***
На звонок в дверь отправился открывать Рядовой. Уже вечерело, хоть его сослуживцы, отправленные по магазинам, и отбыли еще в четыре. Рико с Ковальски почему-то стали частенько пропадать, когда их вдвоем отправляли в город. Но вместо обычно строящей самые искренне раскаявшиеся лица парочки он увидел кого-то другого и, отшатнувшись от дверей, не слишком воспитанно воскликнул: – Вы?! – Во-от, – торжествующе обратилась Китка к вдвинувшимся следом в прихожую сержанту и лейтенанту, – учитесь, мужчины. Мальчишка, а сразу узнал. Отметив, что ни снимающий насквозь промокшие кроссовки Рико, ни помогающий женщине снять шубку Ковальски не проявляют ни малейшего волнения, Рядовой тоже успокоился. – Очень рад вас видеть, мисс Китка, – демонстрируя хорошее воспитание, улыбнулся он. – А я-то тебя как, моя маленькая пташка! – Освободившись от манто, та мгновенно прижала паренька к груди. – Ну, я не маленький совсем, – дождавшись, пока его отпустят, решил заступиться за свою мужскую состоятельность младший член команды. – Да-да, – легко согласилась женщина и сунула руку в сумочку. – Смотри-ка, что у меня есть для тебя. Когда прямоугольная пластмассовая коробочка перекочевала в руки паренька, из груди того вырвался прерывистый от восторга вздох, а чуть после – взвизг. – Коллекционное издание «Лунорогов»! Со специальными, эксклюзивными сериями, которые не показывали по TV! Спасибо вам! – Бросившись на шею даме и запечатлев на ее щеке смачный и липкий – наверное, грыз леденцы, – поцелуй, Рядовой бросился в гостиную, оглашая на своем пути стены радостными воплями. Ученый улыбнулся, а подрывник подозрительно покосился на рыжую леди. – Рядовой, ну чего ты так визжишь? Пресвятая макрель, Рико – еще ладно, но Ковальски! Когда я соберусь умирать, то именно вас за смертью по… – не договорив, явившийся из кухни Шкипер поперхнулся собственным ворчанием и во все глаза уставился на причесывающуюся у зеркала женщину. Та невозмутимо спрятала расческу в ридикюль и, по-птичьи склонив набок голову, улыбнулась. – О, могучий командир, вы ничуть не изменились. – Китка?.. – потрясенно пробормотал тот, отчего-то упорно не желая верить своим глазам. – Неужто я так постарела? – жеманно протянула дама, вертясь перед зеркалом. Почувствовав, как сердце пропустило пару ударов, офицер отмер, приблизился к видению и, скорее дабы убедиться в его материальности, поцеловал украшенную колечками руку. – Мой рыжий смертоносный ангел, над этой степенью совершенства не властно время. Китка рассмеялась. – А ты все тот же ловелас. Ну, хозяева, пустите в дом, али так и будете на пороге держать? – Идем, – спохватился мужчина. За ними проследовал Ковальски. – Зачем сидеть в гостиной? Такая встреча, и ее необходимо отметить, – несся голос Шкипера. – Команда, мы отправляемся в ресторан! – Отправляетесь вы, а мы, ваша команда, остаемся дома, верно? – уточнил ученый. – Бинго, гений! Вновь раздался женский смех. И ни лейтенант, ни воркующие голубки не заметили потемневшего взгляда Рико.***
Через некоторое время, отведенное на спешные сборы, сержант провожал командира с подругой, оказавшейся на каблуках выше него. Солдат мрачно маячил за спиной радостно машущего им вслед Рядового, аки тень отца Гамлета. Не удержавшись, он скорчил в след шагающим к такси такую гримасу, что даже спиной к нему Шкипер умудрился почувствовать ее и за спиной же продемонстрировать подчиненному грозный кулак. Демонстративно фыркнув, Рико отправился вглубь дома, прикидывая способы, по изощренности превосходящие один другой, как бы заткнуть беззаботно щебечущего Рядового. Подрывник попытался было скрыться от него на кухне, но в планы младшего сослуживца, видимо, не входили умиления в гордом одиночестве. – Как же здорово! – вещал он. – Шкипер был так удивлен, так рад! Ты видел его взгляд? Эх, это любовь. Как они красиво смотрятся вместе, а, два любящих сердца? Ты тоже рад за него, верно? Как было бы здорово, если бы у них все сложилось. Я так люблю нянчиться с детишками! Вот это было уже слишком. Звон бьющегося стекла заставил паренька на секунду изумленно замолкнуть. Он глянул на растекающуюся по паркету под босыми ногами сослуживца, залезшего в холодильник, белую лужу. Рико, так и не донеся до рта бутылку, выронил ее, вперив в треску перед ним такой взор, будто та самолично сейчас в холодильнике же прыгнула с банки джема на сковороду и обжарилась с двух сторон до золотистой корочки. Рядовой отмер первым, нарушая затянувшуюся тишину: – Молоко… Да-да, помню: греть до определенной температуры, капнуть на внутреннюю сторону запястья, чуть растереть, про… Мощность легких диверсанта удивила даже его самого. – Заткни-ись!!! – взревел он, сравниваясь лицом по цвету с тем самым клюквенным джемом. Когда Рико влетел в лабораторию ученого, тот, закончив разговор, выключил стационарный компьютер и взял в руки блокнот. Сметая немногочисленные столики, к их горю попавшиеся на пути, Рико переместился к столу младшего офицера и, не став отнимать его и свое время излишними формальностями, принялся методично выворачивать ящики стола. Оценив крайнюю степень возбуждения сослуживца, Ковальски счел нужным не напоминать пока о своем присутствии. Наконец, слабое и безнадежное сопротивление последнего замка было сломлено, и чуть остывший от поисков боец, все-таки обнаружив искомое, закурил. Лейтенант бросил тоскливый взгляд на недавнее содержимое стола, ныне лежащее ровным слоем на бетонном полу, и вновь воздержался от комментариев. – Рядовой… Кэп… Баба… Дети… Ур-род! – Сбивчивое бормотание усевшегося на столешницу Рико оборвалось, и тот закашлялся то ли от мгновенно севшего голоса, то ли от сигаретного дыма. Скоро солдат справился с першащим горлом и, видимо, дабы придать гневному высказыванию больше чувства, треснул пяткой по выдвинутому ящику. Ковальски невольно вздрогнул от звука упавшего тяжелого металлического предмета, и привлек какой-то по-детски несчастный взгляд сослуживца. – Иди и кури под вытяжкой, – укоризненно посмотрев на того, распорядился ученый. – И не закатывай истерик. Горестно вздыхая, Рико на удивление беспрекословно повиновался. Быстро разобрав устроенный кавардак, хозяин лаборатории присоединился к товарищу. Он прикурил от любезно предоставленной своей же зажигалки и, держа перед глазами блокнот, произнес: – Прекрасно понимаю твои чувства, но у нас нет объективных причин подозревать Китку в чем бы то ни было. Аргументов в ее пользу предостаточно: начиная с неподтвердившихся опасений на ее счет при первой встрече, заканчивая полностью подтвержденной информацией о ней сейчас. Рико заглянул в протянутые записи и пробежался глазами по строчкам торопливого, потому неровного почерка. – По части законности предприятия не могу сказать ничего. Но то, что наша мисс Китка пропала в безызвестности, а на ее месте в Нью-Йорке появилась Кэри Фолкен, женщина, поднявшая собственный модельный бизнес, – правда. Остальные сведения, что она дала о себе, тоже верны. Нам просто не в чем ее уличить. – Но дети… – совершенно безнадежно уронив на грудь голову, прохрипел сержант. Ковальски улыбнулся. – Глупости. Наш Шкипер – настоящий мужчина. Он любит красивых и эффектных дам. Разве ему повредит небольшой роман? Тогда ведь все обошлось, так что не обращай внимания на Рядового. Рико шмыгнул украшенным пластырем носом и, потушив пальцами окурок, ткнулся в шею лейтенанта. Тот погладил сослуживца по бритой с топорщащимся хохолком волос голове. – Ну не бросит он тебя, не бросит… Ты же у него один, а женщин – много, – шепотом утешал он, чувствуя, как губы касаются его плеча через ткань, а руки медленно вытягивают из его брюк аккуратно заправленную рубашку.***
– О, моя крылатая фурия, как же я скучал. – Да брось ты. Поди и не вспоминал. – Как можно… – Полно, Шкипер, – с легким нажимом ответила женщина, улыбаясь. – У таких мужчин, как ты, леди – временное хобби. Вы женаты на службе. – Ради такого увлечения, дорогая, я готов продлить абонемент в этот клуб опасности и риска. – Опасности и риска… – задумчиво повторила дама. – А не ты ли был инициатором расставания? Не я ли была слишком опасна? – Как бы я ни казался банален, но я понял свою ошибку. Второй такой Леди Хаос не было создано для нашего мира. Китка звонко рассмеялась, приподняв прекрасное покатое плечико. Вояка едва не поплыл по столешнице, покрытой льняной скатертью. – Да нет, – изящно отмахнулась она, наблюдая, как официант разливает по бокалам густо-рубиновое «Solaia», – безумная и взбалмошная мисс Китка в прошлом. Перед тобой скромный владелец сети модельных агентств мисс Фолкен. – Не сказал бы, что тебе подходит это дело… – протянул мужчина. – Времена меняются, и люди меняются вместе с ними. Поднимая бокал, Шкипер громко возвестил: – Так или иначе, выпьем за новое, сотворенное из хорошо забытого старого! Спутница улыбнулась. Бокалы мелодично звякнули, пропуская через тонкое стекло приглушенный свет люстр. Отпив небольшой глоток вина и посмаковав вкус, Китка подперла острый подбородок тыльной стороной ладони. – Шкипер, – с наигранной укоризной протянула она, – ты так хочешь заставить меня идти по тонкой грани. – Я хочу всего лишь вновь разбудить в певчей пташке хищную соколицу, – не растерялся тот. – А что если… – Длинный носок сапожка легонько погладил щиколотку нервно сглотнувшего при этом кавалера. – А что если я не смогу удержаться на хрупкой границе, делящей просто хищную с ненасытной?.. – Готов принести себя в жертву смертоносному божеству! – с чувством произнес военный. Ставший бессловесным страстный диалог взглядов нарушил официант, ловко поставивший на стол блюда. Шкипер отвлекся от созерцания запустившей когтистую лапку в самое его сердце, чтобы посмотреть на источающую божественный аромат семгу. Напротив вдруг раздался раздраженный вздох. Подняв глаза, мужчина увидел, как цвета мокрого песка губки обхватили подушечку пальца, испачканную в сливочном соусе. Неожиданно на зал навалилась липкая духота, мешающая сделать и вздох. Бравый офицер закашлялся.***
– Рядовой, привет! – Кутаясь в тоненькую «плюшевую» курточку, на пороге стояла молодая женщина. – Где все? – Марлин! – обрадовался парнишка, начавший в одиночестве потихоньку скучать, и пропустил соседку в дом. – Все?.. Ну, Ковальски опять опыты на Рико ставит, в лаборатории заперся. – И куда только Шкипер смотрит? – засмеялась гостья и как бы невзначай уточнила: – Кстати, а где сам? – О, а ты же ничего не знаешь! – еще пуще оживился Рядовой, садясь в гостиной рядом с Марлин на диван. – Представляешь… По мере продолжительности бесхитростного рассказа лицо женщины один за другим теряло проценты прежней беззаботной веселости. К концу повествования, приправленного живописными картинами ближайших девяти месяцев на базе коммандо, Марлин какой-то частью сознания оказалась рада, что вокруг на расстоянии вытянутой руки – одни подушки, и нет ничего тяжелого, острого, колющего или режущего. – Во-от, – выдохнул юноша, оставшись довольным молчаливой слушательницей. – Слушай, – вдруг спохватился он, – ты такая нарядная. Собралась, наверное, куда-то? Подрагивающими губами, в кой-то веки украшенными блеском, соседка пробормотала: – Да нет, ерунда. Просто так. – Ну нет же, – упорно настаивал юный спецназовец, – у тебя такие красивые кудри, а еще бантик милый. Почему ты всегда так не ходишь? – Я… решила исправиться, – тихо сообщила та, поднимаясь. – Ой, ты куда? Мы же даже чаю не попили. – Мне идти пора. Мило поболтали. Спасибо, что просветил, Рядовой. Буквально выскочив в прихожую, Марлин невольно задержала взгляд на своем отражении – пухленькой фигурке, вбитой в купленное на днях модное платьице. – Эй, подожди! Не ответив соседу и забыв на вешалке курточку, Марлин хлопнула за собой дверью и побежала по улице. «Чертов престарелый рыбофил! Вояка, солдафон! Отставной форели барабанщик! У-ух, Казанова на пенсии… Каракатица с автоматом! Креветка отъевшаяся!» – эти и еще многие другие пассажи, большая часть которых у хорошо воспитанной дамы и появляться не должна, метались сейчас в голове беснующейся Марлин. Потряхивая каштановыми кудряшками, она шагала по улице, словно невысокими устойчивыми каблуками желала высечь из асфальта искру. Ну уж она ему!.. Вот уж!.. С силой пнув жалобно взвизгнувшую калитку сапожком и зарычав от боли и злости, она замерла посреди холодной вечерней улицы. Теплая кожа открытых плеч покрылась мурашками под дыханием близящейся ночи. Женщина поежилась. Она злилась на себя за все: за целый день, убитый в магазинах; за мучения длинного вечера перед зеркалом в ванной; за хитроумные, отчасти мазохистские, чисто женские ухищрения в подготовке к важной встрече… Даже за пропущенный сериал! Вернее нет, из-за приключенческой ленты – особенно. Марлин закрыла лицо руками. Нет, она вовсе не собиралась рыдать. Глупости. Было бы из-за чего. Пф-ф, нашла повод… Ей просто что-то попало в… – Почему такая очаровательная девушка грустит этим чудесным вечером? – раздался вдруг над самым ее ухом хрипловатый баритон. – Синдром чрезмерного участия к незнакомкам у ночных прохожих неплохо лечится коленом промеж ног и перцовым баллончиков в похотливые зенки! – зло, на одном дыхании отозвалась женщина, резко оборачиваясь. – Ты? – пронесся по улице изумленный унисон. – А не ты ли подружка «Пингвинов»? – осведомился мужик. – А не ты ли их враг? – в свою очередь спросила Марлин. – Ну, – кокетливо поправляя яркий платок на шее, улыбнулся тот, – рад такой чести в простом народе. – Газ? – Ганс, – поправил он, дернув плечом. – Тебе, как попадавшей в мой плен, это следовало запомнить, Мэрли. – Марлин. – Один-один. – Щелкнул пальцами злодей. – Постой, – оживилась женщина, – вспомнила, это же ты все за Шкипером увиваешься? – Кто? Я?! – чересчур громко и картинно возмутился Ганс. Вскинув брови, давняя пленница выразительно посмотрела на него. – Ну, хорошо, – сдался тот, не выдержав скептического взора, – увиваюсь. – Да будет тебе в таком разе известно, – ехидно заявила Марлин, – что нет твоего товарища дома. Он отправился на деловую встречу. С дамой! Ганс разом переменился в лице: – С женщиной?! Какой? Куда? Зачем? – А догадайся. – Подбоченилась соседка команды, порадованная последним вопросом несказанно. Датчанин на это поджал губы и заиграл желваками. – Для самой сюрприз, – вздохнула та и вновь поежилась. – А зачем он тебе в такой час? – Враг «Пингвинов» быстро справился с собой, снял свое пальто и накинул его на плечи женщины. Та настолько продрогла, что с благодарностью приняла сей жест, не став утруждать себя положенным препирательством. – А, – отмахнулась она, – в кино планировали сходить. На ночной сеанс. – Сама предложила? – прищурился датчанин. – Угу, – удивившись вопросу, осторожно подтвердила Марлин. – Шкипер, – как-то мечтательно улыбнулся Ганс. – Как это в его духе. Импульсивность. Потрясающее умение напрочь забывать о прежних нуждах в угоду минутного влечения. Хоть что-то от него старого. – Вы давно знакомы? – Еще чуть-чуть и почти всю жизнь. – Близко его знаешь? – Было дело, – по-кошачьи улыбнулся в ответ собеседник. Марлин облокотилась о калитку, в нерешительности помяла лацкан черного пальто и с обессиленным вздохом спросила: – Какие женщины ему нравятся? Вопреки ожиданиям она не услышала снисходительных или издевательских смешков. – Ну, многие. Почти любые, он увлекающаяся личность. А вот в излюбленных у него ходят женщины вамп, – протянул датчанин и ухмыльнулся: – Во всяком случае, могу точно описать, какие мужчины ему не нравятся. – Это ты о себе, что ли? – Марлин подняла глаза, а Ганс расшаркался в дурашливом реверансе. – Он не такой, как ты. И меня это не может не радовать. Заявление прозвучало крайне невежливо, но мужчина никак на него не прореагировал. Он присел на корточки и поднял с асфальта скомканную цветастую бумажку. Развернув билеты, датчанин хмыкнул: – Тем не менее, это не мешает мне, как и ему, любить поп-корн и хорошие фильмы. Марлин непонимающе уставилась на него. Ганс поднялся, одернул щеголеватый пиджак и протянул смятенной соседке спецназовцев руку. – Потому предлагаю скоротать вечер вместе, раз уж вышло так, что нас с тобой сместили на вторые роли, – закончил он. Гневно сдвинув брови, женщина уставилась на предложенную ей ладонь. В голове метались противоречивые – одновременно настороженные и мстительные мысли. Наконец, последние победили и, надо отметить, почти всухую. – А черт с ним! – воскликнула она, хватая новоявленного кавалера под руку. – Пойдем. – Чудесное решение, – очаровательно улыбнулся Ганс.***
С темных небес светила луна, чьи лучи путались в голых ветвях деревьев. Смех довольной друг другом пары, неспешно бредущей по аллее, разносился по вечернему парку. – Шкипер, я, конечно, поняла то, что ты первоклассный танцор. Тогда еще, когда, дабы не отдавить мой сапог тебе пришлось проделать то головокружительное «па» и с ходу же усадить меня на свое колено. Да, должна признать, выглядело это эффектно. – Мужчина усмехнулся в ответ. – Но все-таки зачем было вытаскивать розу прямо из букета того парня? – Я должен подходить по образу для коварной и опасной леди. – А разве твое амплуа не «кристально чистый и образцовый командир»? – Китка покрепче прижалась к спутнику. – Сказать по правде, с таким мне было даже интересно быть плохой девочкой. Зачем тебе обижать детей? – Это дитя выше меня на голову, да и он сам был не против, – отбивался командующий. – Даже хлопал нам со всеми. – А, ну да, безусловно, кто же откажет в такой пустяковой просьбе импозантному мужчине, у которого под пиджаком в кобуре посверкивает рукояткой «кольт»? Парочка рассмеялась, как вдруг женщина резко остановилась и пошатнулась. – Дорогая моя, ты… – Шкипер осекся на полуфразе, встретившись взглядом с совершенно остекленевшими глазами без признака мысли. – Китка, тебе плохо? – нервно воскликнул он, хватая ту за плечи. Женщина крепко зажмурилась, вновь вздрогнула и с силой затрясла головой. Когда она открыла глаза, во взоре ее уже появилась осмысленность. Приложив ко лбу ладонь, она посмотрела на побледневшего Шкипера и удивленно спросила: – Что? – Ты… – Мужчина настороженно вглядывался в ставшее самым обычным лицо. – Ты хорошо себя чувствуешь? – В ушах немного шумит, – пожала та в ответ плечами. – Видимо, винцо оказалось ядренее, чем я думала. Всегда любила красное больше, несмотря ни на какие там правила хорошего вкуса. – Ну хватит, – нахмурился кавалер. – Погуляли и будет. – И чего ты так разнервничался? – закатив глаза, протянула Китка. – Ну подумаешь, дама подшофе, не Средневековье же на дворе. Ладно, пошли. – Э нет. – Шкипер полез в карман брюк и вытащил оттуда телефон. – На такси. К нам. – К вам? – вскинула брови спутница, стараясь, не подпустив к губам улыбку, поправдоподобнее возмутиться. – Ну и как вам не стыдно обо мне так думать?! Сэр, неужели я создаю впечатление столь ветреной женщины? То, что мы с вами сейчас стоим под фонарем, еще ничего не значит! Вот уж нет, это слишком! От неожиданности мужчина ткнул пальцем в кнопку сброса номера. Некоторое время они смотрели друг на друга, а потом подбоченившаяся Китка вновь расхохоталась. – Вот шутница, – усмехнулся Шкипер и, наконец связавшись с такси, принялся диктовать адрес. Дама же неспешно пошла к раскинувшемуся неподалеку пруду. Огромная луна играла бликами на ряби, расходящейся по темной воде. Потрясающая тишина убаюкивала разум. Созерцание мертвых с осени деревьев, обступающих водоем, завораживало. Скоро природа начнет оживать после холодного анабиоза, с улиц сойдет грязная слякоть, а пока в парке почти в самом центре города казалось, будто ты отлучен на многие мили от цивилизации, находясь в гнетущем пейзаже для какого-нибудь фильма ужасов. Была в этом какая-то странная романтика. Вскоре за спиной послышались приближающиеся шаги и голос Шкипера: – Приедем, покажешься Ковальски. Он у нас мастер на все руки, в частности, в медицине. Ну, ты помнишь. – Ага, – хмыкнула та, – накладывание гипса на переломанные конечности падших летчиков – одно из его привычных, будничных хобби. – Это еще что! – Мужчина поравнялся со спутницей и тоже посмотрел на легко перебираемую ветерком водную гладь. – С чем только соседи к нему ни приходят. Китка захихикала. – Что? – Шкипер удивленно перевел на нее взгляд. – Да так, вспомнилось… Помнишь, твой сосед, уже тогда, после всего, хи-хи, переживал за целость наших носов? – Женщина коснулась пальцем своего носа, аккуратного, но чем-то напоминающего своей формой клюв хищной птицы. – Целоваться нас учил. – Джулиан. Вот хвостатый! – В возмущении стукнул кулаком по ладони командир отряда. – Хорошо, моя дорогая, что это твое единственное воспоминание о нем… – Шкипер, – прервала недовольное брюзжание в адрес неугомонного соседа Китка. – А? – обернулся тот. Женщина порывисто прижалась к спутнику, обвивая его шею руками. Пальцы коснулись темных, коротко стриженных на затылке волос. Голову Шкипера закружил терпкий и сильных запах дорогих духов. Носы все-таки легонько столкнулись, а цвета мокрого песка губы прильнули к его губам. Доселе стыдливо опущенные глаза поднялись, и мужчина, обхватывая руками тонкую талию, с головой, без шанса на спасение утонул в омуте сверкающих тем самым хищным и опасным блеском янтарных глаз.***
– Это не просто ружье на стене, это даже не рояль в кустах! Это – целый военный симфонический оркестр, штурмующий в лесах Амазонки Китайскую стену! Раздался женский хохот. – Да ну тебя, хорошее же кино! – Согласен. Вышеуказанный факт отнюдь не делает кино плохим. Всего лишь, независимо от жанра, потрясающе смешным, – заверил Ганс, распахивая перед Марлин двери кинотеатра. – Ну что, скажешь, лучше было бы лить слезы дома за ведерком клубничного мороженого? – Не люблю клубничное. – Да брось, неужто со Шкипером ты сходила бы лучше? – Эх, ладно, – пришлось признать женщине, – Шкиперу было бы не под силу умудриться задолбать своими подколами целый зал! – А вот и не задолбать, – датчанин, накидывая той пальто на плечи, принялся протестовать. – Они тоже смеялись. Смех продлевает жизнь, пусть спасибо скажут. Старайся им… – Но не на фильме же ужасов! – Почему нет? Все стабилизируется – поседел от ужаса, поржал над справедливыми замечаниями. Страхи надо высмеивать. – Угу, посмеялись, зато потом принялись закидывать нас поп-корном. – Неблагодарная публика, не ценит заботы. Ну и что? Вот у меня как раз пакетик кончился. А за бутылку прости, достал этот рыжий, нечего было к моей одежде цепляться! И вообще, кукурузу я люблю соленую. Марлин вновь залилась смехом. – Ну скажи, что я лучше, – канючил и без того явно довольный собой Ганс. – А как же эти пошлые шуточки бесконечные? Да-да, праведнику-командиру и не снилось. – Женщина стала аккуратно утирать выступившие слезы. – Как ты там о главной героине высказался? – Мы, культурные люди, вслух такого повторять не станем, – с достоинством какого-нибудь английского сэра ответствовал враг «пингвинов». – А также не станем напоминать кое-кому, как этот самый некто складывался пополам в кресле от безудержного веселья и каким залихватским пассажем заставил умолкнуть страждущего, так желавшего спокойно досмотреть ленту. Спутница шутливо ткнула его кулачком. – Ладно, заслужил признания, Шкиперу до тебя грести – не огрести. – Йи-ха! – Подпрыгнув и отбив каблуками по асфальту степ, датчанин до праведного ужаса перепугал какого-то прохожего, пожелавшего тут же скрыться в переулке. Завидев это, Марлин подавилась смехом и принялась усмирять возрадовавшегося спутника. – Да тише ты, тише… – А что «тише»? Миледи предпочла Атосу скромного злодея – чем не повод для счастья? – Ну, не предпочла, предположим, а просто оценила. – Так или иначе, а я в выигрыше. Нужно это отметить! – Ганс огляделся в поисках ресторана, но, не обнаружив среди многочисленных вывесках нужной, разочарованно выдохнул: – Ну ладно, тогда хотя бы сигареткой. Куришь? Женщина помотала головой: – Кури спокойно. – Ну и правильно! – одобрил датчанин, быстро вытащив из пачки в кармане пиджака сигарету и чиркнув зажигалкой. – Лучше не способствовать образованию рака. Ты прикинь, до чего может додуматься членистоногое с ученой степенью! Кошмар… До носа хихикающей Марли донесся приятный аромат, чем-то отдающий вишней. – Странные у тебя сигареты. Ну, для мужчины, – протянула она и осеклась. Но Ганс ничуть не оскорбился, а, раскинув руки в стороны, воскликнул: – Для мужчины? Солнце мое, да ты только посмотри на меня! Марлин привычно за этот вечер весело рассмеялась от вида отчаянно дурачащегося компаньона. Потом оба замолкли и брели, разглядывая витрины текущих мимо лавок. Периодически мимо проезжали машины, или приходилось сторониться, чтобы пропустить прохожих. Они были далеко от центра, где никогда, даже ночью, не прекращается автомобильная лента, а сквозь толпу приходится пробираться едва ли не вцепившись друг в друга, чтобы не потеряться. Здесь почти так же густо были натыканы нескончаемые магазинчики, а вот оживленность в свете фонарей гораздо меньшая. Марлин поймала себя на мысли, что вечер она провела гораздо лучше, чем планировала. Что называется, не было бы счастья… Она с благодарностью покосилась на шагающего рядом мужика. Тот мгновенно заметил приметный блеск в глазах и ответил на него еще более широкой улыбкой. Ганс картинно изобразил зевок, потянулся, и в следующий момент его рука обхватила талию Марлин и чуть прижала к себе. – А не обнаглел? – без злости, даже с усмешкой осведомилась она. – Наглость – второе счастье, – не растерялся хитрый датчанин. Женщина смерила его ироничным взором. – Да я бы и рада поверить, вот только разве ты не по части собратьев своих и Шкипера? – А кто сказал, что мне не могут нравиться и молоденькие симпатичные девчушки, и сухие пряники командиры? – округлил Ганс пронзительно честные глаза. – И то верно, – согласилась Марли. – Отлично, – закивал тот головой, выбрасывая в урну окурок. – И все-таки, что такая милая особа нашла в черством солдафоне? – Быть может, то же, что и ты? – Ну это навряд ли, – таинственно усмехнулся мужчина. По городу гулял свежий ветерок, путался во все еще сохранивших форму после банки лака кудряшках, задувал под коротенькое платьице и холодными пальцами пробирался за воротник пальто. Видно, обратив внимание на это не поддающееся контролю подрагивание, спутник переместил руку и приобнял женщину за плечи. «Есть в некоторых людях, – думала Марлин, – что-то такое… Энергетика, что ли, так и пышет». И вправду, датчанин словно был окружен пылающим коконом. По ее телу вниз медленно потекла приятная согревающая волна. Как-то неожиданно стало уютно и комфортно. Почему-то в голову не приходило определений «надежно» или «безопасно», но разомлевшая женщина не задумывалась об этой стороне вопроса, и она даже не заметила, когда и так небольшого количества людей и машин стало еще меньше, а потом они и вовсе исчезли. Удалились и огни вывесок, уступая место тенистой аллее. Когда так же неожиданно Марлин осознала это и начала чуть удивленно оглядывать высокие и голые стволы деревьев, вторая рука спутника быстрым, но подчеркнуто аккуратным движением прижала ее к его груди. Марлин ткнулась курносым носиком в шелковый шейный платок, но успела для теоретического отпора подставить руки. Отчего-то приятным удивлением она отметила под рубашкой тренированные мышцы. Кроме того, от имеющегося у командира «Пингвинов» брюшка тут не было и следа. Большой палец широкой, пахнущей вишневым табаком ладони погладил ее по щеке. Марлин, несколько опешившая, судорожно решала в голове моральную дилемму: дать ли чрезмерно активному малознакомому мужику промеж очень кстати разведенных ног, а после – по горбатому носу или же… Перед ней стоял относительно молодой и, в принципе, симпатичный лютый вражина Шкипера. Мелькнувшая в голове оскорбленной женщины мстительная мысль подкрепилась в меру самокритичным заявлением разума о том, что она «в общем-то, совсем себе и ничего». Гулять так гулять! Опустив веки, она покорно подняла голову и, недоуменно приоткрыв через некоторое время глаза, увидела лучащуюся улыбкой физиономию Ганса. Что-то неуловимо переменилось в его взгляде, теперь в ярких карих глазах поблескивал ехидный огонек и какая-то толика брезгливости. Вдруг перед самым ее носом появился красный «глазок» распылителя. – Извини, и вправду, понимаешь, только мужчины. Не успела женщина даже вздрогнуть, как в ее лицо ударил едко пахнущий газ, и отвернувшееся лицо злодея померкло.***
– Чья вещичка? – спросила Китка, позволяя кавалеру снять с себя в прихожей шубу. Шкипер скользнул взглядом по коричневой плюшевой курточке на вешалке и между делом ответил, надевая манто на специальные «плечики»: – А, это, Марлин. Вдруг лицо мужчины дрогнуло и начало вытягиваться, по мере чего округлялись и его глаза. – Марлин? Знакомое имя… Кто это? – поправляя прическу у зеркала, продолжала интересоваться дама. – Вот черт… – едва слышно протянул бравый командир и привалился спиной ко входной двери. – Эй, что с тобой? Почему такой зеленый? – изумилась Китка. – Марлин, какой поздний визит! – Шкипер влетел в зал, выдавливая из себя принужденно-беззаботную улыбку, и застал идиллическую картину: Рядовой и Рико смотрели телик. Зато соседки не было. Рассеянный мужик с несказанным облегчением понял, что ему еще удастся пожить, но все-таки решил уточнить, ни к кому конкретно, впрочем, не обращаясь: – А где Марлин? – Приходила вечером, – отозвался Рядовой из кресла. – А откуда вы знаете, что она была? – Ее куртка висит в прихожей. А что она говорила? – осторожно осведомился командир. – Ничего, – удивленно пожал плечами парнишка. – Представляете, сам удивился, пришла, спросила, где вы… – И ты сказал? – Мужчина едва подавил стон, уже зная, что услышит «да». – Да, – подтвердил подчиненный. Шкипер решил, что надо бы завтра с утра позвонить соседке. Вариант о личном визите он отмел сразу – миссия на носу, а кости за пару дней не срастаются. Впрочем, может, у Ковальски что в лаборатории отыщется… – Что, я своим появлением нарушила твои планы на вечер? – усмехнулась Китка, кладя руки на его плечи. – Если и так, то я даже не подумаю мучиться угрызениями совести. – А Ковальски где? – вспомнив о причине своего внепланового появления дома, Шкипер вновь обратился к Рядовому. – В душе, – последовал услужливый ответ. Сержант слишком громко для того, чтобы быть к этому непричастным, хмыкнул. Рико умудрился развалиться, заняв полдивана, и при этом закинуть на журнальный столик перед телевизором ноги. Выглядел он настолько довольным, что, казалось, ничему, даже скачущим по экрану лунным пони, не удалось бы вызвать у него хоть сколько-нибудь мрачные эмоции. – Солдат, – мгновенно среагировал командующий офицер, усаживая женщину в подушки, – немедленно убрать ноги со стола. Сядь при даме как полагается. Тот закатил глаза и послушно снял со столешницы босые ступни. Забившись в угол дивана, он даже попытался демонстративно выпрямить вечно сгорбленную спину. Однако сидеть так для него оказалось равносильно изощренной китайской пытке – между лопатками заломило, и сержант, привычно плюнув на излишества манер, «сдулся», как шарик. К тому времени Ковальски в набедренной повязке из полотенца покинул ванную и, суша на ходу вторым полотенцем волосы, двинулся в гостиную, погруженный в свои мысли. Из коридора ему виделись: понурый Рико, сверлящий его взором Шкипер, неловко молчащая Китка и забывший про все на свете, утонув в мерцании жидкокристаллического телевизора, Рядовой. В гостиной нависало какое-то странное безмолвие, нарушаемое лишь приглушенным стрекотом Лунорогов. Когда лейтенант перешагнул порог зала, несколько пар глаз уперлись в него. Шкипер выразительно поднял бровь при взгляде на своего подчиненного. На самом деле его недовольство было вызвано видом, в котором тот появился, но что-то такое подумалось ученому, что разгоряченное, красное после душа лицо вдруг резко начало бледнеть. Молчание стало напоминать грозовое, и Шкипер, видя, что его подопечный невесть почему вот-вот хлопнется в обморок, нарушил его первым: – Мисс Китке необходима ваша консультация, Ковальски. Но для начала, бога ради – или в кого вы там верите, – приведите себя в порядок. К лицу лейтенанта мгновенно вернулись краски, он наконец сделал вдох, как пловец на длинные дистанции, и тут же исчез из помещения. Не прошло и пяти минут, как ученый, причесанный, в брюках и рубашке, влетел в гостиную вновь. Переводя дыхание, он с неподобающей содержанию вопроса радостью спросил: – Вы плохо себя чувствуете? – Да ерунда, – покачала женщина головой, – но ваш командир так настаивает. Голова у меня кружится и в ушах шумит. Глупо считать это симптомом болезни. – Ага… Симптом… – Рико запрокинул голову и щелкнул себя по горлу пальцами, без лишних слов выражая сугубое мнение о природе этой болячки, и тут же получил затрещину от командира. Хихикнувшая шутке сержанта Китка укоризненно поглядела на кавалера. – Субординация, дорогая, и дисциплина, – поднял тот руки. – Глупо игнорировать неважное самочувствие, – встрял Ковальски в возможный спор. – В ушах шумит, говорите… Тошнит? Женщина пожала в ответ плечами. – Если ты отравилась в этом ресторане, то я разнесу его в прах сегодня же! – яро пообещал Ромео, а Капулетти успокаивающе положила ладошку на сжавшуюся в кулак руку. – Пройдемте со мной, посмотрим, что с вами, в лаборатории. – Ковальски приблизился к двери в подвал, сунул в нее ключ, открывая, и пропустил вперед Китку. – Аккуратнее, ступеньки. Спуститесь сами? – А что, – весело отозвалась дама, исчезая за поворотом, – по силу будет на руках оттащить? И вообще, может, таблетки снотворного хватит? – Как можно! – возмутился ученый. – Глотать пилюли, не зная диагноза. Тут обследование нужно… Шкипер недоверчиво покосился на своего лейтенанта и двинулся следом за ними. Рядовой, словно загипнотизированный, казалось, и не замечал всего происходящего вокруг. Рико окинул глупо улыбающегося, совершенно счастливого сослуживца испепеляющим взором и поднялся с дивана, показав язык подвальной двери. Подрывник постукивал пальцами по карману джинсов, где все еще лежали притыренные сигареты младшего офицера. В пищеблоке над плитой как раз есть вытяжка. А что делать, если Шкипер, в чем сержант был уверен, почует сигаретный дым? А вот пускай. Пускай он знает, что не все безупречно в его дисциплине. Пускай грызет в ярости свой устав. С этими мстительным мыслями Рико проходил мимо прихожей, когда его боковое зрение выхватило что-то неправильно яркое для того помещения. Будучи наблюдательным от природы, он повернул голову и уперся взглядом в ридикюль мисс Китки. На губы диверсанта наползла ухмылка. Улеглись около двух часов ночи. Вопреки злобным надеждам Рико, командир не унюхал, а может, и не обратил внимания на характерный, не слишком приятный запах на кухне. И полностью проигнорировал маячащего перед глазами в озлобленном отчаянии подчиненного, вдохновенно ваяя на втором этаже спальню для дамы сердца. Наконец Китка со всеми предосторожностями, возможными и нет, была торжественно препровождена в опочивальню. Ковальски вместо диагноза развел руками и решил действительно сослаться на версию опьянения. Сама дама выглядела бодро и категорически не понимала трепета к своей персоне, отпуская по дороге разные шуточки. – Эй, товарищ командир, а как же пожелать раненому солдату сладких снов? – донеслось из комнаты, когда Шкипер уже стоял в коридоре. Слишком резко развернувшись, дабы не демонстрировать своим бойцам выступивший румянец, он объявил, удаляясь: – Свободны, парни. Готовьтесь ко сну. Рядовой, умиленно вздохнув, побежал вниз по лестнице, лейтенант же опасливо покосился на соляным столбом замершего сержанта. Дверь в спальню гостьи закрылась, едва слышно щелкнул замок. Ковальски похолодел, однако Рико даже не изменился в лице. Зная трепетное отношение сослуживца к кулинарии, и ее удивительно благотворное влияние на его настроение, ученый аккуратно положил руку на плечо подрывника и тихо попросил: – Не мог бы ты приготовить мне чай? Рико дернул левым уголком губ, резко развернулся и, демонстративно тяжело топая, спустился на первый этаж. Где-то внизу загремел далеко не случайно перевернутый стул, отчего Ковальски, нервозно покусывающий губу, содрогнулся.***
Редко так случалось, чтобы Рико пробуждался среди ночи. Напротив, обладал здоровым, крепким сном и при желании мог запросто отбыть в объятия Морфея в самом эпицентре еженощной музыкальной вакханалии у соседей. Боец задумчиво созерцал мрачные тени, что ползали по стенам, образуя собой пугающие живое воображение силуэты. Над ним тихо сопел ученый, справа стояла двухъярусная же койка Шкипера и Рядового. Юный сослуживец еще не дорос, зато старший офицер густым храпом выводил рулады за двоих. Наконец, согнанный естественной нуждой организма, сержант, как смог тихо, слез с кровати. Выбранный Шкипером казарменный тип спальни был удобен для военных в практическом плане. Пока командир с бодрым воплем команчей ни свет ни заря обегал бы комнаты, головы сонных жильцов покинутых спален силой естественного закона притягивало бы к подушкам. Зато в сложившейся ситуации бравые бойцы подскакивают разом и просыпаются уже по пути на зарядку, мысленно стеная о бессердечно брошенных на произвол судьбы ложах и сотрясаясь от сонного озноба. Удобно – да, а вот в личном плане – просто невозможно. Но это армия, салага, приказ командира не обсуждается. Вопросы есть? Вопросов нет, даже если они есть. Почесываясь, Рико вышел из санузла и мгновенно замер, настороженный шумом приближающихся шагов. Незнакомых, что важно, шагов. Судя по звуку, некто сейчас проходил за поворотом мимо спальни. Может, это их гостья тайком от наставлений диетолога решила на сон грядущий перекусить? По соседству как раз располагалась кухня. Решив избежать нежелательной встречи, Рико нырнул обратно за дверь. Легкие шажки достигли кухни, но вдруг развернулись и двинулись влево, к гостиной, и затихли там. Изумленный, диверсант покинул прежнее убежище и выглянул из-за косяка арки. Китка собственной персоной стояла возле двери в подвал, прямиком в тайные недра не менее тайной организации. Что более всего привлекло бойца, так это взгляд ночной нарушительницы порядка. Та не оглядывалась воровато, ее лицо даже не выражало сосредоточенности. Освещенное лунным светом, оно было абсолютно пустым, глаза с остановившимся взглядом не выражали ничего. Тихо щелкнул обычно запирающий двери замок. Уверенным шагом женщина исчезла во тьме за дверным проемом. Рико внутренне заликовал. Вот, вот оно! Никто ему не верил, а он был прав! Но если идти и будить сейчас командира, то баба, обнаруженная, мгновенно отопрется. Мол, плохо себя чувствовала, решила не тревожить чуткий сон отважного вояки, набралась наглости самой найти пилюли. И кому, ослепленный амуром, поверит Шкипер? Не-ет, Рико не так наивен. Бабу надо взять с поличным. Полный ярких надежд о вершащемся правосудии, сержант прокрался к двери и двинулся по благо не скрипучей лестнице. В штабе, где в секретных отделениях было полно оружия, никого не оказалось. Значит, Ковальски, по простоте душевной, вновь не запер дверь в лабораторию. Неповоротливый и неуклюжий образ Рико был обманчив и, в принципе, удобен ему. Сержант превосходно ориентировался в темноте и, бесшумно добравшись до огромного шкафа, засел за ним. Через некоторое время тяжелая металлическая створка открылась, и Китка отправилась наверх. Подождав еще немного для верности, диверсант уже смело пошагал следом и напоролся на... запертый замок. Рико заскрипел от злости зубами и треснулся затылком о стену. Когда он все же сумел разобраться с преградой, перебрав родичей трудолюбивого Ковальски до десятого колена вперед, назад и во всех порядках, в прихожей уже не оказалось ни полусапожек, ни сумочки, ни манто.***
Женщина спешно шла по грязной дорожке, едва не срываясь на бег, и то и дело нервно оглядывалась. Шумело в ушах, кружилась голова, она никак не могла вспомнить, как оказалась на улице среди ночи. Кроме того, она просто не знала, где она и куда ей идти. Когда в сумочке зазвонил телефон, из ее груди вырвался непроизвольный вскрик от неожиданности. Подрагивающими руками дама вытащила сотовый и приложила его к уху. – Алло? – Дорогая моя, в городе царствует Никтос, разве это – время для женщины ходить одной по темным переулкам? Я волнуюсь за тебя, – раздался в трубке приторный голос. – Ты?! – За один день это восклицание успело стать очень популярным. – Верно, это лишь я. Всего лишь моя ничтожная персона и не более. – Чего тебе надо от меня? – озираясь и понизив голос, резко спросила Китка. – Женщины… С вашим эгоизмом, с вашей жестокостью может сравниться лишь ваша красота. Но зачем же мне роптать? Ты знаешь, а я к тебе все по тому же поводу. – Какому?.. – И неужто забыла? Может, неосознанно, – собеседник хмыкнул, – ты изменила свое решение, моя милая карьеристка? – Я… Нет! Не стану я на тебя работать! – Одновременно говорить и бежать стало тяжело. Переводя дух, Китка прижалась к грязной стене какого-то гаража. – Неблагодарная… – резюмировал голос отстраненно и повторил прежний вопрос: – Неужто забыла? Все, что у тебя есть, все, чем ты кичишься, тешишь самолюбие и питаешь смертный грех… Неужто ты забыла, кому этим обязана? – Бизнес мой. Я сама подняла его, сама делала карьеру, – ледяным голосом отбрила дама, к которой вернулась маломальская самоуверенность. – Я в нем оказалась удачливее, чем некоторые вселенские умы мастеров-недоделкиных в своем деле. Неудачник! – Грубиянка, а что ты умела? Кем ты была до того, как я нашел тебя, беглая террористка. А деньги? На чьи кровные основан бизнес, да и ты чем жила? Или забыла?.. – Женщины, говоришь? А ты разве мужчина? По-мужски, думаешь, попрекать добровольно оказанной помощью? – Китка, отдышавшись, фыркнула и пошагала дальше. – Я уже сказала, что не стану работать на тебя. Ищи себе приспешников среди продажных дурочек. – А зачем же ты тогда пошла к ним? Почему преуспевающая бизнес-леди на своих двоих отправляется по делам вместе с серыми массами, где толпами ходят старшие сержанты? Китка подавилась собственным возмущением, а голос рассмеялся. Этот смех был ужасен – надтреснутый, какой-то бездушный. От него до костей пробирал мороз. – Ах, женщины – милые, чудесные, черствые, бездушные, но такие наивные создания. Вспомнив, не смогла побороть искушения и просто забыть. – Ты следил за мной?! – А что, думала обмануть меня? Чаяла, что не узнаю ничего, не получив от тебя звонка? Ах, Шкипер, ах, товарищ командир! Дама с такой силой сжала телефон, что костяшки пальцев побелели, как и следы от ногтей на другой руке, крепко сжатой в кулак. – Ты прослушивал меня. – Женщины… – вновь завел было голос, наигранно сокрушаясь, но Китка, потерявшая самообладание, оборвала его: – Не нравится – спи с мужиками! – на другом конце вновь послышался мужской смех, даже хохот, но уже чужой, и чуть приглушенный голос собеседника рявкнул: «Заткнись, идиот!» Однако она уже не услышала ни восклицания, ни последовавшего за ним грохота, ни гневных воплей и хихиканья. Остановившись у дороги, в припадке иступленной ярости Китка швырнула на грязный мокрый асфальт новый мобильник и с силой ударила по нему каблуком. С хрустом сенсорный экран раскололся пополам и так и остался лежать, поблескивая стеклышками в свете фонаря. Женщина попыталась было побежать дальше, как вдруг справа из-за угла на большой скорости выехала черная машина с наглухо тонированными стеклами. «Мерседес» резко остановился, преграждая путь Китке, и окатил ее сапоги грязью из лужи. Из окна водительского сидения высунулась рука, протягивающая ей сотовый. Совершенно деморализованная хотя бы только тем, что ее едва не задавили, дама послушно взяла в руки аппарат. – Ну зачем ты так? Ты же не сопливая малолетняя девчонка, – усовестил ее все тот же притворно-участливый голос. – Первая молодость давно позади. Ты уже леди, настоящая, в самом соку. И вести себя стоит соответственно. – Я, так или иначе, не стану для тебя делать ничего, – гневно зашипела, стараясь скрыть в голосе страх, женщина. – Я не буду пешкой в твоих руках, псих! Голос гадко усмехнулся. – Ты сделала для меня уже даже больше, чем я мог бы получить унизительным упрашиванием тебя. – Что? О чем ты говоришь?.. – Голос Китки осип, и она ничего не могла с этим поделать. Должно быть, это страх оказал свое тлетворное влияние и, что называется, схватил за горло. – Посмотри по карманам своей фирменной сумочки, милая, да повнимательнее. С бешено колотящимся в горле сердцем, прижав трубку к уху плечом, женщина стала бороться непослушными пальцами с многочисленными застежками. Она слабо удивилась растерзанным останкам ежедневника и перемаравшей тряпочные внутренности косметике. – Нет… как? Нет, быть не может… Что это? – бессвязно начало вырываться из ее рта, когда из недр ридикюля был вытащен на свет небольшой черный прямоугольник. И снова раздался этот леденящий душу хохот, совершенно парализующий все тело и разум. Наверное, умение исторгать из себя эти звуки и отличает настоящего злодея. – Флэшка! Радость моя, ты столь чудесно научилась обращаться с техникой. Подумать только, а ведь пару лет назад ты в замешательстве стояла перед системным блоком. Сеансы подсознательного обучения воистину чудодейственны! Да и что ты, если мозг гениального ума современности, члена секретной государственной организации, поставил на рабочий компьютер пароль из пяти символов: «До-рис». Такого не ожидал даже я! – Что? Что ты сделал со мной? Что я сделала? – потрясенно бормотала Китка. – Хорошо ли ты себя чувствуешь, свет глаза моего? Головка не кружится? – Ты чудовище! – закричала она в полнейшем ужасе. Гнев прошел бесследно, и уже очень давно, а дикий, животный страх прочно поселился внутри перед человеком, вернее, существом, хохочущим в трубке: – Что ты со мной сделал?! Ты солгал мне! – Моя крылатая фурия, – издевательски протянул голос, – ты несправедлива. Ты ведь сама хотела обмануть меня. – Ты… Как ты мог?! Как ты можешь называть себя мужчиной?! – Вот как заговорила… А он, чем он лучше? – Всем! Он честный, отважный, принципиальный, благородный. Он настоящий герой, мачо! Ты и ногтя его не стоишь, ничтожество! – с чувством выплюнула Китка, сильно пнув по крылу машины. – А вот это ты зря… Что конкретно «это», голос не уточнил, но женщина вскрикнула, роняя второй телефон. В ушах зазвенело, перед глазами начало темнеть, скоро писк одной линией прошил ее виски. – Нет… Нет! Только не снова! – хватаясь за голову и едва не падая на высоких каблуках, она побежала по дороге. Из «Мерседеса» выскочил не по погоде одетый в палевую пиджачную пару мужчина и бросился вдогонку. – Поаккуратней с воинственной Афиной! – насмешливо бросили с водительского сидения. Но осторожность преследователю не понадобилась. Вскинув руки к небу в какой-то неосознанной надежде, Китка упала на колени, разбрызгав слякотную кашу вокруг себя. Мужчина нагнал ее, присел рядом на корточки, окинул жертву беглым взглядом и принялся помогать ей подняться. На удивление покорно та встала и двинулась вместе с ним к авто, придерживаемая под локоть. Когда бледный свет упал на лицо дамы, засверкали ее пустые глаза. Блеклые, без тени разума, они неопределенно смотрели вперед. Женщина даже не думала привести себя в порядок, пригладить растрепавшуюся прическу или отряхнуться от грязных хлопьев, осевших на ее колготках и платье. Потому, когда их встретил второй мужчина, темноволосый, в рыжем свитере, успевший подобрать мобильный телефон, он поморщился и гнусаво протянул: – Ты б ее хоть вытер, а, каннибал? Перемараешь сидение! – Не наша колесница – не наши проблемы. – Первый усадил Китку в салон, а следом залез сам. – Не тебе ведь мыть, а, наркоман? Фыркнув и демонстративно хлопнув дверью за приятелем, тот сам начал усаживаться в авто. – Не куксись, amigo. Где этот, радужный? – спросили с заднего сидения. – К боссу с кудрявенькой уже давно укатил, – сообщил второй и закрыл за собой дверь. Машина газанула, подняв фонтанчики грязи, и быстро скрылась из виду. Вскоре шум мотора растворился в ночной тишине. Автомагистраль пролегала слишком далеко, чтобы ее гул доносился до этих мест. Следы протекторов заволокло склизкой массой, и ничего уже не напоминало о случившейся пару минут назад сцене, кроме растоптанного мобильного аппарата. Из-за мусорных бачков выбралась высокая широкоплечая фигура. Убедившись, что прослушка более не сработает – слишком уж далеко объект с сотовой связью – фигура вышла на свет и склонилась над останками мобильника. Пальцы Рико вытащили оттуда вконец испорченный и отсыревший пеленгатор, который так толком и не пригодился. Ковальски сержанта за это расточительство по головке не погладит. А вот о пароле на компе сам сержант с ним еще потолкует.