Офисная история

Элайдж Бейли уже который год работал в офисе под руководством какого-то старикашки Фастольфа, который вечно мотал нервы и сбрасывал всю работу на него, потому что считал единственным вменяемым работником после своего секретаря. И Элайдж мечтал то ли об отпуске, то ли об увольнении, но ни то, ни другое ему, естественно, в ближайшем будущем не светило. И вот в очередной день очередной рабочей недели очередного года Элайдж, кое-как нажимая пальцами на кнопки клавиатуры компьютера, почувствовал такую ужасную боль спине, что скорчился. Ему очень хотелось материться. — Что случилось? — любезно спросил мимо проходивший Дэниел — секретарь босса Элайджа. Бейли не знал, когда и как они успели подружиться, но Оливо он действительно мог назвать своим лучшим другом. А иногда хотелось кем-то большим. Но Элайдж часто отметал эти мысли. — Спину уже надорвал с вашей работой! — почти закричал Элайдж, негодуя. — Совсем скоро в креветку превращусь! Справедливости ради замечание Элайджа имело смысл. Он действительно, корпя из года в год над бумагами и компьютером, стал сильно сгибаться в спине, что было совершенно неприемлемо для его здоровья. А вот Дэниел, кажется, совершенно ни на что не жаловался. Он неустанно работал сверхурочно, не курил, не пил, да и не ебался, наверное, тоже, и был, скорее, похож на робота, чем на человека. Элайдж даже не знал, правда ему за тридцать или нет, потому что выглядел тот на самом деле на двадцать три года от силы. — Держи осанку и правильно питайся, — наставительно сказал Дэниел, идя к кофемашине недалеко от рабочего места Бейли. — Держи осанку и правильно питайся, — передразнивал Элайдж. — Будешь тут соблюдать твои правила при такой жизни! Дэниел ничего не ответил на эту колкость. Он привык к отвратительному характеру Элайджа, который постоянно был пиздецки чем-то недоволен и вечно жаловался на какие-то проблемы. Впрочем, зато он работал на совесть, всегда всё выполняя вовремя, даже если ради этого ему приходилось выебаться так, что он забывал, как дышать, чтобы успеть до дедлайна. — Кофе? — спросил Дэниел, поднося чашку крепкого, ароматного кофе к заваленному бумагами столу Элайджа. Бейли повернулся на приятный и спокойный голос Дэниела и, увидев его мягкую улыбку, подумал, что он бы, наверное, был совсем не против переспать с ним. Но почти хлопнул себя по лбу за эти мысли. — Спасибо, — тихо проговорил Элайдж, начав пить кофе, зная, что у Дэниела даже, сука, обыкновенный кофе — как божественный подарок. Не зря этот старикашка Фастольф выбрал себе в секретари именно Оливо. Дэниел с ещё одной чашкой в руках ушёл в кабинет Фастольфа. Мерное постукивание пальцев по клавиатуре стало раздражать и без того натянутые нервы Элайджа ближе к обеду. Этот стук звучал для него, как тиканье часов, которое долгое время бывает незаметно, а затем, когда вспомнишь о нём, неимоверно бесит. Бейли, чуть ли не в прямом смысле скрипя зубами, едва смог досидеть положенное время, чтобы потом спуститься на первый этаж офисной высотки. Там находилась его любимая кофейня, где он обедал почти каждый день. — Привет! — помахала рукой Глэдия — бухгалтер из его же офиса. Она сидела за любимым столиком Бейли, который располагался напротив небольшого парка за окном. Элайдж нехотя улыбнулся, зная, что даже тримандаблядская совесть не остановит его однажды и он изменит жене с этой Глэдией. — Привет, — кисло отозвался Элайдж, оставляя свой пиджак на спинке стула напротив Глэдии. — Сейчас я закажу поесть только, — как будто оправдываясь, ответил мужчина. — Конечно! — Глэдия чуть заметно улыбнулась, провожая его взглядом. Её обед становился в тысячу, а то и в миллиард раз лучше, когда ей удавалось вырваться из ненавистного офиса на обед и отвязаться от Гремиониса, который оказывал ей признаки внимания, но сама она в нём была слабо заинтересована. Глэдии вообще казалось, что она ужасно проебалась по жизни, попав в этот офис, потому что ей не нравилось быть бухгалтером. Она хотела бы быть дизайнером, но что-то пошло не так. Примерно всё. Единственное, что ещё держало её в этом проклятом месте — Элайдж, в которого она была влюблена, впрочем, не совсем безответно. Элайдж вернулся с американо и несколькими круассанами, тирамису и каким-то шоколадом. — Бери, — Элайдж, резко и голодно откусив сразу половину круассана, элегантно подвинул плитку шоколада ближе к Глэдии. Та приятно удивилась и улыбнулась. — Благодарю. У неё как раз осталось немного охуеннейшего коньяка, который ей подарили от коллектива на день рождение, и теперь она могла закусить этим шоколадом и, быть может, пригласить к себе домой Элайджа для более личной, чем в кофейне, беседы. Бейли молча ел, пока Глэдия любовно оглаживала подаренный ей шоколад и смотрела на уверенные руки Элайджа, который крепко держал кружку. — Как достал меня этот Фастольф! — почти вскричал Элайдж, приступив к тирамису. — Элайдж сделай то, Элайдж сделай это! Я не могу уже! Сил моих больше нет! Бейли отчаянно жаловался, зная, что Глэдия молча выслушает и будет согласна со всем им сказанным. Но женщина могла думать только о том, как сильно она хотела опрокинуть его на свой стол дома и заставить его стонать, как портовую блядь, моля о втором круге. И Глэдия знала, что Элайдж был женат. Но когда это её останавливало, тем более что он — единственная причина, по которой она ещё не бросила этот уебанский офис с его не менее уебанскими правилами, которые она всегда нарушала? — Глэдия, — тихо позвал Элайдж, коснувшись её руки. — Всё в порядке? Женщина обнаружила себя смотревшей в упор на Бейли, пока тот уже, оказывается, доел свой тирамису и допил кофе. Обед кончился. — Да, извини, задумалась. Глэдия и Элайдж вышли из кофейни, и сразу же лёгкий летний ветер раздул полы незастёгнутого чёрного пиджака Бейли и волосы Глэдии. — Посмотри, какое сегодня потрясающе красивое небо! — воскликнула Глэдия, показывая ладонью на голубой небосвод, который был похож, скорее, на градиент без единого намёка на облака, чем на реальное небо. Рядом с кофейней висел звёздно-полосатый флаг США, который тоже развевался на ветру. — Ага, — томно протянул Элайдж. — Когда ты научишься видеть в жизни не только плохое? — спросила Глэдия с лёгким недовольством, взяв мужчину под руку. — У всех есть проблемы в жизни, но нельзя же так на них зацикливаться. Элайдж хотел было возразить женщине, сказать, что он откровенно заебался уже в этом офисе, но знал, что она — тоже, поэтому ничего не ответил. Оставшийся день Элайдж только и мечтал о том, чтобы поскорее сбежать домой и выкурить по дороге одну-две старых добрых сигареты, а то уже совсем невыносимо стало. Но и по пути Элайджу не дали быть в одиночестве. — Элайдж! Его окликнул Дэниел, выходивший из офисной высотки. Дэниел всегда выглядел так, как будто ему вообще было абсолютно похуй на людские проблемы. Он оставался восхитительно стойким в ментальном плане, не раздражаясь по мелким поводам, в отличие от Элайджа, и не впадая в истерику при виде дедлайна, как Глэдия. Он и Элайдж жили в квартирах в одном районе, поэтому часто шли домой вместе. — Как тебе это удаётся? — в такт своим мыслям спросил Элайдж, пока щёлкал зажигалкой. — Что? — не понял Дэниел. Оливо нёс в руках кожаный кейс, на его сильных и крупных плечах висел строгий тёмно-синий костюм с таким же по цвету галстуком на шее, а идеально белая и ровная рубашка, застёгнутая на все пуговицы, сразу говорила о том, что человек перед вами не только строг, но и педантичен. Но Элайджу охуительно нравилось это так, что сносило крышу. — Быть свежим, как огурчик, после работы. Я чувствую себя так, будто сто лет сидел на одном месте, а не пару часов. Элайдж думал иногда, что Дэниел обладает какими-то поистине неебическими способностями, ведь после целого рабочего дня мужчина оставался совершенно бодрым и по-прежнему спокойным, будто ничего и не происходило в офисе. А на него могли накричать, облить чем-нибудь от негодования, стукнуть на него кулаком по столу, в конце концов, а ему — хоть бы хны. — Быть может, вот это причина, — пожал плечами Дэниел, что придало его обыкновенно умному лицу совершенной глупости, и показал пальцем на загоревшуюся сигарету, которую Элайдж тут же стал курить. — Я курил ещё до того, как устроился в этот поганый офис, — почти уже злясь сказал Элайдж, упрямо смотря на дорогу. — И всё-таки тебе стоит бросить. Вредные привычки, может, и делают лучше в психологическом плане, но точно не в физическом. Элайдж устало закатил глаза, зная, как Дэниел обожал заёбывать своими нотациями, и ветер снова раздул полы его по-прежнему не застёгнутого чёрного пиджака. Желая поддразнить своего слишком «правильного» друга, Элайдж спросил: — А как же сигарета после секса? Это ведь традиция уже. Дэниел, кажется, даже повернул голову к Бейли, уставившись на него своими ясными голубыми глазами, которые просто наипиздатейшим образом сочетались с его рыжими волосами. Иногда Элайдж даже представлял, как проведёт пальцами по его прядям, ломая его идеальную укладку, хотя бы раз в жизни делая из Дэниела не ходячее совершенство, а настоящего человека. — Для тебя, может, и традиция, — как-то совершенно уходя от ответа, сказал Дэниел. Элайдж махнул рукой, понимая, что Оливо, видимо, действительно не пользовался никакими «благами жизни». Но так хотелось однажды уломать его, заставив перестать думать о морали и принципах, и просто стать с ним ближе. О, Элайджу уже надоело скрывать от себя своё пристрастие к Дэниелу. Глупо было отрицать то, что он хотел потрахаться с ним, наконец, чтобы перестать ебать себе мозг, вместо, как хотелось, тела. — Как ты развлекаешься вообще? — спросил вдруг Элайдж, выдыхая табачный дым в и без того загрязнённый воздух Нью-Йорка. — А что, только секс и сигареты могут быть развлечением? — Дэниел задал вопрос в ответ с совершенно серьёзной интонацией, как будто его ничего не смущало в этом разговоре. Элайдж не смог противиться желанию засмеяться во весь голос, потому что он бы абсолютно точно сначала занялся с Дэниелом сексом, а потом выкурил сигарету.