цветы цинсинь

темные волнистые кудри легко развиваются на ветру. пик медленно прикрывает глаза и наслаждается теплым-теплым солнцем в начале мая. все вокруг зеленеет и становиться спокойнее со сменой погоды, а ее хер как дождешься, особенно если живешь в стране с климатом у которого погода трочит анекдоты с зоофилами и некрофилами. пик так давно не расслаблялась, до конца семестра пару-тройку пар, которые она выживет или нет хуй знает. это зависит от количества купленного кофе и ноутбука. но пока можно наслаждаться эйфорией теплого дня. но одно она знает точно. в последнем месяце весны все расцветает ярче и ярче. потому что смотря на танцующую в общаге веселую ханджи под пилотов вместе с угрюмым леви в это реально хочется верить. ну, как сказать, эта медововолосая студентка с непонятными очками довольно необычная особа, особенно если ты учишься с ней на одном факультете. девушка может сто раз пролит на себя жидкости, чернила, записать весь конспект не в той тетради, заляпать руки в непонятно чем, но не получить под зад от аккермана и даже смита и учится лучше всех в группе. фингер не до конца понимает с ней играет жизнь хорошую шутку или с щепоткой иронии. но ханджи яркая, теплая и расцветающая— с ней хочется тянуть руки к солнцу, покупать кислые конфеты и улыбаться во все тридцать два. — я вот думаю, лучше подкатить к тебе с «а, ля вашей маме зять не нужен» или «я конечно не машина, но ты меня заводишь». — чего? пик спокойная, ветренная и уставшая— с ней хочется спать до обеда и варить супер-пупер кофе, что-то типа латте только с приторно-сладким сиропом. — знаешь, мы похожи на сяо и венти. — почему же? — их цветы для прокачки — это сессилия и цинсинь и они растут высоко в горах далеко от всех. — и чем же это схоже на нас? — мы далеки от всех и это нас сближает. последние страницы тетрадей исписаны, один наушник сломан. маньхуа довольно интересная, но она солидарна с зое что мало.       пик это не волнует, пока ханджи с ней играет и сидит с ней до ночи готовясь к зачетам это все приводит к одному — она может не беспокоиться не о чем. фингер до сих пор пытается свыкнуться с тем, что очкастая кроме сидения в лаборатории и чтения книг о анатомии человека может рассказать весь сюжет манги берсерка, пересмотреть за компанию магическую битву и поржать со стримов. — так ладно, я сейчас прокачаю дилюка и пойдём бить этих стражей в долине. — стоп. у тебя есть дилюк? — а? да, я его выбила. но пик не только хочет играть с ней, она хочет ходить с ней на свидания и целовать-целовать-целовать до окровавленных губ и затуманенного взгляда. а ханджи и не против, только «пик, блин, сейчас я соберу цветочки для прокачки и пойдём в скейт парк» пока останавливает. с очкастой хочется начать писать стихи, рисовать пейзажи утреннего петербурга и скупить все значки с ванпачменом. фингер так спокойно и радостно, что живот ревет от серотонина. она соберет все ее маленькие записки с признанием и обклеит все стены своей холодной съемной квартире. но ханджи недостаточно. недостаточно говорить что она любит и писать эти корявые записки, она подарит ей цветы и в очередной раз признается ей. пик примет этот букет и все сказанное. не с цветами цинсинь конечно, но кого это волнует.