Из Ян

       Я с огромным воодушевлением возобновила занятия боевыми искусствами, которыми теперь могла заниматься не по расписанию, а по зову души. Застоявшаяся и залежавшаяся, ограничиваемая шанхайской предусмотрительностью, я навёрстывала упущенное за недели. Юй Нань великолепно дралась, да и золотые, пока были здесь, не отказывались от совместных тренировок; обмен опытом развивает тактическое мышление и сноровку. Чем больше партнёров в драке изведаешь, тем лучше ориентируешься в отражении атак и замыслах нападающих. Но через пару дней Чон Хосок уехал домой, и мне в пару доставался только Чонгук, с Мингю занималась Цзе. Собирался ли Чонгук уезжать следом за Смотрящим? А что ему тут делать? Охранять меня? Я об этом не просила, а без каких-либо дополнительных договорённостей выходило так, что золотые помогут лишь в случае опасности и крайней ситуации, вливаться в состав нашего гарнизона они не обещали. Так почему же Чонгук оставался? Из-за родителей и сестры? Ждал удобный случай, чтобы помочь ей вернуть дочь? Маленькую Лию необходимо было забрать у Му, я бы не хотела, чтобы её выдрессировали, как некоторых из нас, оставшихся в Чжанби и наслаждающихся властью Юань, позволяющей совершать любые злодейства над мужчинами. - Так, значит, слухи не врали, - сказала Ченсяо, одна из местных девушек, которую я тоже знала с детства. Я вопросительно на неё посмотрела, отпивая воду из бутылки, пока мы сделали паузу в тренировочном бою. – Что-то есть между тобой и этим золотым?        Чонгук и Мингю рубились на тупых мечах в стороне, выкидывая такие пируэты, что дух захватывало. Я не удерживалась порой, и наслаждалась их борьбой, любуясь, как скачкой двух жеребцов, как полётом хищной птицы, как бурным, неукротимым потоком реки, свергающейся с гор. Но если слишком долго смотреть, Чонгук мог бы заметить, что я не свожу с него глаз. Поэтому я отвернулась. - Мы друзья. - И только? – как будто бы проскочила печаль на её лице. - А что ещё нужно? Мы не спим.        Ченсяо покивала, но меня не устроило то, какие мысли могли остаться в её голове, я хотела разобраться с возможными домыслами! - Я же наследница, разве могу я связаться с мужчиной? - А почему нет? Ты же должна родить следующую наследницу. - Нет, это понятно, но… - мне стало ясно, что я сама себе не позволяю думать о Чонгуке только как о сексуальном объекте. Казалось бы, что трудного? За секс амазонки друг друга не осуждают, хочешь – вперёд! Но не влюбляйся, не люби, не строй отношения. А как же мне их с Чонгуком не строить, если я начну рвать волосы на своей голове, пойди он к другой? И ей тоже начну рвать волосы. И ему. И не только волосы, возможно. Я не смогу просто спать с ним, понимая, что он спит с кем-то ещё. Ведь я вряд ли переключусь на другого. Так что либо со мной, либо пускай проваливает. Как мне убедить саму себя, что несколько ночей ни к чему не обязывают? Как убедить себя, что они не будут так уж хороши, чтобы мечтать о повторении? – Конечно, для этого проблем нет, - я посмотрела на Ченсяо, - а если я не заведу других любовников? - И что? – похлопала она глазами. - Это не будет похоже, что я им излишне увлеклась? - Но это же твоё право – спать с тем, с кем хочешь! Если ты не хочешь других, кто в праве тебя принудить?        Насколько проще были девушки в Датуне! У нас там, в центре клана, все так щепетильно относились к букве неписанного закона! Слежка за нравственной чистотой была нестерпимая – это я понимаю сейчас, когда не отношусь больше к следящим. А ведь я была одной из них! И мы рассказывали младшим, как правильно надо, что можно, чего нельзя. Как я наставляла Цзе! Ощущение, что я была другим человеком, которого опоили или одурманили, и вдруг туман рассеялся, и вокруг оказался совсем иной мир, о существовании которого я не подозревала. Но если в тумане привыкаешь ориентироваться на слух и запах, то прозрение сбивает, притупляя привычные приёмники сигналов, а новые ещё не отточены. И как двигаться, куда? Хорошо, достойные мужчины существуют, их не так уж и мало, но как с ними себя вести? Что себе с ними можно позволить? И не восприму ли я обычное несовпадение, несходство с моими интересами и пристрастиями, как дурное поведение? Так, видимо, мыслила моя бабушка, считая, что раз её взаимно не любят, то они злодеи. А она не пыталась начать с себя и стать другой? Иногда нужно смягчиться и полюбить первой, а не ждать признания и обожания. Но как к этому прийти, если взращивается несгибаемая, неисчерпаемая гордость размером с Шэнмуфэн? И она не даёт прорваться лучу солнечной зари в девичьи покои. Хотя, говорят же, что как ни высока гора, она не может закрыть солнца. И бабушка увлеклась отцом Чонгука, да только не смогла расположить его к себе. Оно и к лучшему, если бы смогла – не было бы его… - Цзыюй! Цзыюй! – позвала меня одна из амазонок, пришедшая на двор с противоположной стороны. – Там приехали из Чжанби! Иди скорее!        Я заволновалась, поправив меч на бедре и отложив бутылку. Чонгук с Мингю всё слышали и, отложив оружие, тоже последовали за мной. На просыпанную песком арену падал мелкий колкий снег Сяо-сюэ, и стоило прекратить активную подвижность, как кожа ощутила холод, поэтому приятно было войти в помещение, но в груди всё же телепалась студящая тревога – кто приехал? Почему?        Юй Нань уже принимала приехавших в том же зале, где и меня, когда я прибыла из Шанхая. Две головы повернулись ко мне, и я радостно вскрикнула: - Сюани! Мэйчи! - Цзы! – ринулись они ко мне, но между нами возник Чонгук, преградивший им путь. - В чём дело? – спросила я. - Нам неизвестно, кто отравил Джо, а эти девушки прибыли от твоих тёть, не так ли?        Они озабочено и испугано на меня посмотрели, удивляясь, что меня охраняет мужчина, да ещё встаёт поперёк дороги и указывает. - Это мои подруги… - начала я. - Парень прав, - заступилась за него Юй Нань и подошла к Сюани и Мэйчи, - извините, девочки, но я вас обыщу. - Цзы… - обратилась ко мне Мэйчи, но я дёрнула головой, отводя взгляд: - Юань и Дайфэй, устроив то, что они устроили, вынуждают поступать так. - Мы не от них приехали! – подняв руки и позволяя себя осмотреть, сказала Сюани. – Мы сбежали! - Сбежали? – будто заново увидела их я. – Почему? - Ну, если не считать того, что в Чжанби стало очень неуютно жить… Когда генеральши услышали, что ты здесь, подняла восстание против них… - Я не поднимала! - Нет? – переглянулись подруги. Мэйчи тихо заверила: - Дайфэй сказала, что ты подзуживаешь шаньсиек против их власти… - Я сама послала к чёрту двух этих дур! – возразила Юй Нань. – Если Джо велела сделать генеральшей Цзыюй, так и должно быть! Если они не согласны, пусть бы вышли с ней на поединок, раньше так вопрос главенства решался! - Дело даже не в этом, - продолжила Сюани, - когда Юань стала рассказывать, что это ты, видимо, Джо и отравила, то я сразу поняла, что всё это – ложь! Ты так любила Джо! Как и все мы. Нет, куда сильнее, конечно же. - Они всё-таки обвинили в убийстве меня?! – до того перехватило у меня дыхание от подобной наглой лжи, что я едва смогла прошипеть свои слова.        Мэйчи кивнула: - И ещё стало туго с деньгами. Раньше мы могли себе покупать что-то, если захочется, но теперь этого нет. Юань говорит, что денежный вопрос постепенно наладится и надо подождать…        Я поймала скептический взгляд Чонгука и, недовольно вздохнув, развела руками: - Вы же знаете, откуда у нас раньше были деньги? - «Десятина», которую скидывают все женщины Шаньси… - Не покрывает наших нужд! Я о другом источнике дохода. - Ну… от сделок с мужскими группировками… - нехотя вытянула из себя Мэйчи. - Сделками! Ха! – я подошла к ним после того, как Юй Нань закончила их тщательно прощупывать. Чонгук всё равно наступал мне на пятки, остерегаясь покушения или подвоха. Что ж, такое беспокойство обо мне радует. – Вымогательство, алименты и шантаж – это не сделки. Мы занимались разбоем и грабежом. Мы сидели на шее у мужчин, которых так презирали, очень достойно! - Цзы, но они же… - зашептала Сюани, чтобы не услышали золотые, потому что она бросала взгляды на них: - Разве мужчины не должны женщинам за века подчинения и угнетения? - Не все и не всем. Если мы больше тысячи лет свободны и живём, как хотим, кто должен нам? – На лице Мэйчи мелькало разочарование, словно не ради этого она бежала из Чжанби. – Если вы хотите жить так, как раньше, обманом и коварством, то лучше возвращайтесь назад. Я не стану противостоять тётям ради того, чтобы продолжать их «политику». Тётя Хиджин работала в администрации, в своём кабинете, в тепле и довольстве, ничем не отягощённая, но приехав сюда устроилась пока что торговкой на рынке. Работа не унижает, унижает лень и паразитизм! Хочешь денег, Мэйчи? Заработай.       Они опять переглянулись между собой. Я знала, что поступаю жестко, но у меня не хватало терпения и умений уговаривать. Не знаю я педагогических уловок по перевоспитанию, меня не готовили к дипломатии! Но имею твёрдость характера и определённые цели, которые с помощью него собираюсь достичь. - Нет, я возвращаться не хочу, - решилась первая Сюани, - Юань и Дайфэй часто ссорятся и противоречат друг другу, от них решений приходится ждать подолгу. Да и вообще непонятно, чего ждать! Я знаю, что ты будешь лучшей генеральшей, Цзы, прости нас, что сразу тебя не поддержали и не выступили в твою пользу! - А что Тиньян? Юци? – подумав, спросила я. - Они теперь принцессы, - пожала плечами Мэйчи, - мы не говорили с ними о тебе, потому что боялись, вдруг они мамам своим донесут. Бежать они, похоже, не планируют.        Браво! Раскололся не только клан Ян, но даже наша семёрка. Бэка, Юци и Тиньян остались по ту сторону. Мне хотелось рвать и метать из-за того, что не оправдывалась моя вера во всё, во что я верила прежде: в матриархат, в женскую дружбу и преданность, во взаимопонимание и сестринство! Женщины и девушки точно так же охочи до денег и власти, они жадны, честолюбивы, тщеславны, эгоистичны и склонны врать. - Устраивайтесь пока, поговорим позже, - сказала я и пошла к себе в комнату, чтобы привести мысли в порядок. Могу ли я верить им? Что вообще я должна делать? Просто устраивать тут наилучший образ жизни, и постепенно ко мне перебегут все сами? Нет, ведь есть те, кто от природы видит «наилучшее» иначе: в возможности кровавых расправ, воровства, оргий и вседозволенности. А там мои братья, которых надо спасать.        Я заметила, что меня догоняет Чонгук, когда уже шла по коридору. Притормозила, давая ему поравняться со мной. - Ты же будешь осторожна с ними? – остановился рядом он. - Я вообще не знаю ещё, что делать с ними! Что делать в принципе! - Не торопись принимать решения. - Легко сказать! - Я знаю, что ты нетерпеливая. Если надо – я могу тебя сдерживать, только скажи, - улыбнулся он, пытаясь вселить в меня уверенность, но я не смогла даже отразить его улыбки, покачав головой: - Я начинаю ненавидеть своих тёть, это ужасно! Каждый раз, как я слышу что-то новое о том, как они превращают в руины созданное Джо, мне хочется взять меч и поехать прямо к ним! - Это мы всегда успеем, не переживай. – «Мы»? Он сказал «мы»? Я после Куна реагирую на такое формообразование или в данном случае меня это скорее радует, чем напрягает? – Похоже, самозванным генеральшам надо дать шанс самоуничтожиться. Но при этом следить, чтобы они не покусились на тебя. Эти две… близкие тебе подруги? - Мы всегда были как сёстры! - И всё же, я переживаю, что ты теперь под одной крышей с кем-то, кто приехал из Чжанби. - Я не стану их прогонять, Чонгук, - произнесла я его имя и чуть не вздрогнула. Как давно я не произносила его имени вслух? Даже за эти дни я как будто избегала этого. Так много раз произнесённое в голове в Шанхае, оно казалось мне теперь запретным, будто озвученное потянет за собой наружу и все остальные мои мысли, а они далеко не невинны. - А я не допущу повторения истории с Джо. Она легла спать здоровой, а проснулась смертельно отравленной. Придётся опять караулить твою кровать, перебравшись в твою комнату, - между прочим ввернул он. Я прищурилась, склонив голову к плечу: - Ты ищешь способы забраться ко мне в спальню на ночь? - Да нет, я серьёзно хочу этого в первую очередь ради твоей безопасности… - Если тебе хочется спать со мной, как когда-то, мог бы не придумывать оправдания, а прийти и спать! – выпалила я и прикусила язык. Округлившиеся глаза Чонгука уставились на меня. Мои округлившиеся от собственной дерзости и длинного языка глаза вперились в него. Не теряя времени, пока он растерялся, я развернулась и спешно пошагала в свою спальню. Влетела в неё и, прислонившись к двери спиной, тяжело выдохнула. Так и знала, что ляпну лишнее! Хлопнув себя по лбу ладонью, я сомкнула веки и затопала. Вот дура! Я что, опять принялась арканить его и заманивать в свою койку? Опять напугаю его своим напором, он решит, что я мечтаю о наследнице… но лучше пусть так решит, конечно, чем поймёт, что я мечтаю о нём, а он меня не так уж и хочет.        Скинув с пояса ножны, я присела. В голове полный бардак. Столько проблем, а умственных способностей – кот наплакал! По крайней мере, я так во всём запуталась и потерялась, что мозг ощущаю размером с орех. И близость Чонгука, с которым приходится ежедневно сталкиваться, умнее не делает. Мне о проблемах клана надо думать! А я о чём? Встав, я зашагала по комнате из угла в угол, вокруг кровати, попавшим в раскалённый котелок муравьём. Могут ли быть предательницами Сюани и Мэйчи? Оторопь брала от предположения, что они присланы убить меня. В такие моменты, когда предают ближайшие люди, уж лучше быть убитой и исчезнуть из ужасного мира, в котором никому нельзя доверять. Но моя смерть принесёт мало добра. Да, клан опять объединится и консолидируется, но ради чего? Ради убийств и истребления мужского рода? Нервно проблуждав в четырёх стенах с полчаса, я почувствовала от себя запах пота, и вспомнила, что не приняла душ после тренировки. Взяв полотенце, я вышла в коридор. Сыхэюань не был гостиницей, поэтому ванная имелась одна на крыло этажа, а не у каждого своя. Пока я шла, слышала, что кто-то домылся и выключил воду. Отлично, значит, сейчас будет свободно. Дверь распахнулась и на пороге образовался Чонгук в одном полотенце, обхватившем его ниже талии. Меня почти откинуло назад. - Опять ты! – едко рявкнула я, отпихивая его плечом. - Куда же мне деться?.. - Тебя и так слишком много! А ты ещё ночью хочешь заставить меня себя терпеть! - Мне показалось, что ты не против… - Я захлопнула дверь перед его носом и задвинула щеколду.        Вернулось то ощущение, когда я впервые увидела его раздетым. Понимание красоты. Удовольствие от одного взгляда на его фигуру. Эстетика. О, милостивая Гуаньинь, зачем он такой?! Пошёл в золотые, так будь страшным, всё равно тебе кроме твоих долга и боевой палки ничего не надо! Нет же, каким-то образом отсутствие женщин и наличие необходимости всё своё время уделять борьбе создают выточенный торс, рельефные мышцы, стройные ноги. А руки! Какие же у него были руки! Испытав их объятия, туда тянуло вновь и вновь. Почему он может не отвлекаться от долга, а я, воительница и амазонка, думаю о том, о чём мне не положено?        Я включила ледяную воду и даже не вздрогнула под ней, превратившись в Цин-нюй, до того хотелось охладиться и вымыть из себя всё лишнее – все фантазии и наивные чаяния. А если он уедет следом за Хосоком вскоре? Я не стану удерживать его, нет. Но должна ли воспользоваться им, пока он не уехал? Чтобы потом гадать, как он проводит время без меня? Смогу ли я не думать об этом? Намылившись и драя себя жёстко мочалкой, я надеялась утешить тело этими процедурами, но оно всё равно хотело Чонгука. Я не пойду по бабушкиным стопам, нет! И по стопам Джо не пойду – не стану запрещать себе что-то, мучить себя, изводить. Закрутив краны, я обмоталась полотенцем. Кинула вещи в стиралку и зарядила стирку, насыпав порошка. Тут не было Хендери и Сяо, которые занимались хозяйством, и я быстро приучалась делать всё самостоятельно, как самая обычная девушка. Мне бы тоже не помешало найти работу, но что я умею?        Возвращаясь в спальню, я обмерла на пороге. Чонгук стелил себе постель у подножья моей кровати. - Ты… ты зачем это делаешь? – постучала я пальцами по двери, барабаня неровный ритм. - Я же сказал, что буду охранять тебя. - Если это потому, что я предложила, то не стоит, - я посторонилась, освобождая проход, и велела: - Уходи.        Он даже не удосужился натянуть что-нибудь кроме кожаных штанов своих на себя! Скотина. Тело уже высохло, но волосы его ещё были влажными. Расправив простыню, он выпрямился и закинул их назад, открыв лоб. Моя ненависть нарастала пропорционально боли в глазах, вызванной похотливым взглядом на Чонгука. - Не уйду я никуда. - Ты бы не пришёл, если бы я не сказала случайно, что можно! А если не хотел, то… - Я хотел, но не мог же без твоего разрешения? - Мог бы спросить. - Ты бы не разрешила. - Откуда тебе знать? - Потому что у тебя такой характер. - Нормальный у меня характер! - А я и не сказал, что он у тебя не нормальный! – Чонгук подошёл и, отодвигая меня, попытался закрыть дверь, которую я держала, демонстрируя ему направление движения. Раз уж он подошёл сам, я прытко переставила ноги и решила выпихнуть его из комнаты. Он упёрся. Я упёрлась в него. Но сил сдвинуть его с места не было. Тогда я попыталась завалить его, подцепив ногой. Он увернулся и перескочил. Закрыл всё-таки дверь, оставшись внутри. – Ты от меня не отделаешься, Цзы, - пообещал он. - Ещё чего! – я опять открыла дверь и указала ему пальцем в коридор: - Я не звала тебя с собой спать! - Звала, - захлопнул он её. - Допустим, но передумала! – толкнула дверь наружу. - А я нет, - он грохотнул дверью снова. Наверное, от этого удара сотрясся весь этаж. Я скрестила руки на груди.        Мы молчали, глядя друг на друга. Он на меня сверху вниз, я на него снизу вверх. Чтобы исправить положение, я чуть закинула назад голову. - Как ты втиснулся-то на влажную кожу в свои штаны? - На детскую присыпку, - пошутил он и, довольный, положил ладонь на бляху ремня. Мой взгляд усилием воли удержался, чтобы не опуститься туда же за его механическим жестом. – А ты не пробовала влезать в свои после душа?        Я вспомнила, куда подевалась моя версия золотой амуниции, и, как провинившаяся, понурилась: - У меня всё забрали в Шанхае…        Чонгук посерьёзнел. - Мы сделаем тебе другую, ничего страшного. - Ты, наверное, думаешь, что я глупая растеряша, но её отобрали, правда! Когда похитили меня. - Так тебя всё-таки похитили? Ты не сама уехала с ними? – заблестели глаза Чонгука. - Нет, не сама. Кун… - поняв, что слишком фамильярно о нём говорю, выдавая уровень наладившихся отношений, я скорректировала: - Цянь Кун нанял токийских воронов, чтобы они незаметно увезли меня из Чжанби. - Вороны… - повторил золотой, задумавшись. – Они были в Чжанби, значит? - Они регулярно у нас высиживают что-то и уши греют, пользуясь отсутствием камер слежения. Летом мы то и дело гоняли их с крыш. - Так… они и этим летом были там! – его как будто осенило. – А если они видели что-то той ночью, когда отравили Джо? Если они знают убийцу? Или… - Они это и сделали! – хором подытожили мы. – Но зачем это японцам? – усомнилась я. - Томохиса – друг Хангена, в таком случае всё бы сошлось с остальными догадками. Вороны уже однажды помогли ему захватить власть в Джунгарии. Надо будет попытаться разведать кое-что у этих пернатых. - Как? - Есть некоторые лазейки, - не стал посвящать меня он в подробности. Ах вот так вот? Он здесь осведомлён обо всём, что происходит в Шаньси, а меня в золотые дела не допускают? Я кивнула на дверь: - Так уйдёшь или нет? - Теперь? Когда знаю, что тебя могут не только отравить, но и незаметно украсть? Ни за что! - Я тебя вынесу, если понадобится! – протянула я руки, чтобы упереться снова в его грудь, но он присел и, подхватив меня чуть выше колен, поднял вверх: - Эээй! – замолотила я его по плечу, на которое он меня и закинул. – Пусти! Поставь меня на место, кобелиный сын! - Нет! – веселился Чонгук, тронувшись с места. - Поставь, я сказала! - Принцесса, угомонись, - скинул он меня с себя на кровать. Я упала на спину и, отпружинив, попыталась подняться, но он навис надо мной, прищучив и перекрыв доступ к пространству. Мы встретились глазами на расстоянии в три-четыре цуня, и я затаилась, как тигрица, готовящаяся к прыжку. – Ничего, что я положил, а не поставил? - Чего! Когда сказано поставь – ставят! - У меня есть друг, который считает, что слова девушек надо воспринимать аллегорически, в переносном смысле или прямо противоположном. - Дурак твой друг! Дай встать! – я подалась вперёд, и Чонгук, заведя руку мне за голову, подтолкнул меня сильнее к себе и поймал губы губами. Меня охватила дрожь, потому что кроме полотенца на мне ничего не было, а полуобнажённое мужское тело всей тяжестью напирало и напирало, возвращая меня в горизонтальное положение. Но поцелуй был слишком сладок, чтобы ему противостоять, от него отдалось жаром между ног, и одно колено рефлекторно подогнулось. Чонгук потянул за край моего полотенца. Я вцепилась в его руку, мешая раздеть себя. Он не передумал. Не разрывая поцелуя, мы начали борьбу. Царапаясь, отпихивая, ударяя ладонью, я отвоевала последние прикрытие, но рука Чонгука тотчас опустилась ниже и схватила меня за бедро. Подогнутым коленом я попыталась втиснуться между нами, но он сразу же перенёс ладонь на колено и потянул его в сторону. Напрягая все силы, я удерживала его на месте, но и Чонгук, до этого сдерживавшийся и явно не желавший случайно причинить мне вред, надавил с такой силой, что предчувствие синяка заныло на коже. Нога сорвалась и была отведена в сторону. Чонгук мигом пробился вперёд и его бёдра очутились между моих голых ляжек. Я оторвалась от поцелуя, предчувствуя, к чему всё идёт, но не зная, надо решаться или нет? Меня трясло, и он это ощущал, потому что даже зубы во рту стали постукивать от волнения. И возбуждения тоже. Холодная бляха его ремня забралась под полотенце и тёрлась очень близко к тому месту, которым мне самой уже хотелось потереться о то, что под ремнём и ширинкой. Чонгук посмотрел мне в глаза и отвёл мокрую прядку с виска. - Я давно должен был это сделать. - Кто бы тебе позволил? - Я возьму тебя, Цзы, это не обсуждается.        Мне хотелось что-нибудь сказать, но я не смогла. Эмоции захватили. Плечи подрагивали, и хотя амазонки ничего не боятся, мне было страшно. Страшно безвозвратно упасть в объятья Чонгука и пристраститься к ним, познать их, полюбить их, стать от них зависимой. Страшно открыться перед ним, показать своё истинное отношение, доступность, вероятную слабость. - Будет немного больно… наверное, - тихо прошептал он. - Ничего, я не буду кричать, я не боюсь боли, - выпалила я. - В таких случаях сдерживаться не надо. - Почему? Ты хочешь слышать мой крик? Тебе нравится, когда девушкам больно? - Нет, мне нравится, когда девушкам… Мне нравится, когда тебе приятно. Я хочу, чтобы ты кричала от удовольствия. От удовольствия тоже кричат. - И мужчины? - Ну… прямо орать мне не доводилось, - он опять потянул полотенце, и на этот раз я не сопротивлялась. Оно распустилось на мне, и хотя руки чесались прикрыться, я выдержала алчный взгляд Чонгука, впившийся в моё тело, исследующий, клеймящий своим присутствием. Словно всюду на мне побежали строчки «просмотрено Чон Чонгуком». Он жадно обежал фигуру глазами, вытягивая из-под меня полотенце и спуская его под наши бёдра. Опустив лицо к моей груди, он коснулся её губами. Кусая свои, я осторожно положила ладони на его плечи. Я могла трогать его, сколько пожелаю! Щупать упругие бугры мышц и сжимать их, проверяя на прочность, провести икрой ноги по его боку и закинуть её ему на поясницу. Губы Чонгука опустились на мои рёбра, пересчитав их, потом на живот. Я ощутила влажность его языка и простонала от неожиданности. Закусила костяшки пальцев. Он оторвался и, отведя мою руку, повторил: - Не сдерживайся, Цзы. В этом нет ничего предосудительного. - Мне непривычно… Я чувствую себя беззащитной без одежды, и меча…       Чонгук захохотал: - Ты хочешь держать меч, занимаясь любовью? Может ещё отсечь мне голову после этого, как самка богомола? - Не смешно! - Могу предложить взять в руку что-нибудь другое, - он взял мою кисть и опустил к своим штанам, но я отдёрнула её инстинктивно, не вполне владея собой. Его брови нахмурились. – Тебе неприятно? Цзы, если ты соглашаешься на всё это только из-за наследницы…        Мне показалось, что он начинает отдаляться, и я крепче сжала его ногами, чтобы удержать: - Нет! Нет, наследница тут ни при чём. Я… я хочу этого. Не останавливайся, пожалуйста. Пожалуйста… - почти одной артикуляцией попросила я. Чонгук сглотнул, начиная дышать тяжелее. - Опасная просьба, когда не знаешь стоп-слово, Цзы, - сорвавшись на рык, впился он в мои губы и обрушился сверху. Обнимая его, прижимаясь к нему, я теряла разум, меня кружило и уносило куда-то, будто я повисала в воздухе, а не лежала на кровати. Скольжение кожи по коже вызывало такой трепет, что я близилась к истерике, вопреки страху, я рвалась навстречу происходящему, нетерпеливо жаждала главного, готова была принять всё, что называется занятием любовью, сексом, соитием. Губы Чонгука прихватывали мою шею, брали её зубами и, когда между ними кожу щекотал язык, я выгибалась в спине, как от судорог, и в момент, когда его низкий голос шептал мне в ухо что-то нежное и успокаивающее, утопающее в горячем дыхании, сводящем меня с ума, я ощутила его в себе, входящего вглубь, преодолевающего меня, телесную преграду и неподатливость тесного нутра. Больно было не до крика, но я громко стонала, испытывая неясные ощущения от чего-то непривычного, инородного в себе. Того, чего никогда прежде не было. – Больно? – осторожно спросил Чонгук. Я, стискивая зубы, помотала головой, каждой клеткой чувствуя, как во мне медленно движется часть его плоти. - Немного… тянет, - попыталась я определить свои ощущения, - как при тяжести в животе. - Нет желания меня вытолкать? – ухмыльнулся он, погладив меня по щеке. - За дверь? - Из себя. - Нет. Так и быть, оставайся. - Спасибо. - На хлеб не намажешь. - И в постель не положишь. - Положил же. - Ваше высочество, можно без сарказма? У нас тут секс как бы. - Это ты мне говоришь? Кто тут про самку богомола затирал?       Поцелуй заставил меня замолчать. Чонгук вошёл глубже, так что я даже придержала его рукой, испытывая дискомфорт. Он понял и сбавил обороты. Постепенно, по мере того как он двигался, я всё меньше ощущала неприятное, и всё больше что-то приносящее наслаждение. От проникновения и поступательных движений всё расслаблялось, и я больше ни о чём не думала, отдавшись Чонгуку. Я смогла довериться ему, а он – мне, иначе как бы золотой и девушка из Ян, оба голые и безоружные, отдались друг другу без свидетелей, заверенных у нотариуса договоров и… без остатка.        Мы лежали на полу, перебравшись туда, когда занялись любовью второй раз. Со второй попытки я узнала, что такое оргазм. Не ошиблась в руках и пальцах, способных ласкать моё тело не хуже, чем держать оружие. Положив голову на грудь Чонгуку, я смотрела на пошедший за окном крупными хлопьями снег. - Зима наступает, - сказала я. Его ладонь гладила мою спину под рассыпавшейся по ней копной волос, и это монотонное поглаживание убаюкивало. - Я не дам тебе замёрзнуть.        Я перевела взгляд на него. - Ты хочешь остаться здесь? - Хочу. Пока ты не станешь генеральшей и не окажешься в безопасности – да. – Мне захотелось как можно дольше ею не становиться. – Если ты меня не прогонишь. - Не прогоню… А что будет, когда я стану генеральшей? Ты уедешь? - Я должен выполнять миссии. У меня есть долг, - сделав паузу, он, посомневавшись, сказал: - Но я буду возвращаться к тебе. - У тебя будут другие девушки? – прямо спросила я. Он удивился: - Зачем? - Если миссии будут долгими, мужчины же не выдерживают, чтобы… - Цзы, у меня было воздержание и по нескольку месяцев. Я лишился невинности после двадцати! У иных в этом возрасте уже бы дым из ушей от спермотоксикоза пошёл. Мне не трудно обходиться без секса, - он взял мою ладонь и переплёл наши пальцы, - мне трудно будет без тебя. А ты? - Что? - Будешь спать со всеми подряд? Как полагается амазонке? - А если буду? - Я никчёмный вопрос задал. Не будешь. - Почему это? - Я их изрублю всех к чёртовой матери. Всех, кто к тебе полезет. - Но ты же будешь далеко, как ты узнаешь? – хитро и провокационно сузила я глаза. Почувствовала, как сжал мою руку Чонгук. - Зашью тебе одно место на время отсутствия. - А я тебе твоё отрежу! - Но я же сказал… - Ага-ага, а я так и поверила, по-твоему? - Будда! Ты когда-нибудь уже прекратишь подозревать меня во лжи? - Технически несдержанное обещание не ложь, если не сдерживать его не планировалось изначально… - Завалив меня на лопатки, он опять прервал меня поцелуем. Под весом его тела я буквально таяла, подставляясь вездесущим рукам, не знавшим стыда и усталости. - Ты вынуждаешь никогда не оставлять тебя одну! - Что? Ничего подобного, я же тебя в таком количестве не выдержу! - А надо было думать, я же сказал, что ты не знаешь стоп-слова, - игриво повёл он бровью, и я вновь ощутила твёрдость его намерений областью живота. Чонгук прошептал: - Помнишь, я просил научить меня жить? - Помню. - Я научился. - Когда? – догадываясь, о чём речь, самодовольно расплылась я. - Сегодня окончательно. - Ты нашёл свой смысл? Нашёл, чем будешь заниматься, если в мире настанут поголовное счастье и спокойствие? - Нашёл. Я нашёл всё, что мне было нужно. И никому не позволю у меня это забрать. - Я могу проиграть тётям… - намекнула я на то, что если борьба завяжется не шуточная, то меня и убить могут. - Не проиграешь. Золотые будут рядом. Я буду рядом.        Вместо ответных заверений и приятных слов, которые не умела подбирать и произносить, я поцеловала его. Как там говорил Кун? Золотая шпилька, даже упав в колодец, принадлежит тому, кто её уронил. Упавшая в Шанхай из клювов воронов, я всё равно осталась уроненной Чонгуком. Почему я могла принадлежать ему? Потому что он, в конце концов, как и я, тоже из Ян, и принадлежа ему – я принадлежу своему клану. И вообще, соответственно нашим легендам, основательницы золотых – вонхва – были из наших девушек! Кто ещё мог создать золотых мужчин, если не женщины? И для чего бы ещё, если не для того, чтобы полюбить одного из них и быть с ним счастливой?        Ветер, кружа снег, задул за окном, а мы с Чонгуком в очередной раз сплелись в объятиях, полных любви.

КОНЕЦ