За голубыми глазами

Его зовут Курт. Он учится в среднестатистической школе МакКинли среднестатистического городка Лаймы. Он потерял мать в совсем юном возрасте, и сейчас у него есть только отец. Курту семнадцать, и он ведет двойную жизнь. Школьные порядком устаревшие правила заставляют его носить водолазки блеклых цветов и невыразительные, плохо сидящие брюки. Устои общества, в котором он прочно занимает позицию рядом с отбросами, велят зачесывать челку на бок и скрывать то, что он гей. Верхушке этого маленького мирка глубоко наплевать и на индивидуальность Курта, и на его желание ее выразить. No one knows what it's like/Никто не знает, каково это To be the bad man/Быть плохим человеком To be the sad man/Быть грустным человеком Behind blue eyes/За голубыми глазами В школе он - примерный мальчик в сером пиджачке и с галстуком-бабочкой в тон ему. Круглый отличник, послушно выполняющий домашние задания и так же покорно получающий за это слашем в лицо. Курт является участником хорового клуба, но и там своя собственная кастовая система. Он занимает место где-то между ботанами и подлизами. Из-за одежды и примерного поведения его никто не воспринимает всерьез. Соло последний раз Курт пел на прослушивании в хор, то есть, около года назад. Никто не подозревает, насколько Курту осточертело притворяться. No one knows what it's like/Никто не знает, каково это To be hated/Быть ненавидимым To be fated/Быть преследуемым судьбой To telling only lies/Говорить только ложь Никто не знает, что каждый вечер Курт приходит в Scandals и только в этом грязном, прокуренном, душном гей-баре чувствует себя на своем месте. Он заказывает себе виски, отшивает десяток-другой клеящихся к нему парней, с удовольствием перекатывая матерные слова у себя на языке, и вздыхает свободно. Здесь никому нет дела до консервативных порядков, правящих бал за стенами клуба, поэтому Курт может быть самим собой. Он надевает узкие джинсы, порванные по всей длине, и обматывает вокруг шеи яркий шарф. Рубашка с короткими рукавами позволяет видеть татуировки, уходящие вверх по рукам, и не один десяток парней испытал на себе остроту хорошо подвешенного языка Курта в попытке узнать, где заканчиваются эти наколки. But my dreams, they aren't as empty/Но мои мечты не настолько пусты As my conscience seems to be/В отличие от моей совести Курт мечтает перебраться в Нью-Йорк, который кажется ему большим баром Scandals, только не таким душным. Но у его отца больное сердце, и он не может бросить родного человека. Курт с горечью осознает, что застрял в Лайме навсегда. I have hours only lonely/У меня много одиноких часов впереди My love is vengeance/Моя любовь это месть That's never free/Мне никогда не освободиться Каждый вечер Курт напивается и поднимается на сцену под восторженные крики не менее пьяных посетителей Scandals. Он поет про свою забитую, но не сдавшуюся индивидуальность, про скопившуюся внутри злость, про проедающую внутренности горечь. Толпа пьяных "скандалистов" не понимает его, считая песню лишь песней, но ему все равно; он выговаривается, ему становится легче, и он чувствует, что завтра найдет в себе силы притворяться вновь. No one knows what it's like/Никто не знает, каково это To feel these feelings/Чувствовать то Like I do/Что чувствую я And I blame you/И я обвиняю тебя Курт выкрикивает слова в толпу, выплескивая свою злость на весь мир, который столь несправедлив к нему. Краем глаза он видит, что несколько парней хищно облизываются, поглядывая на его задницу. Конечно, он знает, что в этих джинсах его филейная часть выглядит потрясающе, но парням придется познакомиться с его умением отшивать, а, если они не поймут намеков, то и с его кулаками. No one bites back as hard/Никто так не борется On their anger/Со своей злостью None of my pain and woe/Ни моя боль, ни горе Can't show through/Не покажутся А, может, хватит притворяться, думается Курту, когда он, пошатываясь, выходит из бара и дует на сбитые костяшки пальцев - один из парней все-таки не понял, что означает слово "нет". Его захлестывает желание идти против системы в самом прямом из смыслов. Он вспоминает свой школьный вид, и его передергивает: он знает, что это не его, в той одежде он чувствует себя, как в цепях. В самом деле, что будет, если он перестанет подчиняться глупым правилам и начнет диктовать свои? Курт приходит домой и тихо, чтобы не разбудить спящего отца, собирает свою повседневную одежду в большие мешки. Потом садится на мотоцикл, отвозит свои скучные тряпки в поле и, бросив на них последний презрительный взгляд, поджигает. No one knows what it's like/Никто не знает, каково это To be mistreated/Быть нелюбимым To be defeated/Быть проигравшим Behind blue eyes/За голубыми глазами Пока Курт мчится домой, его охватывает неконтролируемая злость на людей, которые прогибаются под чужие правила. Общество, признавшее его своей частью, состоит из лгунов, трусов и подлиз. Ему стыдно, что он мог предать свои идеалы, лишь бы слиться с этой серой массой. Он больше не желает быть овцой в стаде. No one knows how to say/Никто не знает, как сказать That they're sorry/Что сожалеет And don't worry/И не о чем волноваться I'm not telling lies/Я говорю правду С утра Курт просыпается и с невыразимым удовольствием надевает темные узкие джинсы, порванные на бедрах, белую рубашку, из-под которой виднеются его многочисленные татуировки, и повязывает вокруг шеи ярко-синий шарф. Этого ему кажется мало, и он, ухмыляясь, вставляет в ухо серьгу, которую ни разу не носил за пределами бара. Он доволен: эта одежда кажется второй кожей, и ему не хочется с криками сбросить ее. Курт зачесывает волосы наверх и закрепляет результат лаком. Какое же это наслаждение - не причесываться как малолетний Джастин Бибер, думается ему. No one knows what it's like/Никто не знает, каково это To be the bad man/Быть плохим человеком To be the sad man/Быть грустным человеком Behind blue eyes/За голубыми глазами Курт заканчивает песню и с широкой ухмылкой проходит в конец хоровой мимо ошарашенных хористов, потерявших не только челюсти, но и дар речи. Сегодня ему удалось выбить соло, просто показав самого себя, и он ни секунды не жалеет о том, что сделал. Сегодня Курт Хаммел сделал первый шаг против системы, отказавшись подчиняться ей. Кто знает, может быть, завтра он свергнет ее.