Borgata

      — Мы рассказали все, что знали, чего еще ты хочешь? — взмолился один из троих мужчин, сплюнув на пол очередную порцию крови изо рта. Он не знал, сколько прошло времени с тех пор, как Чон Хосок начал допрос. Пятнадцать минут или несколько часов?       — Ты меня за придурка не держи, блять. Я душу из тебя выбью, но ты мне скажешь правду. Кто заказал вам этого мальчика?       Хосок уже хотел было замахнуться еще раз, но, услышав громкий лай снаружи, остановился. Сначала в подвал вошли две отвратительные твари на цепях, а затем уже крепко держащий те самые цепи Чонгук.       — Ты зачем привел сюда эту хуйню? — Хосок собак старшего брата не любил и опасался. Эти существа не брезговали и даже любили человечину, особенно живую и орущую от боли и страха. Чон-старший не раз скармливал им кого-нибудь из неугодных. Мальчик и девочка, по три года отроду, брат и сестра породы питбуль-мастиф, почуяв кровь, уже облизывались, не сводя с пленных жадных взглядов.       Чонгук держал их за крупного плетения цепочки, крепящиеся к шипастым ошейникам, не позволяя отойти от себя.       — Узнал что-нибудь? — спросил альфа, поглаживая одного из псов по голове, глядя на животное с какой-то необъяснимой нежностью. — Тише, Герда, ты свое получишь, не волнуйся.       Собака тихо заскулила, но все же села у ног хозяина и, высунув язык, тяжело задышала, чуть запрокидывая голову и подставляясь под его ласку.       — Они говорят, что им поступил анонимный заказ, и они ничего больше не знают, — фыркнул Хосок, стряхивая напряжение с руки и морщась.       — Но это же правда! Письмо доставили через почту, потом пришла посылка с вещами, ее принес курьер, я его пробивал, он реально курьером работает и учится в университете. Мы получили фото мальчика, похитили его посреди улицы, в районе Кванджингу, избили, переодели в то, что было в посылке, и выкинули, где было велено. Получили вторую часть оплаты и дело с концом.       Чонгук рассмеялся, отчего собаки нетерпеливо заерзали на месте, ощущая истинное настроение хозяина, веселья в котором было, может, на грош, но внутренне он раздражался.       — То есть, ты хочешь мне сказать, что не знал, у чьего дома выкидываешь ебаный труп, и не думал о том, что это, возможно, не сойдет тебе с рук просто так? Не думал, что я найду тебя и заставлю отвечать за ошибку?       Он задавал вопрос, но в голове понемногу складывалась примерная картина произошедшего. Район Кванджингу, бордель «Лагуна» неподалеку от него, сын Чхве Юнхо. Значит, дело вновь стоит за ними? Не слишком ли много дерьма позволяет себе эта семейка?       — Слушай, мужик, мы свободные наемники. Нам подкинули работы и денег — мы ее выполнили. Я представляю, кто ты такой, о тебе даже среди простых убийц много разговоров. Но откуда мне было знать, что это твой особняк, блять? Табличку на ворота повесь. «Здесь живет Чон Чонгук!» — сразу перестанешь под воротами трупы находить.       Чонгук рассмеялся, но очень резко замолчал и сухо хмыкнул, кивая Хосоку, который тут же, замахнувшись, ударил парня по лицу.       — Не знал, что ты мешаешь свою кровь с кровью падали, — брезгливо заметил Чон-старший, оглядывая сбитые костяшки брата, который сегодня, почему-то не захотел брать подручные инструменты для пыток, коих у него было предостаточно.       — Я не в настроении пользоваться лишними железками, — альфа пожал плечами и, обойдя пленных вокруг, заглянул каждому в глаза. — Вы думаете, мы тут шутки шутим? Пора уже рассказать правду.       — Да мы все рассказали! — вскрикнул тот, что, кажется, был главарем.       Чонгук не различал их лиц в полумраке, эти трое казались близнецами, словно все были на одно лицо.       — Тот, что посередине — главный? — спросил Чонгук у Хосока, чуть наклонив к нему голову, но так и не отводя жесткого и холодного взгляда от троих мужчин.       — Да.       — Тогда отвяжи тех, что по краям.       Хосок кивнул и принялся исполнять желание старшего брата. Он уже понимал, что тот хочет сделать, знал, что сейчас будет, и хоть он видел это много раз, все равно предпочел бы подобного не наблюдать. Не то чтобы он брезговал, просто эти твари, которых Чонгук считал своими домашними любимцами, здорово его нервировали. С ними было невозможно чувствовать себя хозяином ситуации. Прикажи им Чон сожрать Хосока, они и глазом не моргнут. Поэтому Хоби, несмотря на свою любовь к жестокости и крови, которой славился, не любил это все. Собак Чонгука он буквально ненавидел. Они были непредсказуемы, но Чонгука, вроде как, слушались безоговорочно. Он был единственным, на кого эти твари ни разу не огрызнулись. Видимо, понимали, с чьей подачи могут вдоволь отъедаться и лакомиться живой человечиной.       Чонгук же иногда развлекался вот так. Когда накапливалось, когда ему нужно было получить эмоциональную разрядку, для которой не хватало секса. Он спускал собак на всяких крупно насоливших ему идиотов, наблюдал, как их жадные зубы вгрызаются в плоть жертв, разрывая ее на куски, окрашиваясь в розовый цвет от брызжущей из ран крови.       — Не хочу на это смотреть, — честно признался Хоби.       — Ну, можешь подождать снаружи. Я закончу здесь сам.       Чонгук равнодушно пожал плечами, как будто его это не очень волновало, а Хосок, закончив с развязыванием двух пленных, действительно вышел, оставляя брата развлекаться в гордом одиночестве.       Он понимал, почему альфе это нужно сейчас. Судя по всему тому, что свалилось на главу клана за последнее время, и то, как он общался, мужчина едва ли сдерживал себя от того, чтобы не пустить пулю в лоб каждому, кто пытался расшатать его и без того хлипкое эмоциональное состояние. А таких было немало, и Хосок, как ни странно, тоже входил в их число.       Оставшись с пленными один на один, не считая двух скалящихся собак на массивных стальных цепях, Чонгук улыбнулся им. Улыбнулся по-доброму, словно не он держал двух чудовищ на привязи.       — Хотите жить? — участливо спросил он, глядя на двух, сжавшихся от страха на полу мужчин. Те без промедления закивали, и Чон указал им рукой на дверь, за которую не так давно вышел его младший брат. — Выход там. Бегите. Бегите и не оглядывайтесь.       Двое тут же сорвались с места, рванув на выход, едва ли не запутавшись в своих собственных ногах, пока поднимались. Чонгук пару секунд безучастно смотрел им вслед, но, словно очнувшись и вспомнив, для чего вообще отпустил обоих, откинул на пол цепи и погладил псов по головам.       — Взять их. Ваш обед убегает, крошки.       Собаки тут же сорвались с мест, нагнав жертв в несколько мощных прыжков. По подвалу пронеслись истошные вопли боли, паники и страха смерти, мучительной и жестокой. Они отражались от стен, от низкого бетонного потолка и заставляли третьего связанного пленника пытаться активно выбираться из пут. Альфа беспомощно брыкался на месте, опрокинув стул, к которому был привязан, и широко раскрытыми глазами посмотрел в сторону спокойно наблюдающего за его жалкими попытками выбраться Чонгука.       — Ты, блять, больной ублюдок! Ты ненормальный! Мы правда получили этот чертов анонимный заказ, чего ты добиваешься? Наша смерть ничего не даст тебе, слышишь?!       Он пытался перекричать громкие вопли и рычание собак, и пусть у него не очень получалось, Чонгук разобрал каждое слово и рассмеялся, запрокинув голову. Можно подумать, что убийство всегда преследует какую-то цель. Нет, в их мире так происходит не всегда. Иногда убийство могло быть случайным, а иногда, как сейчас, просто для того, чтобы наказать за тупой проступок и дать выход бурлящим внутри эмоциям.       Вопли стали потихоньку стихать, но Чонгук все еще не отзывал животных обратно к себе, смотрел на оставшегося в живых мужчину, которого накрывала истерика от осознания скорой, такой же страшной, кончины. А он ведь и правда хотел жить.       — Поведаешь мне еще что-нибудь интересное или тебе больше нечего рассказать? — спокойно спросил Чон, но в ответ получил только нервное мотание головой. — Ну, очень жаль.       Равнодушно пожав плечами, он свистнул, подзывая собак, и подобрал их цепи, выпачканные в крови, запах которой уже пропитал, казалось, все подвальное помещение. Собаки, ощутив, что хозяин вновь держит их цепи-поводки, немедленно прекратили пялиться в сторону остывающих трупов и стали ластиться к нему, облизывая окровавленные носы и зубы. Смотреть на это любому более-менее здравомыслящему человеку было бы неприятно, но взгляд Чона был пропитан нежностью и нездоровой любовью к этим ужасающим существам.        Мужчина вышел вместе с собаками за дверь, оставляя пленника наедине с разодранными трупами, куски тел которых валялись в крови.       — Закончил? — недовольно поинтересовался Хосок, отшвырнув сигарету на пол и примяв ту ботинком.       — Как видишь.       Чонгук кивнул в сторону сыто облизывающихся питбуль-мастифов, которые виляли хвостами и, капая окровавленными слюнями на бетонный пол, подставлялись под редкие поглаживания по голове со стороны хозяина.       — Третий остался в живых, но я планирую отдать его Герде и Каю, — сообщил Чонгук, поморщившись, когда пес попытался подпрыгнуть и упереться грязными лапами в его грудь, но тут же был оттолкнут в сторону.       — И что мне с ним делать? Твои уродцы живут в разных вольерах, — фыркнул Хоби, а Чонгук изогнул бровь.       — Это я должен решать, что ли? Позвони Намджуну. Он точно что-то придумает. На крайний случай закиньте в морозильную камеру на производстве, как замерзнет — разделите надвое циркуляркой. Малыши полакомятся мороженым, — пожал плечами Чонгук, а Хосок усмехнулся.       — Мне нравится твой извращенный мозг, братец, ты знал? — поинтересовался он, взяв в руки мобильный, чтобы набрать Намджуну.       — Догадывался.       Чонгук, замолчав, дернул собак к себе поближе и направился к машине, у которой уже стоял Юнги, раскрыв багажник, чтобы впустить внутрь обоих псов.       — Эй, — внезапно окликнул Хосок и чуть прищурился, — раз ты так сильно разозлился из-за трупа, похожего на твоего хуесоса, что бы с ними было, если бы на месте безымянного омеги действительно оказалась эта блядь? — поинтересовался вдруг он, склонив голову на бок.       Чонгук остановился, обернувшись на Хосока через плечо, и окинул брата нечитаемым взглядом.       — Узнаешь, если еще хоть раз назовешь его блядью, — спокойно отозвался он, заставляя брата напрячься.       — Ты ебанулся, Чонгук. Я твой брат.       — Ты мой брат и зовут тебя Хосок, верно? Я же не зову тебя ублюдком. Вот и у него есть имя. Тэхен. Не сложно запомнить. Мне всегда казалось, что владение информацией — твой конек.       Чонгук тихо усмехнулся и, подойдя к машине, отпустил собак, чтобы те забрались в салон.       Уже через пару минут иномарка скрылась с поля зрения, а Хосок, поморщившись, пнул попавшийся под ногу поддон.       — Дерьмо, — тихо прошипел он.

***

      Проснувшись в своей комнате, Чимин сел на постели и сонно потер глаза. Всю ночь его беспокоили тревожные сны, он не выспался. Странное чувство, будто что-то может пойти не так, как запланировано, не давало покоя, терзало и заставляло нервничать.       Но стоило ли предаваться своим беспокойствам? Конечно, каждое задание было опасным, но он всегда был уверен в том, что Чонгук ни за что не пошлет его на верную смерть. Скорее, альфа на пару с Хосоком сто раз все перепроверит, прежде чем отправит Чимина выполнять свою работу. Уверенность в тех, кто дает ему крышу над головой, слегка отрезвляла, не давая негативному наваждению целиком поглотить разум. Контрастный душ окончательно упорядочил мысли.       Невзрачная толстовка и мешковатые спортивные штаны скрыли хрупкое тело омеги, и он, посмотрев на себя в зеркало, задержал взгляд на красивом, но усталом лице, скрытом тенью капюшона.       Необходимо поспешить.       Чимин достал из ящика, расположенного в его гардеробной под стойкой с верхней одеждой, зачехленную снайперскую винтовку и патроны. Он сел на пол, скрестив ноги, и бережно открыл футляр, проводя кончиками пальцев по холодному стволу. Стоило проверить, хорошо ли он прочистил ее после прошлой вылазки, нет ли в ней каких-то неисправностей.       Скольких он убил из этого оружия за восемь лет? Он не мог вспомнить всех лиц, не мог вспомнить, как именно каждый из них замертво падал от его пули.       Есть лишь одно лицо, которое он запомнит на всю свою жизнь. Лицо, даже сейчас порой преследующее его в самых страшных кошмарах.       Flashback Шесть лет назад       Вернувшись домой из тира, Чимин с облегчением выдохнул. Было пусто. Отец благоразумно куда-то уехал, получив от Чимина сообщение с потрясающей новостью. Течка снова началась неожиданно. Она была не первой, но цикл был настолько нестабильным, что угадать начало нового было сложно. То она начиналась на месяц раньше, чем следовало, то задерживалась на все три. С ним что-то было не так, и парень знал это, но обратиться за медицинской помощью попросту не мог. Выигрыш с последних соревнований по стрельбе он уже спустил на новые кроссовки и рюкзак. Это показалось ему более важным, нежели поход к врачу.       Было так плохо, что хотелось выть. В голове лихорадочно крутилась мысль: все так же мучаются или только он такой везунчик? Половицы тихо скрипели от каждого шага дрожащих ног, которые едва ли держали его. Надо бы дойти до душа, но ему было так больно, что, казалось, одно лишнее движение и от этой чертовой боли омега попросту потеряет сознание.       У двери в его комнату, в которую можно было войти из кухни, стояли пустые бутылки из-под какого-то алкоголя, и Чимин, случайно зацепив одну, со звоном полого стекла уронил их все, тихо выругавшись. В чем была проблема выбросить все это, а не оставлять вот так? Одна из бутылок покатилась в его комнату и, проследив за ней взглядом, мальчишка тихо застонал, схватившись за дверной косяк.       Обезболивающее не помогало, а подавители требовали рецепта, которого у него не было. Уже четвертый раз… пережить бы его.       — Почему так сложно донести свое дерьмо до мусорного бака? — тихо заныл Чимин, беспомощно оглянувшись. Самым простым решением было доползти до бутылки на коленях, чтобы падать было не так больно в случае обморока. Поэтому омега, опустившись на четвереньки, пополз вперед, едва ли не хныча от того, насколько хреново он себя чувствовал. Парень подобрал чертову бутылку, проклиная отца и свое существование на чем свет стоит, и выбросил ее к остальной куче. Все равно здесь он был один, да и пока Чимин не сообщит отцу об окончании течки, домой он не вернется. И все бы было хорошо, если бы не было так плохо.       Добравшись до своей постели в том же неприглядном положении, омега наконец скинул рюкзак со своих плеч и, с трудом переодевшись в пижаму, аккуратно сложенную на краю его кровати, забрался под одеяло. Наконец можно было выдохнуть, закрыть глаза и провалиться в небытие, но ком тревоги, подкатывающий к горлу тошнотой, не давал расслабиться.       Чимин проворочался в постели несколько минут, жмурясь, словно это помогло бы ему поскорее уснуть, но каждая секунда бездействия, проведенная в постели, заставляла нервно подрагивать.       — Господи, да что ж такое… — заныл он и, немного подумав, оглянулся на свой рюкзак. В голове зашевелились шестеренки, и он наконец понял, в чем было дело.       Кряхтя, Чимин снова встал со своего места, чтобы добраться до рюкзака, который он неосмотрительно кинул у шкафа с книгами, и достать оттуда пистолет. Парень всегда носил его с собой, не рискуя оставлять огнестрельное оружие в одной квартире с вечно пьющим отцом.       Подаренный Чонгуком «Глок» уверенно лег в маленькую ладонь, даря чувство защищенности и спокойствия, и Чимин, вернувшись в постель, убрал его на привычное место — под подушку. Кровать, как и половицы, тихо скрипела от его движений, постельное давно потеряло свою белизну и отдавало желтым цветом, одеяло не грело, но лучше уже так, чем совсем без него.       Чимин обвел свою комнату взглядом. Она была такой крошечной, старой и неуютной… Если бы был жив папа, они, быть может, могли бы быть обычной счастливой семьей, где ребенок не прячет под подушкой пистолет в страхе, что отец может ему навредить. Даже если сейчас он уехал.       С такими мыслями парень провалился в спасительное забытие. Там было темно, тепло. Там было безопасно. Кто-то очень теплый обнимал его, грел собой и защищал. Может быть, там были папины руки, прикосновений которого он не почувствовал даже со своим первым вдохом? Чимину нравилось так думать. Размышлять о том, каким же был его папа до того, как покинул этот мир, и каким бы он был, если бы остался рядом. Ему бы хоть на минуту действительно увидеть его, прикоснуться, услышать, что он не виноват в его смерти. Что его рождение не было ошибкой. Ведь все эти годы он, под давлением отца, думал иначе.       Казалось, на пару часов стало легче, пока он, измотанный болезненными спазмами, спал, не ощущая намокшей одежды. Так было до тех самых пор, пока его не разбудил грохот в коридоре. Чимин, раскрыв глаза, по инерции сжался, пытаясь посильнее закутаться в одеяло, как будто оно могло закрыть его от всех проблем и приближающегося урагана. Сердце забилось в груди как бешенное, и омега, лихорадочно нашарив под подушкой рукоять пистолета, покрепче сжал его в ладони.       — Где ты, мразь? — громкий, злостный рык вернувшегося отца ударил по барабанным перепонкам похлеще звенящего гонга. Он был пьян, судя по грохоту, снова перевернул стулья, пока грузно шагал в сторону комнаты омеги, споткнулся о кучу звенящих бутылок.       Чимин не ответил. Нужно было закрыть дверь, может, она спасла бы его? Может, тогда его запах не распространился бы по всей квартире так сильно? Может быть, тогда отец не вернулся бы домой? Так наивно было предполагать подобное, но воспаленный мозг только и подкидывал эти варианты. Будто бы это Чимин был виноват в том, что этот человек ступил на порог дома в этот момент и в таком состоянии.       — Конечно, где тебе быть? Валяешься и истекаешь тут? Воняешь на весь дом. Жалкое подобие! Фальшивка! Думаешь, можешь заменить мне его? Хочешь, я тебе подскажу способ, как это сделать? Ты такая сука, Пак Чимин! Я не хотел тебя! Надо было настоять на аборте, как я того и хотел, но ты появился, блять, на свет и испортил мне жизнь! Ты забрал у меня его! Я помогу тебе понять, насколько ты жалок. Тебе не стоило рождаться и отнимать у меня все, что я имел!       Чимин не смог и слова вымолвить. Он слышал что-то подобное уже сотни раз, но сейчас все, как будто, было в разы серьезнее. Глаза отца блестели не только злобой и ненавистью к сыну, в них было что-то еще. Что-то странное, омега еще никогда не видел, чтобы на него кто-то смотрел вот так, и на мгновение его охватило непонимание. Мини сел на постели, сжав рукоять пистолета, скрытого подушкой и углом одеяла крепче, и отполз к стене, упираясь в нее спиной.       — Зачем ты вернулся? Уходи! Убирайся прочь из моей комнаты! — крикнул вдруг осмелевший мальчишка. Наверное, оружие в руке и правда прибавляло ему недюжинной смелости.       Мужчина заливисто рассмеялся, но резко замолчал и смерил сына презрительным взглядом.       — Ничтожество… — тихо прошипел альфа и, сократив расстояние в пару крупных шагов, рванул на себя одеяло, срывая его с худого тела. Чимин выпустил пистолет из руки, оставляя его лежать под подушкой, и попытался натянуть одеяло обратно, но именно сейчас, как на зло, был слишком слаб, чтобы попытаться удержать его в дрожащих ладонях.       — Что ты творишь?! Отпусти меня, черт возьми! Отпусти! — единственное, что мог сделать Чимин, это начать брыкаться, когда крепкие руки перехватил его лодыжки. Однако хлесткий удар по лицу, прилетевший аккурат в висок, заставил потерять ориентацию в пространстве. Омега безвольно рухнул на постель, жмурясь и прикрывая голову руками, ожидая новых ударов, но их не последовало.       — Я здесь, чтобы показать тебе. Хочешь жить со мной в мире? За все нужно платить. Я покажу тебе цену, — усмехнулся мужчина и буквально в следующую секунду сильные руки перевернули мальчишку на живот. Ладонь альфы легла на его затылок, вжимая сына щекой в подушку. — Лучше не сопротивляйся мне, тварь, я и задушить в порыве могу. А ты с рождения так сильно цепляешься за свою жалкую жизнь… Ты же не хочешь умирать, верно?       Чимин не понимал, что все это значит, зачем отец сделал это, для чего он вернулся. Быть может, он просто не хотел понимать, ровно до того момента, пока не ощутил, что тот потянул вниз резинку его пижамных штанов. Паника накрыла словно по щелчку пальцев.       Память благоразумно стерла то, как он пытался отбиться от чужих рук, как его то и дело били по ребрам и бокам, как отец придушивал его, пытаясь воплотить свой омерзительный план в жизнь. Но он никогда не забудет того, как нащупал под подушкой рукоять пистолета и только лишь по чистому везению смог снять его с предохранителя, направить дуло за свое плечо и прострелить отцу ключицу.       От неожиданности и силы выстрела мужчина отшатнулся, рухнув с кровати, и громко вскрикнул. Чимин, перевернувшись на спину и захлебываясь слезами, выставил дрожащие руки с пистолетом вперед.       — Ах ты! Сука! Я убью тебя, мерзкое отродье!        Мужчина словно и не заметил ранения и оружия в его руках. Он был настолько пьян, что вряд ли даже понял, что произошло. Альфа вскочил на ноги, ринувшись к кровати, и именно в тот момент, когда он почти достиг своей цели, раздался еще один выстрел. Не промахнулся. Пуля вдребезги разнесла лоб альфы, и мертвое тело, покачнувшись, рухнуло прямо на омегу, придавив его к постели. Чимин дрожащими руками уперся в его плечи, сглатывая слезы, и с трудом скинул труп на пол, приподнявшись на дрожащих руках.       Взгляд скользнул по кровавой луже, расплывающейся на ветхом полу, а затем по огромной ране, что превратило некогда до страха знакомое лицо в кровавое нечто. Чимин подавил рвотный позыв и, не чувствуя прежней боли, словно ее никогда и не было, поднялся на ноги, направив пистолет на мертвого отца. Он не сразу понял, что громкий, душераздирающий крик принадлежит ему. Крича во все горло, омега выпускал в мужчину пулю за пулей, выплевывая ядовитое «ненавижу», повторяя одно единственное слово как мантру.       Он стрелял до тех пор, пока не закончились пули. Спусковой крючок несколько раз пусто щелкнул под его пальцем, и Чимин, рухнув на колени, отполз подальше, упираясь лопатками в стену. Все тело била крупная дрожь. Он часто задышал, глядя на брызги крови, которой были заляпаны стены, тумба, кровать. Даже весь он был в крови. Его руки, его лицо. Истерика накрыла вновь. Он громко зарыдал, лихорадочно шаря руками по своим плечам, до боли сжимая их, и закачал головой. Он убил человека. Он только что убил собственного отца.       — Нет, нет, нет… Это все сон, это все сон. — тихо всхлипывал он, жмурясь и качая головой. Где-то снаружи залаяла чужая собака, заставляя вздрогнуть. Если кто-то сейчас войдет, если соседи сбегутся на шум…       Чимин встал на колени, быстро подползая к своей кровати и находя среди своих вещей старенький телефон с разбитым экраном. Окровавленные пальцы зашарили по списку контактов, и омега набрал тот единственный номер, который был занесен в список важных. Он вздрагивал, когда слышал посторонние звуки снаружи. Гудки тянулись издевательски медленно, словно с перерывами в несколько минут. Вселенной будто было мало его страданий, и она продолжала издеваться. Трубку наконец подняли.       — Чимин? — родной голос вызвал новую порцию рыданий. Омега едва ли не завыл прямо в трубку, крепко прижимая телефон к уху, не на шутку пугая собеседника.       — Чонгук-и… Я убил его, Гук-и, пожалуйста. Пожалуйста, помоги мне, — неразборчиво зашептал он меж всхлипами. Альфа сориентировался практически мгновенно.       — Где ты, Мини? Ты никуда не выходил?       — Н-нет, — заикаясь пробормотал омега, — он в моей к-комнате… Тут все в крови, Чонгук-а, тут столько крови. Пожалуйста, забери меня отсюда.       — Я сейчас буду, слышишь? Никуда не выходи из дома. Возьми какие-нибудь вещи, вымой руки и забери пистолет, который ты использовал. Ты слышишь меня?       Чимин закивал так, словно его могли видеть, зашептав тихое «да», а затем сам отложил телефон, вскочив на ноги и начав лихорадочно сбрасывать вещи из шкафа на кровать.       Он старался не смотреть в сторону, где лежало остывающее тело, мелко подрагивая, но стоило только резко нагнуться, чтобы поднять отброшенный на пол пистолет, как колени подогнулись, а живот свело резкой болью.       Омега тихо заскулил, рухнув на пол, и свернулся калачиком, жмурясь. Он пролежал так около минут пяти, с трудом соображая. Но когда раскрыл глаза, взгляд уткнулся в лужу крови, у которой он лежал, и в труп мужчины. Омега ожидал, что к горлу снова подкатит ком и его накроет паника, но этого не произошло. Стало вдруг так… Спокойно. Кажется, это называлось стадией принятия? Чимин не знал точно, но сейчас, глядя на тело, он вдруг понял, что не чувствует ничего, кроме облегчения и отвращения к этому телу. Даже ширинку расстегнуть успел, надо же.       Взгляд снова скользнул по изуродованному лицу, и омега, решившись, протянул руку в его сторону, ткнув пальцем в холодную и липкую от крови щеку.       — Как тебе? Спокойно, правда? Ты, наверное, не встретишься с папой. Тебе заказана дорога в ад. Ушлепок.       Чимин тяжело выдохнул и, застонав, перекатился на спину, кое-как встав на ноги и подойдя к стене, у которой он сидел до этого. Стало вдруг плевать и на вещи, и на то, что он убил человека только что. Всю жизнь. Всю свою жизнь он терпел побои и унижения, а в самом конце этот человек, называвшийся его отцом, хотел изнасиловать его. Так разве он не заслужил того, что произошло?       Омега нервно усмехнулся и покачал головой. Если бы у него был выбор, поступить так же или быть изнасилованным собственным отцом, он бы выстрелил в него снова.       За этими мыслями время вновь полетело стремительно быстро. Чимин не услышал, как открылась входная дверь. Видимо, отец вновь забыл запереть дом на ключ. Или не посчитал нужным. Раздались шаги, но Чимин не боялся. Больше нет. Если это полиция, значит, так тому и быть, а если…       — Чимин, — голос Чонгука оторвал омегу от потока мыслей, и он поднял безжизненный взгляд в сторону альфы.       — Я убил его, — зачем-то еще раз оповестил Чимин и указал рукой в сторону трупа.       Чонгук опустил взгляд вниз, морщась и сглатывая. Нет, ему не было противно на это смотреть. Причина нервяка крылась в другом. Запах течного омеги разлетелся даже за пределы дома. Он почувствовал нежную лаванду и ежевику еще с порога и несколько секунд собирался с мыслями, чтобы войти внутрь.       — Ты не сказал, что у тебя течка. Ты…       — Он пытался меня изнасиловать, — перебил Чимин и поморщился.       Чонгук тяжело выдохнул и подошел ближе, присев перед Чимином на корточки, коснувшись пылающей щеки и стерев с нее засохшую кровь.       — Ты весь горишь. Как ты себя чувствуешь?       — Я ничего не чувствую, — так же ровно ответил омега, прижавшись щекой к руке друга и подняв на него затуманенный взгляд. Только по нему можно было понять, что дело плохо.       Чонгук на мгновение прикрыл глаза, успокаивая мысли, что были не к месту, и хотел подняться на ноги, но омега не позволил. Он перехватил его руку и, встав на колени, подполз чуть ближе, заглядывая в глаза альфы.       — Ты меня хочешь? — внезапно поинтересовался он, а брови Чона взмыли вверх.       — Ты спятил? Мы сидим возле трупа твоего чокнутого отца, вокруг литры крови и ты, блять, мой друг. И тебе девятнадцать. Даже если ты уже взрослый мальчик, твой первый раз не должен быть таким. Чимин-и, пожалуйста, возьми себя в руки, — попросил Чонгук, но он никак не ожидал, что омега, словно сорвавшись, обхватит его лицо руками и крепко поцелует сухие, плотно сжатые губы.       Чон был готов оттолкнуть его, привести в чувства, потому что все это казалось диким даже для него, но стоило омеге шумно выдохнуть в его губы, что все это время не собирались двигаться в такт чужим, и обхватить его лицо ладонями, как в голове что-то щелкнуло. Запах ветивера, сливаясь с запахом лаванды, казался притягательным.       — Помоги мне, Чонгук. Всего раз, прошу тебя. Мне так больно, — тихо зашептал Чимин, жмурясь и снова припадая к его губам.       Ситуация была абсурдной до такой степени, что хотелось рассмеяться, но вместо этого Чон, запустив пальцы в волосы Чимина, крепко сжал их на затылке, наконец отвечая на поцелуй и перехватывая инициативу на себя. Он ведь не железный, запах течки будил в нем инстинкты, и они не давали трезво соображать, не позволяли сопротивляться. И тут уж не до моральных устоев.       Мини тихо простонал, неумело отвечая, хватаясь за сильные плечи Чонгука, и задрожал, стоило альфе скользнуть руками под его футболку и опрокинуть парня на пол, устраиваясь меж его ног. Пижамные штаны вымокли в смазке еще сильнее, и сейчас как никогда хотелось избавиться от них поскорее. Чонгук был для него первым во всем. Стал его первым другом, первым, кто научил его курить, первым, кто предоставил защиту от отца. Первым, кого он поцеловал. Даже в том, что происходило сейчас, черт возьми, он был первым.       Альфа стянул с него футболку, позволяя омеге скинуть с себя пиджак и расстегнуть рубашку. Маленькие ладони легли на обнаженные плечи, скользнули по торсу, изучая, касаясь несмело, но с желанием, словно Чон был единственным спасательным кругом для него.       Поцелуи заскользили по шее Чимина, срывая с губ тихие всхлипы и вздохи, а пальцы оттянули резинку пижамных штанов и белья.       — Чонгук, — тихо позвал Чимин. Он хотел убедиться, что альфа уверен так же, как и он. Что он не делает это по принуждению, и стоило столкнуться с ним взглядами, заметив такое же дикое желание, омега потянул губы в слабой улыбке, — я хочу тебя, Чонгук.       Альфа не ответил. Снова поцеловал крепко, необузданно. Ему было плевать, что Чимин не умеет этого делать. Он всегда казался ему красивым, пусть он и не смотрел на него как на потенциального партнера. Но сейчас все чувствовалось немного иначе. Был ли это эффект из-за течки или другая причина — было плевать. Чонгук стянул с парня штаны и, скользнув пальцами по его ягодицам, собрал смазку, плавно проникая внутрь под шумный, удивленный выдох. Он бы усмехнулся, если бы мог оторваться, потому что это прозвучало забавно. Но если учесть, что у Чимина это первый раз, этого делать не стоило.       Он растягивал его аккуратно, бережно. Секс с девственником для Чонгука тоже был впервые. Но, благо, к своим двадцати двум он успел переспать с парой омег, научившись обращаться с ними так, как следовало.       Мини выгнулся, когда пальцы наконец задели простату, и не сдержал громкого стона, тяжело задышав и упершись взглядом в потолок. Пальцы внизу и поцелуи у шеи сводили с ума, заставляя полностью забыться.       — Еще… Коснись так еще раз, — тихо зашептал он, желая вновь почувствовать это невероятное ощущение, и когда Чонгук вновь нажал пальцами на простату, громко застонал, подавшись навстречу. Кто знал, что секс во время течки — это настолько приятно? Да и выбор партнера наверняка влиял на многое.       Ласки были долгими, мучительно-приятными, так что ногти Чимина оставляли на плечах альфы бледно-розовые полосы. Тот не возмущался, не говорил, что это неприятно, только шептал что-то на ухо, чего Мини даже не разбирал.       Чонгук отстранился, вынув из парня пальцы, и звякнул пряжкой ремня, впиваясь в его губы крепким поцелуем. Омега нетерпеливо заерзал, чувствуя неприятную пустоту внутри, и потянулся рукой вниз, чтобы коснуться себя.       — Потерпи немного, — тихо попросил Чонгук, перехватив его руку, и устроился меж стройных ног, закинув их на свои бедра. Чимин прикусил губы, крепко обняв его шею, и вновь подался ему навстречу, стоило лишь ощутить, как головка члена уперлась меж его ягодиц.       Первый толчок был плавным. Альфа не хотел причинить ему боль. Раз уж он и вправду решился провести девственного омегу через течку, нужно было держать себя в руках. Сложнее было контролировать Чимина. Он словно вовсе не боялся боли, стараясь насадиться сильнее, и недовольно постанывал, когда Чонгук удерживал его бедра, толкаясь сдержанно и плавно.       — Ты нетерпеливый, — констатировал Чон, войдя до упора и замерев, прикусывая нежную кожу на шее омеги.       Чимин не ответил, только шумно выдохнул и практически тут же сорвался на стон, стоило лишь Чонгуку начать двигаться. С каждым толчком контролировать себя выходило все сложнее. Когда под тобой извивается течный омега, моля о большем, мозг буквально плавится. Он и сам не заметил, как сорвался на быстрый темп, вжимая Чимина в скрипучие половицы и ловя губами громкие стоны. Он входил глубоко, резко, слушая пошлые шлепки кожи о кожу, не сдерживая шумных выдохов.       Чимин никогда не чувствовал себя так же хорошо, как сейчас. Он вытянул руки над головой, прогнувшись в пояснице, и не прекращал постанывать, распахивая глаза. Взгляд снова зацепился за лужу крови, за лежащее в ней мертвое тело, а на губах появилась безумная улыбка. Пока рядом с ним Чонгук — ему ничего не страшно.       — Сильнее, Чонгук, пожалуйста, — сбивчиво зашептал Чимин, прикусывая губы. Хотелось чувствовать его лучше, хотелось знать, что с этим действительно сильным во всех отношениях человеком ему ничто не угрожает.       И Чонгук, желая доставить ему удовольствие, действительно поддался этой прихоти, вбиваясь в юное тело, оглаживая руками талию и ловя взгляд, направленный совсем не на него.       — Ты сумасшедший, — заключил Чонгук, усмехаясь, и словил чужое лицо за подбородок, повернув голову омеги в свою сторону. Чимин громко застонал, почувствовав, как альфа ускорился, беря его грубее, глубже, и не сдержался, кончая на свой живот, пачкая себя и Чонгука. Альфа сделал еще пару крепких толчков и излился следом, успев выйти из омеги в самый последний момент.       Их тяжелое дыхание заполнило комнату. Чонгук, отстранившись, натянул на бедра брюки, застегнув их на себе, и сел рядом с Чимином на пол, потянувшись к пачке сигарет в кармане своего пиджака, откинутого в сторону и чудом не испачканного кровью.       — Полегчало? — хрипло спросил он, глянув на омегу и закурив. Чимин, словно по щелчку пальцев пришедший в себя, задрожал, нашарив рукой свою футболку и стерев с живота свою и чужую сперму. Нега все еще разливалась по телу, но мозг вновь начинал работать в прежнем темпе.       — Я… Чонгук, я люблю тебя. Как друга. И если…       — Ничего не изменится, — тихо отозвался Чонгук и встал с места, — я тоже люблю тебя. Как друга, Чимин.       Альфа подошел к кровати Чимина и, стянув с нее одеяло, накинул им почти остывший труп. Он видел, как смотрел в его сторону Чимин. И во время секса и сейчас. Еще одного приступа истерики им было не нужно.       Омега сглотнул и осторожно привстал с места. Он покачнулся, едва не упав, но Чон быстро оказался рядом, подхватив парня под локоть и окинув обеспокоенным взглядом.       — Мини, — позвал он и, когда Чимин взглянул на него, осторожно придержал парня за талию, потянув в сторону шкафа, — накинь что-нибудь, и мы уберемся отсюда.       — Но вещи… — начал было омега, однако его прервали.       — Я куплю тебе новые.       Чимин закивал, отстранив от себя альфу, и наспех натянул на себя белье, старые рваные на коленях джинсы и растянутый свитер.       Чонгук, сжимая в зубах сигарету, не прекращал следить за парнем, даже пока тот одевался. Его состояние беспокоило, и он уже примерно прикидывал, к какому психологу нужно будет отвести омегу, чтобы не нажить себе и ему проблем.       — Куда мы поедем? — тихо поинтересовался Чимин, пустым взглядом окинув накрытый одеялом труп и закинув в маленький рюкзак какую-то мягкую игрушку и окровавленный «Глок».       — Домой, — просто отозвался Чонгук, подняв на парня взгляд. — Мы поедем домой, Чимин. Present time       Без проблем пробравшись в здание через открытый и пустой черный ход, Чимин вошел на крышу и расчехлил свою винтовку, поглядывая на наручные часы. Он приехал быстрее, чем планировал, у него еще было время.       Заняв удобное лежачее положение, омега отрегулировал прицел и посмотрел через него вниз. Здесь почти не было людей, но редкие прохожие все же встречались. Скоро школьники будут возвращаться с занятий в свои дома, а значит Чхве Хосоку лучше бы приехать поскорее. Чимину не нужны лишние свидетели.       Чувство тревоги сменилось излишней уверенностью. Он точно справится с заданием и исполнит волю Чонгука, уберет того, кто мешает им всем, и их клан займет территорию клана Чхве. Пусть земли там немного, но его деньги смогут покрыть убытки семьи Чон после того злосчастного взрыва.       Наконец, автомобиль с выученным наизусть номером, подъехал к «Лагуне». Из него вальяжно вышел Хосок, поправив лацканы пиджака, и обернулся к своей охране, что-то негромко бросив в их сторону. Альфа осмотрелся по сторонам и остановился, сделав лишь пару шагов. Он стоял как вкопанный, казалось, идеальнее момента не найти, но его голова медленно, словно в замедленной съемке, повернулась в сторону, и он поднял глаза на крышу. Чимин прицелился и положил палец на спусковой крючок. Сейчас или никогда. Он не должен сомневаться.       Чимин вздрогнул как раз в тот момент, когда произвел выстрел, он сквозь прицел словил взгляд мужчины. Чхве-младший как будто бы знал, что Чимин здесь, целится в него, смотрит через прицел. На губах появилась кривая ухмылка как тогда, на приеме.       Раздался глухой выстрел.       «Мимо!» — пронеслось в голове Чимина, когда охрана ринулась в сторону своего господина и закрыла Чхве собой. Он что-то говорил, кивая в сторону крыши, когда они усаживали его в машину. Руки Чимина до сих пор предательски дрожали.       — Дерьмо, — тихо прошептал омега, вскакивая с места.       Нужно было срочно сворачиваться и убегать, пока за ним не послали хвост.       Не в силах отойти от этого пронзительного взгляда, словно прострелившего сердце через прицел, Чимин быстро разобрал винтовку и убрал ее в чехол. Со стороны двери на чердак послышался чей-то топот.       — Почему так быстро? — нервно проговорил Чимин, ринувшись к люку, через который он залез на чердак, и закинул винтовку на плечо, проклиная ее тяжесть и доставая из-за пояса подаренный Чонгуком «Глок», снимая его с предохранителя. Омега спрыгнул в люк, почувствовав боль в ногах, и ринулся прочь. На чердаке было темно, но он бежал, не оглядываясь, заранее изучив план здания. Уже между самыми верхними этажами он заметил мелькнувшую по стене тень и, нырнув за угол, выстрелил в ее сторону. Пуля с громким рокотом застряла в бетонной стене, так и не нагнав преследователя. Он не понимал, где человек, что гонится за ним, но судя по всему, показываться он не собирался, преследуя его глухой тенью, мельтешащей на стене среди пролетов. Лишь по ней Чимин мог понять, что этот человек рядом. Сердце билось в груди так сильно и громко, что не давало услышать внешние звуки, прислушаться и выявить более точное местоположение на слух.       Чимин, несколько раз глухо выдохнув, ринулся вперед. Если он не может увидеть, значит, нужно бежать. Бежать со всех ног, не оглядываясь. Омега сорвался с места, но стоило лишь ступить в полумрак одного из этажей, он ощутил вспышку боли на ребрах, последующую за выстрелом. Раздался громкий вскрик, и он едва не рухнул навзничь, с трудом удержавшись за перила. Страх быть убитым подгонял, заставляя двигаться. Не чувствуя слез в глазах и дикой, острой боли, он снова побежал вперед, зажимая рукой рану. Его преследовали, хотели убить, и ему нужно во что бы то ни стало выбраться отсюда.       Не помня себя, он бежал по лестнице, лишь чудом не путаясь в своих ногах, перепрыгивая через несколько ступенек сразу. Шаги позади его подгоняли, заставляя не обращать внимания на ком паники, сдавивший горло. Пусть он задыхался от страха, но все же несся по пролетам что было сил.       Выбежав на улицу, он на мгновение остановился, ослепнув от яркого солнца. После полумрака черной лестницы, освещения на которой практически не было, дневной свет ослеплял и больно резал глаза, но времени на то, чтобы прийти в себя не было.       Чимин тряхнул головой, снова собираясь с мыслями и, разблокировав дверцы синей Kia, бросил на заднее сиденье винтовку и сел за руль. Удивительно, как он не промазал мимо зажигания ключом, а попал с первого раза, ведь его руки предательски тряслись.       Он уже почти выехал на дорогу, как вдруг заднее стекло разбилось на сотни осколков, осыпаясь в салон и заставляя Чимина вскрикнуть и сползти вниз на сидении.       Хотелось выть. Они преследовали его, он был ранен и куда теперь ехать он не знал. Оставался лишь единственный выход, ведь если Чонгук сейчас не поможет ему, Чимин уж точно может попрощаться с жизнью.       Ощущение, как толстовка намокает от теплой крови, было отвратительным, и омега тихо всхлипнул. Вот же дерьмо! Кто знал, что он будет здесь сегодня?! Он с трудом успевал следить за дорогой, одновременно набирая окровавленными пальцами знакомый номер.       — Чонгук! — громко воскликнул он, когда альфа взял трубку       — Что случилось? — в голосе главы клана сквозило беспокойство. Конечно, не каждый день Чимин звонит ему с громким криком вместо приветствия.       — Я промазал. Они знали, что я там буду. Ты слышишь? — Чимин снова вскрикнул от того, что боковое зеркало с его стороны снесло от пули. — За мной погоня и я ранен. Вытащи меня отсюда, Чонгук, пожалуйста! Я не хочу умирать, пожалуйста, помоги мне.       Эта ситуация до боли напоминала прошлое. То, о чем вспоминать вовсе не хотелось. И снова единственным, кто мог ему помочь, был Чонгук.       — Тихо-тихо, Чимин, я сейчас придумаю, что делать. Не отключайся и не позволяй им взять тебя. Понял? Я тебя вытащу. Держи телефон при себе, я перезвоню и скажу тебе, что делать.       Чонгук скинул вызов, и, перестав слышать его голос, Чимин снова ощутил, что ему просто до ужаса страшно. Он пытался затеряться в потоке машин, но на самом деле лишь сильнее привлекал к себе внимание, петляя и постоянно перестраиваясь из ряда в ряд с разбитым задним стеклом. Омега продолжал слышать выстрелы, но от того, как вилял его автомобиль, ни в бензобак, ни по колесам, ни, самое главное, в его голову так и не попали. Пока что.       Чонгук, шумно выдохнув, провел по волосам рукой и сжал зубы, открывая нужную программу на компьютере, чтобы отследить местоположение Чимина. Благо, жучок в его телефоне, установленный сразу после покупки, работал исправно.       Хосок, который сидел вместе с ним в кабинете, слышал все от начала до конца. Да и сложно было не услышать, когда в трубку так кричали. Он несколько секунд сидел в кресле, крепко сжимая подлокотники, а затем вскочил с места, подойдя ближе и упершись взглядом в экран ноутбука.       — Юнги должен быть недалеко от него. Звони ему, блять, сейчас же! — рявкнул альфа, и Чонгук, не задумываясь, взял в руки телефон. Плевать на сохранность их тайны, Чимин и его жизнь были во сто крат дороже.       Телефон Чимина зазвонил через пару минут, и он без промедления поднял трубку, даже не взглянув на экран.       — Что мне делать, Чонгук? — снова спросил он, громко всхлипывая и с трудом уходя от столкновения с затормозившей перед ним машиной.       — Господин, это я, — раздался в динамике спокойный голос Мин Юнги. Что это все значило?! Но спросить Чимин не успел, Юнги продолжил говорить. — Я вижу Вас по карте, скоро буду рядом. Вам нужно свернуть направо на следующем светофоре. Поднажмите, он скоро переключится на красный, а Вам ни за что нельзя останавливаться. Мы отвлекаем хвост от Вашей машины, так что скоро выиграем Вам время. Вы слушаете меня?       — Да, — сипло пробормотал Чимин, чувствуя, что слезы застилают глаза, но все же пытаясь сдержать их. Если он разрыдается за рулем, точно не выживет.       — Хорошо. Прибавьте скорости, я следую прямо за Вами, Вы видите меня? — в зеркале заднего вида отразилось мигание фар. Чимин ощутил, что не может больше справляться с паникой. Он резво свернул направо, подрезав какой-то автомобиль, и помчался прочь, не останавливаясь. — Отлично, Вы справились. Эта дорога ведет в сторону склада Ким Намджуна, но Вам нельзя ехать дальше самому. Сейчас Вам нужно остановиться, пока погони нет. Вы слышите меня?       Но Чимин уже не слышал, он плакал, страх больше не давал соображать, и он давил на газ, разгоняя машину до максимально возможной скорости, заставляя двигатель реветь. Юнги просил остановиться, но вдруг это был не Юнги? Вдруг это преследователи говорили его голосом, чтобы, когда Чимин остановится, просто пристрелить его? Он даже не мог объяснить себе этот глупый поток мыслей, взявшийся черт знает откуда. Сейчас казалось, что опасность представляют все, если это не Чонгук.       — Почему здесь не Чонгук? Я не верю тебе! Ты тоже хочешь убить меня?!       Юнги тихо вздохнул. Он понимал, что парень просто не в себе от страха, вот и несет подобную чушь.       — Господин Чон связался со мной, так как я был ближе к Вам. Вы должны остановиться. Если Вы потеряете сознание от потери крови на такой скорости, я уже не смогу Вам помочь. Вы слышите, господин? Остановите машину, я отвезу Вас в безопасное место. У нас мало времени, ребята не могут дольше задерживать тех, кто Вас преследует. Остановите машину, — голос Юнги был отрезвляюще успокаивающим и твердым.       Чимин слишком резко ударил по тормозам, выехав на пустую загородную трассу, ощущая, как ремень безопасности больно сдавил ребра, когда его по инерции бросило вперед. Машина со свистом остановилась, за ним встал и черный Range Rover, из которого вышел Мин Юнги. Он тут же открыл дверь и отстегнул ремень плачущего Чимина.       Словами не передать, насколько сжималось сердце альфы при виде его раненного, испуганного и беззащитного, дрожащего от произошедшего. И он тот самый знаменитый снайпер семьи Чон? Подумать только… Как Чонгук вообще мог это допустить, черт возьми?       — Винтовка на заднем сиденье. Забери ее, — судорожно зашептал Чимин, всхлипывая, едва не задыхаясь.       Кивнув, Юнги забрал винтовку и закинул чехол на плечо, поражаясь, как омега вообще носил на себе подобную тяжесть. В этой штуке было не меньше десяти килограмм веса, но сейчас не время об этом спрашивать.       Он помог Чимину выбраться из машины и, придерживая его за талию, повел к своему автомобилю.       — Мы поедем к Ким Намджуну, чтобы он осмотрел Вас. Ребята избавились от преследователей, сбили машину в реку. Скорее всего, все те, кто преследовал Вас, уже мертвы. На склад никто не осмелится напасть. Господин Чон уже едет туда же, чтобы убедиться, что Вы в порядке, и решить, что делать дальше.       Чимин ничего не говорил, только всхлипывал и дрожал, зажимая рану рукой. Крови было столько, что казалось, будто он уже не жилец. Ноги дрожали, омега чувствовал, что слабеет.       Бросив винтовку на заднее сиденье, Юнги занял водительское место. Он несколько секунд смотрел на дрожащего омегу, а затем осторожно протянул руку к байке Чимина. Однако тот дернулся, как от огня.       — Мне нужно взглянуть, — серьезно произнес он.       — Ты… Можешь помочь? — шепотом спросил Чимин, и получив в ответ утвердительный кивок, позволил мужчине приподнять край своей толстовки, отвернувшись и зажмурившись.        Юнги несколько секунд смотрел на рану, а затем одернул байку обратно.       — По касательной, — коротко оповестил он и пристегнул ремень Чимина под его растерянный взгляд.       — Я не умру? — как-то наивно поинтересовался омега, а Шуга совсем не к месту усмехнулся, трогаясь с места.       — Нет, если быстро доедем. Останется только шрам.       — Ш-шрам? Если быстро доедем? — переспросил омега. На его теле останется отвратительный шрам. Кто его такого захочет теперь, если он, вообще, выживет? Наверное, глупо думать о подобном в такой ситуации, но от этих мыслей он расплакался с новой силой, отворачиваясь к окну, чтобы Юнги не видел его в таком состоянии.       Альфа, кажется, такой реакции не ожидал, поэтому благоразумно заткнулся. Сказал, как есть, не следовало?       Он нажал на газ, ускоряясь, и направился к складу Намджуна. Судя по бледности губ омеги, им следовало поторопиться, поэтому Юнги ехал действительно быстро. Стрелка спидометра добежала до ста километров за несколько секунд.       Они больше не разговаривали. Чимин постепенно успокаивался, ощущая себя в безопасности, но ранение теперь, когда страх и паника отступили окончательно, жгло и болезненно пульсировало. Юнги напряженно сжимал руль в руках, внимательно глядя на дорогу и постоянно проверяя зеркала заднего вида, чтобы, в случае чего, среагировать быстрее.       На подъезде к складу, вокруг которого обычно не было людей, за исключением пары часовых на крыше, сейчас встречала охрана, оцепившая весь периметр, чтобы ни одна мышь не проскочила мимо. Видимо, Намджун тоже предпринял меры безопасности, выведя своих людей из спячки.       Юнги, покинув салон, обошел автомобиль и, открыв дверцу со стороны Чимина, помог ему отстегнуть ремень безопасности. Он нахмурился, осторожно убрав испачканную в крови ладонь омеги от толстовки. Сквозь дыру, в испачканной и мокрой от крови ткани, виднелось ранение.       — Я понесу Вас. Держитесь за шею.       — Я в состоянии дойти сам, — тихо пробурчал Чимин. Сейчас, окончательно придя в себя, он не хотел быть обузой.       — Не сомневаюсь. Вы очень сильный, но не время геройствовать. Если Вы свалитесь по дороге, господин Чон отвернет мне голову. А она мне еще нужна, — Юнги сыпал железными аргументами, чтобы омега тоже включил голову и подумал, отвлекся от переполняющих эмоций и страха. И альфа удовлетворенно кивнул, когда Чимин послушно обхватил шею альфы и позволил взять себя на руки.       Жаль, что приходилось прикрываться тем, что состояние Чимина важно Чон Чонгуку, а не ему самому, ведь альфа просто чертовски переживал за этого парня, даже если прятал свои чувства за непроницаемой маской, настолько качественной, что даже глаза не выдавали его душевного состояния, в движениях рук была привычная размеренность и ни тени нервозности.       Намджун сам открыл дверь и пропустил их внутрь, ни слова не сказав. Он молча шел следом, не задавая никаких вопросов.       Не так давно ему позвонил Чонгук и сообщил о том, что Чимин ранен, его скоро привезет Юнги, и нужно вывести охрану на улицу, чтобы они патрулировали подъезды и вход на склад, если вдруг за ними будет хвост. Глава клана настоятельно посоветовал не задавать Чимину никаких лишних вопросов, откладывая раскрытие его личности, которое теперь произойдет неизбежно. Но и Юнги, и Намджуну Чонгук по крайней мере доверял. Они уже очень много раз не словом, но делом доказали, что верны и преданны своему хозяину.       — Клади сюда, — Намджун кивнул на операционный стол, который привез в небольшой кабинет аккурат после разговора с Чоном-старшим. Изначально никто не знал, насколько ранение Чимина серьезно и не угрожает ли оно его жизни.       Чимину было некомфортно в обществе Намджуна, его феромон действовал на омегу как чертов сильнодействующий афродизиак, но стиснув зубы, он терпел, и не позволял организму поддаваться. Непривычно долгое отсутствие близости тоже давало о себе знать, то и дело заставляло мысли разворачиваться в совершенно ненужное русло.       Юнги отошел в сторону и убрал руки за спину, предпочитая смотреть на омегу издалека.       — Сними кофту, я посмотрю, — бросил Ким, натягивая на руки латексные перчатки и включая все лампы, что у него имелись.       Чимин посмотрел на Юнги с каким-то страхом и… стеснением? Как будто Юнги не видел его у бассейна в одних только плавках бесчисленное количество раз и не разглядывал его рану десятью минутами ранее. Но сейчас заставлять Чимина нервничать еще больше не хотелось, так что мужчина отвернулся и лишь после этого услышал тихое кряхтение и болезненное шипение, шорох упавшей на пол вещи.       — Все не так страшно. По касательной, даже ребро не задето, просто ткани разорвало. Нужно только промыть и зашить.       — А шрам? Юнги сказал, что будет шрам… — тихо пробормотал Чимин. Намджун тяжело вздохнул, упершись взглядом в спину телохранителя, и покачал головой.       — Почти не будет. Во всяком случае, я постараюсь свести его к минимуму. Как заживет, сможешь закрыть татуировкой. Я сделаю местную анестезию, чтобы не было больно, но когда она отойдет — будет тянуть. Это нормально. Твоей группы крови у меня нет и быстро я ее достать сейчас не смогу, так что восстановишь сам. Я как-то не рассчитывал, что ты будешь под пули попадать, — Намджун поправил латексную перчатку на левой руке и приступил к своей работе.       Пока он обкалывал место ранения лидокаином, было больно, но лишь первые пару минут, дальше он не чувствовал вообще ничего.       Чимин предпочитал не смотреть на то, что там делает Намджун, он оглядывал кабинет, картину, которую он не понимал, стол с недопитой стеклянной кружкой, в которой, судя по цвету, был остывший черный кофе.       — Мне казалось, ты не пьянеешь, — Чимин, зацепившись взглядом за витрину, хранившую на своих полках различного вида бокалы, рюмки и стаканы, решил нарушить тишину.       — Не пьянею. Разве это помеха, чтобы собирать красивую посуду для алкоголя? — усмехнулся Намджун.       Чимин больше ничего не сказал, Юнги молчал, наркодилер продолжал колдовать над раной. Было слышно, как тихо гудят лампы, наступила оглушительная тишина.       Дверь в кабинет открылась резко, со стуком, и внутрь прошел Чонгук. Он был обеспокоен, это читалось во взгляде, хоть его лицо и не выражало вообще никаких эмоций.       — Что тут у него? — спросил глава клана, но обращался он не к Чимину.       — По касательной. Через недельку будет бегать. Зашью и отпущу на волю.       — Хорошо, — Чонгук подошел к омеге и ласково коснулся его волос. — Что произошло?       Омега тихо вздохнул и облизал губы, собираясь с мыслями. Он и сам хотел бы знать, что произошло. В целом, если отбросить эмоции и попытаться восстановить в своей голове последовательность событий, все складывалось в единую, более менее внятную картинку.       — Это была засада. То есть, они знали, что я буду там. Я уверен, Чхве еще со времен приема был в курсе, что он — цель. Он мне прямо в прицел посмотрел, понимаешь? Я уверен, он наверняка знал, что там именно я. Он так смотрел, что у меня рука дрогнула и я промазал. Потом сразу собрал винтовку и побежал, но на крыше кто-то был, я видел тень и слышал топот. Пытался пристрелить, но не вышло, зато у него получилось. Я сел в машину и уехал, а потом позвонил тебе. И… «Глок» остался где-то там, я даже не понял, когда именно его не оказалось у меня в руках. Прости, я выронил его и понял это только сейчас. Я… мне так жаль, Чонгук.       — Все нормально, не переживай об этом.       Чонгук достал сигареты и закурил под недовольный взгляд Намджуна, отходя от омеги подальше. Пусть в его планы не входило раскрывать Чимина этим двоим, но уже ничего не поделаешь. Чонгук не успел бы доехать быстрее Юнги, а рисковать жизнью Чимина еще больше или бросать его на произвол судьбы он не мог.       — Там Хосок с ума сходит. Порывался поехать к тебе, но я оставил его приглядывать за домом, — проговорил Чонгук, а Чимин потянул губы в слабой улыбке.       — Ничего. Приеду домой и мы с ним…       — Тебе нельзя ехать в особняк, — тихо прервал альфа и затянулся. — Раскрывать тебя еще большему количеству людей я не намерен. Нужно где-то спрятать тебя, пока я не разберусь с Чхве.       — Твой дом — мой дом, Чонгук. Я не уеду.       — Ты уедешь, Чимин, и это не обсуждается. Я бы отвез тебя в бордель к Тэхену, но пока мы не разберемся с крысой, которая у него завелась, там тоже небезопасно.       — Я могу сказать? — тихо спросил Юнги, обернувшись на Чонгука через плечо. Альфа кивнул, позволяя подчиненному заговорить, — У меня есть небольшая квартира. Я могу отвезти господина туда. О ней никто не знает, она куплена по поддельным документам, да и я там почти не появляюсь.       — За ним нужно будет ухаживать. Во-первых, ему нужно будет постоянно менять повязку. Когда отойдет обезболивающее и пройдет болевой шок, он вряд ли сможет самостоятельно обслуживать себя. Хотя у Чимина достаточно сильное тело, он все равно будет нуждаться в уходе.       — Он умеет ухаживать за ранениями. Ему не привыкать, — задумчиво сказал Чонгук и кивнул сам себе. — Решено. Забирай его и вези, возьмите машину напрокат, чтобы не привлекать внимание. Уход за Чимином на тебе, Юнги. Мы с Хосоком сами дадим распоряжения охране. Чимин — твой приоритет. И я жду постоянных отчетов о его состоянии. Уяснил? — Юнги лишь молча кивнул и снова отвернулся, чтобы не смущать омегу.       — У меня есть Subaru, ей лет шесть, стандартный городской седан. Номера легальные, могу дать ее. Только впишу Юнги в страховку и еще на ней нужно соблюдать правила, могут остановить.       Чонгук одобрительно кивнул и подошел к Юнги, обсуждая с ним что-то, тихо переговариваясь. Чимин понял, что это его шанс.       — Мне нужна твоя помощь, Намджун, — тихо прошептал он. Альфа, не отвлекаясь от накладывания шва, кивнул головой, показывая, что внимательно слушает просьбу. — Дай мне подавители. Они нужны мне.       — Ни в коем случае, — тихо, но твердо ответил мужчина, нахмурившись, — мы это обсуждали. У тебя беда с гормонами, Чимин, тебе ли не знать? Подавители сделают только хуже. Хочешь увеличить риск бесплодности — выпишу без проблем. Но я так не думаю, поэтому придется либо терпеть, либо справляться как обычно.       Чимин поджал губы и отвернул голову. Он чувствовал, что до течки осталось совсем немного, и она настигнет его быстрее, чем рана затянется окончательно, а значит, что рядом с ним в это время будет Юнги. Казалось, хуже просто не может быть.

***

      Намджун добродушно дал Чимину свежую одежду. Толстовка смотрелась на нем немного неуклюже, но лучше уж так, чем надевать одежду, пропитанную кровью и продырявленную пулей.       Чонгук лично усадил омегу в машину и поцеловал его в лоб, отчего у Чимина появилось неприятное чувство, как будто бы с ним прощались. Но он об этом ничего не сказал, только посильнее натянул длинные рукава толстовки на мерзнущие пальцы.       Юнги сел за руль, держа в руке термокружку, и посмотрел на омегу, взгляд которого был направлен куда-то сквозь пространство перед собой, но был пустым. Словно за этот день он испытал столько эмоций, что теперь был полностью опустошен. Он, казалось, даже не моргал.       — Пристегнитесь, — тихо попросил Юнги, и Чимин, так и не очнувшись от безэмоционального транса, протянул ремень через себя и щелкнул им, вновь садясь ровно. — Намджун сделал сладкий чай для вас, добавил туда женьшень, сказал, чтобы вы выпили его.       Голос Юнги был все таким же спокойным, отчасти даже безразличным. Чимин вдруг вспомнил, как альфа рассказывал ему про свою татуировку, какие жесты и мимика присутствовали тогда и теперь ощущать от него только холод и безразличие… Это огорчало, но он не мог объяснить себе, почему, просто делал маленькие и осторожные глотки чая, наблюдая, как машина Чонгука уезжает и скрывается из вида.       Юнги вырулил на гравийную дорогу и поехал за ним следом, но уже не выжимал из машины все соки, не вдавливал газ в пол. Если их остановят, будет нехорошо. Да и Чимин совсем слаб, ему бы лечь и отдохнуть, а не трястись в машине.       — Теперь ты разочарован во мне? — тихий голос омеги был похож скорее на шелест осенних листьев, чем на попытку что-то сказать. Но даже за шумом двигателя Юнги услышал его.       — Удивлен, но не разочарован.       — Намджун дал мне лошадиную дозу какого-то успокоительного, и я, наверное, отключусь раньше, чем допью этот чай. Не знаю, почему, но мне очень хочется все тебе объяснить. Ты выслушаешь меня?       Если бы Чимин знал, что за коротким кивком скрывается нетерпение услышать все, о чем омега хочет поведать, он не задавал бы таких вопросов.       — Мы с Чонгуком познакомились, когда мне было четырнадцать лет, а ему семнадцать. Я занимался в тире. И это все, чем помимо школы позволял мне заниматься отец. Но это было бесплатно, так что он не возражал. Так вот… когда я встретил Чонгука, первое время он учился у меня стрелять, потому что у него это, сказать честно, выходило просто ужасно, — Чимин сделал глоток сладкого чая и облизал губы, прикрывая глаза от терпкого послевкусия, — Папа умер, когда я родился и мой отец воспитывал меня один. К моим двенадцати он начал сильно пить, иногда избивал меня, но иного выхода, как терпеть, у меня не было. Даже после того, как Чонгук подарил мне пистолет, я терпел два года, пока однажды он не заявился домой, когда у меня была течка, и не попытался меня изнасиловать. В тот день я убил его. Конечно, я сразу рассказал об этом Чонгуку, он приехал и забрал меня к себе, и в этот же вечер мы переспали, — проговорил Чимин, благоразумно опустив тот факт, что переспали они у трупа его отца, — Мы договорились о том, что будем помогать друг другу снимать сексуальное напряжение, при этом для всех окружающих будем парой. Но это было лишь прикрытием, потому что ему нужен был мой талант стрелка, а я не хотел сидеть без дела и просто безвозмездно принимать помощь человека, которому я дорог. Мне порой так сильно хотелось об этом кому-нибудь рассказать… Но я не мог. Ради своей же безопасности. Меня не волнует то, что он начал спать с Тэхеном. Я не ревную, догадываюсь, что у них взаимные чувства и искренне рад за своего друга, если это действительно так. Не уверен, но если вдруг ты проявлял беспокойство обо мне, то не стоило. Я люблю Чонгука, но как хорошего друга, близкого человека и без его помощи, боюсь, меня давно не было бы.       Чимин осознал, что его сентиментальность достигла своего предела. Наверное, никогда еще в своей жизни он не был настолько чувствительным, как сегодня. Была ли то наступающая течка или пережитые сегодня эмоции — непонятно, но ему снова захотелось плакать. Даже если причины на это не было. Но слезы все равно не проступали, успокоительное словно усыпило слезные железы.       — Мне жаль, что Вам пришлось пережить подобное, — тихо ответил Юнги, сворачивая с главной автострады на дорогу, ведущую ближе к центру города.       — А мне нет. Ты знаешь, я думаю, что все, через что нам приходится проходить, делает из нас тех, кем мы являемся. И за любой опыт мы должны быть благодарны. Даже если он негативный. Даже если я всеми силами ненавижу и все еще чертовски боюсь своего отца.       Чимин замолчал, а Юнги нечего было сказать на это. Точнее, он мог бы сказать очень многое, но не считал нужным делиться с омегой своими наблюдениями и точкой зрения. Да и тому нужно отключить мозг и наконец отдохнуть, а не рассуждать тут о ценности жизненного опыта, каким бы он ни был.       Спустя минут десять по салону пронеслось тихое сопение.       Юнги остановился на светофоре, затормозив очень плавно, чтобы не потревожить сон парня и осторожно забрал из его рук термокружку. Оставив ее в специальной выемке, альфа не удержался и взглянул на омегу снова. Его нежный аромат обволакивал легкие, казалось, проникая через нос в самые потаенные закутки мозга, чтобы поселиться внутри. Юнги не представлял, как проведет с этим мальчишкой неделю под одной крышей, в одном доме. Как сдержаться?       Очнувшись от сигнала недовольных автомобилистов позади, альфа повел машину дальше. Он загляделся на Чимина настолько, что не заметил как светофор переключился на зеленый свет. Кажется, даже клаксоны донеслись до слуха далеко не сразу.       Приоткрыв окно со своей стороны, Юнги закурил. Может, это немного не то, чем Чимину стоит дышать сейчас, но Юнги так чертовски сильно хотел перебить его дурманящий аромат, что не смог удержаться. Да и способа получше он не знал.       К нужному дому они приехали через минут сорок. К вечеру весь Сеул был забит машинами, пробок было не избежать, иначе дорога вышла бы вдвое короче.       Юнги не хотелось будить Чимина, но как пронести его на семнадцатый этаж многоэтажки и, не потревожив раны открыть входную дверь, он не представлял.       Чимин проснулся нехотя, от тихого голоса совсем рядом и осторожного прикосновения к своему плечу. Он с трудом разлепил глаза и вышел из машины, позволив придержать себя за талию. Уже когда они ехали в лифте, он не удержался, уткнувшись лбом в плечо вмиг напрягшегося альфы, и прикрыл глаза. Теперь ему стало понятно выражение «спать на ходу». Если бы ему не нужно было переставлять ноги, он бы мог уснуть даже стоя.       — Проходите, — Шуга впустил Чимина в квартиру первым.       Внутри было немного места. Совсем узкий коридор, где они оставили обувь, белый шкаф открытого типа, серые блеклые стены. Ремонт в квартире был новым, но это не отменяло того факта, что квартира выглядела совершенно необжитой.       — Где будет комната? — тихо спросил Чимин, морщась и проходя вперед, замирая перед двумя закрытыми дверьми из черного дерева и аркой, что вела на кухню.       — Эм… — Юнги замялся, морщась, и подошел к одной из дверей, что была посредине, нажав на ручку и кивнув внутрь, — Здесь одна комната. Но я посплю на диване в кухне.       Чимин вскинул брови и покачал головой.       — Разве нет какого-нибудь матраса или чего-то, что можно постелить на пол в комнате? Спать на диване в кухне не особо удобно. Тебе ведь тоже нужно отдыхать.       — Я смогу отдыхать. На диване в кухне, — твердо отказал мужчина и омега, пожав плечами, вошел в комнату. Было немного неловко. Он приехал сюда, буквально отобрал у человека спальное место, и это далеко не единственная проблема, которая взвалилась на плечи Шуги по его вине.       В комнате было чисто, но прохладно. Такие же серые стены, полуторная кровать у окна, шкаф, письменный стол и белый пушистый ковер. В высоком ворсе при каждом шаге приятно утопали ноги.       — Обычно корейцы не кладут ковры в комнатах. Везде ведь пол с подогревом, — заметил Чимин, замерев на месте и потоптавшись по мягкому покрытию.       — Квартира в европейском стиле. После покупки я ничего здесь не менял, кроме кровати. Прошлые хозяева оставили всю мебель и ковер, — пояснил альфа, войдя внутрь, и открыл шкаф, чтобы достать постельное белье.       Чимин тихо вздохнул и прошел к постели, сев на ее край, оглядываясь. Внимание привлекли огромные окна в пол. Вид был действительно потрясающий. Чимин даже не думал, что у Юнги могла быть подобная жилплощадь, и не где-то там, а едва ли не в самом центре. Хотя зарабатывал он неплохо, можно было бы и догадаться о дорогой недвижимости.       — Вы голодны? — негромко поинтересовался альфа, положив постельное рядом с омегой, но тот лишь закачал головой и тут же встал с места, чтобы мужчина смог заправить постель. Правда, не рассчитал того факта, что лидокаин, которым обколол его Намджун, начнет терять свои волшебные свойства. Он громко охнул, приложив ладонь к ране, а Юнги дернулся в его сторону, придержав омегу за локоть. Даже в такой ситуации он не распускал рук.       — В порядке. Все нормально, правда, я не из хрусталя, — поморщился парень и, отдышавшись, отошел чуть в сторону. Ему так сильно хотелось спать, что стоило дать мужчине закончить и наконец скрыться в ворохе одеял.       Альфа недоверчиво глянул на него, но все же отвлекся, чтобы заправить постель.       Чимин наблюдал за соседом поневоле несколько долгих секунд, но когда тот начал стелить простынь, решился заговорить.       — Есть что-то, что можно подстелить? Я боюсь испачкать матрас.       Юнги вопросительно глянул на него и качнул головой.       — Я не думаю, что рана разойдется и Вы выпачкаете что-то кровью. Даже если и так, то не страшно.       — Нет, — Чимин покачал головой и, не в силах преодолеть смущение, отвел глаза к окну, — у меня течка. Со дня на день. Я не могу принять подавители по определенным причинам.       Если бы он смотрел на Шугу в этот момент, то смог бы увидеть, как он судорожно выдохнул и сжал челюсть, прежде чем продолжить свое занятие. Конечно, поэтому запах омеги был таким сильным. Можно было и самостоятельно догадаться об этом.       «Вот же дерьмо!» — пролетело в голове мужчины, но сам он произнес совершенно другое.       — Все в порядке. Даже если что-то будет испачкано, можно сдать в химчистку.       Иногда Юнги завидовал собственной выдержке и умению держать свои эмоции под замком. Вот как сейчас, например. Потому что в своей голове он уже трижды самоубился и проклял собственное существование.       — Прости, от меня столько хлопот. Мне стоило настоять на том, чтобы остаться в особняке.       — Здесь безопаснее. Отдыхайте, я закажу продукты и приготовлю что-нибудь. — отозвался Шуга, наконец отойдя от постели, чтобы взять из шкафа свободную футболку для Чимина и одежду для себя. Он не хотел смущать парня еще больше, поэтому отдал ему одежду для сна, и направился на выход.       — Юнги, — окликнул Чимин, когда альфа почти закрыл за собой дверь, — Спасибо, что спас мне жизнь.       Шуга не ответил. Он только кивнул и, закрыв за собой дверь, направился к кухне, практически сразу открыв несколько окон, чтобы впустить в квартиру больше свежего воздуха. Альфа вытащил сигареты из кармана, нервно закурив, и уперся взглядом в стремительно темнеющее небо.       — Полная задница, — негромко пробормотал он, прикрывая глаза. Да, он однозначно влип как никогда.

***

      Сидя в кабинете, Чонгук тихо, но нервно стучал пальцами по подлокотнику кресла. Он уже минут десять смотрел на свой телефон и думал, что делать дальше. Необходимо встретиться с Чхве лично, поболтать с ним, понять, что ему нужно.       Чимин ранен, но если придерживаться теории о том, что Чхве угрожал именно Тэхену, то вообще ничего не сходилось. В любом случае продолжать рисковать омегой было неправильно.       Приняв решение, Чонгук взял телефон и, выбрав необходимый контакт, позвонил Тэхену. Нужно спрятать его ото всех как можно скорее, чтобы угрозы, нависшие над ним не воплотились в жизнь. Если еще и Тэ пострадает из-за него, Чонгук себе уж точно не простит.       — Соскучился?       За голосом Тэхена в динамике можно было услышать шум автомобиля. Омега куда-то ехал, а судя по качеству звука, он включил в машине громкую связь.       — Ты должен переехать ко мне.       Тэхен, услышав эту фразу, едва не перепутал газ с тормозом, но быстро взял себя в руки и прочистил горло. И что ему на это отвечать?       — Когда ты будешь от меня окончательно без ума, предложение руки и сердца тоже сделаешь, используя слово «должен»? Мне казалось, подобные решения принимаются по обоюдному согласию, а не из чувства долга, — в голосе омеги сквозило привычное озорство, и даже если сейчас оно было немного не к месту, Чонгук все равно расслаблялся. Голос Тэхена действовал на него странно.       — Я серьезно, Тэхен. Это действительно необходимо, так что это был не вопрос или предложение, а констатация факта. Здесь уже нет места шуткам, даже если мне нравится твой юмор.       Голос Чонгука звучал твердо и уверенно, а еще немного устало. Совсем чуть-чуть.       — Предположим, что тебе это действительно нужно. Но у меня стройка, Чонгук. Дела только пошли в гору, я не могу оставить бордель на Джуно и Тэмина, только потому что тебе так захотелось. Меня не просто так сделали главой, Чонгук, у меня есть обязанности.       — Я уверен, что где-то рядом с тобой водится крыса.       Тэхен громко фыркнул. Послышалось тихое шебуршание, чирк бензиновой зажигалки и, наконец, выдох. Чонгук будто бы воочию наблюдал за тем, как омега закуривает. Наверняка он снова забыл воспользоваться мундштуком. В последнее время Чонгук все реже видел, чтобы парень курил через него.       — Ну и что? Я тоже уверен, и я ищу ее, но это не значит, что я должен убегать, поджав хвост. Если что-то случится, я смогу за себя постоять и рядом со мной постоянно находится охрана, которой я, вообще-то не рад. Но ради твоего спокойствия, не возражаю им ходить за мной по пятам. Я не хочу к тебе переезжать, извини.       — Чимина подстрелили.       — Когда? — в голосе Тэхена вдруг отразилось волнение. Неужели он тревожился о Чимине? Или все же испугался за себя? Чонгук не спросит.       — Сегодня. И я не хочу, чтобы пострадал и ты тоже. Поэтому прошу тебя переехать ко мне в самое ближайшее время. Лучше даже сегодня.       Тэхен тяжело вздохнул и снова затянулся.       — Он жив? — как бы Тэхен не относился к Чимину, он не желал ему смерти. Он ее совсем никому не желал и, если уж быть честным, даже Тен Джеха ему было жаль.       — Жив. Пока что я спрятал его. С тобой так не получится и… ты нужен мне здесь. Твои дела можно вести дистанционно.       Между ними повисло тяжелое молчание. Тэхен усиленно соображал, Чонгук не давил больше, ожидал его решения, надеясь на благоразумие и сообразительность омеги, которые тот уже не раз демонстрировал.       — Хорошо. Ладно, я перееду. Сегодня вечером ближе к ночи, пока что у меня есть дела. Но ты должен пообещать мне, что в доме меня не настигнет опасность в лице твоего брата. Я знаю, что не нравлюсь ему, но это не значит, что ему позволено лишать меня комфорта. Мы договорились?       — Да. Договорились.       Тэхен хотел было сказать что-то еще и уже открыл рот, но и слова не проронив, затянулся, выдохнул дым и сбросил звонок, снова включая музыку. Вот же черт… он, быть может, где-то в глубине души хотел бы жить с Чонгуком под одной крышей, но чувствовал, что совершенно не готов к этому. А теперь у него, в общем и целом, не было выбора.

***

      Чимин тихо застонал, просыпаясь от жара собственного тела. Рана на ребрах болезненно пульсировала, его белье намокало, заставляя чувствовать себя отвратительно и мерзко. В небольшом проеме меж дверью и полом тихо свистел сквозняк, заставляя омегу ежиться.       В дверь вдруг тихо постучали.       — Вы проснулись? — раздался с другой стороны голос Юнги. Он был здесь? Чимин надеялся, что альфа сбежит куда-нибудь, когда услышит о том, что у омеги приближается течка, но тот был слишком верным и преданным, всегда беспрекословно исполнял все приказы Чонгука.       — Да, — тихо отозвался парень и натянул одеяло до ушей. У него ведь даже одежды сменной с собой нет…       В комнату вошел Юнги и поставил у постели несколько пакетов.       — Там одежда, белье, и принадлежности для душа. То, что может вам понадобиться. Я приготовил еду, Вам стоит поесть. Организму нужны силы, чтобы восстанавливаться.       Юнги смотрел на Чимина, укрытого одеялом до носа, вдыхал его запах с совершенно спокойным и непроницаемым лицом, а мозг предательски подкидывал кадры из прошлого. Юнги на всю жизнь запомнил тот обход территории, когда он заметил их с Чонгуком у окна и до ушей донесся его нежный стон.       — Сначала схожу в душ. Я позову, если будет нужно что-нибудь. И после… после душа нужно будет поменять повязку, наверное?       Альфа кивнул и молча вышел за дверь. Он подошел к открытому окну и судорожно вдохнул полной грудью свежий воздух, пытаясь привести мозг в рабочее состояние. Сигареты не особо помогали, но он курил снова. Хоть что-то ведь должно помочь, верно? Как он будет спать сегодня ночью — неясно.       Чимин закопошился в ворохе из одеяла и подушки, и совсем нехотя встал с постели, болезненно выдохнув. Худшая течка в его жизни. Ребра нещадно жгло, низ живота болел так сильно, что он едва мог разогнуться. Ладони попросту не знали, за что схватиться, касаясь то зашитого ранения, то живота.       — Господи, если это расплата за все совершенные мной убийства, то я никогда больше так не буду, — тихо всхлипнул он, прикусывая губы.       Мини заглянул в пакет, который альфа оставил в комнате, и достал из него белье и чистую футболку. Взгляд зацепился за шампунь и гель для душа в сиреневых флаконах. Омега вскинул брови, оглядев их, и тихо усмехнулся. Лавандовые. Словно Юнги настолько сильно заботился о его комфорте, что подбирал их специально под его запах.       Дверь в комнату распахнулась через несколько минут. Чимин осторожно, держась за стенку, вышел в коридор и прошел в ванную комнату.       Даже в ней все было тонко и со вкусом. Душевая кабина с раздвижной стеклянной дверью, раковина с большим зеркалом над ней. Вся сантехника была в нежно-серых, мягких тонах. Лишь плитка на полу выделялась резким контрастным черным цветом.       Чимин стянул с себя одежду, морщась и удерживаясь рукой за край умывальника. Он не решался взглянуть на себя в зеркало. Да и зачем расстраиваться лишний раз, верно? Омега на сто процентов был уверен в том, что выглядит просто ужасно.       Уже стоя под теплыми струями воды он понял, что по уши в дерьме. Живот скрутило болезненной судорогой и он, тихо всхлипнув, опустился на корточки, обхватив свои плечи руками. Сейчас даже боль от раны на ребрах, которую он старался не мочить, отошла на второй план. По бедрам потекла обильно выделившаяся смазка, закапав на кафельный пол и тут же утекая в слив вместе с водой. Казалось, все пространство вокруг пропиталось запахом лаванды и ежевики, обычно успокаивающим, но сейчас дурманящим, словно самый сильный афродизиак.       Омега едва понимал, как стирал с себя капли воды, как натягивал одежду. Из ванной он едва ли не выполз, крепко держась руками о стену и тут же полной грудью вдыхая резкий и густой запах можжевельника.       Юнги не показывался. На кухне послышался глухой стук. Чимину было до одури херово, но он все еще соображал, отдавая себе отчет в своих действиях. Они в одной квартире с альфой, у него чертова течка, а тот не может сделать ровным счетом ничего.       — Юнги, — тихо позвал Мини, кое-как дойдя до арки в кухню и заглянув внутрь. Мужчина стоял к нему спиной, вцепившись в открытое панорамное окно так, что белели костяшки. Он дышал редко, не часто, прикрыв глаза и едва ли не на половину высунувшись, перегибаясь через французский балкон, пусть делать это было нежелательно, хотя бы в целях их общей безопасности.       — Я сейчас подойду, чтобы сменить Вам повязки, — отозвался Шуга, даже не повернувшись. Его тон был спокойным и холодным, словно ему было плевать. Сильное напряжение выдавало тело.       — Юнги, — еще раз тихо, но настойчиво позвал Чимин. Альфа обернулся, сильно сжав челюсть, словно даже просто смотреть он на него не мог. Но резкий взгляд вмиг сменился на обеспокоенный, стоило лишь ему заметить, как омега опирается о стену, едва ли не согнувшись пополам. Он сделал несколько шагов вперед, чтобы подойти, но не успел. Замер на месте, когда Чимин продолжил говорить.       — Проведи со мной эту течку, — выпалил омега.       Самообладания Юнги было не занимать. Он тихо вдохнул и шумно выдохнул носом, на мгновение прикрыв глаза. Мужчина подошел к омеге и без лишних слов поднял его на руки, чтобы унести в комнату и положить на кровать.       Чимина напрягало его молчание. После этих слов, что он вообще теперь подумает о Чимине? Стало немного стыдно, совсем чуть-чуть, но не настолько, чтобы отказываться от своей просьбы.       — Не игнорируй меня, — твердо произнес омега, уже оказавшись в постели и словил запястье Юнги, который хотел молча покинуть комнату.       Альфа остановился, не став вести себя слишком грубо и вырывать руку из цепкой хватки миниатюрной ладони. Находиться рядом было чертовски тяжело, мозги плыли, но он все равно пытался заставить голову работать. Нельзя было поддаваться на слова омеги, он потом не простит себе этого. Если бы только Чимин знал, как тяжело ему сейчас, он бы не просил о подобном.       — Когда Вы придете в себя, Вы пожалеете об этом. Я должен защищать Вас и заботиться и не имею права прикасаться к Вам так, как Вы того желаете. Это все течка, господин, она закончится, и после Вы будете ненавидеть себя, да и меня тоже за то, что сорвались. Мне тоже тяжело, пожалуйста, не испытывайте мой самоконтроль.       Может быть, голос Юнги был спокойным и таким же холодным, как обычно, но в его глазах Чимин увидел внутреннюю борьбу с желанием. Такую тяжелую, что альфа почти капитулировал.       Потянув запястье на себя, Чимин усадил Юнги на кровать и, с трудом, но сев в постели, внимательно посмотрел ему в глаза. Словно так они понимали друг друга лучше, чем через слова.       — Я не пожалею. И ты не жалей. Я вижу, что и ты мучаешься, но мы можем это исправить. Сделать так, чтобы нам обоим стало легче.        Альфа несколько долгих секунд смотрел в глаза парня, прежде чем податься вперед. Он сорвался, не сдержал себя. Шесть чертовых лет он потратил на наблюдение со стороны, подмечая каждый жест, каждое действие, улыбку, грусть. Глаза Чимина казались ему целой вселенной, внутри которой кружили галактики.        Поцелуй крепкий, одновременно нежный и ласковый. Если он мог вложить в движения своих губ всю ту любовь, которую испытывал к этому омеге, то делал это прямо сейчас.       Шуга зажмурился, не до конца веря в происходящее, и коснулся ладонями пылающих щек Чимина. Омега, на мгновение потерявшись, не сдержал тихого выдоха. Он не соврет, если скажет, что поцелуи никогда так не кружили ему голову. Никто и никогда не целовал его так нежно и чувственно, хотя сравнивать он мог разве что с Чонгуком.       Маленькие ладони коснулись рук Юнги, обхватив его запястья, но отстраняться он не хотел. Отвечал на поцелуй, впуская чужой язык в свой рот, жмурился и тяжело выдыхал, опаляя горячим дыханием кожу на лице мужчины.       Юнги отстранился лишь на мгновение. Но не дал Чимину и слова сказать, склонив голову и коснулся губами его шеи. Все происходящее было похоже на очередной несбыточный сон, где любимый столько лет омега наконец находится в его руках.       Сжав талию сквозь ткань футболки, Юнги осознал, что уже не может остановиться. Запах собственного феромона, распускающийся цветами вокруг них, вплетался в нежную лаванду с отголосками усилившейся от течки ежевики, образуя столь потрясающее и правильное сочетание, кружащие голову обоим, что противостоять природе было уже бесполезно и бессмысленно. Им нельзя было этого делать, но сейчас никто не мог об этом думать.       Чимин облизал пересохшие губы и, обняв плечи альфы, потянул его на себя. Юнги повиновался, нависая над омегой. Подцепив легкую ткань футболки, он потянул ее вверх, заглядывая в потянутые дымкой вожделения глаза, обнажая бледную кожу. Но только наткнувшись на бинты альфа вспомнил о ранении и это будто отрезвило, но лишь на мгновение.       — Я буду осторожен, — зачем-то сказал он вслух, снимая футболку через голову омеги и тут же снова припадая к его губам поцелуем. Теперь, когда можно было его целовать, Юнги, мечтающий об этом столько дней и ночей, не мог остановиться.       Чимин едва успевал отвечать на эти поцелуи. Горячие большие ладони касались его обнаженной кожи так нежно и аккуратно, изучающе, что внутри все сводило от щемящего чувства восторга.       Шуга отстранился на миг, когда Чимин потянул края его футболки вверх, чтобы обнажить торс мужчины, и взглянул на тело под собой. Омега, тяжело дышал, смотрел на него открыто и доверчиво. Он верил его словам, готов был отдать себя в руки Юнги, ни о чем не жалея. Мини наслаждался его прикосновениями, слабо прогибаясь, когда мужчина, завороженно следя за своими пальцами, мягко провел ими от самой щеки к шее, к вздымающейся от тяжелого дыхания груди и поджавшемуся животу. Его кожа была такой же мягкой, как и в его мыслях, но сам омега был в тысячу раз прекраснее.       — Нравится? — совсем тихо спросил Чимин, смущаясь своих же слов, но мужчина не позволил неловкости овладеть им до конца. Снова склонился, целуя шею и осторожно сжимая стройные бедра в своих руках.       — Не может не нравиться. — зашептал он в ответ, проводя носом по его щеке, полной грудью вдыхая аромат омеги. Теперь он мог вдоволь им надышаться, проглотить этот запах и позволить ему еще сильнее отравить душу и тело своим ядом.       Сумеречный свет красиво отражался от бледной кожи, а ресницы Чимина слабо дрожали, когда он, отдаваясь чужим ласкам, прикрывал глаза. Его дыхание участилось, а простынь под бедрами окончательно вымокла. Но разве было кому-то до этого дело, когда Юнги, целуя едва ли не каждый открывшийся участок его тела, ласково оглаживал его талию и бедра. Когда он, словно растягивая удовольствие, словно желая изучить каждый дюйм, не отрывался от него ни на секунду?       Чимин изнывал. Он не знал, куда себя деть, цепляясь пальцами за обнаженные крепкие плечи и наконец решаясь провести ладонями по сильной спине и выступающим лопаткам, вызывая в теле альфы слабую дрожь.       Прикусив изгиб открытой для него шеи, Юнги подцепил резинку белья, стягивая лишнюю ткань вниз и выпрямляясь, чтобы снять их с тонких щиколоток. Чимин весь был таким маленьким, изящным и хрупким, что, казалось, одно неверное движение — сломается. Поэтому несмотря на все свое желание сорваться, альфа касался его осторожно, непривычно для приученных к грубой силе рук.       Опустив ладонь ниже, он провел пальцами меж ягодиц, ощущая, как там влажно, горячо, как сладкий запах опьяняет. Чимин задрожал в его руках на это дразнящее прикосновение, тихо застонал и зажмурился.       — Не мучай меня, — попросил он, сорвавшись на шепот, сильнее сжав плечи, но словно опомнившись, опустил руки на ширинку альфы, который, почему-то не спешил раздеваться. А Чимину хотелось увидеть его, заглянуть внутрь, понять, какие секреты скрываются под одеждой и за его молчанием.       Он бы и дальше продолжил об этом рассуждать, если бы Юнги не проник пальцами внутрь.       — У меня нет презервативов. Так что это Вы меня мучаете, — выдохнул он вдруг и снова укусил нежную кожу. Юнги не мог объяснить себе это желание, но и сопротивляться ему был не в силах.       — Мне плевать. Я хочу тебя, слышишь? Посмотри на меня… Юнги, посмотри, — умолял он, задыхаясь, ведь говорить, пока тело изнывает от желания, а альфа продолжает вводить в него пальцы раз за разом, лаская изнутри, было чертовски сложно. Но он не мог позволить ему останавливаться на этом. Чимин хотел его всего целиком и без остатка и сейчас даже не был уверен, что дело в течке. Но он мог бы подумать об этом после.       Альфа с трудом отстранился от влажной после поцелуев шеи, подняв на Чимина взгляд, и тяжело выдохнул сквозь приоткрытые губы, касаясь пальцами простаты и заставляя омегу сбиться с мыслей. Он прогнулся в пояснице, застонав, и закрыл лицо ладонью, прикусывая пухлые губы.       — Вы просили посмотреть на Вас, — напомнил Юнги и, склонившись, коснулся губами дрожащих пальцев Чимина, что прикрывали глаза. Омега закачал головой, тихо всхлипывая, и подался руке Шуги навстречу. И снова комнату заполнил громкий стон.       Мини обхватил руками сильные плечи, все же открывая лицо, громко выдыхая сквозь приоткрытые губы, и поднял на мужчину глаза.       — Я хочу, чтобы ты взял меня, Юнги, — сбивчиво зашептал Чимин, касаясь носом шеи мужчины, наполняя легкие запахом можжевельника. Сейчас он не казался резким, скорее наоборот. Приятным, тягучим, мягкой патокой оседающим на его языке. Омега целовал его шею, путаясь пальцами в темных волосах, прижимал мужчину к себе ближе, обняв его бедра ногами.       Чимин звякнул пряжкой ремня мужчины, прикусывая его подбородок, продолжая тихо постанывать, когда пальцы внутри ласкали чувствительную точку. Хотелось наконец почувствовать его кожей, прижаться всем телом и позволить овладеть собой. Сейчас мысли о том, что он ни за что не пожалеет о содеянном, казались безоговорочно верными.       Альфа вынул из омеги пальцы, помогая ему стянуть с себя джинсы и белье, откидывая одежду в сторону, и наконец устроился меж стройных ног, вновь припадая к мягким пухлым губам поцелуем. От этого дикого ощущения, кожа к коже, мысли окончательно покинули их головы. Словно не было никакой опасности, не было войны кланов, лишь они одни в этой маленькой уютной комнате, что на это время станет для них вселенной.       Может быть, стоило подготовить его еще немного, получше растянуть, чтобы уж точно не было больно, но Юнги не мог больше сопротивляться желаниям обоих. Он осторожно и плавно толкнулся внутрь, а мир перед глазами разлетелся на миллионы осколков. Все потеряло смысл, когда он ощутил единение с тем, кого любил долгие годы. И он все еще не верил в происходящее. Казалось, еще немного и он проснется в суровой реальности, где Чимин не целовал его шею, где не умолял посмотреть на него, в смущении, которое Юнги еще не имел удовольствия наблюдать на его лице, закрываясь руками. Где он не говорил о желании, не шептал просьбы взять его поскорее.       Все тело прошибла волна холода, а затем жара. Чимин едва не выгнулся, ощущая его в себе полностью, но отозвавшееся вспышкой боли ранение, заставило подавиться воздухом.       — Тише, — хрипло выдохнул Юнги, опуская руки омеги со своих плеч на талию и сжал его бедра, — Я сделаю все сам.       Он не позволил Чимину сказать, ответить ему и даже нормально вдохнуть, припадая к его губам и делая первое плавное движение в нем, ловя губами протяжный сладкий стон, ощущая как маленькие ладони сжимают его ребра, скользя по коже.       Юнги не знал, как же теперь остановиться, как после того, как все это закончится, продолжать отказывать себе во взглядах, продолжать соблюдать дистанцию, которой придерживался долгие годы. Распробовав любимые губы на вкус, как теперь он сможет отказывать себе в поцелуях? Разве возможно будет насладиться им вдоволь, пока идет течка?       В каждом движении было отчаяние, смешанное с нежностью и каким-то очень красивым чувством, о котором Чимин ничего не знал. Он лишь подавался навстречу, как мог, чтобы не позволять Юнги волноваться о себе, и тихо стонал вперемешку с тихими всхлипами, пряча лицо в его шее. Было так хорошо, что голова шла кругом.       Он не отказывал себе в том, чтобы касаться мужчины, скользил руками по его телу, изучая так же, как изучал его альфа, целовал солоноватую кожу, скользя по ней языком.       Шуга толкнулся глубже и тихо зашипел, когда Чимин, снова выгнувшись, впился короткими ногтями в его спину, сжимая альфу в себе, а с его губ сорвался громкий стон. Он не мог лежать совсем не двигаясь, его тело само откликалось на приятные ласки, на движения внутри, глубокие, но осторожные. Казалось, от того, что темп недостаточен, он сходит с ума, но он все никак не мог попросить о большем, задыхаясь.       Юнги больше не говорил ему ничего, лишь перехватил тонкие запястья и прижал их к постели по обе стороны от стройного тела. Такой Чимин был чем-то невероятным, невозможным.       — Быстрее, Юнги, пожалуйста, — сбивчиво зашептал парень, едва найдя в себе силы попросить, крепче прижимая его бедра к себе ногами.        Сорвавшись от просьбы, не в силах сопротивляться желаниям того, кого любил больше жизни, мужчина стал двигаться чуть быстрее, каждый раз входя до упора, ощущая, что он скоро сорвется, что еще немного и он не выдержит, утонет в нем и захлебнется хмельным запахом.       Чувствовал ли Чимин то же самое? Удовольствие в его глазах — всего лишь последствие течки или он и на трезвую голову наслаждался бы их близостью так же самозабвенно? Сейчас хотелось позволить себе думать, что да, наслаждался бы. Что рано или поздно он заметил бы Юнги.       В любом случае, его чувств хватит на них обоих. Чимин не чувствует к нему ничего, кроме влечения, навязанного им природой, но сейчас, целуя его кожу, губы и лицо, Юнги дарил хрупкому омеге все те чувства, что скрывал под замком в своей груди, пряча как зазнобу глубоко в сердце.       Слова любви едва не сорвались с губ, когда он ощутил, как сильно задрожало тело под ним, как сильно он сжимал Юнги внутри себя. Но прикусив язык, чтобы не сболтнуть лишнего, мужчина опустил глаза и увидел, как Чимин кончал на свой живот, красиво прогнувшись в пояснице.       Альфа чудом успел выскользнуть из его тела, кончая следом на белую кожу. Юнги не сдержался, хрипло простонав на ухо омеге, и Чимин не соврал бы, если бы признался вслух, что не слышал в своей жизни ничего более красивого и правильного. И ему наконец стало легче. Голова сначала заполнилась пустотой, а тело слабо подрагивало от разливающейся по нему неги.       Чимин пришел в себя, когда Юнги, успевший натянуть на себя белье и джинсы, вытирал его кожу от следов их удовольствия.       — Вам следует сменить повязку, — сообщил он вновь спокойным голосом, словно ничего не было. Жалел о том, что произошло? Чимин поджал губы и, отстранив от себя руку альфы, ласково коснулся пальцами его щеки, встречаясь с ним взглядом. Юнги всегда так смотрел на него? Так по-особенному. Чимин не замечал…       — Я не жалею, — твердо и уверенно произнес он.       Юнги выдохнул, казалось, с облегчением и кивнул, укрывая Чимина одеялом, чтобы не смущать еще больше. Хотя, признаться честно, Юнги никогда не замечал за ним особой стеснительности. Чимин в который раз открывался ему с новой стороны.       Интересно, получится ли когда-нибудь познать их все?       Юнги помог омеге сесть. Нужно было сменить его повязку и убедиться, что недавняя близость была ему не во вред.       — Ты останешься спать здесь, со мной? — спросил Чимин, не отрывая взгляда от сосредоточенного лица альфы. Юнги вел себя так, будто между ними ничего не произошло и от этого омега чувствовал себя немного некомфортно.       — Я чутко сплю, поэтому приду, если Вы позовете.       — Юнги, — Чимин нахмурился и крепко сжал его запястье хрупкой ладонью, — Ты отказываешься? Не очень галантно отвергать омегу, когда он предлагает такое, — тихо и нервно засмеялся Чимин. У них было немного времени, пока течка отступила, позволяя нормально поговорить, — Я свободен в своих решениях и хочу провести это время с тобой. Не отвергай меня, это слишком жестоко даже для тебя. Или я не в твоем вкусе? Мне казалось, тебе было хорошо, разве нет?       Юнги поднял голову, вновь разглядывая маленькие галактики, искрящиеся в глазах Чимина. Так много хотелось сказать ему, признаться в чувствах, обнять его колени и умолять простить за то, что любил. Ему этого никто не разрешал, но он не мог убить свое сердце и сколько бы ужасных деяний не совершил Юнги, каким бы черствым не стал с возрастом, избавиться от чувств к этому прекрасному человеку был не в силах.       — Я буду спать здесь. Но сначала следует сменить Вам повязку.       Чимин отпустил руку мужчины и кивнул. Решение, принятое им, было правильным, он это чувствовал. Интуиция еще никогда не подводила его. Омега был уверен в том, что провести течку вместе с Юнги, наверное, самое верное, что он делал в жизни. Что-то еще более правильное, чем убийство садиста-отца.

***

      Сигаретный дым оседал на пол комнаты под светом узкого высокого торшера. Комната, погруженная в ночной мрак, озарялась лишь им.       Чхве Хосок задумчиво оглядел досье, которое держал в руках, и тихо хмыкнул.       — Сколько же лет дорогой отец пляшет под твою дудку, Чон Чонгук, — тихо хмыкнул он, отложив листы с мелким шрифтом в сторону и взяв из папки следующие.       — Чон Хосок. Маленькая плакса из детства превратилась в настоящее чудовище, чьим именем можно пугать взрослых дядек, что работают на толстосумов, — усмехнулся Чхве-младший, продолжая читать вслух, — Двадцать семь лет, холост, наблюдаются расстройства поведенческого спектра. Папа Чон Миель, отец… — альфа усмехнулся и покачал головой, отложив лист в сторону.       Эти данные мало что давали. Все это он знал и без информатора, которому отвалил круглую сумму. Все было не то. Найти что-то дельное на братьев Чон было практически невозможно.       Хосок взял еще два досье, заинтересованно взглянув на то, где была фотография омеги. Даже здесь Чимин был симпатичным, хотя фотографировали его в каком-то торговом центре, в маске и без макияжа. Изучать боргату по второму кругу было совсем неинтересно, но данных на Чимина в этот раз было чуть больше. Теперь каждый третий знал о том, кем является «безобидный» омега Чон Чонгука. А омега ли он для него?       Мысли начинали путаться. Уж что Чон Хосок умел делать отменно — так это помогать Чонгуку в сокрытии информации о своей семье.       Чхве тихо выдохнул и, сбросив все листы в одну кучу. Клан Чон, клан Ли… Эти лица мелькали на страницах, смешиваясь в единую массу.       Мужчина достал еще одну папку, раскрыв ее и взглянув на фото. Губы растянулись в слабой улыбке.       — Юн Енсу и Мун Тэиль. Какое совпадение, двое и сразу в одной папке, — тихо хохотнул альфа, взглянув на досье более заинтересованно.       Взгляд скользил по каждой строчке, и в какой-то момент брови взметнулись вверх.       — Это еще что за, — Хосок несколько секунд неотрывно смотрел на фотографию, сделанную у дома Мун Тэиля. Омега стоял у входа, с улыбкой наблюдая за тем, как неизвестный Чхве Хосоку ребенок с распростертыми объятиями бежит навстречу Енсу.       На несколько секунд кабинет погрузился в тишину, прежде чем раздался негромкий смех.       — Надо же, — пробормотал Чхве, окинув взглядом документы, лежащие на его столе. Он положил перед собой досье Чонгука и Енсу, несколько секунд напряженно вглядываясь в фото, и затянулся сигаретой вновь.       — Выбирать врагов нужно так же тщательно, как и друзей, отец, — пробормотал он, тихо усмехнувшись, — ведь если крокодил хочет съесть твоего врага, это еще не значит, что он станет тебе другом. Это же мне придется прибирать за тобой после твоей кончины.       Хосок откинулся в кресле и потянул губы в усмешке. Он свои выводы сделал. И они в корне отличались от видения его отца.