полтора человека. Их глаза, покрытые дымкой, но наполненные любовью сталкиваются на пару секунд, а затем снова прикрываются веками. Их губы, сражающиеся друг с другом, сплетались, позволяя языкам «гостить» во ртах друг друга. Их дыхание спелось в унисон, создавая такую песню, какой позавидовал даже сам Цой или «Сектор газа». — Я… хочу… — хозяин дома закатывает глаза от прямых попаданий по нужному месту и слегка откидывает голову. — Уже… Ах! Одним грубым толчком почти по самые яйца Пятифан заставляет пассию кончить себе на живот, а затем после еще двух толчков вытаскивает свой член и тоже изливается, смешивая их сперму. Тяжелое дыхание, слегка подрагивающие коленки и тихий звон в ушах говорят Петрову о том, что первый раз был просто невероятным, хоть он и был снизу. — Ты как? — спрашивает шатен, взяв со спинки кровати свое полотенце, чтобы вытереть друга. — Охуенно, — выдавливает из себя блондин и тут же теряет сознание, засыпая моментально, после чего его руки ослабляются и падают на грудь. Гость едва ли не прыскает со смеху от такой сцены, но он готов признать, что в сравнении с предыдущими его партнерами это милое создание, сопящее и уставшее, выделялось чуть ли не по всем параметрам, если опустить тот факт, что он парень. Десятиклассник при виде растрепавшихся волос и абсолютно голого тела не смог отказать себе в удовольствии поставить засос прямо под ключицей, после чего подтянул бедняжку до подушки, аккуратно устраивая его голову на ней, и лег рядом, укрыв их одеялом.***
Утро дало о себе знать тягучей, но приятной болью по всему телу. Антон снова просыпается первее, но на этот раз не может никуда уйти, потому что оказывается в объятиях. Он глядит на окно, понимая, что уже опоздал на свои элективы, но, возможно, успеет попасть хотя бы на половину. Приходится тормошить рядом лежащего. — Ром. Рома-а, — очкарик трясет чужие руки. — Ром! Пусти, мне на элективы надо! — Че? — заспанное лицо хулигана выглядит еще прелестнее, чем обычно. Это не остается не подмеченным. — Элективы у меня, говорю. Ты меня держишь, не могу встать. — парень немного хмурится, стараясь проморгаться еще сонными глазами и переварить чужую речь. — На хую я вертел твои элективы. Лучше спи, дебил. — Они по физике, — звучит на самом деле не очень убедительно. — Еще хоть одно ебанное слово про школу и все, что с ней связано, и я тебе ебну. Даже не вспомню, что мы этой ночью делали. А вот это уже было гораздо внушительнее, чем какие-то там разговоры о нужных в жизни предметах. И тут блондину уже ничего не оставалось, кроме как буркнуть в ответ «Сам ты дебил» и снова провалиться в дрему.