✨🍸
В помещении темно и душно, лишь несколько неоновых торшеров освещают узкий коридор клуба. В воздухе проскальзывает сладковатый запах похоти вперемешку с тягучим чувством свободы, от которого кончики пальцев покалывают и развязываются границы мыслей и действий. Мужчина, одетый в черный клетчатый классический костюм, неспешно заходит в основной зал ночного клуба. Он слегка морщится: тяжелые биты песни режут слух, доставляя легкий дискомфорт. Взгляд черных глаз скользит по всему помещению, начиная от бара и заканчивая танцполом. Мужчина с холодным равнодушием наблюдает за всеми, словно тень, и, слегка усмехнувшись, лениво направляется на второй этаж клуба. Пройти через разгорячённую толпу было не так легко, так что пришлось приложить немало усилий. Люди словно прилипли друг к другу, не оставляя ни единого свободного места между собой: кто-то пил, кто-то танцевал, кто-то с трепетным похуизмом засовывал свои руки в трусы другому, при этом страстно переплетая языки в поцелуе. Люди снимали с себя все замки и с упоением отдавались эйфории момента. — Я думал, ты не примешь моё предложение, — стоило подняться на второй ярус, как мужчину сразу окутывает вниманием его давний друг по совместительству хозяин клуба, — но я рад, что ты здесь, Тэхён. — Тэхён слегка улыбнулся, кивнув. Двое мужчин пожали друг другу руки, а затем переместились на кожаный диван. Они отстранённо следили за всем происходящим. — Я давно не расслаблялся, Хосок, — произнёс Тэхён, расстёгивая три верхние пуговицы белой рубашки. — Тем более ты хвастаешься, что у тебя появился новый мальчик, который разбивает всем сердца. Хочу посмотреть так ли это. — На заявление друга Хосок лишь ухмыльнулся, взяв в руки стакан с виски. У него всё-таки получилось разбудить интерес Тэхёна. — И не только сердца, друг мой. Парнишка — синоним к слову секс. Он буквально трахает всех своими танцами. Тебе понравится, не сомневайся. Ты даже мне ещё спасибо скажешь. Ну а пока, — протянув Тэхёну бренди, Хосок, облокотившись об спинку дивана, продолжил, — отдыхай. Через минут пять его выход на сцену. Уверяю тебя, ты не пожалеешь. От слов Хосока Тэхён слегка усмехнулся. Его интерес подогрет. Сделав небольшой глоток, смакуя на языке горьковатый вкус алкоголя, Тэхён оглядывает помещение, людей, которые, забыв обо всём, отдают себя и своё тело танцу и сладостному безумию. Он слишком нервозный в последнее время, работа выжимает из него все силы. Тэхён однозначно давно не расслаблялся и уже толком не помнит, когда со смаком кого-нибудь ебал, не считай нервной системы подчинённых. Смотря на беззаботную молодёжь, внутри проскальзывает зудящая зависть, он бы всё отдал, лишь бы на мгновение почувствовать свободу от обязанностей и отдаться правилам ночной жизни. — Начинается, Тэхён, — он отвлекается от своих мыслей, возвращая живое внимание на уже опустевшую сцену.The pussycat dolls — buttons(slowed).
Свет плавно гаснет, включается лишь красная неоновая подсветка вокруг пустынного танцпола. Тишину зала начала заполнять приятная мелодия. В ней Тэхён уловил схожесть восточной тематики. Мелодия ласкала слух, убаюкивала, располагала к себе. Интерес возрастал с бешеной скоростью. Облокотившись на спинку кожаного дивана, взгляд черных глаз упорно пытался разглядеть сцену, но там присутствовала лишь пустота. Мгновение. Какие-то тени промелькнули по белым стенам. Тени с каждой секундой превращались в человеческие фигуры, которые, словно кобры перед флейтой, послушно реагировали на мелодию. Их было трое: они синхронно и нежно двигались в такт мелодии, манили своими нежными движениями. Их бедра то резкими, то плавными дуновениями создавали страстно-нежный контраст. Руки поднялись ввысь, кисти рук вырисовывали только им понятные узоры в воздухе. Тонкие изгибы талии, мощные бедра, нежные, влекущие движения в такт восточной мелодии — всё было так волшебно. Кончик языка прошелся по влажным из-за жгучего алкоголя губам. Дыхание замерло, дневные проблемы улетучились, голова опустела. Единственное, что сейчас в центре внимания — три манящие тени. Мелодия нарастала, движения теней становились резче, жёстче. Бедра в последний раз качнулись в такт мелодии, и с наступлением резкой смены мелодии на строчке песни, будто по волшебному щелчку, на сцене, словно пантеры, кульбитом появились трое парней. На их бедрах висели ничем не обязывающие черные спортивки, верхняя часть тела была полностью оголена: рельефные мускулы, кубики пресса — под софитом неоново-красного освещения выглядели как нечто до ломоты в костях прекрасное и запретное одновременно. Парни, как дикие животные, гибко подставляли свое тело в такт песне. Растекаясь, словно ручей на полу танцпола, они извивались, делали резкие, развязанные движения бедрами вниз, а затем плавно тянулись вверх. Страсть вперемежку с нежностью, тягучесть с сочетанием резкости — они всё умело подставляли под себя. Не ими управляла песня, а они ею. Парни были чертовски хороши. Все с восторгом наблюдали за происходящем. Зал гудел, и у танцоров открывалось второе дыхание. Им льстила такая отдача зала. Они упивались тем вниманием, которое получали и дарили не меньшие эмоции. Мальчики легли на спину, резко подмахивая бёдрами ввысь к красным софитам; вопли в зале стали ещё громче, сладкий разврат наполнял собой весь клуб, душил собой, одурманивал. Они плавно подняли ноги, раздвигая их по всей длине, сделали тягучий поворот вправо; резкая смена битов, из плавного снова в жесткий тембр, синхронно встали на четвереньки, изгибаясь, как поток воды по крутому склону, и, резко поднимая верхнюю часть своего тела, они сели на колени у самого края танцпола, лаская и изгибая оголенную часть тела красному неоновому освещению. Тэхен смотрел не отрываясь. Дыхание стало тяжёлым и раскалённым. Длинные бледные пальцы вцепились в стакан, сжимая. Он с самого начала, как на сцене появились они, не спускал взгляда с центрального парня. Тот, словно зачарованный танцевал, будто тут никого нет и он один. Его глаза, что время от времени с наслаждением прикрывались, его губы с едва различимой усмешкой, его стройное, но мощное подтянутое тело, та невинная похоть, с которой он отдавался танцу — всё вызывало неодолимую жажду дотронуться, почувствовать кожу к коже. Тэхён судорожно прикусил губу, на миг прикрывая глаза и растворяясь в сладостной фантазии, где этот мальчик так же искусно будет подмахивать под ним своими бедрами, так же по-блядски закусывать губы и закатывать от наслаждения глаза. — Я говорил, что тебе понравится, — шепчет, не без усмешки, Хосок. Тэхен отдает ему должное: если сначала, когда он только перешёл порог клуба, у него в голове были негативные мысли, то теперь, кроме как желания, ничего нет. Он делает глоток, жгучая спесь алкоголя приятно саднит горло. Блестящие, от легкого опьянения и контраста чувств с желаниями, глаза приоткрываются и встречаются с другими, из-за красно-неонового освещения карминовыми глазами. Тот самый, которого Тэхён уже успел в своем воображении обложить на всей горизонтальной поверхности, смотрит на него, а на губах усмешка и хитрый взор сквозь похотливую дымку. Он скользит взглядом по Тэхёну. Тот же открыт, без слов даёт право разглядеть себя, увидеть, почувствовать на расстоянии чего он стоит. Дикий взгляд с густо карминовым оттенком смотрит нещадно. Мальчишка, как змей искуситель, улыбается, оголяет шею, показывает всего себя, всё так же стоя на коленях, отдаваясь алым неонам, делает резкие движения бёдрами, проводит своей рукой по коже на шее, немного сжимает горло, и всё глаза в глаза к Тэхёну с невинной полуулыбкой на губах. — Чёртов Асмодей, — тихо шепчет Тэхён, сжимая до побеления стакан с виски. — Кто он? — спрашивает Тэхён у Хосока, взглядом указывая на парня, который теперь бесстыдно стоял к ним спиной, плавно выгибая задницу полуоборотами. — Я тебе про него и говорил, — ответил Хосок. — Тот самый новый разбиватель сердец всех их имеющих. — Вон оно как, — прошептал Тэхен, не отрывая взгляда от паренька. — Сколько? — Что именно? — усмехнулся Хосок, лениво кивая головой в такт песни. — Сколько стоит ночь с ним? — несмотря на ватное расслабление, в голосе Тэхёна проскальзывали серьезные хладные нотки. — Ну, брат, у меня не бордель, а клуб, — пожал плечами Хосок, — да и рабство давно отменено. Если он согласится — ваше право, в ночных заведениях законы не писаны. — Согласится ли? — крутится в голове без перерыва. Тэхён усмехнулся, возвращая внимание к парню. Тот, заметив, что внимание снова на нём, начал смотреть на Тэхёна в упор, изгибаясь в танце. В глубине его темно-карминовых глаз вдруг жарко полыхнуло что-то, а этот блеск отзеркалился и во взгляде Тэхёна. Он не слышал шум, не чувствовал горечь алкоголя, он видел лишь диковатого парня, который раздевает его глазами. — Несомненно, — вдруг врезается в голову, и легкая улыбка заиграла на его губах, как совсем те чертята, что пляшут в темно-карминовых глазах напротив. Последние аккорды, последние биты. Трое танцоров сидят на коленях по середине танцпола и, выгнувшись, плавно опускаются назад, с такой же тягучестью подмахивая бедрами ввысь. Зал потемнел, всё во мраке. Последний мелодичный конец песни и тишина окутала зал так же, как и мрак. Но Тэхен готов поклясться, что до его ушей дошёл хриплый стон сквозь затишье. И ему хочется предполагать, что он знает с чьих губ сошёл этот манящий звук. Зал загудел. Музыка кончилась, как и сам Тэхён.✨🍸
Кофемашина приятно жужжит и ласкает слух, запах свежего черного кофе приятно щекочет нос — это то самое, что нужно после выматывающей смены. Последняя капля окунается в океан чёрного мокко, и мужская прохладная ладонь берет в свои тиски горячую толстобрюхую кружку. Он лениво бредёт на второй ярус уже спящего ночного клуба, неспешно поднимается по лестницам, делая небольшие глотки и смакуя терпкий вкус кофе на языке. Ночной клуб, когда в нём бурлит жизнь, бесспорно, великолепен, но когда в нём нет ни единой души, и только не выветрившийся сладковатый запах похоти даёт знать о разгульной ночи, он, несравненно, лучше. Мужская фигура доходит до железных перил второго яруса, слегка на них облокачиваясь. Взгляд темных глаз скользит по еле освещенному помещению дремлющего ночного клуба. Неспешные краткие глотки; удовольствие, которое растекается по горлу, после чего остается сладостное послевкусие; черная свободная футболка на разгоряченном теле и тишина… Хорошо, нет, просто великолепно. — Прекрасно танцуешь на сцене, — тихий горячий шёпот опаляет ухо, тело подрагивает в мелкой дрожи. Нижняя губа слегка закусана, и вкус кофе смешивается с легким привкусом крови. В клубе никого, вокруг тьма, лишь несколько неоновых лампочек горят в углу помещения. По спине едва уловимо, нежно, скользит теплая мужская рука, отчего дрожь в теле усиливается. — А как ты искусно выгибался под биты песни…— слышатся отголоски усмешки и неясный, на грани стона, шёпот: — Хочу увидеть, как ты будешь выгибаться подо мной. Губы дрогнули в усмешке, небольшой глоток кофе снова был сделан. Он резко поворачивается к хозяину столь заманчивых слов и, ещё больше улыбнувшись, отвечает: — Так вот он какой, твой голос, — произносит парень, смотря прямо в глаза. — Когда я был там, — он слегка кивнул в сторону сцены, — а ты здесь, я всё представлял, какой же твой голос. Такой же сексуальный как и его хозяин? — усмешка всё отчётливее проявлялась на лице. Тэхён разглядывает лицо парня теперь в близи и слегка содрогается от мыслей, что, блять, какой же он всё-таки красивый. Чёрная челка слегка спадает на лицо, агатовые хитрые глаза, в которых ну очень ярко выражены бесы, явно пришедшие по душу Тэхёна. Алые губы и эта ухмылка, сквозь которую видны два небольших передних зуба, как у кролика. Личико почти детское, невинное. — Сама невинность, — промелькнуло в голове. — Блядская невинность. — Удивлен? — отвечает Тэхён на столь странный монолог. — Да, ещё как. Приятно, — произносит парень, улыбаясь всё больше. Напряженная тишина ощущается между ними: Тэхён скользит взглядом по лицу брюнета, мгновенно останавливается на его губах, лихорадочно облизнув свои, а потом возвращается к блестящим глазам напротив и произносит слух вопрос, который его тревожит вот уже минуты так три: — Ты под чем-то? — Нет, — отрицательно мотает головой брюнет и, сделав последний глоток, ставит стакан с недопитым кофе на столик, лениво отлепляется от железных перил и подходит к Тэхёну вплотную, теперь уже ему доставляя своим присутствием дрожь в теле. Он тихо шепчет на ухо: — Но очень надеюсь, что через несколько минут буду под тобой. — Прохладные пальчики брюнета скользят по разгоряченной шее Тэхёна, и тот еле слышно сглатывает, прикрывая глаза. — Так просто? — хрипло шепчет Тэхён, считая секунды до того, когда его самообладание достигнет пика. — Да. Ты не первый, кто хотел меня трахнуть, — брюнет касается влажными губами мочки уха, — но ты первый, кому это будет дозволено, — парень слегка посмеивается, а Тэхён закатывает глаза от удовольствия. Какой же у него красивый смех. — Ты так властно, с таким желанием и упоением смотрел на меня, — вторая ладонь переместилась на ремень брюк, слегка поглаживая прохладную бляшку, — что я невольно представил у себя в голове, как ты властно вытрахиваешь из меня всю душу, как сладко стонешь от удовольствия. Воздух накаляется до предела, дышать становится тяжело. Взгляды двух ненормальных встречаются, пробуждая в друг друге ураган. Тэхён ещё лавирует на границе здравого смысла, в то время как паренёк в его руках уже плавится, словно воск. — У тебя давно не было секса? — хрипло шепчет брюнет. — У меня давно не было секса, а просто так доводить до дрочки клиентов одним взглядом уже не так интересно… — он с наигранной грустью слегка сдувает чёрную чёлку с глаз, — давай лучше доведём друг друга. Тэхён смотрит в тёмно-карие глаза, от которых веет таинственностью и голодной похотью: зрачки почти не видно, и непонятно, что творится там, внутри этой пропасти. — Как тебя зовут? — хрипло шепчет Тэхён, чувствуя на своей шее влажность горячих губ. Он слегка запрокидывает голову назад, чтобы губы парня прошлись по всей длине смуглой шейной кожи. — Чонгук. Чон Чонгук, — тихо шепчет брюнет, пытаясь расстегнуть ремень брюк подрагивающими руками. — Тэхён. Ким Тэхён, — хрипит Тэхён, поглаживая темные волосы Чонгука, слегка сжимая у корней. — Я хочу тебя, Ким Тэхён. Тэхён крепче сжимает волосы в своей руке, оттягивая голову парня чуть назад. Тот же смотрит на него блестящими от возбуждения глазами, с приоткрытыми подрагивающими губами. И это последняя грань, которая была стёрта к чертям в голове Тэхёна. Он резко притягивает к себе Чонгука, вгрызаясь в его алые влажные губы горячим поцелуем. Он поочередно терзает сначала нижнюю, а потом верхнюю губу, слегка посасывая и прикусывая. Свободная рука властно ложится на талию парня, крепче прижимая к себе. Руки Чонгука окольцовывают шею Тэхёна, а тихие стоны то и дело неконтролируемо вырываются из его губ во время поцелуя. — Дьявол. Грёбаный дьявол, — хрипит Тэхён, отстраняясь. Чонгук недовольно мычит, тянется за поцелуем. Тэхён поднимает Чонгука на руки, заставляя обхватить его бёдра, а затем сажает его на железные перила и снова целует. Кожа горит от прикосновений Тэхёна. Они обжигают, оставляют невидимые, но такие ощутимые ожоги, но Чонгук — мазохист, всё больше и больше тянется к этому жару, словно мотылёк на яркие вспышки огоньков. Тэхён целует его шею, проводит языком по коже: от его разгоряченных губ остаются тёмно-фиолетовые отметины и красные полосы. Чонгук ещё сильнее откидывает голову назад, податливо позволяя усыпать каждый сантиметр нежной, чистой, никем не тронутой кожи, и прикрывает глаза, купаясь в наслаждении. Тэхён на мгновение отвлёкся от своего дела и посмотрел на Чонгука: тот, задрав голову, с распухшими от поцелуев губами, с закрытыми подрагивающими глазами и лохматым видом походит на невинное дитя, которое по чистой случайности оказалось в этом, полном разврата, месте. — Невинный дьяволёнок, — усмехнувшись, прошептал Тэхён, нетерпеливо хватаясь за край черной футболки, снимая её с брюнета. Руки ложатся на бёдра, сжимая. Тэхён опускается к выпирающим ключицам, поочерёдно одаривая каждую своим вниманием; кончик языка скользит по бледной разгоряченной коже, доходя до бусинок сосков; он берёт каждую в рот, слегка посасывая. Чонгук охает, выгибаясь навстречу ещё больше, почти до хруста костей, тихо постанывая от удовольствия. Правая рука Тэхёна невольно скользнула вниз, к внутренней стороне бедра, случайно задевая возбужденный член. Он нащупывает бугорок сквозь черную ткань спортивных штанов, поглаживая круговыми движениями, слегка надавливая. — Блять, ты меня довести хочешь? — со стоном выпаливает Чонгук, всё больше ластясь к прикосновениям Тэхёна, на что тот отвечает лишь кратким смешком. Влажные губы лихорадочно проходятся по очертаниям пресса, по напряженным мышцам, которые он чувствует собственным языком, отчего его ведёт ещё больше. Придерживая за бедро одной рукой, второй Тэхён задирает ткань черных спортивок вниз вместе с тканью боксёров буквально до колен, оголяя возбуждённый член. Руки крепко легли на талию, удерживая Чонгука в надежном равновесии. Тэхён наклоняется над возбуждённым членом брюнета, слегка проводя по нему языком. Чонгук невольно прикусывает губу: у него и так каждый участок тела нещадно горит, а тут вообще разъёб задницы (но и до этого недалеко). Он случайно бросает взгляд вниз и вздрагивает. До него только сейчас доходит факт того, что он сидит на краю грёбаных железных перил, учитывая то, что тут довольно высоко — маленький толчок и он точно полетит вниз. — Уронишь меня, — шепчет Чонгук, запуская руку в светлые волосы, сжимая их, — и я тебе яйца откушу. — Я слишком долго ждал этого момента. Так просто от меня не избавишься, — прошептал Тэхён, на пробу прикасаясь к головке возбуждённого члена кончиком своего языка. Он очерчивает круговыми движениями сначала головку, затем проходится по всей длине, слышит, как сверху доносятся удовлетворённые вздохи. Мужчина тянется ближе, вбирает член в свой рот и то медленно, то набирая темп посасывает его, помогая себе языком. Чонгук, не сдерживая себя, стонет, невольно подмахивая бёдрами вперёд. Тэхён всё это время смотрит прямо в глаза Чонгку, с членом во рту наблюдает за ним. Чонгук смотрит в ответ, на этот раз смелее подмахивая бёдрами. Тэхён обводит языком каждый сантиметр возбужденной плоти, каждую венку, с пошлым причмокиванием старательно вбирает как можно больше, расслабляя горло. Чонгук уже на грани. Его переполняет, начиная от эмоций, заканчивая влажным ртом Тэхёна, в котором находится его член. Он обводит своим языком пересохшие губы, чувствуя на языке вкус собственной крови, его ведёт. Тэхён всё так же смотрит на него, с каждым разом медленнее посасывая член, в один момент и вовсе останавливается, с громким чмоком вытащив его изо рта, и небольшая ниточка слюны растекается между возбуждённым членом и его губами. Чонгук с недоумением смотрит на Тэхёна, когда тот, вставая в полный рост, снова притягивает к себе Чонгука, жадно и властно целуя. Он сам уже на грани. У самого в штанах пульсирует так, что хоть молитву за упокой души читай. Но он не хочет быстро и грязно, нет: хочется долго, страстно, влажно, до ломоты в костях и до белых пятен в глазах. Языки страстно переплетаются друг с другом, не оставляя не единого свободного места между собой. Они вгрызаются друг в друга, как изголодавшиеся звери, кусая, пуская кровь и зализывая раны друг друга. Чонгук дрожащими руками расстегивает сначала ремень брюк, потом аккуратно нащупывает язычок молнии и тянет его вниз, сгорая дотла от нетерпения. Тэхён прерывает поцелуй, тяжело дыша. Он ладонью прикасается к щеке Чонгука, а тот, как кот, льнёт к ней, тянется за поцелуем, словно за глотком воздуха, но Тэхён его останавливает, очерчивает толстым пальцем его влажные припухшие губы, стирает с них остатки предыдущей страсти и капельки крови, слегка оттягивая нижнюю губу. — Возьми в рот, — произнёс Тэхён, отстраняя руку от щеки, выставив рядом с лицом Чонгука два пальца. — Я подготовлен, — отвечает охрипшим голосом Чонгук, притягивая к себе Тэхёна. От слов Чонгука на его губах застыла легкая ухмылка. В голове невольно образовалась небольшая пометочка: значит ждал, значит хотел так же, как и он его. — Даже если и так, — отвечает Тэхён, смотря в затуманенные возбуждением глаза напротив, — я всё-таки проверю, не хочу делать больно. Чонгук медленно вбирает в свой рот два пальца, не отрывая взгляд от темно-карих глаз, нетерпеливо смазывая их своей слюной. Вынув с шумным хлюпаньем обильно смазанные пальцы, Тэхён притянул Чонгука к себе вплотную, раздвинув стройные ноги. Слегка поглаживая и расслабляя напряженные мышцы, он аккуратно вводит сначала один палец на пробу, который свободно скользнул внутрь, потом второй, а за ним и третий. Проделав несколько движений и убедившись, что Чонгуку не больно, Тэхён вытаскивает пальцы, чувствуя, как по ним течет смазка, и прислоняет пальцы к губам, пробуя. Тэхён удобно устраивается меж раздвинутых ног, вытаскивает возбуждённый член, который по ощущениям ещё немного и лопнет. Он неспешно входит в Чонгука, посматривая на него, исследуя каждую эмоцию на его лице. Тот хватается дрожащими пальцами за ткань чужой рубашки, сжимая и выгибаясь навстречу ощущениям. Войдя до основания, Тэхён немного остановился, чтобы Чонгук смог привыкнуть к нему, и только когда брюнет сам начал подмахивать бёдрами, недовольно поскуливая, начал действовать. Каждый толчок — головокружительное ощущение. Тэхён трахает резко и глубоко, то наращивая, то сбавляя темп. От узости и жара сносит крышу, сердце бьётся как ненормальное, внутри всё отдаётся жаром и приятно растекается по всему телу, с губ невольно вырывается тихий рык, когда глаза поднимаются на Чонгука, такого возбужденного и невинно-порочного Чонгука. Тэхён пошире расставляет раздвинутые ноги и входит под новым углом, лаская свой слух новой порцией стонов. Пошлые шлепки двух разгоряченных тел в звенящей тишине слышать до одурения приятно, и даже край, на котором висит Чонгук, не пугает, а, наоборот, даёт порцию бешеного адреналина и колотящееся сердце под оградой рёбер. Перед глазами всё плывёт, голос он давно сорвал и сейчас лишь хрипит, пока Тэхён глубокого трахает его под новым углом, доставляя ещё больше приятных и острых ощущений. Он сильнее сжимает в своей руке ткань белой рубашки, да так, что она по швам трещит, подмахивает бёдрами навстречу, до хруста в костях выгибается и, в последний раз вырвав из своих губ тягучий стон, кончает себе на живот. Тэхён хрипло рычит, в последний раз до основания входит в Чонгука, сжимая бледную кожу до синяков и закатывая от удовольствия глаза, и кончает. Подрагивающей рукой он прижимает к себе обмякшего парня, увлекая его в тягучий поцелуй. Чонгук с удовольствием отвечает на грубые ласки мужчины, и плевать, что воздуха не хватает, а лёгкие горят от недостатка кислорода, ему сейчас слишком хорошо. Последний раз оттянув нижнюю губу блондина, Чонгук спускается поцелуями к горячей шейной плоти, засасывая кожу, оставляя засосы почти на каждом сантиметре. Тэхён упирается головой в волосы Чонгука, правой рукой нежно поглаживая его дрожащую спину. Эту ночь он забудет нескоро. — Так, блять, нечестно! — с недовольством произносит Чонгук, утыкаясь в истерзанную влажную шею Тэхёна. — Что именно? — хмыкает Тэхён, притягивая к себе пиджак, который всё это время висел неподалёку и, взяв его, достаёт сигарету с зажигалкой. Обхватив распухшими губами сигарету и чиркнув зажигалкой, закуривает, прикрывая глаза. — Я тут голый перед тобой, а ты даже рубашку не снял! — от слов Чонгука Тэхён слегка посмеивается и, немного отстранившись от брюнета, смотрит ему прямо в глаза. — Ещё успеешь увидеть меня голым, — шепчет Тэхён, утопая во взгляде чёрных глаз. Чонгук понял намёк и улыбнулся, забирая сигарету из губ Тэхёна, сделав короткую затяжку. Тэхён берёт Чонгука на руки, удобно уложив свои руки на ягодицах. Он садится на кожаный диван, где ещё несколько часов назад сидел и смотрел на танец паренька, а сейчас этот дьяволёнок находится в его объятиях и, кажется, засыпает. — Что ты делал в закрытом клубе? — взяв сигарету с пухлых сладких губ брюнета, Тэхён докуривает и выбрасывает её в пепельницу. — Хосок попросил закрыть клуб, у него какие-то важные дела, — отмахнулся Чонгук, зевая. — А ещё ждал тебя. — Ты был так уверен, что я приду? — на лице появилась легкая полуулыбка, а рука снова оказалась на спине Чонгука. — Да, был, — шепчет Чонгук, удобно устроившись на груди Тэхёна. Тэхён поглаживает спину, лаская её нежными прикосновениями, и прижимает ближе, когда до ушей доходит умиротворённое посапывание парня. Вечер, однозначно прошёл на ура. И, кажется, он ещё не скоро забудет дорогу в этот клуб, а точнее, к чертёнку, который сейчас невинно спит у него на груди, после того, как довёл его до упоения. — Невинный дьяволёнок, — шепчет Тэхён, а кончики губ слегка приподнимаются. Где-то в памяти проскальзывают обрывки последнего разговора с Хосоком, и Тэхён представляет, как друг улыбается, играя бровями, с улыбкой на лице говоря: «Я ведь сказал, что тебе понравится». Да, понравилось — ещё мягко сказано.© Samuel.