Позови меня с собой

      Внутренняя боль сильнее физической, кровоточащая царапина не сравнится с разодранным сердцем, так же как и сломанная нога не сравнится с растерзанной душой; сложно натягивать широкую улыбку вопреки дрожащей губе и вести себя так, словно всё уже прошло, будто недавние отголоски внутренней бури испарились вместе с утренней росой.       Люси сидела на кухне с чашкой горячего кофе, пока риелтор мило беседовал с очередными претендентами на покупку квартиры. Карий взгляд следил за счастливой парочкой. Они радостно рассматривали каждый уголок комнаты, изредка посмеиваясь над собственными шуточками, которые незаметно проскакивали в обсуждении. В такие моменты девушка борется с желанием, чтобы не заменить ароматный напиток бутылкой дорогого коньяка.       С того случая в ресторане прошло больше недели, и если она скажет, что всё в порядке, то это будет самая большая ложь в её жизни. В голове метались разные мысли — она никогда не зацикливалась на одной проблеме так долго, копаясь в самой глубине своего сознания — и чем больше блондинка загоняла себя в угол, тем сильнее хотелось рассыпаться на мелкие осколки. — Ты с ума сошла? Хочешь оставить этому ублюдку всю компанию? Дорогая, ты явно потеряла связь с реальностью, раз говоришь о таком!       Это было первое, что выдал Майк, когда услышал план её побега. Тогда Люси смогла лишь тихо рассмеяться и заверить, что она в порядке, хотя внутри всё горело синим пламенем. Хартфилия доверяла своему пресс-секретарю и знала, что этот мужчина будет держать компанию получше любого фундамента. — Я прекрасно знаю, какие времена ты переживаешь, Майк, — прошептала Люси, нежно сжимая дрожащую руку сотрудника. — Небольшое повышение поможет твоей семье встать на ноги.       В жизни этого мужчины произошло столько дерьма, что такая малость, как большое кожаное кресло в просторном кабинете, должно перевесить чашу зла на мировых весах; он ещё долго плакал и просил хорошо подумать над принятым решением, но она лишь легонько похлопывала по широкой спине. — Вам с Сэмом нужна достаточно большая сумма, чтобы взять ребёнка из детского дома и обеспечивать его, — с улыбкой произнесла белокурая, утирая солёные капли слёз на щетинистой щеке. — И вы можете помочь его матери с лечением, всё в порядке, я осознанно говорю это.       Однако ей самой хотелось разрыдаться, кричать во всю глотку, как ей тяжело, как больно сжимается сердце, но вместо этого белокурая лишь обняла Майка на прощание и повернула связку ключей, которая тихо звякнула в замочной скважине.       Вдохнув аромат кофейных зёрен, Люси вернулась в реальность, наблюдая за подписанием контракта новых владельцев квартиры. — Вы приезжайте, если вдруг захотите вспомнить свой дом, — мило улыбнулась шатенка. — Вы так любезны, — ответила Хартфилия, кусая нижнюю губу.       В этот город она не вернётся даже под прицелом снайперской винтовки.       Дни летят слишком медленно, если ты проводишь каждый из них в состоянии тоски и грусти. Нацу вернулся в Женеву; он не смог смотреть в глаза друзьям, особенно Гажилу, который отдал все деньги на осуществление их мечты, а Драгнил успешно разорвал её в клочья. В груди прорастало желание закрыться от всех, посвятить пару дней себе, остаться наедине с этой болью в кромешной тьме, но его не оставили — все люди, окружавшие его, стали теплом, согревающим его в холодные ночи.       Швейцария встретила его своим величественным видом, а Женева приголубила материнским теплом. Несмотря на объятия солнечных лучей, звонкое пение птиц и тихие всплески рыб в реке, он закрыл квартиру на все замки, забился в самый дальний угол, взял в руки подушку и кричал до тех пор, пока не разодрал горло. Эскизы работ летали по комнате, словно стаи диких птиц, чернила пятнами падали на серый ламинат, посуда разлеталась на мелкие осколки подобно яркому фейерверку, но ничего из этого не смогло заполнить образовавшуюся внутри пустоту.       Он почти не ел, хотя желудок сжимался до таких размеров, что терпеть подобную боль было невыносимо. А после не понимал, что его гложет больше: потеря возлюбленной или крушение мечты; эта мысль вертелась в голове, словно виниловая пластинка. Всё сходилось к тому, что он даже не любил эту женщину: Нацу сломался, когда исчезла его жизненная цель.       Брюнет попрощался бы с жизнью в горизонтальном положении на двуспальной кровати, если бы в один день Гажил не выбил двери, и люди, которых он подвёл, не вытащили Драгнила из капкана надвигающейся смертоносной тени. Он никогда не слышал, чтобы Редфокс так матерился, не видел, как Эльза плачет при виде его лица. — Ты просто кусок дерьма, Драгнил! — орал черноволосый. — Сумасшедший ублюдок! Поднимай свою задницу, урод, и пошли отрабатывать потерянные деньги!       Потускневшими глазами мужчина видел, как Жерар оттаскивает взбешённого друга в другую комнату. Ввалившиеся в комнату врачи стали последний щелчком перед полным отключением Нацу от внешнего мира, и следующее, с чем встретился изумрудный взгляд, было небольшое помещение, заполненное медицинским оборудованием. — Вам повезло, что пациент при депрессии пил воду, иначе его сломило бы окончательно, и мы вывозили бы его ногами вперёд, — рассказал доктор. — Ему нужен покой, поэтому не задерживайтесь здесь долго.       Ураганом Гажил подлетел к кушетке, сжимая в руках алюминиевые ограждения с такой силой, что крепления слегка заскрипели под тяжестью его тела. — Если бы ты отвечал на звонки, Драгнил, — угрожающий шёпот раздался возле самого уха, — то знал бы, что эту Лисанну-Киру поймали и вернули большую часть наших денег, нам осталось… Ты смеёшься?       Кислородная маска предательски потела, пока широкие плечи содрогались при каждом истерическом смешке. — Сука, — рыкнул Редфокс, кинувшись на больного с кулаками, но успешно был оттянут Фернандесом и Греем. — Пустите: я убью этого гада! Ты хоть знаешь, до какой ручки довёл меня, сукин ты сын! — кричал брюнет, пока его выпроваживали за двери палаты. — Ты нас напугал, Нацу, — всхлипнула Скарлетт. — Завтра у тебя будет консультация с психологом, — добавила Эльза, выходя за порог. — Поправляйся.       Мужчина смотрел в потолок, морщась из-за яркого света; осадок пережитого все ещё тревожит его, но при воспоминании о разгневанном лице Гажила на душе становится чуточку легче.

{three months later}

      Прохладный июльский ветерок всколыхнул шифоновые шторы, закружив ткань в белом танце, за окном просыпалась природа вместе с прохожими, которые шаркали тапочками по серому асфальту. Возле носа проскользнул пушок, и тут же на груди вальяжно разлёгся дымчатый мейн-кун, широко зевнув. — Ты тяжёлый, Хеппи, — прохрипела девушка, разворачиваясь с котом в руках.       В ответ на столь грубое оскорбление животное мяукнуло и попыталось перелезть через женский бок. — Боже, — прошептала Люси, поднимаясь с кровати.       Блондинка прикрыла окна и прошла на кухню, достав из холодильника банку кошачьих консервов. Знакомый звук открывающегося железа сподвиг годовалого кота прилететь в комнату в ожидании завтрака. Пушистый хвост грациозно рассекал воздух своими движениями, а правое ушко слегка дёрнулось, когда девушка отошла от тарелки и жестом пригласила своего любимца отведать утреннюю еду. Щелчком пальца включив чайник, белокурая направилась в ванную и устало вздохнула от собственного отражения в серебряном зеркале.       В её взгляде отсутствовала та искра, что была раньше, черты женского лица стали другими: более тяжёлыми, серьёзными. Люси умылась и вновь задалась вопросом: «Зачем я сегодня встала? Зачем проснулась?»       Эти мысли серебристой паутиной плелись в её голове, заполняя разум на протяжении трёх месяцев. Самое страшное — это жить в сломленном мирке, где кроме тебя и собственных фантазий никто не властен. Несмотря на то, что после переезда из Лос-Анджелеса она купила двухэтажный дом и благодаря проданному обручальному кольцу открыла цветочный магазин, который поселился на первом этаже. Он был обустроен, словно настоящее место из сказок, аккуратно развешенные горшки с переплетающимися ветвями, каждый уголок заставлен зелёными жителями, и благодаря внешнему виду место раскрутилось довольно-таки быстро, вот только натянутая улыбка каждый день жжёт сильнее, чем касание языков пламени.       Хартфилия считала себя глупой дурочкой, которая не может спокойно жить дальше после того случая, будто этот ублюдок должен мерещиться в каждом мужчине, что проявляет симпатию к юной особе. Если бы не Хеппи, шестерёнки в женской голове дали бы сбой и она окончательно свихнулась бы от прижившегося возле неё одиночества: оно напоминало вторую тень, постоянно следовало по пятам, неприятно морозило кожу, всем грузом ложилось на хрупкие плечи и душило в горьких объятиях каждую ночь.       Люси поставила на место зубную щёку и вышла из ванной комнаты. Прикрывая складную дверь, она прошла обратно на кухню, хихикнув над облизывающимся котом. Разогрев вчерашние вафли, кареглазая заварила кофе и откусила горячий кусочек приготовленной сладости. Стрелка часов приближалась к девяти часам, поэтому на эстетичное утро времени не оставалось. Девушка натянула чёрные велосипедки и поправила надетую футболку, аккуратно завязав болтающий край на маленький узелок. Кожаные шлёпанцы отбивали ритм бегущих по ступенькам ног, пока блондинка собирала свои длинные волосы в высокий пучок.       После открытия магазина его хозяйка тщательно протёрла стеллажи, распахнула окна и наконец обернулась к своим молчаливым друзьям. — Пора бы опрыскать вас, — пробубнила Люси, принимаясь за дело.       Помимо поштучных, срезанных цветов в помещении присутствовали жители в горшках, и многие покупатели с радостью покупали именно такие растения — в подарок или же для украшения домашнего очага. Работа с цветами намного лучше, чем работа с живыми людьми: никто не предаст и не заденет никому не нужным мнением.       Время за работой проходило незаметно, и как только девушка переставила последний горшок, нужно было собрать сегодняшний заказ. На столе она разложила несколько красных роз, веточки сирени, едва заметные сухие веточки лаванды и парочку ароматных ландышей. Отмерив нужный размер флористической губки, Люси начала собирать заказ, следуя желанию покупателя. Алые розы вперемешку с сиренью восседали на пушистой перине из лаванды, в то время как веточки гипсофилы мелькали в середине пышного букета.       Цветы — нежные и очень хрупкие создания — чем-то напоминают её: возьмись хоть за один лепесточек, и под угрозой окажутся все. Тихий чих заставил девушку отвлечься от своего занятия в поисках мешающего звука. — Хеппи? — отвлеклась она. — А ну-ка быстро наверх, куда это ты спускаешься, — прищурилась девушка, поднимая на руки кота и возвращаясь на второй этаж.       Нитриловые перчатки отправились в мусорку, в то время как мастер улыбнулся девушке, покидавшей салон. Открыв тетрадь, он вычеркнул сегодняшнюю запись, устало садясь на высокий стул. — Ты закончил? — выглянул из комнаты другой мужчина. — Нам нужно зайти за букетом перед тем, как отправимся к Эльзе. — Мне нужно только закинуть инструменты в стерилизатор, и я готов уходить, — ухмыльнулся розововолосый. — Тогда сходи в магазин и забери заказ, я задержусь с этим клиентом, — кинул черноволосый, возвращаясь в кабинет.       Драгнил взъерошил покрашенные волосы и забрал со стола кожаный рюкзак, прежде чем выйти из здания. Гордо развернувшись, Нацу взглянул на неоновую вывеску, что мирно посапывала после тяжёлой ночной смены, козырёк коричневой кепки прикрыл изумрудный взгляд, но маленькое колечко в носу успело весело сверкнуть при солнечных лучах. Тяжёлая подошва сандалий вела мужчину по узким улочкам родной Женевы, магазины манили яркими вывесками, кофейни пленили тонкой нитью ароматов и вместо того, чтобы испробовать излюбленное двойное эспрессо, парень поднимался вверх по небольшому спуску, дабы дойти до преследуемой цели.       Магазин, обделанный внешне искусственными цветами, хорошо продуманный дизайн, надолго врезавшийся в сознание прохожих — это здание притягивало так же, как мёд манит пчёл. Маленькие колокольчики звонко затрепетали под летним сквозняком, оповещая хозяйку о прибывшем клиенте, пока девушка прикрывала дверь в свою квартиру, оставляя мохнатого члена семьи за деревянной доской с железной ручкой.       Розововолосый работает с красками, но от такой палитры голова пустилась в пляс вслед за кружащей вокруг него мошкой. Аромат цветов с разбегу врезался в возбуждённые рецепторы; множество готовых букетов сверкали, подобно полученным наградам, на стеллажах магазина. Изумрудный взгляд метнулся к стоящей коробке на большом стеклянном столе, где через прозрачную поверхность наблюдались опавшие листья и отрезанные концы стеблей. По привычке натянув козырёк кепки ниже линии лба, парень взглянул на спускающуюся девушку с растрёпанным пучком и до жути знакомым лицом. — Добрый день, — улыбнулась белокурая, поправляя выбившуюся прядь. — Вы пришли за заказом? Осталось внести последние штрихи.       Медовый голосок ударил в голову подобно тяжёлому молоту, в голове всплыла не так давно произошедшая перепалка в кофейне, возмущённое фырканье этой юной особы и эффектное движение пальчиками, которое утёрло ему нос по самое не балуй. Непринуждённо он бросил взгляд на правую руку и вновь взглянул на широкие карие глаза, прикрытые пушистыми ресницами. — Ничего, я подожду, — хрипло ответил мужчина, отмечая про себя, что она его не вспомнила.       Люси посмотрела на мужчину, хмурясь от нахлынувшего чувства дежавю. Высокий, широкоплечий парень смотрел на неё из-под тени, откуда почудились едва различимые зелёные огоньки, что озорно сверкнули в теневой навесе. — Заказ оплачен, хорошего дня, — попрощалась кареглазая, устало разворачиваясь к розововолосому спиной.       Мужчина ответил широкой улыбкой, круто развернулся на пятках, с удовольствием наблюдая через витрину за белокурой красавицей, которая оглянулась и неотрывно смотрела ему вслед. — Она мастер своего дела, Эльзе точно понравится, — довольно констатировал факт брюнет. — Вроде как та блондиночка одинока, может приударишь за ней? — поиграл бровями Гажил, смотря на серьёзное выражение лица друга.       Он обернулся, вновь вглядываясь в сосредоточенную девушку, которая обрезала веточки пионов. Да, возможно, над этим стоит поразмыслить. Ведь первый месяц Нацу боялся заводить отношения настолько сильно, что это перерастало в приступы паники. Каждый психолог утверждал, доказывал, что это тот страх, который зародился из-за болезненного состояния. С него брали стопки зелёных купюр, выписывали ненужные курсы и загоняли бедного парня в тиски ментального расстройства. Только ночные размышления не давали ему покоя, на взбитой подушке думается лучше, нежели на кожаном кресле с причитающим стариком под рукой.       Как только расслабленное тело бесшумно утопало в холодных простынях, в голове, подобно тетрису, перебирались все возможные варианты: он не грустил, что его отношения закончились, не скучал по Лисанне, не думал о проведённых вместе днях, нет. Он был разбит лишь из-за того, что не смог достичь вершины Эвереста в погоне за мечтой. Иногда казалось, что в его мозгу заселились миллионы маленьких помощников, которые перебирают целую библиотеку запутанных мыслей. — Нравится тебе? — Прости, что? — встрепенулся Нацу, взглянув на друга. — Флористка, она нравится тебе? — повторил вопрос Гажил.       Такой невинный вопрос заставил розововолосого задуматься, всегда проще бить в лоб, нежели искать слабые места и целиться именно в ту точку. Так поступил его психолог, молодой паренёк, который сразу сказал, что его проблема не в разбитом сердце или боли от предательства, отнюдь, всё разрушилось вместе с жизненной целью и начало отстраиваться, когда потерянное сокровище нашло хозяина. Врач выписал пузырёк травяной настойки и отдых где-нибудь на Гавайях или Мальдивах под лучами палящего солнца, но вместо дорогих курортов Драгнил прекрасно отдохнул на веранде недавно купленной квартиры. — С чего ты взял? — недоумённо поинтересовался он. — По глазам вижу, — ответил брюнет. — Горят они у тебя, дурень. — Сейчас только день, а ты уже пьян, — наигранно вздохнул Драгнил, уклоняясь от подзатыльника.       Редфокс шутил, изредка переигрывал все жесты розововолосого, и Нацу в очередной раз понял — если бы не толпа беспокоившихся за него друзей, то сам бы мужчина не смог справиться с тем помутнением рассудка. — Скажи спасибо, что Джу бесплатно покрасила твои волосы, а то ходил бы по сей день чёрный, как чёрт, — расхохотался брюнет, сгибаясь от внезапного удара под дых.       Люси казалось, что веки тяжелее булыжника; всё тело ломило, скулы ныли из-за постоянной приветливой улыбочки. Ноги ступали по лестнице, словно в зыбучих песках. Самое ужасное, что каждый рабочий день заканчивался подобным образом. Может, проблема в ней? Или в том, что принимает всё близко к сердцу? Ну, подумаешь, расставание, ну, подумаешь, измена, на этом жизнь не заканчивается.       Дверь отворилась с тихим скрипом, впустив в квартиру лёгкий аромат сирени, которую блондинка поставила на кухонный стол. Пушистый друг гибко тёрся о женские ножки, тихо урча под мокрый нос. — Давай кушать, Хеппи, — улыбнулась девушка, доставая банку консервов.       Все краски вокруг помутнели, запах заваренного чая казался таким омерзительным, Хартфилия распустила развалившийся пучок золотых волос и зарылась в аромат клубничного шампуня. Каждый день повторяется, как проклятый день сурка. Нужно выйти на прогулку, сойти с этого аттракциона ежедневной рутины, позабыть обо всех проблемах хотя бы на сутки, но зыбкое чувство одиночества шлагбаумом опускается на её пути.        Гулять одной? Не самая лучшая идея. Лучше остаться здесь, в компании молчаливых цветов, и в тишине любоваться красотой хрупких лепестков.

Люди не верят, потому что боятся. Вдруг поверишь — а оно окажется не так, и потом от этого будет больно. Грейс Макклин