В тайне

— Ребята, у меня есть хорошая версия! Когда Заяц снимет эту 75-килограмовую плюшевую маску, вы скажете «ах», а сделаю так, — Ревва щёлкнул пальцами и сжал губы в надменной гримасе. — Там… Тимур… Батрутдинов! И, конечно, это ни на миг не прояснит их отношения, а скорее даже положит им конец. Впрочем, Саша знал — как только Заяц снимет маску, все, что было (и будет) между ними, забудется, как очень приятный сон. Как самый лучший в жизни сон длиной в несколько месяцев. — Александр, мне одному кажется что Вы, на федеральном канале, в самом рейтинговом шоу на российском телевидении… пиарите своих друзей? — Зал взорвался, и Саша растянул губы в широкой улыбке и отложил микрофон. Да, зайка, ты меня почти убедил. *** Все началось после первого же выпуска. Ревва чувствовал себя в своей тарелке — как и всегда перед камерами. Вокруг были приятные люди, коллеги, добродушный ведущий и полный зал зрителей. Все, как положено. Они пересеклись с Зайцем в коридоре, когда тот неторопливо шел в зал на репетицию. Неторопливо и неуклюже — он первую неделю в маске и еще не привык, а оттого чуть не завалился на Ревву, зацепившись о растянутый на полу провод. Александр галантно ушел в сторону, и Заяц привалился к стене. Сквозь маску слышались покореженные аппаратурой маты. Саша похлопал артиста по плечу и отправился дальше по коридору. Ему только предстояло первый раз услышать голос Зайца. И в первый раз за долгое время ощутить биение сердца буквально по всему телу. — Лучше бы он не пел. Лучше бы оставался Зайцем. — Тебе что, не понравилось? — Нет, понравилось. Просто у меня совершенно нет версий! — Только легкий мандраж и желание, чтобы скорее настала следующая съемка. Чтобы вновь услышать, как он поет. На перерыве Саша нервно расхаживал по коридорам. Он не мог найти себе место, а ещё очень надеялся найти место, где сможет увидеться с Зайцем хоть на секунду. Просто сказать, как он поет. Просто пожать ему руку. Зайца, как назло, нигде не оказалось, и Ревва вернулся в гримерку, где ему поправили прическу. Впереди второе голосование, и актер даже думать забыл, что надо делать выбор. Все, что он знал — Заяц должен остаться до финала. И он этому поспособствует. *** Следующая неделя была скудна на хорошие события. Саша поругался с женой, и домой ехать не было никакого желания. Он переговорил с другими членами жюри и каждого проводил до выхода, сославшись на некоторые дела. Его делом было сидеть в гримерке и задумчиво смотреть в зеркало. Не очень интересное занятие, и Саша вышел в коридор. Он знал, где репетируют участники, и знал, что ему туда вход заказан, но была уже вторая половина дня, и если одним глазком… В первом зале танцевала Змея. В роскошном костюме и с роскошной грацией, Александр был уверен, ей будут светить все звезды. Но зал Змеи был слишком близко к главному коридору, и Ревва пошел дальше — к залу в самом углу, да еще и за поворотом. Дверь была наполовину открыта, а на стуле сидел Заяц. С телефоном в руках, он, видимо, пересматривал номер. Ревва почему-то был уверен, что под плюшевой маской сейчас скрывается хмурое лицо. Опущенные плечи говорили либо о плохом настроении, либо об усталости. А может и о том, и о другом. Да, нельзя разговаривать с участниками, но Ревва с первой недели был должен Зайке пару фраз. — Тук-тук. Заяц вздрогнул и резко задрал голову. Слишком резко — хлипкий стул опасно наклонился, и мужчина стремительно стал заваливаться назад. М, как хорошо, что Александр зашел. Он так и остался стоять, положив руки на чужие плечи, молча и не шелохнувшись. Заяц убрал телефон в карман и поправил манжету на рукаве. Он тоже молчал. В принципе, все соответствовало правилам — никаких разговоров между участниками и жюри. Ревва прокашлялся и тихо сказал: — Ты пел просто великолепно. Не смог поймать тебя после съемки, но и не сказать не мог. — Эх, Александр, у Вас столько слов после выступлений, а Вы их тратите на чепуху. Нельзя было сразу поблагодарить Зайку, может, он бы меньше грустил. — Обработка голоса не смогла скрыть тоску Зайца, но Ревва лишь рассмеялся — не одним пением ушастый за номер смог покорить сердце актера, но и чудесными манерами. — У Зайки есть поводы для грусти? — Нам, Зайцам, нелегко приходится. От Вас, Сашенька, получилось ускакать, но от проблем так не ускачешь. Заяц накрыл руку Саши своей, холодной и в жесткой перчатке, а после медленно поднялся со стула. На выходе из зала ушастый повернулся и шутливо отдал честь. Ревва посмотрел в широкое зеркало и нашел в нем высокого, статного мужчину, которого явно красила глупая улыбка. *** Он стал намеренно искать встречи. Оказалось, Заяц был настроен решительно — он проводил в студии больше времени, чем другие маски, и вечно репетировал, танцевал, отсматривал номера, снова танцевал. Даже без группы, даже на лирических номерах, ушастый оттачивал каждый шаг и каждый взмах головой. Саша однажды даже застал его за репетицией речи для жюри: — Регина, Вы — мой краш. Как жаль, что я не Панда… Ревва откашлялся, прежде чем встрять: — А мне казалось, я твой краш. — О, нет, Александр, для Вас у меня не такая простая шутка. — Заяц отвернулся от зеркала и отсалютовал актеру. Плюшевая голова ходила из стороны в сторону, пока Ревва прикрывал дверь. В поздний час их никто не побеспокоит. Осталось только унять беспокойство, связанное со скорым раскрытием маски. Время шло, и осталось его не так много… Саша сделал несколько шагов в сторону ушастого и уткнулся лбом в костюм, привычным уже движением обнимая Зайца. Заплатки на халате немного цеплялись, но Ревва снял пиджак от своей тройки и стоял в рубашке. Стоял и прислушивался к равномерному стуку чужого сердца. Хотя, спустя столько времени вместе, Саше хотелось бы верить, что не совсем чужого. — Знаешь, как тяжело строить догадки, кто же ты? — Мне тоже нелегко каждый раз думать, кто сейчас рядом. Александр Ревва, Артур Пирожков или небезызвестная бабушка. — Послышался шорох липучки, и на паркет упала одна белая перчатка. Теплая рука зарылась в волосы Саши, и тот шумно выдохнул. Он стоял, прикрыв глаза, и смеялся. Не то от искрометного юмора ушастого, не то от беззаботного счастья, которое накрывало только рядом с Зайцем. Шел седьмой выпуск, и Ревва топил за Батрутдинова, чем заслужил кучу подколов и от коллег по жюри, и от самого ушастого засранца. Честно, Саша не был уверен, что это Тимур. Но почему-то ему было приятно думать, что сейчас, в эту самую минуту, а еще во все минуты, когда он стоял так, в объятиях, рядом с ним Батрутдинов. И Саше не хотелось думать, что это могут быть не его руки… И не его сердце. — Тебе, наверное, надо готовиться. — Ревва чуть отодвинулся и коснулся плюшевой мордочки. Погладил белую щеку, дотянулся до уха, потеребил усы. Без особых надежд заглянул в красные глаза. Отвернулся, собираясь уходить. Заяц схватил его рукой без перчатки и переплел пальцы. Как много Саша бы отдал, чтобы увидеть выражение его лица в этот момент. Потому что сам актер покраснел, как смущенный школьник. Но руки не одернул. Только наклонился и легко коснулся губами чужих костяшек. Сбитых, грубых и очень теплых. И с достоинством вышел из зала. Если можно было вложить достоинство в подкашивающиеся ноги и пьяную от эмоций походку. Вслед Саше донесся обработанный и оттого совсем неузнаваемый смех. Можно только предположить, что счастливый. *** — Короче, Заяц, я тебя обожаю и люблю, но оставляю в шоу Неваляшку. Что мешало подождать всего неделю? И все маски будут сброшены; но это ожидание, вечное непонимание и интрига изматывали. Пусть следующую неделю он проведет не в объятиях пушистой морды, но с осознанием, кто стоит за месяцами сбывшейся мечты. А еще... Пусть Филипп примет верное решение. *** — Александр, ровно в полночь в моем зале. Ключи у меня. — Шепот Зайца догнал Ревву в пустом коридоре, и пока до артиста доходил смысл сказанных слов, ушастый уже скрылся за поворотом. Саша знал, перед финалом участником стали выдавать ключи от их залов, чтобы те могли репетировать, сколько захотят. Ключи нужно было сдать на вахту — сама студия работала круглосуточно, но жизнь кипела только в соседних павильонах. Валерия на выходе уточнила, все ли у Саши в порядке. У Саши все было больше, чем в порядке, только уходите все скорее, оставьте одного. Он и так весь день переживал, что неверно разобрал скрипящий шепот, или что это злая шутка. Хотя ни то, ни другое не остановило бы актера. И ровно в полночь он топтался перед закрытой дверью в зал. Со скрипом дверь открылась, и Ревва услышал уже родной голос: — Сашенька, у меня для Вас есть интересная игра. Шаг вперед — и Вы принимаете правила. Шаг назад — и я скачу в лес. Мы, Зайцы, народ занятой. Не успел ушастый договорить, как Ревва решительно прошел вперед. В зале было темно. Так темно, что не было видно и своей вытянутой руки. Ещё темнее стало, когда чьи-то руки осторожно надели на глаза маску. — Хороший выбор, Александр. — Голос прозвучал насмешливо, а потом произшло то, что Саша не мог ожидать. Он услышал звук отстегивающихся липучек, а после — глухой стук о паркет. Без вариантов — на полу голова Зайца. В полной темноте и такой же полной тишине Ревва считал свои вдох и ждал. Раз... Два... Саша потянулся вперед и буквально наткнулся на чужие губы. Поцелуй вышел смазанным, неуверенным, ошеломляющим. Следующий получился ярче. Дольше, ближе, и руки нашли спрятанную под футболкой грудь, и пальцы резко впились в ткань, грозясь ее прорвать. Зазвенело зеркало, куда Саша впечатал своего Зайца, и оба на секунду замерли, прислушиваясь. Шагов за дверью слышно не было, и ничего не мешало вернуться к начатому. На скользком паркете, с повязкой на глазах и без единого звука. Жарко от дыхания и поцелуев, каждая клетка тела отзывается на прикосновения. Мучительно долго, исследуя друг друга, не торопя, не торопясь. А как притерлись, наоборот, быстрее; движения рваные, местами грубые. Поцелуи с укусами, следы от ногтей на спине, засос на груди. Хриплые стоны и шумное дыхание. А потом — голые, вымотанные, счастливые. На скользком паркете, сплетя тела и дыша в унисон. И у Саши — ни одной мысли, кто перед ним. Ни догадки. Лишь бы Тимур… *** — Маску! Маску! Маску! Саша кричал намного тише своих коллег. Но волнения в его голосе хватило бы на всех. Из-под плюшевой маски показался выбритый затылок, и руки так и зачесались снова провести по нему пальцами и погладить против шерсти. Да, это Тимур. И, смотря в его светящиеся от счастья глаза, Саша не мог найти подходящих слов. Да, друг мой… непроникновенный. Надо будет обязательно сказать всем «а я же говорил»! Но после. А пока есть возможность полюбоваться этим лучезарным солнцем, которое без маски светит так ярко, что впору ослепнуть, все остальное может подождать. Поздравляю, Тимур, это победа. Окончательная и бесповоротная. надо мной. *** — Я забыл сумку, сейчас! Саша летел по коридору в гримерку. Они торопились на вечеринку в честь окончания шоу, а Ревва весь день был такой рассеянный, что скорее всего поедет на такси. В гримерке сидел Тимур. На коленях у него стояла сумка, а в глазах плясали чертята. — Александр, надеюсь, место в финале мне обеспечил талант, а не Ваша добрая воля? — Батрутдинов умело скопировал свой же голос, измененный аппаратурой, и наклонил голову в сторону. — Твой голос — лучшая музыка для моих ушей. И мне бы очень хотелось услышать его ещё, и не раз. И далеко не на сцене… Ревва выхватил из рук Тимура сумку и широко улыбнулся. Наконец-то он увидел, как мило смущается и краснеет его ушастый засранец. Его Заяц.