Я бы хотел попробовать твои губы на вкус

Он стоит посреди темной комнаты придорожного мотеля, который обычно сдают на ночь неверным богатеньким мужьям и дешевым молодыми шлюхам, делающим не качественный минет, однако и это лучше, чем старые жены с обвисшей накаченной грудью. Его черные дорогие Fabi flex из телячей кожи касаются ковра цвета жгучего перца, забавно напоминающего характер стоящего на нем человека. Хотя, кому это покажется забавным? Ему похуй. Похуй на то, что причиняет боль своим характером, своими словами, действиями и безразличием. Глубоко плевать на людей, таких алчных и безмозглых тараканов, которые попусту путаются под ногами, пытаясь угодить господину. У него нет не семьи, не друзей, не даже врагов, ибо тем не повезло перейти ему дорогу. Нет чувств, нет эмоций, только похоть и эгоизм. Единственное, что зажигает огонек в его давно пустых глазах - это работа, не та, которую обычно представляют, когда говорят это слово, нет. Он убийца. Он тот, кто отнимает чужие дерьмовые жизни с особым удовольствием и преданностью своему любимому делу. Аккуратно, чтобы не спугнуть жертву, просачивается под кожу, давая понять, кто здесь уйдет в победителях, а кто будет стонать от боли, пока голос не сорвет. -  Я вырвал его глаза, чтобы в них не отразился мой образ, Чан, - усмехнувшись, говорил он в пустоту. Тяжелыми шагами подойдя к окну, видя, как холодные капли дождя, перед тем как столкнутся с поверхностью земли, беззаботно танцуют в воздухе. Ему это напоминает окружающих людей. Таких же глупых и легкомысленных, которые весело прожигают жизнь, не представляя, что их ждет при встрече с ним. Идиоты. Длинные пальцы касаются ледяной поверхности стекла, оставляя свои отпечатки и мутный след от теплой кожи, скользят вниз, вскоре, достигая подоконника, на котором лежит Ruger GP100 - надежный и точный. Разработан в 1985 году. Барабан на шесть патронов. 357 Magnum, безупречное качество используемых материалов, соответствующая надежность, точность выстрела. - Мой друг, - шепчет он, - только ты мне так предан. Стрельба из револьвера очень похожа на стрельбу из других видов легкого огнестрельного оружия, только этот более легкий и, будто, ближе к сердцу, хотя сердца у него нет. Взяв за рукоять "напарника", он направил на, висящую над кроватью, картину с изображением напыщенного мужчины в костюме с жабо 19 века. Нажав на курок, во всем помещении пронесся глухой звук. Не заряжен. - Хах... Его губы тронуло безумие. Черты лица приобрели хищный вид. Он дернул рукой открывая барабан, вставляя всего один патрон. Знает, что этого хватит, знает, что ни за что не промахнется этой ночью. - "...Барбара и Генри Ян, владельцы фондовой биржи ценных бумаг Composite Stock Price. Семья родом из Бельгии, но имеют Северо-корейские корни. С 2002 года проживают в Южной Корее на микрорайоне Самсон административного комплекса Каннам на юге Сеула. Нассчитывают $6,1 млрд долл...", - лениво зачитывал он из анкеты, уже сидя в большом кресле изумрудного цвета с золотыми узорами и кисточкам, - "...в 2015 году усыновили ребенка 12-ти лет, о котором мало информации, его стараются не показывать общественности и держат подальше от сми. Известно, что он на домашнем обучении и из дома выходит редко. Помехой не будет. Цель задания: убить всех членов семьи Ян без улик, под видом самоубийства, на почве развившегося психического расстройства главы семьи, забрать флешку с зеленым опознавательным знаком компании и передать в штаб. На выполнение задания дано два дня: с xx по xx мая xxxx года. Именно в эти числа семья Ян будет в хорошем расположении духа и ослабят охрану. План квартиры: ...", - под этой надписью была схема жилого помещения. - Будто мне и часа будет не достаточно, - уже говорил от себя человек, который скоро отнимет жизни этой, ни в чем неповинной, ячейки общества, а может все же и не такой честной, как на первый взгляд.

***

Притворившись другом семьи, он пробрался в их жилой комплекс и вот, уже как полминуты, поднимается на сером, зеркальном лифте на семнадцатый этаж. В маленьком помещении пахнет мятой и играет приятная музыка. Под потолком красным высвечивается цифра 17, звучит легкий звон и двери лифта бесшумно разъезжаются в стороны, давая возможнось выйти наружу. Идя по длинному коридору, ступая по мягкому алому ковру, он рассматривает картины в золотых рамках на стенах, хрустальные люстры каскад на потолке и деревянные двери со сменяющимися номерами. 583, 584, 585... - Пятьсот восемьдесят шесть, - говорит в слух, - прекрасно. Облизнув пухлые губы, он зачесывает блондинистые волосы назад, одергивает пиджак из плотной ткани и стучит в дверь правой рукой, на которой поблескивают перстни. Дверь открывают почти тут же и он видит взрослого мужчину лет 50-ти, с местами лысой головой на макушке, которая поблескивает в хорошо освещенном коридоре, с носа свисают очки, которые прикрывают удивленный взгляд, цепляющийся за неожиданного гостя на пороге его дома. - Добрый вечер, вы что-то хотели? - в голосе хозяина слышны нотки раздражения. - Добрый вечер, господин Генри, меня зовут Хван Хенджин, я звонил вам на днях. - Ох, это вы! Не ожидали.. Ян отошел в сторону, все же впуская внезапного гостя в помещение дома. Виду открылась просторная прихожая с огромным шкафом верхней одежды и обуви, светлый ковер, и темная пустота впереди. - Господин Хван, моя жена в библиотеке, кажется, сегодня не выйдет к нам, на днях ее тронула легкая меланхолия, и теперь, она то и дело, что читает романы за бокалом красного вина, я лишь оставляю ее наедине с собой, - говорит Ян, протягивая тапочки гостю. - Неужто вы не присоединитесь к супруге? - поднимает брови блондин, идя рядом с хозяином дома по темному коридору. - Мой друг, я предпочитаю крепкий виски, - похлопав по плечу, заключил Генри. Они проходят в глубь, идя уже не по такому темному, как показалось на первый взгляд, длинному узкому помещению. Свет так и не включили, нет, но глаза стали привыкать. Хозяин дома привел его в, по всей видимости, свой кабинет, усадил Хенджина в мягкое кресло, протягивая тому стакан с алкоголем и крупными кубиками льда на дне, а сам встал напротив, облокотившись о стол поясницей. Хван любезно принимает стакан, но пить не торопиться. - Вы сказали, что для обработки данных потребуется не более пяти дней, однако, сегодня идет к концу тринадцатый, - поставив стакан на стеклянную поверхность стола, говорил Хван, начинает давить, не ломая комедию, - вам не кажется, что теряете время? - после этих слов он усмехнулся и, опустив голову, щелкнул пальцами, - а! Быть может, вы просто тянете время... Генри напрягся. Его раскусили с порога. - В какой-то мере я даже рад тому, что вы, господин Хван, поняли это, и мне не стоит строить из себя любезность, - конечно Ян понимал, что к нему пришли не мило пообщаться о семье, детях и их собаках, - тогда перейдем к делу, - старший решил не затягивать. - Вы правы, приступим. Генри развернулся спиной к Хенджину, наклоняясь к сейфу, чтобы обговорить рабочие моменты, то бишь дела, вот только эти самые дела, у Хвана конкретно отличались. Блондин в два шага оказался за спиной мужчины, хватая того за плечо. Старший развернулся, уставившись ничего не понимающим взглядом. - Не хочу наносить удар в спину, - шепчет на ухо Хван. - Чт... Агх! - Ян открыл рот, ошарашено опустив глаза на свою грудь, из которой торчал резной нож. - Господин Хван, я... - Что Я? Не ожидали от меня такого? Опять эти банальные фразы, фу, - скорчил лицо Хван, - но вы правы, я весьма непредсказуем, - ухмыльнулся он, - даже когда думаешь, "О, нет, кажется, он меня обманывает! Но ничего, я тоже его одурачу!", - театрально показав замешательство, Хенджин приложил левую руку к щеке, - ну уж нет, - он улыбнулся хищно, - я всегда на два шага впереди, - длинноволосый стал прокручивать нож в сердце Яна, с наслаждением смотря, как на выглаженной рубашке яркое пятно захватывает белую территорию красной гущей. - Господин Ян, не скажу, что было приятно пообщаться. Вытащив холодное оружие, Хван протер его от мерзкой крови о рукав хозяина дома, одарив взглядом полным отвращения бездыханное тело, вышел из его кабинета. "Этот гадкий старик думал, что самый умный, и сможет обманным путем отсудить мою долю, после подписи? Олух...", думал блондин. Он знал куда ему идти дальше. В библиотеку. Изучив план дома, Хван шагал с уверенностью, остановившись у больших дубовых дверей, за которыми играла музыка. - Саксофон, как вульгарно. Максимально тихо войдя в помещение, в нос тут же врезался запах книг. Терпкий, шелестящий, вязкий запах дорогих листов бумаги. Оглядев полки, он увидел множество знакомых ему произведений знаменитых авторов. А также, словари, журналы, альманахи, новеллы, мемуары, записки, воспоминания авторов, их дневники, памфлеты, повести, поэмы, рассказы, романы, этюды... можно было перечислять вечно, а лучше остаться тут на неделю, читая всевозможные очерки, от классиков, до ноунеймов, но сегодня Хван пришел не за этим. Около панорамного окна, в кресле лежала женская фигура, ее ноги расставлены в стороны и покоятся на низком журнальной столике, рядом со стопами стоит пустой бокал и бутылка вина. Подойдя ближе и заглянув за спинку мебели, Хенджин увидел хозяйку дома. Ее глаза были прикрыты, она часто дышала, закусив нижнюю губу. В левой руке женщина держала книгу, а правая была спрятана под резинкой брюк. - Господин Ян сказал, что вы грустите и читаете романы, - заговорил длинноволосый, от чего Барбара удивленно вдохнула спертый воздух, резко вытащила руку, раскрыла глаза, ошарашенно смотря на младшего, - Госпожа, разве это не "Анджелика в новом свете"? Ох, ну тогда вы ошиблись, это вовсе не роман, а вполне себе достойная эротика. - Кто вы и что здесь делаете? - пыталась сказать твердо, но голос нещадно дрогнул. - Я Хван Хенджин, ваш муж ушел на бар за новой бутылкой Glenfarclas 1955 года, а я решил исследовать дом, уж простите, не удержался заглянуть в библиотеку. - Ох, господин Хван...Вы уже пришли... ох... - женщина опустила голову, услышав знакомое имя. Она немного шаталась от выпитого алкоголя. - Не переживайте, это естествен- - Как давно ушел Генри? - вдруг перебила она, подняв голову, заглядывая за плечо блондина. - Только что. - Тогда... - она резко приблизилась к Хвану хватая за плечи, пытаясь опустить того, ведь младший был на голову выше, - у нас есть минут десять. - Не так быстро! - прошептал Хенджин, приложив указательный палец к ее губам, - сначала выпьем, - он обогнул удивленную женщину, подойдя к бокалу, налил в него вина. - П-прошу, не могу терпеть, я почти уже... - молила Барбара, схатив за локоть парня, - Я заплачу! Хван ничего не ответив, протянул бокал, но женщина лишь жалась и тянулась на встречу, тогда он поднес бокал к своим губам, вливая в рот жидкость. За этим следила Ян, ее темные глаза, затянутые пеленой возбуждения и опьянения, прикованны к младшему, она точно знала, что когда нибудь сделает это, ведь никогда не была верна мужу, падка на молодых компаньонов своего супруга. Улыбнувшись, парень наклонился к женщине, которая, с блестящими глазами, впечаталась своими в пухлые губы блондина, сразу открывая рот, просовывая язык. Воспользовавшись моментом, Хван вливает вино из своего в чужой рот, тут же отстраняясь. Хозяйка дома глотает красное, разочарованно глядя вверх на Хенджина, который с неприязнью вытерает губы рукавом. - Я заплачу! - снова пищит женщина. - Мне не нужны деньги. - Тогда... что ты хочешь? - Мне нужна твоя жизнь, - как дьявол-змей, Хенджин высовывает кончик языка, проведя по губе, за чем завороженно следит Барбара. Хван со всем величием поднимает над ее головой бутылек с ядом, который минутой ранее почти опустошил в бокале вина. - Вы... - у женщины закатываются глаза и она падает в кресло. - Мерзость, - выплевывает Хван, перешагивая ноги хозяйки дома, - остался десерт, - шепчет Хван, зачесывая волосы назад, идя на второй этаж. Шагая по лестнице, Хван замечает на стене кучу фотографий Генри со всевозможных конференций и Барбары с конкурсов и фотосессий, однако нет ни одной семейной, и ни одной с сыном. Неужели они настолько его прячут, это похоже на паранойю. Переступив последнюю ступеньку, взору Хвана открывается второй этаж. Небольшая полукруглая комната с таким же ковром на полу и фигурной тумбой у стены. По обе стороны от маленького шкафчика расположенно по две двери. Первая прямо около Хвана, дальше вторая, тумба и снова две двери. Они практически идентичны, однако, у той, что дальше всех, та, которая стоит в самом конце, есть отличия. На ней что-то есть. Блондин осторожно, будто паря над половицами, шагает к ней. Бесшумно подойдя, он видит множество маленьких наклеек, синих бабочек на персиковой поверхности. - Раз, два, три, четыре, пять, - считает старший громко, отрывисто, медленно, постукивая коготком по двери, - я иду искать, - шепчет Хван, хватаясь за круглую ручку, поворачивает ее. Щелчек. Скрип двери. Хенджин ступает внутрь. В нос врезается сладкий запах цитрусов. В помещении тихо и темно. Точнее, светит лишь торшер около прилежно заправленной кровати. Только на это падает свет. - Кто не спрятался - я не виноват, - усмехается блондин, закрывая дверь позади. Он шагает вперед, ощущая под ногами мягкий ковролин. Первое, что решил проверить старший - это кровать. Естественно, это первое, что бросается в глаза. Нагнувшись, став на колени, Хван резко поднимает кусочек одеяла, спадавшего с края постели, заглядывая внутрь. Пусто. Разочарованно подняв голову, он встал. Глаза привыкли к темноте и теперь взору открылся стол с множеством баночек. Хван подходит к ним, беря одну в руку, заглядывая в прозрачное стекло. Бабочка. Блондин стучит по поверхности банки и насекомое начинает биться, летать в маленьком пространстве, порхая тоненькими крылышками с черными узорами. Вокруг еще несколько банок, какие меньше, какие больше, но внутри все те же бабочки. - Боже, да ты, как эти бабочки, - шепчет Хван, обращаясь к хозяину комнаты, который, кстати, все еще прячется. Хенджин, поставив банку обратно, разворачивается на 180 градусов, видя перед собой громадный шкаф. Тихо подойдя, парень хватается за ручки мебели, молненосно раскрывая. Раздвигая в стороны, висящие на вешалках, вещи, он снова убеждается, что внутри пусто. Цокая под нос и снова раздражаясь, блондин начинает судорожно ходить по углам комнаты, осознавая, что никого нет. - Черт, - выругивается он, понимая, что мальчик не в комнате. Хван поправляет пистолет за пазухой, зачесывает мягкие волосы назад, облизывает губы и резко открывает дверь, чтобы искать ребенка в других комнатах, но тут же замирает. Перед Хваном стоит он. В огромном безразмерном черном худи, из под которого виднеются худые ножки с острыми коленками. Мальчик дрожит, кусает губки, держа в руках пистолет, дулом направленный на Хенджина, который толкает язык в щеку от этого вида. - С-стой, иначе я выстрелю! - бормочет младший. На это Хенджин усмехается, отворачиваясь, уже буквально смеясь. Зачесывая волосы назад, Хван резко поворачивается, делая шаг вперед, оказваясь рядом. Правой рукой огибая чужую руку с оружием, старший хватает младшего под локоть, разворачивает к себе спиной, прижимая хрупкое тело. Пистолет с грохотом падает на пол. - Десерт, ты попался, - шепчет Хван на ушко, все еще прижимая к себе трепетное тельце мальчика, одной рукой держа его ручки, другой придерживая у основания шеи. Тело под Хваном не дергается, не вырывается, лишь загнанно дышит, кусая губки. - Не убивая меня, прошу,  - слышит тихое Хван, в голове прокручивая "Я теперь уже и не хочу этого делать". Но: - А что ты мне дашь за это? - говорит лишь он, играет, как хитрая кошка с мышкой, которую он и так не собирается кушать, но просто так оставить не может и равнодушие уходит, на его смену приходит интерес к этой безмерно сладкой добыче. - Что бы ты хотел? - хлопает глазками Ян, повернув голову налево, заглядывая через плечо на Хенджина. - Я бы хотел попробовать твои губы на вкус, - шепчет Хван в красные, влажные, покусанные губки, ощущая прерывистое дыхание на своих. Даже не дожидаясь разрешения, старший плавно, щекоча нежную кожу, перемещает руку с шеи на розовую теплую щечку, бархатом своих касается желанных малиновых губ, нежно, отстраняясь с легким чмоком. Он смотрит внимательно на очаровательное лицо напротив, на то, как младший закрыл лисьи глазки, чувствует доверие, как тот схватил рукав, сминая в кулочках, державшей его сильной руки. - Милашка, - улыбается Хенджин, полностью расслабляя хватку, разворачивая Яна к себе, он подхватывает того на руки, на что младший вскрикивает, - малыш, я забираю тебя из этой банки, - снова целует, слаще, растекаясь по губам, словно мед, ласково касаясь темных волос. Понимает без слов: мальчишку усыновили чтобы прятать, никому не показывать, не давая нормально жить, как в тюрьме, перевоспитывая для Бог знает каких целей. Но, вот только, почему Хвану не все равно? - Меня зовут Чонин, а не малыш, - отстраняясь, шепчет младший. - Как скажешь, малыш Чонин, - смеется Хван. Они еще бесконечно долго целуются, потеряв счет времени, прежде чем уйти из лимба Янов, называемого домом. Хенджин крепко прижимает свою новую милую игрушку, не осознавая, что та станет для него всем миром и смыслом жизни. А единственная серебряная пуля, которая была предназначенна для Яна, так и останется в барабане револьвера.