Borgata

      Ночь была тихой. За окном не было слышно ни шума ветра, ни посторонних голосов.       Чимин тяжело вздохнул, ворочаясь в постели, что насквозь пропахла его и Чонгука феромонами, и чуть поджал губы, глянув на альфу.       Чонгук мирно спал, приобняв одну подушку рукой, лежа на животе. Его сильная спина вздымалась, когда он делал вдох, отчего даже сейчас было видно слабо напрягающиеся при дыхании мышцы.       Омега задумчиво обвел пальцем контур драконьей головы, набитой в районе лопаток. Почти вся спина была скрыта под черными рисунками, не оставляя ни единого клочка чистой кожи. Разве что поясница была еще не тронута. Пока что.       Течка мучила Чимина четыре дня подряд и закончилась только сегодня. Они легли спать пару часов назад. Чонгук был вымотан, и трогать его не хотелось, а вот омега уснуть не мог.       Он встал с места, накинув на плечи легкий, не очень длинный шелковый халат, натянул белье и нажал на ручку двери, тихо выходя из комнаты главы клана Чон.       — В общем, он мне совсем не нравится. Наглый, пиздец, — послышался голос Хосока, который явно был чем-то, а точнее, кем-то недоволен.       — Я нашел на него кучу информации по просьбе Чонгука, посмотрим, что он на все это дело скажет. И знаешь что, Шуга? Странно, что он сомневался в том факте, что этот омега шлюха, — добавил он. Послышался негромкий звон стаканов. Судя по всему, он был не один.       — У него были причины для сомнения. И я просил обращаться ко мне по имени, — отозвался низкий, хрипловатый от множества выкуренных сигарет голос. Чимин узнал в этом голосе начальника охраны и личного телохранителя мирно спящего сейчас Чонгука.       Прозвище «Шуга» мужчина получил еще тогда, когда находился в самых низах клана, за светлую кожу и любовь к сладкому, до скрежета зубов, кофе. Кличка прижилась, однако она ему совсем не нравилась.       Юнги и Хосок спелись еще при первой встрече. Когда Чимин присоединился к боргате, Шуга еще не был начальником охраны, но за Хосоком везде следовал как тень. И вроде бы их отношения были исключительно рабочие по началу, но желание Хосока заполучить к себе в приближенные кого-то, кем он мысленно восхищается, было сильнее всяких рабочих отношений. Да и кто ему запретит? Правда, обида на Чонгука за то, что Юнги после повышения стал его личным телохранителем, несколько отдалившись от Хосока, все еще присутствовала. Некое детское разочарование. Но что уж поделать, если Юнги и правда слишком хорошо выполнял свою работу, в отличии от тех, кто раньше ходил за Чонгуком в качестве охраны?       — Да в рот я ебал все эти его сомнения, веришь? Там невооруженным глазом все видно. Лишняя работа для меня. Пока выясняю, чем там занималась какая-то шлюха, вокруг могут твориться реально важные дела, смекаешь? — фыркнул Хосок.       Юнги криво усмехнулся и, взболтав виски со льдом в стакане, внезапно замер, оборачиваясь ко входу в гостиную.       — Что? — тут же настороженно поинтересовался Хосок, взглянув на напряженного альфу, но практически сразу понял в чем дело, стоило только почувствовать усилившийся запах лаванды и ежевики. Пару дней назад в доме было невозможно находиться. Сам Хосок покинул особняк на несколько дней, потому что спать на одном этаже с течным омегой без возможности «помочь» — невыносимо. Ему было искренне жаль тех альф из охраны, которые не могли принимать подавители. Они значительно снижали скорость реакции, а не только заглушали посторонние запахи. Неудивительно, что в особняк обычно набирались по большей части только крепкие беты и омеги в качестве прислуги.       Чимин вошел в гостиную, обтянув халат на бедрах, и, приобняв себя за плечи, прошел к альфам.       — Почему не спите так поздно? Два часа ночи, — проговорил он, осторожно опустившись в кресло и закинув ногу на ногу, с интересом оглядев стоящий на журнальном столе виски, ведерко со льдом и нарезанный на маленькое блюдце лимон.       — Ты нам папочка? Гонишь деток спать? — усмехнулся Хосок.       Юнги вполне ожидаемо замолчал. Его взгляд скользнул по стройным ногам, по едва прикрытым бедрам, по ключицам, что выглядывали из лацканов халата. Альфа провел языком по губам и, отведя глаза в сторону, выпил стакан виски залпом, тут же наливая себе еще. И на кой черт Чимин пришел к ним в таком виде?       — Боже, ты такой… — фыркнул омега, глянув на Хосока. — Лучше налей мне что-нибудь выпить. Только не вот эту горькую дрянь, — попросил он, указав пальцем на виски.       Хосок тихо хохотнул.       — Ручки есть? Вот и наливай себе, что угодно. Я в душе не ебу, что ты пьешь. Ты знаешь, где бар, — сообщил он, сморщив нос.       — Он пьет белое сухое Шардоне. Domaine de la Romanee-Conti, — внезапно произнес Юнги так, что Чимин даже рта открыть не успел. Он глянул на альфу, чуть поджимая губы, и медленно кивнул. — Я налью.       Мужчина встал с места и, отставив стакан, направился в сторону большой стеклянной секции, где стояли вина. Он взял нужную бутылку и ушел в кухню за штопором под внимательным взглядом Чимина, который его мотивов по-прежнему не понимал. И, честно сказать, понимать не хотел.       Хосок тихо хмыкнул, также проследив за начальником охраны взглядом, но ничего не сказал. Поговорит об этом с Шугой позже. Он уже не раз замечал нездоровый интерес своего друга (а Юнги он считал таковым) к этому омеге. И если учесть, что кое-каких фактов Юнги не знает и знать не должен, это могло быть для него опасным.       — Ты весь особняк провонял своей чертовой лавандой. В первую ночь я уж думал подрочить на тебя втихую, но, как истинный джентльмен, съебался на пару дней. Цени мое прекрасное воспитание, — произнес вдруг Хосок, а Чимин поморщился.       — Ты такой мерзкий. Был бы воспитанным — не говорил бы мне этой хуйни, — фыркнул Чимин, а затем заинтересованно глянул на альфу.       — Я тут услышал, что ты нарыл информацию на того парня из борделя. Есть что-то интересное? — поинтересовался вдруг он, наклонившись ближе к Хосоку. Чимин говорил совсем тихо, на грани слышимости, потому что он, вообще-то, не должен был интересоваться такими вещами.       — Для тебя ничего нет. Эта информация для Чонгука, детка. Можешь даже не пытаться. Если он посчитает нужным поделиться с тобой, то сделает это сам. Я не хочу, чтобы он вырвал мне язык за то, что я болтаю тут с тобой, — спокойно отозвался Хосок, кивнув парню в сторону Юнги. Альфа подошел к Чимину и протянул ему бокал с вином.       Омега тихо вздохнул и, бросив сухое «спасибо», забрал вино из рук мужчины, отпивая и тут же довольно жмурясь.       — Чонгук спит? Измотал моего несчастного брата, животное, — фыркнул Хосок.       На мгновение в гостиной повисла тишина. Чимин ничего не отвечал, потягивая вино. Он и сам сильно вымотался. Надежда была лишь на то, что он выпьет, и организм немедленно потребует крепкого и здорового сна.       Взгляд Юнги все еще блуждал по омеге. Он не мог заставить себя не смотреть на красивое лицо, оторвать взгляд от пухлых, на вид очень мягких губ. От маленьких ладоней, что держали бокал не за ножку, как положено, а обхватывали его полностью. Это не было изящно, но было очаровательно. Альфа еще ни разу не выпивал в его обществе.       Каждый выход в свет сопровождался его пафосным лицом, глупым смехом и хлопаньем ресницами. Чимин никогда не влезал в разговоры своего альфы, по-дурацки дул губы, если его обделяли вниманием, и иногда так же глупо шутил, виляя бедрами при ходьбе и закатывая глаза, если деловой разговор затягивался надолго. Первое впечатление каждого, кто видел Чимина — беспроглядно тупая блядь, которого Чонгук таскает с собой лишь по той причине, что он безбожно красив. Юнги знал его немного иным. Да, возможно, Чимин немного глупый и наивный мальчик, которого вообще черт знает как засосало в этот жестокий круговорот преступности, но он однозначно не блядь, коим его принято считать в кругу других кланов. Читает какие-то сопливые романы, до восторженного писка любит мелких собак, особенно биглей, и всегда пьет одно и то же вино. Занимается в зале, подолгу разглядывая свое тело и делая глупые фотографии в зеркало, выкладывая их в социальные сети. Кажется, иногда ходит в тир в подвальной части особняка, но Юнги более чем уверен, что для Чимина это просто способ скоротать время, который навязал ему Чонгук.       Черт возьми, что может быть хуже, чем влюбиться в глупого и наивного омегу, который, даже живя в таком мире, не хочет снимать с носа розовые очки? Играет с Чонгуком, как с огнем, иногда говорит ему напрямую такие вещи, от которых остается только челюсть с пола подобрать. Шуге все время казалось, что омега не до конца понимает, с кем он связался, пусть с Чонгуком они довольно давно вместе. Главе клана Чон ничего не стоит снести парню голову за очередной выпад, но он, почему-то, этого не делает. Хотя и особой любви между ними альфа не видит. О прошлом Чимина он вообще не знает ничего, от слова «совсем». Просто в какой-то момент он появился в особняке вместе с Чоном и больше никогда его не покидал.       — Я хочу спать, но не могу уснуть, — тихо пожаловался Чимин, вытянув стройные ноги и отвлекая Юнги от его мыслей, заставляя взглянуть на омегу.       — Так пиздуй в кроватку, господи. Ты поныть сюда пришел? Мы тут разговаривали вообще-то. Если уж говорить о поведении, то негоже омеге влезать в диалог двух альф и начинать ныть что-то там про свои желания поспать, — возмутился Хосок и, протянув руку, отобрал уже пустой бокал из рук омеги. — Давай, вали в койку, — добавил он, указав пальцем в сторону выхода из гостиной.       — Я вам мешаю? — поинтересовался Чимин, изогнув бровь.       — Нет.       — Да, — отозвался Хосок вслед за Юнги и тут же перевел на начальника охраны недоуменный взгляд.       — Чува-ак, что за дела? — расстроенно выдохнул Хосок и слабо пнул Юнги по колену. — Я не могу при нем говорить о Ким Тэхене, а мне нужно высказаться, смекаешь? Не тупи, прошу тебя.       — Ты уже много о нем сказал, но ничего по делу, — коротко ответил Юнги, а Чимин взглянул на альфу. Он впервые говорил в таком тоне, и как-то даже немного непривычно. Его голос чувствовался лучше, когда он говорил вот так, длинными предложениями и спокойно, расслабленно. За шесть лет Чимин ни разу не слышал от него больше пары слов в ответ на реплики Чонгука или Хосока, потому что он всегда был с головой в работе, в образе этого чертового телохранителя или начальника охраны. Если так подумать, Чимин вообще впервые видел его пьющим. Они часто так сидят в гостиной? Сколько всего он упустил?       — Ты на чьей стороне, а? — продолжал возмущаться Хосок, но еще немного повздыхав, замолчал.       — Правда, Мини, пиздуй спать, — попросил Хосок, обратившись к Чимину его уменьшительно-ласкательным прозвищем. Так они с Чонгуком часто называли его раньше, до его совершеннолетия. И по привычке это могло проскальзывать и сейчас.       Чимин больше ничего не сказал, только встал с места и, оставив бокал на столике, вышел за дверь. Он не удостоил взглядом никого из них, только надул губы, будто расстроился.       Снова повисла неловкая тишина, перебиваемая лишь тиканьем настенных часов.       — Ты ходишь по охуенно тонкому льду, Юнги, — внезапно произнес Хосок, задумчиво покусывая губы.       — В плане? — тут же отозвался альфа, переведя на Чона младшего внимательный взгляд.       — Думаешь, незаметно? Как ты раздеваешь его глазами или как заглядываешься у бассейна. Я уже давно заметил, что ты неровно дышишь к Чимину, но мой тебе дружеский совет: держись от него подальше. Если заметил я, значит, заметит и Чонгук. А если он заметит — ты не жилец. Чимин — омега моего горячо любимого братца. И если он скажет мне разделать тебя на части и закопать на заднем дворе дома, то я так и сделаю, друг. Ты ведь меня знаешь, — проговорил Хосок и, встав с места, похлопал Шугу по плечу, удаляясь из гостиной.       Юнги посмотрел вслед альфе и, тихо хмыкнув, залпом допил виски из стакана. Друг, значит.

***

      Чонгук сидел в кабинете уже с самого утра. Когда он проснулся, Чимина рядом не было. Судя по всему, омега, стоило только закончиться течке, ушел в свою комнату среди ночи. Такое бывало часто и стало каким-то привычным делом. Они никогда не спали вместе, быть может, только первое время, но находиться рядом постоянно, даже во сне, было слишком для них обоих.       В кабинете было тихо, за исключением тех моментов, когда Чонгук начинал печатать или перебирать бумаги на своем столе. Он хорошо поспал и расслабился за эти четыре дня, но огромным минусом такого «отдыха» было скопление вставшей на месте работы, которую он никому не доверял. Теперь вообще неизвестно, когда он сможет вылезти из своего кабинета.       Дверь открылась так же резко и громко, как и всегда, когда внутрь входил Хосок. Чонгук снова невольно дернулся к пистолету, но увидев брата, вернул правую руку на клавиатуру ноутбука.       Чон-младший подошел к столу и, бросив на него папку, сел в кожаное кресло напротив, закинув ногу на ногу.       — Все о твоем личном хуесосе, — равнодушно он, достав из кармана сигареты, чтобы закурить.       Чонгук оглядел папку, которая была брошена прямо на важные документы, и перевел убийственный взгляд на Хосока.       — Ты помял мне договоры, — негромко произнес альфа, все же взяв папку в руки и осторожно отложив в сторону документы, что были ею примяты.       — Не будь педантом. Просто посмотри по-быстрому и задай пару тупых вопросов, чтобы я слинял отсюда как можно быстрее, братец. У меня есть еще делишки, — хмыкнул он.       Чонгук вздохнул и открыл папку. В руки тут же попала фотография омеги. Кажется, здесь он еще совсем ребенок. Большие глаза, темные, слегка вьющиеся волосы. Он стоял рядом с омегой и альфой, что явно были его родителями, и широко улыбался забавной квадратной улыбкой.       — Он, кстати, довольно молоденький. Младше Чимина, — вдруг произнес Хосок, с удовольствием наблюдая за тем, как лицо Чонгука меняется со спокойного и безразличного на напряженное.       — Не говори мне, что у меня отсосал ребенок, — пробормотал Чонгук, тут же перелистывая страницу и хаотично ища глазами строку с возрастом. Еще один небольшой пунктик: быть растлителем малолетних совершенно не входило в его планы.       — Я бы сказал, чтобы увидеть твое перекошенное ебало, но, к сожалению, ему двадцать три. Забавно знать, что у отбросов вроде нас есть какие-то моральные принципы, — хохотнул альфа.       — У меня нет замашек педофила: трахаться с детьми — это, блять, мерзко. Даже если они шлюхи, — фыркнул Чонгук и оглядел фотографию, где Тэхену на вид лет пятнадцать, не больше. Все такой же улыбчивый, немного лопоухий из-за не очень удачной стрижки. Из гадкого утенка в ошеломительно красивого лебедя, надо же.       — Ну, некоторые так не думали. В общем, родился малек в Тэгу, в не очень обеспеченной семье. Папа — Ким Хесон, учитель начальных классов. О нем все отзывались как о добром и довольно нежном омеге. Тэхена он растил таким же, — проговорил Хосок, решив, что так будет быстрее, чем если бы его брат начал читать.       — Красивый, — произнес Чонгук, оглядев фотографию взрослого омеги. Теперь понятно, на кого Тэхен был похож почти как две капли воды.       — Ага. Отец — Ким Сонджу, обычный офисный работник. Тэхен у них был пай-мальчиком. Эдакая тепличная роза, вечно всеми любим, мягкий и открытый, всегда всем помогал и прочая херня. Учился на отлично, волонтером бегал, котиков спасал, — хохотнул Хосок и потер затылок. Чонгук чуть поджал губы, перелистывая страницы и внимательно слушая брата. Это не вязалось с нынешним образом Тэхена.       — В общем, в середине августа, восемь лет назад, его родители летали на Чеджу к каким-то дальним родственникам. Тэхен поехать не смог из-за учебы, но когда пришло время встретить родных в аэропорту, ему сообщили о том, что его любимые родители к нему не вернутся. Помнишь ту авиакатастрофу, из-за которой вся Корея гремела? Мы с тобой мельком слышали на приеме у отца, — напомнил Хосок, а Чонгук, помедлив, кивнул, — ну вот, они были в том самолете.       — Погано, — негромко бросил Чон, и Хосок на удивление согласно кивнул.       — Да. Парня взяли под опеку дядя, старший брат его отца, и его муж. Не знаю, чем он им помешал, но в сентябре его продали в бордель за кругленькую сумму. Ему было пятнадцать, напоминаю, чтобы увидеть твою скривленную рожу. Видишь, кому-то нравится ебать детей, — хохотнул Хосок, а Чонгук и правда скривился.       — В низах он пробыл недолго. После первой течки его начали подкладывать под мужиков, он оказался умелым парнем и быстро вошел в «элиту». Всего через год, несмотря на возраст, стал одним из самых оплачиваемых. Могу сказать, что Сонг Тэбин не закрывался все это время во многом благодаря его рту. Проблема была в том, что его имени среди тех, кому делали стерилизацию, я не нашел. В «элите» всех стерилизуют так же, как и вне ее. По слухам он очень нравился жирному ублюдку. Возможно, с помощью мальца он хотел продолжить род, когда тот подрастет и сможет выносить ему ребенка, а может, нужен был под рукой симпатичный течный омега. Точно знаю, что он его трахал лет с семнадцати. Я бы на месте Кима выпилился, если бы мне пришлось лечь под эту тушу, — скривился Хосок.       — Значит, не врал. И правда шлюха, — хмыкнул Чонгук, оглядев еще одну фотографию Тэхена, видимо, сделанную не так уж давно. Максимум около года назад.       — Были сомнения? Ну, блять, это все неважно. Самое интересное, ты слушаешь? О том, что Тэбин трахал парнишку, в борделе никто не знает, кроме Джуно, этого милашки Тэмина и кое-кого еще, кто приближен к Джуно. Тэхен об этом не треплется, тщательно скрывает. Хотя если бы меня пару раз трахнул этот мудак, я бы тоже не хотел, чтобы кто-то об этом узнал. Но так вот, когда его все это в прямом смысле заебало, и когда в борделе несколько раз произошли инциденты с летальным исходом среди шлюх, наш малыш начал копать под Сонг Тэбина с подачи Джуно, поддержкой которого заручился хуй знает каким способом. Но с ним он вроде не трахался. Хотя я ничему не удивлюсь. Это тот мужик, что вечно ходил за Тэбином раньше. Голова у парня варит отлично, он очень быстро настроил и без того агрессивных шлюх против Сонга. Хитрая мразь пообещал мальчикам золотые горы в обмен на помощь в смещении их хозяина с насиженного места. И за ним пошли. Потому что он все это затеял и был единственным, кто осмелился на подобную авантюру. Все об этом думали, но никто не хотел брать на себя ответственность, — Хосок немного помолчал и выдохнул сигаретный дым в сторону. Чонгук внимательно слушал его, не перебивая, продолжая скользить взглядом по страницам. Даже на сигарету отвлекаться не хотелось.       — Месяца три-четыре назад это произошло. Тэхен накачал Тэбина наркотой, афродизиаком и виагрой, все заказывали у нас. Позвал шлюх, штук пятнадцать, тех, кто согласился. У Тэбина и так с сердцем было не очень, а тут одно на одно. Наркотик, виагра, потому что иначе у него не стоял, и пятнадцать мальчиков, что скакали на нем несколько часов подряд. А мелкая шлюха в лице Ким Тэхена — сидел и с упоением наблюдал. Развлекался, так сказать, — усмехнулся Хосок, — охуенно, правда?       — Животному — животная смерть, — просто ответил Чонгук, облизывая губы.       — Знаешь, сдохнуть, пока тебя седлают красивые мальчики, не такая уж и плохая смерть, — бросил альфа и потянулся.       — Он хитрый, братец. Хитрый и изворотливый. Совсем не невинный. Парадоксально, потому что я говорю не о физическом состоянии его жопы. Нужно признать, это, блять, умно. Может он и хочет казаться тупой шлюхой, но буквально несколько дней назад эта «тупая шлюха» отъебала тебя по всем фронтам. И договор, и отмена налога. Вот тебе и пустоголовая блядь, Чон Чонгук.       Чон задумался, откладывая папку в сторону и потирая виски. В голове не укладывалось, что нечто подобное можно провернуть так спокойно.       — А документы? Кому официально принадлежит бордель? — поинтересовался он.       — По завещанию он должен был принадлежать Джуно, но что-то мне подсказывает, что хитрый лис обошел и его. Вполне возможно, что по документам бордель принадлежит теперь Тэхену, но об этом я еще не узнавал. Узнать?       — Нет. Я сам, — спокойно произнес Чонгук, а Хосок простонал.       — Блять, да я с кем разговаривал вообще? Не связывайся. Себе дороже. Я бы и договор с ним разорвал, нахуй такие сотрудничества.       — Я не первый год в бизнесе, Хосок. А он только вылез в свет. Смекаешь? — альфа вздернул бровь.       — Смекаю. Но отец бы тебя за такое сотрудничество по головке не погладил.       Они оба мгновенно умолкли. Хосок поджал губы и поморщился. Нахрена он вообще это ляпнул?       — Когда ты в последний раз был на могиле отца? — ожидаемо поинтересовался Чонгук, вызывая со стороны Хосока скрежет зубов.       — Лучше заткнись, Чонгук. Ты ведь знаешь: я к этому уроду ни ногой. Пускай в гробу перевернется, дерьма кусок, — выплюнул он и встал с места. Лицо Хосока сквозило серьезностью и раздражением, и таким оно бывало крайне редко.       — Он уже умер. К чему твоя ненависть? За восемь лет ты ни разу не съездил к нему. — проговорил Чон и встал с места, обойдя стол и присев на его край, сложив руки на груди. Хосок усмехнулся. Он немного помолчал, подняв взгляд к потолку, и облизал губы.       — Лучше схожу к папе.       — И чем же отец хуже папы? Есть большая разница в том, чтобы навещать могилы обоих своих родителей или одного?       — Знаешь что, блять? Иди-ка ты нахуй, Чонгук. В отличии от ублюдка, что звал себя моим отцом, папа не ломал мне жизнь, — тихо и напряженно проговорил Хосок и, бросив окурок прямо под ноги Чонгука, направился к двери. — Адьос. Удачного разбора полетов с одной хитрой шлюхой.       Дверь за Хосоком захлопнулась. Кабинет снова погрузился в тишину.

***

      В борделе все было спокойно. Пока Тэхен мучился с подарком от природы, проклиная всех вокруг, себя и свое желание в пятнадцать не трогать органы и сохранить все функции организма, чтобы иметь возможность в будущем жить нормальной и обыкновенной жизнью.       Последние пару месяцев до смерти в эти несчастливые для омеги несколько дней его забирал к себе Сонг Тэбин, заставляя Тэхена ненавидеть свое тело в разы сильнее, чем сейчас, потому что оно, черт возьми, наслаждалось под этим ублюдком и требовало его, заставляя обоих глотать таблетки горстями. Тэхена — чтобы не залететь, Тэбина — чтобы стоял.       Интересно, как его сердечко выдерживало такие марафоны, и почему он не скопытился раньше? Тэхен был бы совсем не против, если бы смерть настигла жирного урода в один из оргазмов.       Воспоминания заставили поморщиться, и омега, поднявшись с постели, достал чистые простыни. Стоило бы заменить те, что пропитались его потом и смазкой, сходить в душ и лечь спать, даже если сон тоже был похож на пытку.       Вопреки своим планам, парень заправил сигарету в мундштук и настежь раскрыл окно. В комнате было просто до ужаса душно и жарко. Тэхен жадно втянул носом свежий воздух и прикурил. Ноги еле держали, и пришлось опереться на подоконник, чтобы не свалиться. Все равно сейчас в борделе совсем немного посетителей, если они заметят запах, работники (их Тэхен так и не мог называть шлюхами, даже мысленно) спишут его на афродизиаки и предложат своим клиентам еще каких-нибудь веселых веществ, продажа которых не только стабилизировала прибыль и увеличила ее, но и привлекла новых клиентов. А прошло ведь всего несколько дней.       Тэхен самодовольно улыбнулся, скользнув языком по губам. Взгляд зацепился за приближающийся к главному входу темно-серый Jaguar. Машина была смутно знакома. Кажется, он видел ее где-то. Кажется…       — Блядство… — тихо прошипел Тэхен и быстро захлопнул окно, спрятавшись за тюль, разглядывая братьев Чон, что тут же вышли из автомобиля, как только он остановился.       От одного взгляда в сторону Чонгука в голове омеги тут же всплыли воспоминания о том, как же хорошо было отсасывать этому альфе. От одних лишь мыслей Тэ почувствовал, как по бедрам потекла смазка, обессиленно заскулив. Он не сдержался и с силой ударил стену кулаком. Они наверняка почувствуют его запах, наверняка будут задавать вопросы позже. И какого черта им обязательно нужно было приехать именно сегодня? Не могли подождать еще дня три? Одно сплошное издевательство!       — Тэмин-а… — позвал Тэхен, прекрасно зная, что его друг сидел в его кабинете за стеной и трудился, пока сам хозяин борделя вообще не мог заставить голову работать. Единственное, о чем молодой глава мог думать сейчас — смазка, что течет по ногам, и дикое желание ощутить кого-нибудь в себе. Даже подавители не помогали. Тэхен пил их пачками, но облегчения не было совсем.       — Если ты про Чонов, я иду их встречать. Успокойся и не высовывайся, я все улажу. По крайней мере попытаюсь. Что-то нужно? — спросил Тэмин, не открывая двери. Он предпочитал не входить к Тэхену, иначе уж точно провоняет его запахом, а носить на себе запах чей-то течки, во-первых, неприятно, во-вторых, все точно учуют запах течного омеги сильнее, если Тэмин спустится к гостям после посещения комнаты Тэхена. После операции аромат Тэмина и без того стал слабым, поэтому перебить запах макадамии своим у него не вышло бы.       — Член в мой зад. Еще немного и я буду умолять кого-нибудь из наших мальчиков трахнуть меня, — простонал Тэхен и сделал глубокую затяжку.       — Ты такой мерзкий, когда у тебя гормоны по мозгам хреначат. Я пошел встречать наших новых партнеров, а ты сиди и не высовывайся. Я маленький и хрупкий, двух альф сдержать уж точно не смогу, так что не прибавляй мне работы и не пытайся устроить никаких приключений на свой зад, Тэхен. Ты понял меня? — строго спросил Тэмин, а услышав из-за двери приглушенное «угу», вышел из кабинета и спустился в главный холл. Таких гостей нельзя было оставлять одних.       Чонгук, стоило войти в бордель, заинтересованно оглянулся. Слишком давно он здесь не бывал. Ни надобности, ни желания. Если бы не Хосок, который предложил ему примирение после того разговора в кабинете, он бы точно никуда не вышел сегодня. Несмотря на то, что примирение Чонгук мог бы организовать и дома за бутылкой виски, пришлось поддаться уговорам. Брат был слишком убедительным. Даже скопившиеся дела пришлось отложить еще на пару часов.       — Добрый день, — поздоровался Тэмин, подойдя ближе и коротко поклонившись обоим. Чонгука он видел, кажется, впервые, в отличии от Чона-младшего. Мужчина казался той самой влажной мечтой любого омеги. Красивый, высокий, его терпкий запах ветивера был подавляющим. Не будь Тэмин стерилизованной шлюхой, он бы наверняка смог понять Тэхена, который только и мог, что болтать о Чон Чонгуке и его члене без умолку двадцать четыре на семь с тех пор, как отсосал ему. Брат Чонгука выглядел не менее презентабельно. Если не обращать внимание на поведение и манеры, можно было счесть его за достойного альфу. Но как бы хреново Тэмин не относился к Чон Хосоку, его приходилось уважать так же, как и его брата. Про этих двух альф говорили слишком много. За умение внушать трепет и страх им обоим нужно отдать должное, с этим братья Чон справлялись уже на протяжении восьми лет. Да так хорошо, что ни один клан и вякнуть в их сторону не смел: боялись.       — А что же, хозяин этого места не поприветствует нас? — оскалился Хосок. Он прекрасно догадывался о состоянии Тэхена и, нужно сказать, приехали они очень вовремя. Даже неожиданно для самих себя. А еще ему бы хотелось выбесить Тэмина так, чтобы тот хоть на секунду потерял чертово самообладание, но не получалось. Кажется, оно у этого омеги было на высшем уровне. Даже жаль, мог бы и развлечь Хосока. Разве он не обязан был облизывать таких клиентов, как братья Чон, с головы до ног? Скука смертная.       — К сожалению, он сейчас занят, но настрого наказал мне, чтобы я подобрал для вас лучшие комнаты и лучших мальчиков, если вы навестили нас, чтобы воспользоваться нашими услугами, — Тэмин говорил вежливо, грамотно и спокойно. Очень убедительно. Он тоже не производил впечатления того, кто не брезговал раньше работать шлюхой.       Услышав слова омеги, Чонгук тихо хмыкнул. Он огляделся и потянул носом воздух, облизывая губы, на мгновение даже прикрывая глаза. Не мог не учуять. Тэмин мысленно заматерился, но продолжал стойко держать лицо, не отводя взгляда от альф. И дураку понятно, к чему именно так принюхивался глава клана.       — Я почувствовал его запах еще на подъезде к борделю. Слишком сладко. Запоминающийся аромат. Можешь сказать Тэхену, что мы знаем его маленький секрет, — усмехнулся старший из братьев. — Но раз уж он и правда не может, тогда постарайся привести ко мне того, кто меня удовлетворит. Если, конечно, ты не можешь предложить свою кандидатуру.       — Я не продаюсь, — спокойно и уже в который раз напомнил Тэмин.       — Мне все продаются. Или просто добровольно раздвигают ноги. Но не будем тратить мое время. Я пришел сюда расслабиться, а не пиздеть, — проговорил Чонгук, оглянувшись на Хосока, который окинул заинтересованным взглядом омегу на шесте и, подойдя ближе, бросил несколько крупных купюр к его ногам, хмыкнув.       — Хорошенький, — с явным намеком произнес Хосок, еще раз скользнув взглядом по стройным ногам танцующего омеги, который только из-за правил этого места не мог прекратить танец ради подбирания брошенных ему денег.       Тэмин ничего не сказал, даже бровью не повел. Бросил тихое «следуйте за мной» и провел альф мимо темной дубовой двери в кабинет, где сидел обычно Тэхен.       Чонгук на мгновение остановился у двери, скользнув языком по внутренней части щеки и усмехнувшись. Никто не заметил, как он сжал в кулаки руки в карманах брюк. Этот чертов аромат еще в прошлый раз нашептывал ему сделать множество грязных вещей с его носителем, а сейчас, учитывая, в каком он был состоянии, просто сводил с ума. Не особо умно оставаться в борделе во время течки, когда вокруг куча голодных альф. Судя по всему, Ким Тэхен еще и не пользуется услугами телохранителей. Хотя Чонгук был уверен в том, что, даже в таком состоянии, этот парень мог за себя постоять и отгрызть руки по локоть, если к нему хоть кто-то попробует прикоснуться. Это возбуждало. И речь не только о желании, но и о диком интересе.       — Господин, — настойчиво позвал Тэмин, отвлекая Чонгука от своих мыслей. За раздумьями альфа даже не заметил, как омега открыл для него комнату, жестом приглашая войти. Хосок буквально секунду назад скрылся в соседней, бросив едкое «не оплошай, братишка». Даже сейчас не смог промолчать.       Чонгук молча вошел в комнату, даже не став толком разглядывать растянувшегося на постели омегу, потому что чертов запах чертового Ким Тэхена напрочь лишал его мозг способности здраво мыслить. Неясно откуда, но в голове стучало только одно желание: прийти туда, где он прячется, и трахать так долго, пока ему не станет легче. И внутренне это желание раздражало сильнее, чем казалось внешне.       Не стоило ему приезжать сюда сегодня. Черт бы побрал всех этих течных омег! Он ведь сразу сказал Хосоку, что ему не надо сюда, потому что у Чимина только-только закончилась течка, на протяжении четырех дней которой, они трахались почти без перерыва. Но слова Хосока о том, что удовольствие младшего, незаслуженно обиженного братишки, и их примирение важнее, даже если ебался четыре дня подряд, все же уговорили его. И вот, он здесь, уже натягивает на свой член шлюху, даже не разглядев ни лица, ни фигуры. Нужно было в кого-то вставить. Нужно было разрядиться. И этим кем-то, к сожалению, был не обладатель роскошного запаха макадамии.       Тэхен тем временем сидел в душе, прижав колени к груди, и едва ли не рыдал от собственного бессилия, потому что в этот раз ему было особенно плохо. Он давно не проводил течку без альфы, и чувствовать себя вот так было нестерпимо. Еда не лезла, его буквально тут же начинало подташнивать, прибавляя к нерадужному состоянию еще одно неприятное ощущение, и Тэ решил вообще ничего не есть. Было просто чертовски больно, и каждый раз, когда мышцы внутри сводило очередной судорогой, он, закусывая ладони, тихо скулил.       Даже игрушки не приносили ему совершенно никакого облегчения. Если бы кто-то видел его сейчас…       — Братья Чон знают о твоей маленькой особенности, — серьезно произнес Тэмин, беспардонно войдя в душ к Тэхену, громко хлопнув дверью.       Он даже не постучался и наплевал на то, что кожа впитывала запах чужой течки. Этот вопрос был слишком важен, чтобы оставить его на «потом». Они не для этого так тщательно скрывали все от не обитающих в борделе людей, вешая на уши лапшу всем гостям, что чувствовали запах Тэ в эти несколько дней. Всем говорили о новых афродизиаках, и все охотно верили. Мало ли что мог придумать глава борделя? Чонгук решил их почтить своим присутствием совсем не вовремя.       — О чем ты говоришь? Я ничего не понимаю, — Тэ обнял себя слишком сильно, сжимая колени пальцами так, будто бы пытался оставить синяки. Мозг не соображал, новый приступ накрыл всего несколько минут назад.       — Я говорю о том, что они в курсе, что ты не стерилизован, Тэхен. Чонгук почувствовал и узнал твой запах, или нарыл инфу, черт его знает. Насколько я помню, ты глубоко зарыл всю эту информацию, а сейчас мы, кажется, все похерили. Я надеюсь, что они не в курсе об истории с Тэбином. Никто ведь не знает о том, что именно он делал с тобой, а если узнали они, то могут узнать и другие. Ты меня понимаешь? — серьезно произнес Тэмин, измеряя шагами маленькую ванную комнату. Тэхену, в его новом положении, и без того будет нелегко из-за того, что он работал шлюхой, а если другие узнают еще, что Тэбин регулярно потрахивал его, с ним вообще никто не захочет иметь никаких дел. Это было чертовски важно.       И если братья Чон действительно разнюхали об этом информацию, удивительно, что они не разорвали договор.       Тэхен, кажется, все еще не особо понимал, о чем вообще идет речь. Омега закачал головой и тихо всхлипнул, уткнувшись лицом в свои колени. Хотелось просто плакать, и он ни о чем не мог думать, кроме как о том, насколько ему хреново.       — Тэ, блять, вруби свой гормонально нестабильный мозг, пожалуйста. Почему меня это волнует больше, чем тебя, я не понимаю?       — Потому что меня сейчас не волнует ничего, кроме отсутствия члена в моей заднице, Тэмин-а. Мне так хуево, ты даже не представляешь. Уходи, я не хочу рыдать при тебе.       Тэмин тяжело вздохнул и сел на крышку унитаза. Кажется, он не собирался никуда уходить.       — Я уже видел, как ты рыдаешь. И даже не один раз. Ты вообще не способен выдавить из себя хоть одну адекватную мысль? На отсутствие члена в твоем заду ты уже жаловался сегодня. Дважды.       — Боже. У Чонгука есть Чон Хосок. Он о ком угодно достанет информацию, и плевать, как хорошо ее прячут. Я не думаю, что им эта информация обо мне как-то пригодится. Пока они не разорвали со мной договор, все нормально. Умоляю тебя, Тэмин, не заставляй меня разговаривать и думать, правда, мне вот сейчас максимально хуево. Съебись отсюда сводить балансы.       — Джуно уехал, — между делом проговорил он, будто бы игнорируя все, что сказал Тэхен до этого. — И в следующий раз тебе придется уехать из борделя. Тобой несет даже на улице, Тэхен. У меня за сегодня пять клиентов спросили про «течного омегу, которому очень хочется оказать помощь». Раньше ты не пах так сильно, но сейчас я действительно волнуюсь. Это небезопасно. Кивни, если понял меня, и я уйду, — Тэхен тут же кивнул и сделал воду горячее. Пусть и нельзя было вариться в кипятке, он просто не знал, что делать, чтобы стало хоть немного легче.       Тэмин тихо вздохнул и, встав со своего места, молча вышел за дверь. Не хотелось еще больше раздражать своим присутствием Тэхена.

***

      Три дня прошло с того момента, как Чонгук посетил бордель вместе с братом. И ровно три дня в носу все еще навязчиво ощущался запах макадамии, такой отчетливый и мягкий, словно совсем недавно, максимум сутки назад, он имел удовольствие делить с омегой одну постель. Однако это было не так. Просто мозг слишком сильно зациклился на приятном аромате и на одном конкретном омеге, что с каждым днем интересовал лишь сильнее. Было интересно, сколько еще всего этот мальчишка мог хранить в закромах своей памяти?       — Приехали, — вздохнул Хосок и, выйдя из машины, потянулся.       Чонгук вышел следом за ним и тут же поморщился. На улице было темно. Они остановились в пригороде, недалеко от лесополосы. В воздухе пахло хвоей, а ветер слабо покачивал вековые корейские кедры, что возвышались на десятки метров над землей. Если пройти вглубь, за эти деревья, можно было невооруженным глазом увидеть один из складов, что так же принадлежал Чонгуку и выглядел довольно неприметно в сравнении с тем, где обитал Намджун.       — Напомни мне, почему этим не занимается Ким, блять, Сокджин? — фыркнул Хосок и глянул на вышедшего с водительского сидения Мин Юнги, который ослабил галстук и практически сразу закурил, опершись копчиком о капот машины.       — Потому что к ним с мужем приехал тесть, чтобы увидеть внука, — мрачно оповестил Чонгук, вздохнув и сунув руки в карманы.       — Прекрасно. У него там семейный ужин, значит, а мы идем делать грязную работу, — продолжал недовольно бубнеть Хосок, проверяя наличие кобуры с пистолетом на своем поясе.       — Не говори, что ты не рад. Это я обычно не езжу на такие разборки, но раз уж тут такое дело… Ты уверен, что твои «птички» не ошиблись? — поинтересовался Чонгук у брата и подошел к Юнги, молча протянув к нему руку. Начальник охраны, ни секунды не колеблясь, предложил ему пачку своих сигарет, из которой Чонгук тут же вытянул одну и закурил.       — Бля, ты стебешься? — поморщился Хосок. — Я когда-нибудь ошибался с такой херней?       — Нет. Просто чувствую разочарование. Казалось бы, проверенный поставщик. — Чонгук явно был разочарован, но старался не демонстрировать своих чувств. Зажав сигарету между зубов, он уверенной и твердой походкой направился вперед.       Юнги тут же двинул следом, переглянувшись с Хосоком. Ситуация и правда вышла неприятной. Лю Мунбин был одним из поставщиков их оружия на протяжении двух лет. Ни единого прокола, ни единой погрешности. И в какой-то момент так глупо подставился, видимо, решив, что он здесь самый умный и может играть с кланом Чон без особых последствий для себя любимого. Глупость, не иначе. Да, она свойственна людям, но ведь если на кону стоит твоя жизнь, можно быть и поаккуратнее, верно?       Чонгук подошел к двери склада, открыв ее без особых усилий, и прошел внутрь. Здесь не стояло таких же хитроумных замков, как на главном складе Намджуна, но по периметру всегда расхаживала охрана. Как и сейчас.       Внутри было просторно. Высокие потолки, приглушенный свет. Посреди склада уже стояла пригнанная лично Лю Мунбином фура, у которой и крутился альфа грубоватой наружности. На лице виднелся шрам, что рассекал щеку и бровь, лысая голова была забита на затылке каким-то настолько мелким рисунком, что и не сразу поймешь, что именно там изображено. Из-за старости узор расплылся, и черная краска начала выцветать. Он что-то печатал в своем мобильном и вздрогнул, когда услышал присутствие посторонних. Но вот увидеть лично Чон Чонгука вместо Ким Сокджина, он явно не ожидал.       — Господин Чон, — тут же произнес он, криво ухмыльнувшись и коротко поклонившись, — не ожидал увидеть здесь тебя лично.       Чонгук поморщился, бросив сигарету себе под ноги, и мельком оглядел фуру, подойдя к прицепу.       — Привез товар? — без приветствий начал он, с грохотом открыв двери сзади и тут же войдя в кузов, отряхнув руки.       — Конечно. Все, как и всегда. Пятьсот единиц M4A1-S. Тип патрона: 5,56×45 миллиметров. Двадцать пять патронов в магазине и семьдесят пять в запасе. Глушитель надевается и снимается легко и быстро, лично проверил. Все в лучшем виде, как и договаривались. — просто ответил мужчина и вальяжно уперся плечом в край кузова, наблюдая за Чонгуком.       Чон откинул брезент с одного из ящиков и, вскрыв тот, достал винтовку, взвесив ту в руках.       — Напомни, о чем мы договаривались. По цене, — бросил Чонгук. Мужчина нахмурился и поджал губы.       — Две тысячи девятьсот за единицу. В долларах, — бросил он, явно не понимая, к чему клонит Чонгук, который тихо хмыкнул и, достав кейс с патронами, открыл его, внимательно оглядев и проведя языком по внутренней части щеки.       — Отлично. В сумме выходит один миллион четыреста пятьдесят тысяч долларов. Плюс патроны. Исправь, если я не прав.       Мужчина промолчал и, видимо, напрягся. Его глаза скользнули к Хосоку, который лениво оглядывал склад, и к Юнги, молча следящему за ним самим, не отводя взгляда.       — То есть я могу не пересчитывать оружие, и тут будет ровно столько, за сколько я заплатил? Я обычно такой херней не занимаюсь, но вдруг ты хочешь мне что-то рассказать?       Лю Мунбин поморщился и тут же выпрямился в спине, сжимая руки в кулаки.       — Мы два года вместе работаем, Чон. Хоть раз, я дал тебе повод усомниться? — поинтересовался он, сморщив нос.       Чонгук шумно выдохнул и глянул в сторону Юнги.       — Шуга, хочешь что-нибудь спросить у господина Лю? — поинтересовался он. Мунбин усмехнулся.       — Что у меня может спросить твоя мелкая шав… — начал было он, но ответить не успел. Юнги, стоящий позади, легко ударил его по ногам и, пока мужчина падал, перехватил рукой чужой затылок, с неожиданной для своей комплекции силой ударяя его носом о край кузова. Послышался чужой вой и противный хруст.       — Где десять процентов обещанного товара? — сухо поинтересовался Юнги, в то время как Хосок, стоящий сзади, громко засмеялся, с явным восторгом разглядывая представшую его глазам сцену.       — Какого хера? — взвыл Мунбин, попытавшись вырвать из залома одну из рук, и подняться с колен, но Юнги только сжал его руку и затылок сильнее, снова ударяя мужчину носом в дверь кузова, разбрызгивая по серому бетону кровавые капли.       — Где десять процентов товара? — еще раз поинтересовался он, но мужчина от боли пытался собрать глаза в кучу и оглядеться, явно потеряв ориентацию в пространстве.       — Бля, полегче. Если ты сейчас выбьешь ему мозг, он ничего не ответит, — спокойно предостерег Чонгук и спустился из кузова фуры вниз, кивнув Хосоку, который помог Юнги дотянуть дезориентированного мужчину до одного из стульев, и, усадив на него, подобрал с пола никому ненужную веревку. Этого добра на складе было навалом.       Чонгук уселся на невысокий ящик напротив и принялся закатывать рукава рубашки.       — Давай я тебе все объясню. За пятьсот единиц товара я должен заплатить тебе один миллион четыреста пятьдесят тысяч долларов. Проблема в том, что при выгрузке в порту тебя заметили с другими людьми, которые забрали один из ящиков на борт другого судна. Один ящик — пятьдесят единиц. То есть десять процентов от пятисот. Внутри фуры десять ящиков, но даже тот, который я открыл, был неполным, когда работаешь с оружием, такое заметно невооруженным глазом. Я знаю, как выглядит ящик с пятьюдесятью единицами M4A1-S. И винтовок там недостаточно. Значит, люди, которые тебя видели, не ошиблись. Если объяснять короче, то я плачу тебе полную сумму, но товар получаю не весь, смекаешь? Может, тебе покажется, что сто сорок пять тысяч долларов, которые бы я отдал тебе за воздух, это не так уж много для кого-то вроде меня, но если бы я каждому своему поставщику прощал такую сумму, я бы разорился, — Чонгук пожал плечами и развел руками, тихо вздохнув.       Он поджал губы, кивнув Юнги, который отпустил уже крепко привязанного к стулу мужчину и отошел в сторону.       — Ты мог перепродать одну винтовку. Да, блять, хоть десять. Неплохо заработать. Но ты решил, что ты умнее меня, и я не замечу, что не хватает, сука, пятидесяти штук. Пятидесяти! Ты наглый или просто тупой? Все никак не могу понять, — поинтересовался Чон, изогнув бровь и наклонившись вперед, упершись руками в колени.       — Кого-то мне это определение напоминает, — негромко хохотнул Хосок, все еще стоящий в стороне. Чон только быстро глянул на брата и хмыкнул. Даже сейчас не мог прекратить напоминать ему о Тэхене. Словно это было единственным подъебом, который он смог придумать. И, кажется, затянется это надолго.       Мужчина тяжело дышал ртом из-за сломанного носа, волком глядя на Чонгука, но ни слова не произнося.       — Кому ты продал мое оружие? — не став больше разглагольствовать, поинтересовался Чонгук.       — Если ты думаешь, что после этого я тебе что-то скажу, то ты дохуя наивный, Чон. — усмехнулся вдруг Мунбин, сплюнув кровь в сторону Чона.       Чонгук поджал губы, глянув на сгусток крови у своих ног, и перевел многозначительный взгляд на Хосока.       — Развлекайся, братец, — просто ответил он, и в глазах Мунбина, который до этого был излишне самоуверен, вдруг промелькнул ужас. Кажется, о Хосоке он позабыл. И очень зря.       Чон-младший подошел к нему, доставая пистолет из набедренной кобуры, разглядывая свою новую игрушку, так любезно преподнесенную ему старшим братом. Взгляд его был жадным и азартным, а Мунбину впору было бы начать умолять Чонгука просто убить его, но теперь мужчина и слова выдавить из себя не мог. Хосок надвигался на него темной тучей, не предвещая ничего хорошего.       — Стой, Чонгук, давай поговорим! — все же воскликнул он, но тут же сорвался на крик, даже не услышав за ним раската выстрела. Казалось, боль пронзила все его тело, он больше не чувствовал вообще ничего, а в ушах звенело.       — Все так вопят, когда я простреливаю им колени. Это и правда так больно? — с невинным интересом спросил Хосок, направляя дуло пистолета на свою ногу. Интересно было проверить ощущения, но он вовремя отвел оружие в сторону, мотнув головой. — Наверное, я еще нужен брату с двумя ногами. А ты — нет.       Засмеявшись, он прокрутил пистолет в руке и вновь перехватил тот поудобнее.       — Бах! — выдохнул Хосок. Раздался выстрел, громкий крик, а из строя вышло уже второе колено заложника. Лицо Чона-младшего выражало лишь наслаждение всем происходящим. Чонгук не шевелился и наблюдал за братом, не вмешивался, не торопил его, давал младшенькому вдоволь наиграться с новой игрушкой. Пока та не испустит дух.       И как он еще не сорвал голос?       Юнги же был напряжен. Чем бы не занимались эти двое, он ни на мгновение не терял концентрации и был готов в любой момент ликвидировать любого, кто будет угрожать здоровью и жизни его босса.       — Вы все — больные ублюдки! — выплюнул Мунбин и взглядом, полным ненависти и боли, посмотрел на Чонгука. — Я продал партию небольшой группировке в Китай. Ты доволен? Отпусти меня!       Чонгук дернул бровью и посмотрел на обернувшегося Хосока, встречаясь с братом взглядом. Ему даже не нужно было ничего говорить, чтобы брат понял его и вернулся к своей жертве.       Чон Хосок обошел мужчину и, придержав его голову, тихо хмыкнул.       — Внимательно посмотри на того, кого ты предал. Разве ты не знал о последствиях? Думал, он тебе простит это, позволит себя наебать один раз, второй, третий и разбогатеть за его счет? Ты и правда настолько тупой? Не отводи взгляда от него, смотри внимательно. Потому что это, ах, какая досада, последнее, что ты увидишь.       Голос Хосока был обманчиво милым и спокойным. Даже, скорее, успокаивающим. Он разговаривал с поставщиком так, словно объяснял двухлетнему ребенку, почему нехорошо забирать чужие игрушки в свой дом.       В любом случае пальцы альфы уже легли на закрытые веки и слегка надавили. Мунбин дернулся и задышал чаще.       — Ты думаешь, тебе просто так сойдет все это?! — воскликнул он.       Чонгук кивнул брату, чтобы тот остановился. Хотелось послушать, вдруг лысый ублюдок скажет ему что-то интересное? И пусть Хосок был не очень доволен, но даже если не перестал давить на глаза, по крайней мере не продолжал усиливать это давление. — Я приду к тебе после смерти, ты, ублюдок! Думаешь, все, в чьей крови ты искупался, оставят тебя? Кем ты, блять, себя возомнил?!       — Я — власть, — спокойно и кратко напомнил Чонгук и усмехнулся, зубами достав из пачки сигарету.       По ангару снова разлетелся истошный вопль, за которым никто даже не услышал мерзкого звука лопнувших глазных яблок. Только Хосок почувствовал. Он довольно облизал губы и вытер окровавленные ладони о выцветшую одежду пленника.       — Кстати! Я тут недавно прочитал, что если вырвать человеку язык, он захлебнется в собственной крови из-за сильного кровотечения. Там, вообще, специальные щипцы нужны, чтобы не повредить орган, но я бы слишком много времени потратил на их поиски. Вырезать ножом тоже неинтересно, так что я взял обычные пассатижи. Не знаю, что из этого получится, но очень хочу попробовать. Мы же можем задержаться еще минуток на десять? — Хосок обернулся на старшего брата.       — Я никуда не спешу, — просто ответил Чон, одобрительно кивнув.       Хосок широко улыбнулся и перевел взгляд на Юнги.       — Подержи ему голову, а? Давай, ты же не хочешь, чтобы мы тут совсем долго торчали, да? Я бы Чонгука попросил, но он наверняка откажется, потому что не умеет веселиться.       Юнги поморщился и глянул на Чонгука.       — Да в первый раз, что ли? — усмехнулся альфа, ответом дав понять, что спасать он Юнги от этого не собирается.       — Не будь брюзгой, Шуга, я обещаю, как в прошлый раз не будет. Ни капли крови на твоей одежде. Наверное. — тут же проговорил Хосок, приложив руку к сердцу.       Юнги вздохнул, поняв, что ему не отвертеться, так что исполнил просьбу Хосока, вспоминая его слова о том, что если вдруг Чонгук прикажет ему разделать своего личного телохранителя на заднем дворе дома, он так и сделает. И тем, кто вопит от боли в руках Чон Хосока рано или поздно может стать он, Мин Юнги.       — Ненавижу вас! Ненавижу вас всех! Вы — ебнутые чудовища! — истерил Лю Мунбин, но на его вопли никто не обращал внимания. Много чести.       — Держи голову и разожми ему челюсти. Мне же надо как-то ухватиться за его язык, — командовал Хосок, пытаясь поймать язык совсем не предназначенным для такого инструментом. — Бля, он слишком вырывается. Держи его, ты что, превратился в слабого омегу? — младший Чон хмурился. — Я ему сколол зуб. Блин, прости, чувак, зубки твои я трогать не хотел, честное слово. Мне только язык нужен. Тебе жалко, что ли? Все равно же сдохнешь.       Хосок был единственным, кто целиком и полностью наслаждался тем, что происходит здесь. Всем остальным, а в особенности Лю Мунбину, хотелось, чтобы это все просто закончилось как можно скорее. Исход в любом случае всем им хорошо известен.       Чон-младший, сумев, наконец, ухватить язык пассатижами, рванул орган и посмотрел на кусочек мышцы, зажатой инструментом, с искренней досадой.       — Ну блин! Целиком не получилось! — протянул он, дуя губы и не обращая внимания на истошный вопль, на то, как у его жертвы срывался голос, смешиваясь с хлюпающими звуками. Юнги поморщился. Рев Мунбина его оглушал.       Чонгук шумно вздохнул и спрыгнул с ящика, кивнул Юнги в сторону, чтобы тот отошел.       — Слишком громко, — бросил он, достав свой пистолет, и, обойдя Мунбина, вытянул руку вперед. Послышался еще один громкий выстрел, которым Чон прострелил ему затылок, даже глазом не моргнув, лишь вновь перехватив сигарету пальцами.       — Эй! Ну и нахера ты это сделал? Сам дал мне игрушку, и сам отобрал? Ты, блять, совсем не любишь меня. Как ты мог так поступить, Чонгук-а? — с искренней обидой протянул он.       — Пора домой. Позвони Намджуну, пусть уберется здесь и перегонит товар на центральный склад. Поехали, я заебался сегодня.       Чонгук похлопал брата по плечу и направился в автомобиль. Нужно выспаться, чтобы решить завтра парочку очень важных вопросов по сбыту товара. Его люди уже должны были нагнать тех, кто забрал часть его поставки, но Чонгук проверит их работу завтра.