Сохнет трава, задохнулись глухие трубы, Клятвы слова против воли прошепчут губы Мне не дано знать, что сказало мне: «Прими!» Злое, как кровь, вино любит играть с людьми. Но как же мог я поступить иначе, Хоть, впрочем, ясно мне действительно одно: Вы ненавидите меня — до плача, И мне от этого смешно.
Канцлер Ги
В мире всегда есть те, кто управляет, и те, кем управляют. Этот принцип сродни закону природы — негласный, но строгий и непреложный. И частенько так бывает, что подчиненные ненавидят своих господ, полагая, что их положение — результат чудовищной несправедливости. Подданные играют роли лучших блюдолизов, но за спинами королей шепчутся о том, какие они поганые монархи. Дети бранят меж собой своих отцов и матерей за их чрезмерную строгость. Солдаты молчаливо ненавидят своих командиров за то, что те посылают их на смерть, а сами заседают в безопасных укрытиях подальше от линии фронта. Так было всегда — сильных мира сего ненавидят те, кто вынужден им подчиняться. Вопрос только в том, осмелишься ли ты демонстрировать неприязнь открыто, отложишь возмущение до кухонных разговоров, либо проглотишь его, словно ком в горле. Олег Волков был одним из тех, кто держал свои чувства при себе. Он не бранился, не порицал вслух власть предержащих, но глубоко в душе его простиралось темное пожарище на месте, где раньше цвел букет благородных помыслов. Олег отрекся от мирной жизни, поставив во главу угла чувство долга перед своей страной, и поступил на службу, чтобы воевать за правое дело, пока однажды его воинственные планы не пошли кувырком. Будучи одним из тех воинов, кто всегда идет впереди колонны войска, Волков проклинал тот день, когда его вынудили оставить место в первых рядах строя и отослали в тыл. Он бесновался, узнав, что его новым долгом станет охрана главнокомандующего, который специально выбрал себе лучшего из лучших. Имя Сергея Разумовского было на устах у каждого, но ни один из знакомых Олега ни разу не встречался с ним. Никто не знал, как выглядит этот человек, но все шептались о нем, представляя его чуть ли не Атлантом среди жалких людишек. — Почему я должен охранять того, кого и в глаза-то никогда не видел? — с глубокой яростью в голосе спросил Волков, сжимая острие своего верного штыка так крепко, что оно ранило ладонь. — Это твой долг, солдат, — кратко ответили ему разодетые в форму элитной гвардии конвоиры, которые пришли в часть с одной целью — забрать Олега подальше от обжитых казарм. — Тебя выбрал сам Разумовский, и ты должен Бога благодарить за такую честь. Подобными словами обрывались все попытки дать заднюю и вернуться к товарищам, чтобы вновь быть незримой частью доблестного войска. Кто-то другой счел бы новую «должность» благодатью, свалившейся с небес, но только не Олег, который шел в бой не за Корону, а за людей, которые видели в солдатах защитников своих семей. Чем он поможет своему народу, если будет просиживать штаны в безопасном штабе, охраняя неизвестно кого от мифической опасности? Когда Волкова пригласили на аудиенцию с главнокомандующим, он готов был вступить в жаркий спор и доказать ему, что очень зря Разумовский выбрал именно Олега. Если и был шанс достучаться до него напрямую, то солдат точно не хотел его упустить. Плотные дубовые двери распахнулись, повинуясь сильным рукам суровых часовых, Волков приосанился, глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, и зашел в просторный кабинет, тут же услышав, как двери за спиной с тихим стуком закрылись. В кабинет не попадал солнечный свет из-за огромных бархатных портьер, закрывавших большое окно, а пространство ярко освещала великолепная люстра. Рядом с окном стоял массивный стол, заваленный горой писем, но, вопреки ожиданиям Олега, никакого главнокомандующего за ним не сидело. «Черт-те что», — фыркнул себе под нос Волков, стоя по стойке смирно и не решаясь позвать Разумовского по имени. Прошло несколько минут, а никто так и не показался. Позволив себе оглядеться, Олег от нечего делать начал изучать обстановку, скользя внимательным взглядом по картинам, висевшим на стенах. Будучи человеком неискушенным, да и не шибко ученым, Волков поразился красоте полотен, с которых на него смотрели античные красавцы и красавицы. По углам кабинета стояли скульптуры, одна из которых привлекла особенное внимание. Он долго боролся с желанием подойти и рассмотреть ее поближе, но в конечном итоге желание победило. «Все равно никого нет», — подумал Олег и подошел к статуе, начав изучать ее в деталях. Это была мраморная фигура женщины, одетой в доспехи и держащей в руке копье. Каждый изгиб тела был выточен с необычайным усердием — явно работал талантливый скульптор, и даже несведущий в искусстве Волков смог это осознать. Ему было интересно, кого же изваял творец? Олег никогда не видел изображений женщин, использующих военную атрибутику, пусть и древнюю — греческую или римскую, солдат определить не мог. Наверняка, модель, позировавшая скульптору, чувствовала себя неловко, одетая, как мужчина… — Вижу, Афина вас заинтересовала, — раздался спокойный голос за спиной. Засмотревшись на статую, Волков и не заметил, как в кабинете не пойми откуда взялся второй человек. Олег моментально развернулся, выправив осанку, но перед ним предстал совсем не тот, кого он ожидал увидеть. Посреди кабинета стоял отнюдь не главнокомандующий армией, а какой-то юноша, одетый в необычную фиолетовую форму, сшитую точно по его изящной фигуре. Оглядев его с головы до пят, Волков отметил несколько странностей. Во-первых, он не был пострижен коротко, как все солдаты армии, а свободно носил распущенные волосы средней длины. Их огненно-рыжий цвет тоже был необычным — слишком яркий и броский для того, чтобы принадлежать скрытному солдату. На поясе незнакомец носил кинжал, рукоять которого была украшена янтарем, подходящим по цвету к шевелюре. И, наконец, хрупкий стан был одет в форменную одежду, не похожую ни на одну из известных Олегу — наверняка, иностранный посол, который почему-то заявился во время его аудиенции, превратившейся в фарс. — Извините, конечно, но я тут жду главнокомандующего, — промямлил Волков, расслабив плечи и успокоив сердце, которое снова загорелось желанием высказать все командиру при первой возможности. — Как только я переговорю с ним, дам вам знать. Юноша ухмыльнулся, пригладив и без того уложенные блестящие волосы. — Вижу, вы настроены серьезно, если до сих пор не ушли, — протянул незнакомец, подходя к Олегу поближе и указывая на статую, которая привлекла внимание солдата. — Вы знаете, кого изобразил скульптор? — Понятия не имею. Но женщина выглядит воинственно, — буркнул Волков, все еще косясь на пришедшего. — Не знал, что когда-то и девки воевали. Вдруг рыжий гость хихикнул, а потом и вовсе расхохотался. Его смех перезвоном прокатился по кабинету, донельзя смущая Олега. Успокоившись, парнишка подошел к скульптуре и любовно провел ладонью по гладкому мрамору, с восхищением глядя на изваяние. — Это Афина, древнегреческая богиня войны, стратегии и мудрости. Великая из великих, — пояснил он, приподняв уголки губ в улыбке. — Не слишком ли много чести для нее одной? И мудрость, и война… — не испытывая никакого желания разговаривать с рыжим, проворчал Олег, пытаясь унять раздражение из-за катастрофической непунктуальности достопочтенного главнокомандующего. К огромному облегчению Волкова, гость промолчал, видимо, сочтя его слишком необразованным чурбаном, чтобы вести с ним светские беседы, и прошелся кабинету. Видно было, что он заявился сюда не в первый раз, но по какому поводу он здесь появлялся — вопрос интересный. Первой мыслью, которая возникла у матерого солдата была извращенная догадка, не балуется ли командир женственными юношами, тем более что рыжеволосый был достаточно красив и изящен в действиях и облике. Такой вполне мог бы стать тайным любовником высокопоставленной персоны… «И о чем ты только думаешь», — пожурил себя Олег и постарался выкинуть из головы постыдные картинки. Между тем, главнокомандующий даже не намекал на свое скорое появление, а незнакомец продолжал ходить туда-сюда по кабинету. Через некоторое время он обошел стол и вальяжно плюхнулся в просторное кресло, больше напоминавшее трон. Даже не глядя на Волкова, он протянул руку к одному из конвертов, горой лежавших на его столе, и беззастенчиво вскрыл его. — Эй, ты что творишь? — спохватился Олег, тут же бросаясь к столу и грубо вырывая конверт из рук гостя. — Не трожь командирские письма! Я потом отхвачу за то, что не уследил за всякими проходимцами! И вообще, ты кто такой? На удивление спокойным и величественным жестом юноша забрал конверт обратно в свои руки и положил его на стол, пригладив помятый край. Он снисходительно посмотрел на Волкова, как бы оценивая его, и закатил глаза. В кабинете повисла недолгая пауза, которую нарушил вздох незнакомца. — Я все думал, догадаетесь вы или нет, но, видимо, выгляжу я слишком необычно для командующего, — с долей разочарования сказал Разумовский, почесав кончик носа. — Кого-кого? — тупо переспросил Волков, перестав что либо понимать. — Того самого, — последовал издевательский ответ. — Имейте уважение и расправьте плечи, когда разговариваете с главнокомандующим. Повинуясь властному и слишком серьезному тону, Олег приосанился, машинально отдав честь. Он все еще находился в прострации, не понимая, как так вышло, что вместо матерого усатого дядьки главным козырем вооруженных сил оказался практически мальчишка. На вид Сергею было едва за двадцать, а его чин казался чем-то слишком солидным, чтобы принадлежать столь юному человеку. Олег смотрел в серо-голубые глаза, которые как будто пригвоздили всю его гордость к полу. — Прошу прощения за дерзость, ваше превосходительство, — отчеканил Волков, позабыв о том, что еще час назад в нем кипела уверенность в собственных намерениях. — Извинения приняты, солдат, — довольно усмехнувшись, Разумовский вдруг потянулся и бесстыдно закинул обе ноги на стол. — Итак, ближе к делу. Я нанимаю вас на должность личного телохранителя. Ваши обязанности предельно прозрачны — любой ценой защищать мою жизнь, вне зависимости от времени дня и ночи. Как громом пораженный, Олег стоял перед ним, ощущая себя как будто голым. Он даже не придумал, что ответить, поэтому сглотнул комок в горле и тупо кивнул. Его чувства переплелись в один тугой комок из нервов и обреченности, не только потому что сейчас им командовал какой-то женоподобный парень со взглядом хищной птицы, пронизывающим до костей не хуже полевого ветра. А ведь несколько минут назад он готов был грубо скрутить одну из самых важных персон королевства за своеволие. Простое молчание, видимо, не устраивало Разумовского, потому что он грубо вывел Волкова из транса, постучав кулаком по столу. — Так точно… — опомнившись, сипло произнес Олег. — Полагаю, выбора у меня все равно нет. — Верно, — с каким-то особенным удовольствием протянул Сергей. — К обязанностям приступаете сегодня же. — Где я буду жить? — спросил Волков, совсем потерявшись под взглядом рыжеволосого юноши. Тот поднял бровь, словно вопрос удивил его. — Разве это не очевидно? Встав со своего места и подойдя к солдату, Разумовский поправил его сбившийся воротник, вызвав этим действием прилив желания уйти отсюда и никогда больше не возвращаться. — Никак нет. Мне вернуться в казармы, ваше превосходительство? — Олег… Я же сказал «в любое время дня и ночи», — с хищной улыбкой проворковал Сергей, явно упиваясь осознанием собственной власти, которая смогла усмирить даже такого отважного воина. — Вы будете жить со мной. Есть со мной. Спать со мной… В одной спальне, где специально для вас подготовлена отдельная постель. Только придется немного подождать, пока служанки приберут бардак, оставленный прошлым телохранителем. В спешке момент с уборкой как-то затерялся… Сердце Олега сжалось в тисках, словно вместе с ровным тоном Разумовского на него воздействовала какая-то потусторонняя сила. Мозг корил Волкова за беззащитность, а душа дымилась от первобытной паники, охватившей все тело закаленного в жарких сражениях мужчины. Впервые в жизни Олег возненавидел себя за слабость, что поразило его в самое сердце, будто пойманная шальная пуля. — Что произошло с прошлым телохранителем? — удерживая себя в трезвомыслии и еще сильнее напрягая ровную спину, спросил Волков. Сергей нахмурился и прищурил глаза, словно раздумывая, стоит ли удовлетворять любопытство Олега. — Скажем так, он подорвал мое доверие, и кое-кому это очень не понравилось, — во взгляде Разумовского промелькнули недобрые искры, но быстро потухли, когда он посмотрел на Волкова и улыбнулся. — Однако, я почему-то уверен, что с вами подобных неприятностей не случится. — В моей преданности можете не сомневаться, — несмотря на зловещие слова, не предвещавшие ничего радужного, Олег подобрался и отвесил легкий поклон. Этот жест явно понравился Сергею, потому что его лицо на мгновение просияло — такие резкие перемены поведения настораживали, но Волков подсознательно списал это на гонор. Подступив к Олегу почти вплотную, Разумовский в последний раз заглянул в его глаза. — Славно, — ответил он, разворачиваясь на каблуках и делая шаг к столу, но вдруг щелкнул пальцами и обернулся. — Ах, да, покуда вы на должности, я буду удовлетворять ваши прихоти, если они не помешают выполнению обязанностей. Поверьте, преданную службу я вознаграждаю очень щедро.