***
Хёнджин очень любил своего омегу: он был красив, статен, приятно пах чабрецом и мятой, а послевкусие отдавало чёрной смородиной. Его волк был таким же прекрасным: не очень большим, но опасным в своей ярости; шерсть его была пепельно-русой и лоснящейся, а глаза завораживающими, гипнотизирующими. Правда, нрав у омеги был сложным: слишком гордый, слишком неприступный, слишком разборчивый. Ещё в первый раз, когда альфа увидел своего избранника, он уже знал, что получить его будет нелегко. Сначала были комплименты, потом подарки, следом шли ухаживания по всем правилам стаи — Ёнбок был не приклонен. Однажды на охоте он наглядно показал, что не нуждается в альфе, завалив огромного черного волка лопатками к земле и чуть не вцепившись белоснежными клыками в глотку. Казалось бы, нужно держаться от этого сумасшедшего подальше, но… Хёнджин после этого случая стал ещё более заинтересован в омеге. Ли всё ещё крутил хвостом, дразнил, а после жестоко осаживал, получившего надежду Хвана. Так могло продолжаться вечность, пока не наступило время выдавать созревших омег замуж. Все традиции были соблюдены: омеги находились в выстроенных для молодых семей домах, девственные, в белых одеяниях, трепещущие от неизвестности и предвкушения; альфы же в это время боролись меж собой за право обладать конкретным омегой. В тот вечер Джин пришёл в дом к Ёнбоку после четырёх выигранных боёв. Вся его шерсть была покрыта кровью — и своей и чужой, — на правой задней лапе красовалась глубокая рваная рана от чужих клыков, приятный запах бергамота и кедрового дерева был слишком резок и неприятно бил в нос, а адреналин, бушующий в крови, вызывал сильнейшее возбуждение. Несмотря на это, альфа не стал принуждать своего новоявленного супруга к консумации. Напротив, пересиливая себя и заставляя успокоиться своего волка, он через силу вернул себе человеческий облик и закрылся в дальней комнате, чтобы — не дай Господь — не накинуться на Ли, который даже противопоставить ничего не сможет. Хван понимал — принудь он к первой брачной ночи своего омегу, ни о каком доверии, признании и, тем более, любви речи и не могло идти. Понимал это и Ёнбок, за что и был благодарен мужу. Поздней ночью он сам сделал первый шаг к сближению — пришёл в ту самую комнату и, даже зная о регенерации, помог альфе обработать раны. С тех событий прошло полгода и теперь, возвращаясь к любимому домой после удачной охоты, Хёнджин вспоминал о них с улыбкой. Он уже предвкушал — стоит ему перешагнуть порог, как его укутают вниманием, заботой и любовью. Однако этого не происходит — во всём доме стоит тишина, а омеги нигде не слышно. Ещё больше напрягает внутренний волк, который мечется и скулит, прося скорее отыскать то, что принадлежит ему. Стараясь успокоиться, Хван обходит весь дом и, лишь зайдя за закрытую дверь спальни, понимает, в чём дело. На их просторной кровати, задрав кверху обильно истекающий смазкой зад, лежит Ёнбок. Он не видит, что в комнате кроме него самого есть кто-то ещё, но чувствует, как к его природному запаху примешивается усиливающийся аромат альфы. Это заставляет его скулить и тереться покрасневшей головкой члена о подставленную под бедра подушку. Этот омега сводит с ума: его волосы растрёпаны, глаза прикрыты, тело извивается в желании получить удовольствие, а внутренняя часть бёдер вся испачкана в липкой смазке. Хёнджин не выдерживает — подходит сзади к своему мужу и проводит своими большими и грубыми ладонями по разгорячённой коже спины, скользит по пояснице, с силой сжимает ягодицы до следов от пальцев. Ёнбок стонет, почувствовав долгожданные прикосновения к своему телу, и вновь подаётся бёдрами вперёд, стараясь потереться болезненно стоящим членом о мягкую пуховую подушку. Альфе это не нравится. Он тихо рычит, показывая своё недовольство, вздёргивает омежий зад вверх и, желая почувствовать интенсивный запах, зарывается лицом меж упругих ягодиц. Его Бок-и пронзительно стонет и сжимает в кулаках и без того смятую простынь, почувствовав, как горячее дыхание касается его самого интимного места. — А-альфа…- прерывисто выдыхает он, стоит Хёнджину шире развести его бедра и начать слизывать стекающие с них соки. — Альфа, пожалуйста…- срываясь на стон, омега старается поддаться назад, но его крепко держат, пресекая любые попытки самовольничества. — Посмотри на себя, — ухмыляется Хван, немного отстраняясь и собирая природную смазку пальцами и поднося их к пухлым губам омеги, заставляя почувствовать собственный вкус. — Раньше был таким гордым и неприступным, но что же с тобой стало теперь? Ты такой нуждающийся и мягкий. Спорю, ты сделаешь всё, что я тебе скажу лишь бы получить член в свою жадную дырочку, — бывший Ли кивает на это, не желая отпускать длинные пальцы изо рта. Обычно, за такие слова альфе бы не поздоровилось, ведь даже несмотря на вспыхнувшую в сердце любовь к старшему, Бок-и был слишком горд и одновременно смущён, слушать подобные речи своего супруга. Сейчас же, находясь глубоко в течке, подчиняясь инстинктам, он, действительно, готов пойти на всё, лишь бы альфа унял сжирающий тело жар, прогнал тянущую ужасную боль, подарил томительное интенсивное удовольствие. Удовлетворённый даже безмолвным ответом, молодой человек убирает пальцы из горячего влажного ротика, ведёт ими по шее, наслаждаясь, как его возлюбленный откидывает голову, предоставляя больше пространства, а после… Джин вновь вернул руки на попу, разводя ягодицы и любуясь видом сжимающейся мокрой дырочки. Он тяжело сглатывает и, не удержавшись, склоняется ниже, легко проводя по колечку мышц, обводя его по кругу, толкаясь внутрь, стараясь вылизать сладкий сок изнутри. Ёнбок скулит от противоречивых ощущений: ему до смерти приятно то, как альфа толкается своим мокрым языком в его жаждущее нутро, но в то же время ему мало — хочется большего, хочется горячего твёрдого члена, который будет идеально его наполнять, растягивать нежные стеночки, растирать изнутри, прогоняя навязчивый зуд. Хёнджин будто читает его мысли — добавляет внутрь сразу два пальца, начиная подготавливать омегу. Это, конечно, не совсем то, что желал юноша, однако это уже больше, чем пустота, мучавшая его большую часть дня. Он двигает бёдрами назад, стараясь насадиться на язык и пальцы альфы ещё сильнее, однако получает в ответ шлепок по ягодице и предупреждающий рык. Конечно, он же не может делать то, что хочет, пока Джин не разрешит. Но оставаться в статике, не имея возможности прикоснуться к себе или мужу — самоубийство, особенно, во время течки. — Альфа, прошу… — хнычет младший, в надежде, что его поймут и дадут наконец то, чего он желает уже долгое время. — Я готов, прошу, не мучай меня. — Хм? — Хван отрывается от сладкой дырочки, заменяя свой язык еще одним пальцем. — Я не понимаю, чего ты хочешь? — свободной рукой он нежно гладит напряжённую спину и острые лопатки, в то время, как кончики пальцев находят простату и время от времени начинают её массировать. — Скажи мне. — Прошу, помоги мне, — Ёнбок на грани слёз, на его руках начинают выступать когти, разрывающие новую простыню и впивающиеся в ладони. — Альфа, пожалуйста, возьми меня… Я буду хорошим! Обещаю, я буду таким хорошим лишь для тебя! — Уверен, что будешь послушным для своего альфы? — переспрашивает Хван, вынимая из горячего нутра свои пальцы, по которым сейчас стекала сладко пахнущая смазка, и смазывает ею свой член. В ответ он получает быстрые кивки и скулёж, стоит подставить набухшую головку к колечку мышц. — Пож… — его очередную мольбу прерывает резкий толчок. Омега вскрикивает и сильнее впивается когтями в свои мягкие ладошки. Перед глазами летают звёздочки, в голове царит пустота, а его дырочку, наконец, до упора заполняет член его альфы — всё так, как он и мечтал. Он движет бедрами навстречу и чувствует в ответ, как Хёнджин вновь толкается, задевая головкой простату. Молодой человек сходит с ума, от того как нежные стенки обволакивают и сжимают его орган, от того, насколько отзывчив его омега, от того, насколько идеально они подходят друг другу. Он перехватывает мужа за талию и начинает набирать темп, выбивая из его груди громкие стоны и продолжительный скулёж. По началу всё так и продолжается — старший втрахивает хрупкое разгоряченное податливое тело в кровать, а младший отвечает ему сбившемся дыханием, срывающимися с губ вскриками и горячими прикосновениями. Но в момент, когда сознание вконец затуманивается и инстинкты берут верх над телом, Бок-и начинает умолять: — Альфа, я… Я хочу твой узел, — не ожидая, что омега заговорит, Хван останавливается в удивлении, а после, осознав услышанное, срывается на сбивчивый, но более быстрый темп, продолжая слушать прерывистый скулёж своего супруга: — Прошу… Я так… так хо… хочу почувствовать твой узел в себе. Хо… чу твою сперму в себе. Хочу, что бы… ты наполнил меня своими щенками. Я… Они будут распирать мой живот… Их будет так много, как ты захочешь…- бывший когда-то Ли вскрикнул, выгибаясь в спине, когда Джин потянулся и, взяв в руку его небольшой покрасневший член, начал надрачивать.- Все… Все будут знать, что это твои дети и… И что я тоже твой. Только твой, Альфа. Прошу, я буду самым лучшим папочкой для тво… их щенков. Прош… Омега не успевает договорить. В своём безумии он не сразу понимает насколько близок к оргазму и лишь в тот момент, когда удовольствия становиться слишком много и оно накрывает с головой, Ёнбок прекращает умолять, срываясь на рыдания, пока из его члена толчками выходит сперма. Её так много, она пачкает дрожащий живот, продолжающую надрачивать руку альфы, ту самую подушку, что сбилась под грудь и вконец испорченную простыню. Хёнджин рычит, чувствуя, как сильно сжимаются шёлковые стеночки вокруг него, и, толкнувшись в горячее нутро еще пару раз, кончает внутрь и с трудом проталкивает набухающий узел дальше, выполняя просьбу своего любимого мужа. Немного придя в себя, он укладывает их обоих на бок, так чтобы было удобнее засыпать, и натягивает теплое одеяло. Одну руку альфа подкладывает под голову омеги, а вторую перекидывает через его талию и, найдя хрупкую ладошку, с уже втянувшимися когтями, переплетает их пальцы. — Конечно же ты будешь самым лучшим папочкой для наших щенят, — последнее, что слышит Ёнбок, прежде чем окунуться в спокойствие царства Морфея.***
Феликс смаргивает наваждение, будто приходит в себя после обморока, краснеет от своих воспоминаний, но всё ещё не видит ничего и никого кроме стоящего напротив альфы. Они делают шаг на встречу друг другу одновременно, потом ещё один и ещё, пока между ними не остаётся нескольких сантиметров. — Ёнбок? — шепчет Хёнджин, не веря своему счастью. Не отрывая взгляда от глаз напротив, он тянется рукой к истинному и легко прикасается к нему, большим пальцем нежно оглаживая немного пухлую щёчку. — Бок-и, это ты? — Феликс. Ли Феликс. Я сменил имя, — счастливо хихикает юноша, озаряя своего соулмейта широкой улыбкой. — Я скучал по тебе, Джини. — И я… — Кажется, сегодня отмечаем воссоединение двух пар, — счастливо хлопнув в ладоши, громко оповещает всех Чонин, так нагло разрушая момент. От этого Феликс дёргается и недовольно смотрит на друга. Но стоит только почувствовать крепкие объятия со спины и успокаивающий шёпот своего альфы, как раздражение резко покидает его, а губы непроизвольно растягиваются в по-глупому счастливой улыбке. Кажется, этот день стал для него самым лучшим за всю его жизнь.