Путь мужества

Сердце не признаёт границ на карте, войн или политических интриг. Сердце ведёт туда, куда его влечёт. «Вавилон 5»

Ему не нужно было долго собираться. Расшитый серебром камзол, всегда казавшийся тесным и неудобным, был без сожаления сорван и отброшен на постель. Нежный шелк рубашки опасно затрещал под его нетерпеливыми пальцами, одна из пуговиц отлетела и запрыгала по полу. Пусть. Он сорвал ее с себя, словно собака, избавляющаяся от ошейника. Пришел черед брюк; они легко скользнули по его бедрам и упали на пол, и наконец, Сандор, незаконнорожденный сын герцога Грифона двадцати одного года от роду, стоял перед огромным зеркалом совершенно обнаженным и рассматривал свое отражение. Его длинные смоляные волосы черным дождем ниспадали на плечи. Каждый мускул его тела, его гордости и результата долгих лет тренировок, был напряжен, словно перед боем. Взгляд Сандора скользнул ниже, и легкая улыбка появилась на его лице: напряжение было не только боевым. Да, он определенно был возбужден тем, что ему предстояло совершить. Молодой воин взглянул в глаза своему двойнику. Тот смотрел твердо и решительно, но в глубине едва заметно притаилась грусть, его вечная спутница. «Выше нос» - мысленно приободрил его Сандор и продолжил сборы. Из-под кровати явилась набедренная повязка, костяные наплечники с ремнями, широкий кожаный пояс и ожерелье из зубов тигра – его более привычное одеяние. Рукоять старого испытанного меча удобно скользнула в руку. Конечно, это был не Меч Грифонов, и бастард никогда не будет владеть им, но однажды у него будет свой, не менее прославленный клинок. Теперь он снова был варваром, и уйдет он тоже как варвар. Сандор распахнул окно, и утренний ветерок ворвался в затхлый сумрак его каморки в пристройке замка. Напротив окна росло развесистое дерево. Он вскочил на подоконник, примериваясь к ближайшей ветке, и в последний раз скользнул взглядом по своей комнате, даже удивившись, насколько быстро смог оставить позади прежнюю жизнь. Возможно потому, что эта жизнь всегда была для него чужой. «Видели бы меня сейчас Антон, Кирилл и другие» - усмехнулся Сандор и сразу отогнал от себя эту мысль. Они его не увидят. Он уходит, и уходит навсегда. Он сжался в комок и прыгнул. Последние лучи закатного солнца озаряли долину, окрашивая всё вокруг в теплые оранжевые тона. Пахло дымом костров и жареным мясом, потом и нагретым железом. Воздух, ставший для Сандора родным с самого детства. Он шёл по лагерю, слушая покрытого шрамами массивного вождя орков, размеренно ступающего рядом с ним. – Эта охота не будет похожа на наши обычные походы, мальчик. Чтобы найти твою сестру, нам нужно будет войти в земли Волков. Моему клану не привыкать к недовольству вашего императора, и с Герхардом мы бились еще во времена юности твоего отца. Но ты – сын Вячеслава, и навлечёшь на себя беду. Подумай о том, как ты вернешься. – Я всегда был изгоем, Краал, и ты это знаешь, – твёрдо ответил Сандор. – Я сделаю всё ради Ирины. И на этот раз я уже не вернусь. Краал странно посмотрел на него, но ничего не сказал. Они дошли до главного шатра. Сандор задержался, пропуская наставника вперёд, и вошёл вслед за ним. – Дочь Вячеслава видели в сопровождении отряда личной стражи герцога, – произнёс Краал, подходя к грубо сколоченному столу с расстеленной картой. Он провёл по ней пальцем. – Похоже, она чем-то насолила старому Волку. Её вывезли из замка как пленницу и отправили в горы, в охотничий домик Герхарда. Краал кивнул на высокого молодого варвара, стоявшего в глубине шатра. – Эти вести добыл Харальд. Сандор был поглощен своими мыслями; он лишь рассеянно скользнул взглядом по незнакомцу и сосредоточился на карте. – Краал, охотничьи угодья Герхарда на другом конце его владений. До них многие недели пути, – Сандор склонился над пожелтевшим пергаментом. – Нужно скорее выступать, войдем в герцогство через долину Джелу, а когда доберемся до равнин… – Я бы так не торопился. Внезапно раздавшийся голос столь резко вырвал Сандора из его размышлений, что ему потребовалась целая пара мгновений, чтобы понять, что заговорил молодой воин. Прерванный на полуслове и несколько обескураженный, Сандор наконец взглянул на того более пристально. Казалось, он был младше Сандора. Длинные темные волосы небрежными прядями спадали на красивое, несколько худощавое лицо с высокими волевыми скулами. Густые брови сдвинулись, словно в немом вопросе, большие карие глаза были чуть прищурены, а на упрямых тонких губах играла легкая улыбка, что придавало лицу немного насмешливый, но открытый и добродушный вид. Правильные и довольно утонченные черты выдавали в нем человека из северных земель. Если себя Сандор иногда сравнивал с молодым львом, то незнакомца определенно можно было сравнить с гепардом. Его подтянутое мускулистое тело излучало энергию. Стройные бёдра, едва прикрытые сверху узкой повязкой, были напряжены, словно он в любой миг мог сорваться с места и исчезнуть из вида. Взор Сандора задержался на гладкой груди с проведенными зеленой краской полосками, складывающимися в загадочный узор. Вновь посмотрев выше, он столкнулся с глазами варвара и поспешно отвернулся, ощутив досаду: от того не укрылся изучающий взгляд Сандора. – Быть частью Непокорных племён – ещё не значит всегда идти напролом и сломя голову бросаться в бой, – с улыбкой продолжил Харальд. – Мы ведь собираемся спасти твою сестру, а не воевать со всем герцогством Волка. А долина Джелу – узкий перешеек между гор. Сунься мы туда вслепую всем племенем – и погрязнем в боях. Нужно сначала разведать путь, не занятый отрядами Герхарда, чтобы без лишнего шума выйти на равнины. А уж там… – Я знаю, что такое быть частью Непокорных племён! – вспылил Сандор, окончательно разозлённый неожиданностью вмешательства, снисходительным тоном незнакомца и тем, что Краал не осадил этого нахального выскочку, а напротив, внимательно его слушал. – Я лучший ученик Краала, и охочусь с племенем с восьми лет! А вот ты кто, чтобы… - и он снова натолкнулся на прищуренный взгляд карих глаз. – Ну да, кто я? – добродушно улыбнулся Харальд. Судя по всему, его совсем не задела вспышка Сандора. – Такой же мелкозубый друг орков, как и ты… Сандор ничего не ответил. Стиснув зубы, он развернулся и вышел из шатра. Солнце уже скрылось, и на вечернее небо высыпали первые звезды. Сандор быстрым шагом прошёл сквозь ряды палаток к концу лагеря, не зная куда и зачем он идёт. Прохладный сумрак немного остудил его пыл, и он присел на краю склона, провожая взглядом последние розоватые всполохи ушедшего дня на горизонте и слушая пение цикад. Он не знал, сколько прошло времени, когда сзади послышались тяжелые шаги, и Краал сел с ним рядом. – Мы не договорили. – спокойно произнёс орк, словно ничего не произошло. – Да, да, я знаю Краал, прости, – пробурчал Сандор, уставившись на далекие вершины гор. – Просто я не думал что меня вдруг будет поучать этот… этот… – он запнулся. – Харальд. – так же бесстрастно подсказал Краал. – Угу, этот Харальд. Кто он вообще такой? – Он наш лучший разведчик и следопыт. – Да? – удивленно повернул голову Сандор. – И с каких же это пор? – Он пришёл к нам из Листмура два года назад, – ответил орк, по-прежнему предпочитая не замечать недовольного тона Сандора. – С тех пор он не один раз выручал нас, когда требовалось сделать что-то… не такое шумное и большое, как мы обычно делаем. – Два года? И как так получилось, что я его здесь ни разу не видел? – Жизнь разведчика – вдали от дома, в дозорах и вылазках, – задумчиво проговорил Краал. – Да ведь и ты проводил здесь не всё время. – Да уж явно побольше, чем он. – вырвалось у Сандора. Орк повернулся и внимательно посмотрел на него. – Мальчик, ты думал, что ты единственный человек, которого приняло Белое Копьё? Да ты никак ревнуешь? – добродушно хохотнул Краал. – Вовсе нет! – надулся Сандор. – Просто это моя битва, я должен спасти сестру, и я не ожидал, что какой-то чужак будет вот так запросто вмешиваться… – неуверенно выговорил он. – Это наша битва, Сандор. Наша общая битва, – уже серьёзно ответил Краал. – Сновидцы чувствуют, что грядут перемены. Нашим тучным годам в землях Империи приходит конец. На подходе другие годы – темные и кровавые. Мы уходим из этих мест, и мы поможем тебе найти Ирину. А Харальд – не чужак. Он хороший человек. Он старается помочь. Просто у него веселый нрав и он иногда бывает немного… самовлюблённым. – Да уж… – пробормотал Сандор. – Он не нашёл ничего лучше, чем подначить тебя при первой же встрече, ты в ответ злишься на всех и вся… Волчата показали друг другу зубы! – с ухмылкой проворчал Краал. – У вас людей всё всегда так непросто. Глупые и горячие! Это напоминает мне твоего отца в юности… Сандор промолчал. Краал поднялся и хлопнул его по плечу. – Советую тебе поспать. Завтра утром ты отправляешься в разведку в долину Джелу. С Харальдом. – Что? – вскочил Сандор. – Какого черта, Краал?! Почему я? Да еще с ним! – Не спорь, мальчик, это не обсуждается, – пророкотал орк. – Ты сказал, что это твоя битва, ведь так? Кто может лучше разведать дела и пути мелкозубых, чем другие мелкозубые? К тому же, – тут Краал улыбнулся, обнажив длинные желтые клыки, – я думаю, что вам двоим не помешает найти общий язык. – Разрази меня Кха-Белех… – только и пробормотал Сандор, так чтобы уходящий назад к лагерю вождь орков его не услышал. В своих снах он видел мать, такой, как запомнил ее в детстве. Ему снова было четыре, и она кружилась перед ним в своем белом платье, расшитом золотыми нитями, ее черные косы трепал ветер, а она мелодично напевала и смеялась, и он звонко смеялся вместе с ней, а вокруг был усеянный цветами зеленый луг, и простиралось бесконечное лето. Сзади появлялся отец. Он каждый раз чувствовал его присутствие еще до того, как слышал шаги. Высокий, властный, всегда закованный в свои холодные, сверкающие серебром доспехи. Отец молча брал его за руку и вёл прочь. Он не хотел уходить, упирался, плакал, колотил его по безжизненной стальной перчатке, но отец неумолимо тащил его за собой, и солнце меркло, луг застилал серый туман, а мать что-то кричала им вслед, что-то, что он никак не мог расслышать. – Пора! Сандор вздрогнул и открыл глаза. В синем рассветном сумраке, сочившемся через приоткрытый полог его шатра, он увидел склонившегося над ним Харальда. – Нам пора выступать, – повторил тот. – Переход будет долгим, если повезет, к вечеру доберемся до границы герцогства. – И ты залез ко мне в шатер и разбудил в такую рань, – проворчал Сандор, потягиваясь. – С чего ты вообще взял, что я на самом деле собираюсь куда-то идти… – С того, что Краал послал нас на эту миссию, а ведь ты его лучший ученик, не так ли? – усмехнулся Харальд. Сандор нахмурился. – Ладно, ладно, может, дашь мне хотя бы одеться? Да и позавтракать бы не помешало… - он приподнялся с лежанки. – Я подожду снаружи, – деликатно ответил следопыт, продолжая улыбаться. – А поедим на ходу – время не ждёт. К тому же все ещё спят, костры потухли и вертела пусты – горячего не дождешься. А я прихватил с собой. И не хмурься! Это тебе совсем не идёт. И он удалился. – Ну, Краал, я с тобой за это еще как-нибудь поквитаюсь… – процедил Сандор. Они отправились в путь, когда солнце еще не взошло. Сначала шли по просёлочным дорогам, мимо пасущихся коров и деревенских околиц, затем свернули в мокрые от росы луга и направились вдоль лесной опушки. Шли напрямую, не скрываясь – вокруг всё еще были земли Грифона, и здесь им ничто не угрожало. Наконец сёла, стада и дым из печных труб остались позади. По одну сторону от них простиралась зеленая долина, впереди упиравшаяся в постепенно приближающиеся горные отроги. По другую сторону дышал сыростью лес. Ветер гнал зеленые волны по высокой траве, в нагретом воздухе звенели стрекозы, тишину нарушали лишь редкие крики птиц в вышине, и казалось, что во всём огромном мире нет никого, кроме них двоих. Сандор молчал. К невесёлым мыслям о судьбе сестры примешивалась неловкость от вчерашних разговоров и утреннего пробуждения. Его жизнь нельзя было назвать размеренной, но всё же он всегда старался держать ход вещей под контролем, а с появлением Харальда в его стройные планы затесался какой-то непредсказуемый элемент. Ещё вчера он собирался во главе войска клана выдвигаться на стремительную и дерзкую операцию по спасению Ирины от лап Герхарда, а сегодня вдруг брёл по колено в траве вместе с едва знакомым варваром, отправляясь то ли искать тайные тропы, то ли выведывать численность вражеских сил, то ли что-то ещё. Он пытался понять, почему каждый разговор с Харальдом заканчивался так глупо, на кого он больше злится – на него или на себя, и почему он вообще собственно так раздражается, но ничего путного в голову не приходило, и с самого начала их путешествия Сандор не проронил почти ни слова. То и дело он ловил себя на том, что пристально рассматривает идущего впереди следопыта. Харальд же напротив, судя по всему, чувствовал себя непринужденно, болтая без умолку. В какой-то момент погруженный в свои раздумья Сандор понял, что тот рассказывает об их предполагаемых действиях в герцогстве Волка, но большую часть он уже успел пропустить мимо ушей. – … и если их основные силы сосредоточены в городах, а не на страже границ, то избегая открытых пространств, мы сможем… – Харальд оглянулся. – Эй, а ты вообще меня слушаешь? Я же уже столько всего рассказал! – в его голосе промелькнуло что-то похожее на обиду, и он остановился. «Ага, наконец-то я тебя хоть как-то пронял» – с каким-то внезапным мрачным удовлетворением подумал Сандор и сказал: – Да слушаю я, слушаю, в общих чертах всё понятно… – Это ведь действительно важно. Мы будем одни в землях врага и сможем полагаться только на свою осмотрительность и скрытность! – уже знакомым назидательным тоном начал Харальд. – Нас двое, и успех разведки будет зависеть от того, насколько слаженными будут наши действия и насколько… – Слушай, ну сколько можно меня поучать? – прервал его Сандор. – Я смотрю, чтение лекций на тему стратегии – это твое любимое занятие! Может ты детей в племени привык обучать, я не знаю. Но я-то уже не ребенок, и вообще старше тебя! Уж точно не последний охотник и воин клана, и понимаю, что нам предстоит! Да, не следопыт, но тут уж все вопросы к Краалу, который меня отправил с тобой! Он уже был готов к продолжению перепалки с Харальдом, и словно налетел с размаху на невидимую стену, когда тот улыбнулся и примиряюще поднял руки: – Ладно, прости, иногда я действительно увлекаюсь. Знаешь, на заданиях и в дозорах говорить обычно не с кем. Орки относятся ко мне хорошо… но для них я ценный соратник и опытный следопыт, и только. К тому же я действительно обучал некоторым вещам детей Белого Копья. Я знаю, что ты отличный охотник и верю, что мы справимся. Сандор почувствовал, что всё опять закончилось глупо и не так, как должно было. «Он хочет помочь, а ты ведешь себя как свинья» – наконец оформилась у него в голове мысль, так четко, как будто кто-то шепнул это ему в ухо. Но что сказать, он не знал, поэтому просто кивнул, и Харальд, будто именно этого и ждал, повернулся и продолжил путь. Сандор поплёлся следом, уставившись в загорелую спину варвара, под которой размеренно ходили мускулы. – …Хотя ты старше меня всего на один год и я не думаю, что это настолько уж принципиальная разница. – с усмешкой закончил Харальд через плечо. «Ну, он всё-таки в своем стиле» – с запоздалой досадой подумал Сандор. Какая-то часть пути вновь прошла в молчании, но потом Харальд, пару раз оглянувшись и явно подыскивая повод наладить разговор, замедлил шаг и поравнялся с Сандором. – Так что лорд Сандор Грифон, сын герцога Империи, делает облаченным в набедренную повязку среди клана орков? – негромко спросил он. Сандор быстро метнул на следопыта взгляд – опять насмехается? – но тот, судя по всему, говорил серьезно. «Да, парень, самую удачную ты тему выбрал для поддержания беседы, нечего сказать…» – с внутренним вздохом подумал Сандор, но стараясь, чтобы его голос прозвучал небрежно, ответил: – Я не лорд… И даже не Грифон. Я всего лишь бастард. – Я не имел в виду вопросы наследования и титулов, – осторожно ответил Харальд. – Ведь ты всё равно имперец, и как бы то ни было, твой отец – герцог. – От него я был рождён, это да. Но на этом, собственно, и всё. Может я и рос в фамильном замке, но отцом он мне никогда не был. Краал стал мне отцом… – и тут Сандор резко спохватился: почему он вдруг это рассказывает? А главное, кому?! Человеку, которого впервые увидел вчера? Он и сам не заметил, как внезапно и легко тайная боль, живущая глубоко внутри него, вышла наружу, словно только и ждала этого момента. Сандор в растерянности замолчал, но Харальд, к счастью, не стал больше ничего спрашивать, а лишь тихо произнёс: – Зато ты хотя бы знаешь своего отца… Листмур – вольный город, где сходятся дороги трех королевств. Люди легко появляются там и так же легко исчезают. Я вырос на улицах, и у меня отца никогда не было – ни того, кто дал мне жизнь, ни того, кого бы я мог так назвать. И знаешь, если бы я мог выбирать между судьбой сироты и бастарда, я выбрал бы бастарда, – он отвернулся. Сандор удивлённо, как-то по-новому взглянул на идущего рядом варвара. Он так привык носить в себе своё разочарование и горечь, так привык отгораживаться ими от окружающих, что совсем не думал о том, что у кого-то может быть своя, в чем-то схожая история. Но Харальд замолчал и ускорил шаг; казалось, он тоже понял, что сказал больше, чем намеревался. И еще очень долго после этого их дальнейший путь протекал в тишине. В полдень они пообедали остатками жареного мяса, захваченного из лагеря, и отныне им предстояло добывать пищу самим. Брать с собой большие запасы провизии не было нужды – оба умели охотиться, а окрестности кишели живностью. Сандор с Харальдом оставили равнины и углубились в лес. Следопыт уверенно вёл их звериными тропами, но Сандор пока что не нуждался в его мастерстве – он и сам хорошо знал эти места, где охотился еще в детстве. Спустя пару часов до их ушей донесся шум воды, деревья расступились, и они вышли к небольшому озеру у поросшей мхом невысокой скалы, со всех сторон окруженной зеленою стеною леса. Со скалы срывался поток, переливаясь радужной дымкой. Лучи солнца, пробиваясь сквозь листву, падали на прозрачную поверхность озера, и сквозь толщу чистой воды было видно пологое дно. Сандор подошёл к берегу и присел на землю. – Вот тут и отдохнём, – воскликнул сзади Харальд. Он уже успел прийти в прежнее весёлое расположение духа и вёл себя так, словно никакого недавнего разговора не было. – Хочешь искупаться? – Ну, не знаю… – начал Сандор, оборачиваясь к следопыту, но слова застряли у него в горле, когда он увидел, что Харальд раздевается. Наплечники и пояс с мечом уже валялись на траве. Сандора вдруг охватило смятение. – Я… зачем… а ты это… - сбивчиво пытался он что-то сказать, глядя как набедренная повязка Харальда скользит по его бедрам, обнажая прекрасно сложенное тело. Она упала к его ногам, и Сандор замолчал. Харальд потянулся, закинув руки за голову. Долгое мгновение Сандор смотрел на плавные изгибы его торса, легкий пушок волос, загорелую кожу, затем в замешательстве отвернулся, уставившись на водопад. Харальд, похоже, ничего этого не заметил. Он весело пробежал мимо окаменевшего Сандора и, подняв тучу брызг, нырнул в воду. Сандор не мог понять причину своего смущения. Почему он стеснялся Харальда? Почему ещё больше он сейчас стеснялся самого себя? Ничего такого с ним раньше не происходило – и поэтому он снова разозлился. Харальд вынырнул, фыркая и отплёвываясь, подплыл ближе к берегу. – Сандор, сбрасывай всё, иди сюда! Вода потрясающая! – Не хочу… – угрюмо пробубнил Сандор. Следопыт встал в воде по пояс. – Жарко ведь, освежись, нам еще идти и идти! Его мокрые волосы прилипли к шее и плечам, струи воды бежали по мерно вздымавшейся груди, на теле играли солнечные блики. Сандор отвёл глаза. – Кого ты стесняешься, здесь же никого нет! – смеясь, крикнул Харальд. «Здесь есть ты», подумал Сандор, но вслух ничего не сказал, только помотал головой. – Давай уже… – снова начал Харальд, и тут Сандор наконец взорвался: – Да не хочу я, понятно тебе?! Не хочу лезть в это озеро и всё, бес его раздери! Ты прав, нам до границы еще тащиться и тащиться, поэтому давай уже двигаться дальше… и отстань уже от меня! – раздраженно крикнул он, и весёлое настроение Харальда угасло; тот непонимающе замолчал и молниеносным движением нырнул назад в глубину, последний раз сверкнув своей наготой перед взором Сандора. Вынырнув вдалеке, он поплыл на противоположный конец озера, к водопаду. «Поздравляю, идиот», мысленно обругал себя Сандор. Он снова привычно ощетинился внутри, и уже не глядя на озеро, встал и ушёл к кромке леса. Какое-то время он рассеянно сидел в зелёном сумраке, разрывая кончиком ножен опавшую хвою, пока не услышал шаги Харальда. Тот был уже в полном боевом облачении, и лишь немного влажные волосы напоминали о недавнем купании. Не говоря ни слова, следопыт лишь кивнул на убегающую в лес тропку и углубился в чащу; Сандор так же молча последовал за ним. Приветливая поляна и переливающееся в лучах солнца озеро остались позади. Уже к вечеру Харальд забыл о произошедшем и вёл себя как обычно – или, по крайней мере, так казалось. Впрочем, говорили они опять мало и только о текущих делах. На закате дня разведчики разбили лагерь у поросшего травой склона на лесной прогалине. Харальд подстрелил двух зайцев и мастерски потушил их в котелке над огнем с каким-то травками; Сандору пришлось признать, что он не только отличный охотник, но и неплохой кулинар. Легли порознь, расстелив на земле волчьи шкуры. Харальд повернулся к нему спиной и моментально уснул. Сандор лежал, слушая шум чёрных ветвей у них над головой и крики ночных птиц. Он вновь увидел отца, но этот сон был другим. Вячеслав стоял перед ним не молодым сверкающим рыцарем из видений детства. Его серебряные доспехи потускнели, а постаревшее лицо было изрезано морщинами. Таким он видел его в Когте в последний раз, за несколько дней до того, как навсегда покинуть замок. Лицо отца вдруг исказилось, словно от внезапной боли, и он начал исчезать, погружаясь в окружавшую их тьму. Вместо того чтобы рвануться к нему, Сандор отшатнулся назад, а в следующее мгновение отца уже не было; вместо него перед варваром возник Антон, как всегда сосредоточенный и погруженный в себя; был там и печальный Кирилл, и нахмурившаяся Ирина, какими он их знал и помнил. Только Анастасия почему-то была облачена во всё чёрное, а лицо ее было мертвенно-бледным, почти белым. Все они стояли и молча смотрели на Сандора, а он не мог пошевелиться, его тело сковал могильный холод, сжимая сердце ледяными тисками. Он попытался закричать, но из горла не вырвалось ни звука. Сандор рванулся… и увидел над собой зеленые кроны деревьев. Сквозь листву пробивались первые лучи солнца; пахло росой и влажной землёй. Он приподнялся на смятой шкуре. Неподалеку на склоне сидел Харальд. – Всё в порядке? – спросил он. – Ты кричал во сне… Харальд помолчал и нерешительно добавил: – Видел что-то плохое?.. Но Сандор лишь отрицательно покачал головой. О своих снах он не говорил ни с кем. И едва заметная полоса отчуждения, протянувшаяся между ними, стала чуть-чуть шире. Когда солнце перевалило за полдень, они пересекли границу герцогства Волка. Поначалу Сандор даже не заметил этого – они всего лишь перебирались через ничем не примечательную лесную просеку – но Харальд словно перешел видимую только ему черту. Его взгляд сразу стал настороженным, походка – плавной, кошачьей. Теперь он был настоящим следопытом, занятым своей работой – скрытно вёл их через враждебные земли. Отныне они не разговаривали чересчур громко, старались избегать открытых пространств и наезженных дорог, реже разводили костры. Сандор был даже рад произошедшим переменам. В этом неожиданно беспокойном и странном для него походе наконец появилась хоть какая-то определенность. Он пытался полностью погрузиться в разведывательную миссию и как можно меньше думать о Харальде, обо всём, что произошло с момента их знакомства, и о причудливой смеси чувств – от раздражения до любопытства – которую вызывал в нём молодой варвар. Харальд тоже был поглощен поисками пути и заговаривал только по делу. И лишь иногда, на привалах, Сандор ловил на себе его внимательный и почему-то немного печальный взгляд. Но молчал. И побежали дни. Два путника неуклонно продвигались всё дальше на юг. Густой лес поредел, стал сухим и светлым, начал распадаться на отдельные перелески, сменяться каменистыми равнинами; слева и справа надвинулись горы. Долина Джелу, зажатая между двумя горными массивами, служила северным входом в герцогство и у южного своего окончания вливалась в обширные равнины, самые густонаселённые земли Волка, упирающиеся в границу Эриша. Там, на равнинах, были построены крупнейшие города – Портсмит, портовый центр Нильсхавен и столица, чернокаменный Кригспайр. Здесь же, в узкой долине, город был всего один – священный град Фламшрейн. Сандору и Харальду предстояло выяснить, как клан Белого Копья может пересечь долину и выйти на простор равнин, не привлекая раньше времени внимания Герхарда. Они с удивлением обнаружили, что в герцогстве было неспокойно, словно там готовились к какой-то неведомой войне. Из лесных укрытий Сандор с Харальдом наблюдали, как по дорогам маршируют армии; шли отряды латников, поднимая клубы пыли, скакали всадники Солнца, летели боевые грифоны. На юг тянулись обозы с продовольствием и военными машинами. А однажды высоко-высоко в небе над ними – они скорее даже не увидели, а почувствовали это – черной точкой пронёсся ангел. Сандор вздрогнул. – Недолюбливаешь серафимов? – спросил заметивший это Харальд. – Один из них отдал мою сестру Герхарду, посулив её как трофей много лет назад, – помолчав, ответил Сандор. – Моя семья поклоняется Эльрату… но я не верю ему и его служителям. – Тогда, наверное, Отец-Небо и Мать-Земля? – Я верю в себя. – мрачно сказал Сандор, давая понять, что разговор окончен. Но Харальд чуть заметно улыбнулся, словно этот ответ ему понравился. Дела, между тем, обстояли не так плохо, как им поначалу казалось. Судя по всему, в ратном деле Герхард полагался в основном на тяжелые войска – конницу, грифонов, гвардейцев – и поэтому его силы были сосредоточены на равнинах, а через леса, как и надеялся Харальд, можно было пройти всю долину без особых помех. К тому же непонятная активность гнала войска Волка на юг, и с каждым днём в долине их оставалось всё меньше. Конечно, путь орков тоже будет лежать туда, в центральные земли герцогства, но там у них будет простор для манёвра… а главное, это будет уже потом. Здесь же и сейчас в Сандоре росло нетерпение. Он считал, что они уже увидели всё, что было нужно, и пора как можно скорее возвращаться назад. Но Харальда беспокоили странные передвижения противника, и он хотел подобраться ближе к Фламшрейну и разузнать, что происходит. И хотя они повернули на восток, к священному граду, споры разгорались всё чаще. Солнце начинало понемногу клониться к закату. Сандор и Харальд медленно пробирались через сухой валежник, направляясь к видневшемуся сквозь деревья просвету, где лес постепенно редел. Сандор устал и был голоден. Они шли с самого рассвета практически без передышек, а с охотой им в последнее время не везло. По мере приближения к городу и населённым землям дичи в окрестных лесах становилось всё меньше, а охотиться приходилось всё осторожнее, чтобы случайно не наткнуться на людей. – Может уже хватит на сегодня? – вполголоса бросил Сандор в спину идущему впереди Харальду. Тот огляделся по сторонам, прислушиваясь. – Здесь плохое место для ночлега, – ответил следопыт. – Мы слишком близко к опушке. – Тащимся с самого утра без отдыха, перекусить присели всего на пару минут… – продолжал ворчать Сандор. Они выходили на поросшую высоким кустарником прогалину, упиравшуюся в крутой, уходящий вверх склон. Наверху за склоном вновь начиналась стена леса. – Да, наверно это не то, к чему можно привыкнуть в герцогском замке. – насмешливо произнёс Харальд. Но его голос тоже звучал устало. – Я не какая-то придворная неженка! – огрызнулся Сандор. – Но мы так торопимся вперёд, что… – Ты ведь сам постоянно подгоняешь меня в последние дни, – перебил его Харальд. – Торопишься ты, а не я. – Это я тебя подгоняю?! – воскликнул Сандор, уже не заботясь о скрытности. – Да к этому чертовому Фламшрейну мы забрались только по твоей милости! По мне так делать тут нечего! Если я тебя куда-то и гоню, то только назад в герцогство Грифона! Препираясь, они подошли к склону и остановились у его подножия. Наверху вроде бы виднелась проходящая по кромке леса дорога, но сейчас им обоим было не до того. – Наша задача – найти безопасный путь через долину. Путь не может быть безопасным, если следопыт узнал не всё. – Харальд вновь оседлал своего конька, его голос приобрёл знакомые поучительные нотки, всегда раздражавшие Сандора. – Войска Волка в движении. Куда они идут, почему? Нужно выяснить, иначе мы же с ними потом и столкнемся в самый неожиданный момент. Уходить сейчас глупо… – Да пойми ты, я хочу спасти свою сестру! – крикнул Сандор, и Харальд замолчал, как показалось, даже виновато. – Я не знаю что с ней, и каждый лишний день может оказаться роковым! А сколько их уже прошло – дни, недели… Я каждый вечер думаю, жива ли она ещё! Я так не могу! Я не могу больше терять время! Мы узнали, как пройти через долину, и нужно наконец выступить! Он кричал, позабыв обо всём; Харальд стоял молча и настороженно, словно прислушиваясь к чему-то, а потом внезапно прыгнул на Сандора, повалив его в кусты, прижав к земле и закрыв рот рукой, и только тогда Сандор услышал то же, что и он – приближающиеся тяжелые шаги, позвякивание доспехов и голоса вверху, на дороге. Они лежали, боясь пошевелиться, а Сандор ощущал жар, исходящий от Харальда, ощущал каждый изгиб его напряженного тела, прижавшегося к нему, и его запах, который он почувствовал впервые. Тонкий аромат сандалового дерева. Голоса были уже прямо над ними. Говорили приглушенно, поэтому слов нельзя было разобрать. Три или четыре человека. Оставалась последняя надежда, что они не услышали варваров, или не поняли откуда были звуки, и пройдут мимо. Прошла ещё пара минут, показавшихся часами, а потом до слуха Сандора с Харальдом донеслось то, чего они больше всего боялись – хруст веток под коваными сапогами. Неизвестные спускались прямо к ним. Выбора не было. Они вскочили и увидели перед собой троих гвардейцев в кольчугах поверх красных камзолов. Стражники Волка. Внешний вид Сандора с Харальдом, судя по всему, так же говорил сам за себя, и очевидно приказы касательно свободно разгуливающих орков и варваров были недвусмысленными, потому что гвардейцы молча выхватили мечи и бросились вперёд. Они тоже обнажили клинки. Сандор практиковался с мечом сотни раз. Рукоять, сжатая в правой руке, боевая стойка со слегка развернутым телом, противник на расстоянии сияющего лезвия. Мальчишки-оруженосцы на заднем дворе замка. Молчаливый отец в багровом сумраке фехтовального зала. Ухмыляющийся Краал на вытоптанном круге возле центрального шатра. Рыцари на герцогских турнирах и орки Белого Копья на испытаниях клана. Некоторые из них старались обучить его. Другие хотели победить. Но никто не хотел его убить. И поэтому сейчас всё было по-другому. Он ушёл от широкого взмаха меча, откатился назад, выигрывая пространство. Два стражника наступали на него, третий схватился с Харальдом, оттеснил его в сторону, и они моментально пропали из поля зрения Сандора. Теперь для него существовали только двое врагов перед ним. Их защищали кольчуги, он же был абсолютно уязвим для ударов. Но он определенно выигрывал у них в подвижности, а они, пытаясь сражаться с ним одновременно, больше мешали друг другу. Сандор отбил удар в грудь, отклонился в сторону, чтобы второй клинок прошёл мимо плеча, и ударил из полуоборота. Гвардеец закрылся мечом, но сила инерции, вложенная Сандором в удар, была слишком велика, стражника развернуло, он на пару секунд потерял равновесие. Однако Сандору тут же пришлось парировать рубящий удар второго противника, и когда, извернувшись, он всё-таки достал гвардейца на излёте острием клинка, оно лишь со звоном скользнуло по кольчуге. Выругавшись, Сандор отскочил назад. Теперь враги наступали вместе, стараясь бить одновременно, с разных сторон. Сандор отбивал один удар, уклоняясь от другого, пытался сделать выпад, но тут же следовал новый удар, который нужно было принять на свой клинок. Несколько раз он уклонялся недостаточно быстро, и концы мечей успевали легко скользнуть по его коже, оставляя на ней кровоточащие полосы. Сандор почувствовал, что выбивается из сил. Они вымотают его и убьют. Он перестал отступать, внезапно рванулся вперёд, крутясь, вошёл между гвардейцами, сбил их слаженный темп. Отскакивать от мечей здесь было уже некуда, поэтому он просто упал на колени, лезвие плашмя просвистело над его головой, растрепав волосы, а он развернулся в перекате, и время словно замедлилось. В долгое, растянутое мгновение Сандор увидел над собой, как второй стражник потерял равновесие, увидел его расширившиеся глаза, в которых было недоумение, страх и мольба, увидел, как его рот начал открываться, чтобы сказать что-то. Слишком поздно. Удар было уже не остановить. Застывшее время дёрнулось и рванулось вперёд. Заканчивая перекат, Сандор отчаянно ударил его снизу, под кольчугу, рассекая бедро и пах, вспарывая живот. Толкая меч вверх, он чувствовал вязкое сопротивление лезвию. Сандора обдало темной, горячей кровью, он посмотрел вверх и снова увидел лицо стражника, перекошенное, страшное, а глаза… глаза были уже другими. В них не было уже ничего, ни эмоций, ни жизни. Пустые зрачки пустой покинутой оболочки. И то, что секунду назад было человеком, тяжело завалилось назад, и меч вырвался из ослабевшей руки Сандора, оставшись погружённым в плоть, а он стоял на коленях и всё видел перед собой эти потухшие глаза, только что светившиеся жизнью и мольбой. И когда сверкнул клинок, он не вскочил, не увернулся, а лишь чисто рефлекторно отклонился в сторону, закрываясь рукой, и меч полоснул его по плечу, разбрызгивая ярко-алые капли, а он упал в траву, отползая от вновь замахивающегося второго гвардейца, и в голове вертелась только одна мысль: «вот и всё…» Но позади стражника метнулась быстрая тень, он странно дёрнулся, и занесённая рука с мечом безвольно повисла, а из его горла вместе с потоком крови вылез конец тусклого лезвия. Потом он упал, и Сандор увидел стоявшего за ним Харальда. Он протянул ему руку, и Сандор ухватился за нее так крепко, как будто от этого зависела его жизнь. Харальд помог ему подняться. Следопыт был вымазан в земле и тяжело дышал. – Нужно уходить. – сказал он. Сандор уставился на лежащие тела. Третий гвардеец застыл неподалеку, очевидно заколотый Харальдом. Земля вокруг них была тёмной, влажной. – Нужно уходить! – повторил Харальд. – Другие патрули могут быть неподалёку! Бежим! Сандор всё медлил. Харальд дёрнул его за руку, и они понеслись сквозь бурелом, не разбирая дороги, а ветки хлестали их по груди и лицу. Бежали долго. И только когда светлые перелески уступили место глухой чаще, а оранжевые отсветы заката почти перестали пробиваться через густой полог листвы, они упали у какого-то ручья на лесной поляне и некоторое время сидели и молча смотрели друг на друга, тяжело дыша. Позади не было слышно ничего – ни звуков погони, ни криков, ни лязга оружия. Вокруг висела вязкая, звенящая тишина. Сандор поднёс руки к лицу, посмотрел на свою грудь, живот. Он весь был заляпан темной липкой кровью. Какое-то время потребовалось ему, чтобы понять, что это не его кровь – по крайней мере, большая ее часть. Он подошёл к ручью и неуклюжими, отрывистыми движениями начал смывать с себя багровые разводы. Они уже успели подсохнуть и теперь сходили медленно, нехотя, а он упорно тёр свои дрожащие руки, и ему казалось, что кровь въелась в кожу, что она не отмоется теперь никогда. – Не переносишь вида крови?.. – шутливо начал Харальд, но увидев лицо Сандора, осёкся и замолчал. – Я не боюсь крови! – зло и как-то отчаянно крикнул Сандор. – Я убил своего первого волка на охоте с кланом в десять лет! Но я никогда… никогда не… Он отвернулся. – Ты ещё никогда не убивал людей. – тихо произнёс Харальд. Он встал и подошёл к сгорбившемуся у ручья Сандору, присел рядом, положил руки ему на плечи, мягко, но настойчиво развернул к себе. – Посмотри на меня, Сандор. – попросил он. Но Сандор глядел вниз, на воду, уносящую розовые разводы. – Пожалуйста… – тихий голос Харальда был совсем другим: серьёзным и неожиданно нежным. Сандор медленно поднял голову, встретившись с немного грустным взором карих глаз следопыта. В них он увидел свое отражение. – Послушай меня, пожалуйста. Я не знаю всех ответов, хоть зачастую и пытаюсь изображать что-то этакое. Но всё-таки я надеюсь, что хоть что-то понял – и на улицах Листмура, где человеческая жизнь не стоила ничего, и когда Краал принял меня в клан, и в одиноких дозорах, где полагаться можно только на себя… Тогда, в шатре, ты сказал что знаешь, что такое быть частью Непокорных племён. Мы сражаемся, и мы убиваем. Это то, что мы есть. Но всё же у нас есть выбор. Путь крови и путь слёз. Ты впервые убил, защищаясь, а не нападая. И поэтому есть надежда, что ты не свернешь с этого пути и впредь. Это слабое утешение, я знаю. Но это всё, что у нас есть. Злость утихла внутри Сандора. Он ничего не ответил, только едва заметно кивнул. Харальд робко улыбнулся: – У тебя кровь на лице… - он окунул пальцы в ручей и осторожно провёл ими по щеке Сандора. И Сандор не отвёл его руку. Теперь, когда они так обнаружили себя, лес перестал быть надежным убежищем. Стража Фламшрейна скорее всего уже поднималась по тревоге. Патрули будут прочёсывать окрестности. Когда угасли последние лучи солнца, Сандор с Харальдом, спасаясь от возможного преследования, под покровом темноты бежали к отрогам близлежащих гор и на остатках сил постарались подняться как можно выше по каменистым склонам, оставив долину внизу. Полночь застала их на небольшом горном уступе; поужинали остатками мяса, огонь разводить не рискнули. Сандор беспокойно ворочался на твердых камнях и никак не мог заснуть. Не давал покоя пронизывающий холодный ветер, ныли свежие раны, а в голове крутились, возвращаясь, обрывки недавних воспоминаний – звон стали, кровь, искаженные лица. Он поворачивался то на один, то на другой бок и вздыхал. Лежавший неподалеку Харальд посопел, будто решая что-то, а потом сказал: – Подожди, Сандор… В темноте Сандор услышал его шаги, а в следующее мгновение Харальд лёг сзади, прижался к нему и обнял, прошептав: – Вдвоем легче согреться… Он был горячий, с колючим плечом. Сандор накрыл его руки своими, расслабился и закрыл глаза. Нежный запах сандалового дерева вновь окутал его, и он вдруг почувствовал, как все тревоги и страхи уходят, а боль сменяется нежным теплом. Харальд уткнулся носом ему в спину и затих. Сандор благодарно вздохнул, а потом мягкие волны подхватили его, понесли куда-то далеко-далеко, и он уснул. И никакие сны не снились ему в эту ночь. Когда он открыл глаза, уступ был залит солнечным светом. Лучи пригревали, свежий ветерок легко касался кожи, и при свете дня все вчерашние невзгоды показались чем-то далеким и неважным. Харальда рядом уже не было. Но Сандору казалось, что он ещё ощущает остатки его тепла и едва уловимый сандаловый аромат. Он улыбнулся с неожиданным предчувствием чего-то хорошего и поднялся. Харальд сидел неподалеку, на краю уступа, и смотрел на долину. Сандор подошёл и сел рядом. Какое-то время оба молчали. – Хорошо спал? – спросил наконец Харальд. Сандор кивнул. – Я тоже. – сказал следопыт и улыбнулся. А Сандор сделал глубокий вдох, словно перед тем как прыгнуть с высокого утёса, и произнёс: – Спасибо тебе. Ты спас мне жизнь. Харальд повернулся к нему, и Сандор подумал, что еще никогда не видел его таким. Он улыбался, но его лицо не было насмешливым или шутливым. Оно стало по-мальчишечьи доверчивым, мягким, открытым. Но следопыт ничего не ответил, лишь тоже кивнул. Они смотрели друг на друга и молчали, лишь звенел нагретый воздух. – А вот меч жалко… - проворчал Сандор, чтобы избавиться от внезапно нахлынувшей неловкости. Его клинок так и остался там, у дороги, и никто не подхватил его во время их поспешного бегства. На самом деле он думал, что это к лучшему. – У тебя будет другой. – уверенно ответил Харальд. И вдруг тоже, будто решившись, выпалил: – Сандор, почему ты… такой? Иногда ты отличный парень, но в следующее мгновение словно туча набегает, и ты закрываешься, уходишь в себя, злишься на всё вокруг… Не сердись, но ты мне больше напоминаешь волка, чем грифона. Волка, который скалит зубы и поднимает шерсть дыбом на любую попытку приблизиться. Что с тобой? Следопыт посерьёзнел и замолчал. Он сказал лишнего и явно ожидал, что Сандор огрызнется или не ответит вовсе. Но Сандор, неожиданно для себя самого, тихо сказал: – Я так привык… С самого детства. И тогда Харальд рискнул ещё больше: – Это из-за твоего отца? Он выглядел таким беззащитным в этот момент. И Сандор ответил: – Моя мать – дочь барона из герцогства Гончей. Отец встретил её ещё до войны с эльфами, во времена, когда всё было проще, когда он ещё не погряз в политике. Они были молоды и любили друг друга. Но император был против брака одного из своих герцогов с девушкой из более низкого сословия. И отец… не посмел его ослушаться. Он предал и бросил свою любовь. Он подыскал себе равную пассию из рода герцогов Оленя, и она родила ему законных наследников. Но ведь он был рыцарем… паладином в белых доспехах! Ему нужно было что-то для успокоения своей совести. И он совершил широкий жест, благородный, как ему казалось, поступок. Он взял своего незаконнорожденного сына в герцогский замок и воспитал в семье, как равного… по крайней мере он так, должно быть, думал. Он разлучил меня с моей матерью… Сандор рассказывал и не верил, что он это рассказывает. Он не говорил об этом ни с кем и никогда – ни с Вячеславом, ни со своими сводными братьями и сёстрами. Даже с Ириной, которая была ему ближе, чем остальные. Даже с Краалом, заменившим ему отца. Он носил эту боль в себе всю свою жизнь. И всё же сейчас, когда рядом с ним сидел парень, которого он не знал ещё месяц назад, Сандор почему-то чувствовал, что больше не хочет молчать. Наоборот, он торопился поведать ему всё. О маленьком мальчике, плакавшем по ночам в огромном холодном замке. О юном бунтаре, чуждом высшему свету, политике и знати, окружавшей его. О росшем без друзей бастарде, который для всех был лишь неудобным напоминанием об ошибках молодости Вячеслава. О стенах, которые он воздвиг внутри себя. О редких и полных горечи встречах с матерью. О единственной отдушине, которой стал для него клан Белого Копья, о кулачных боях и поединках на мечах вместо званых обедов, балов и приёмов, о бескрайних просторах равнин вместо мраморных залов… Он рассказывал и не знал, нужен ли весь этот рассказ Харальду. Но он был нужен ему самому. Он выталкивал всё это из себя, словно скидывал с плеч давнюю, изнуряющую ношу, словно выпускал застоявшуюся кровь из набухшей ноющей раны. И когда он наконец закончил, то почувствовал, как что-то надломилось в нём, а потом ему стало легко и он будто оттаял немного. Замолчав, Сандор робко посмотрел на Харальда, боясь увидеть в его глазах насмешку, или того хуже, жалость. Но на лице следопыта светилось лишь понимание того, как трудно было рассказать это кому-то. И благодарность, что этим кем-то оказался он. Они надолго замолчали, уставившись вдаль. Потом, наконец, Сандор решился вновь нарушить тишину: – Отправившись спасать сестру, я покинул замок навсегда. Мы освободим Ирину, но потом… я не знаю, куда мне идти. – Зато я знаю такое место, – внезапно ответил Харальд. – Острова Пао! Дом орочьих кланов в Нефритовом море. Туда уходит Белое Копьё. Там судят о человеке по делам и поступкам, а не титулам и происхождению. Он говорил с энтузиазмом, и похоже сам радовался тому, что может предложить Сандору эту возможность. – Там ты не будешь ни бастардом, ни сыном герцога, не будешь ни чьим-то благородным поступком, ни предметом политики – только самим собой. Ты можешь отправиться туда вместе со… - он осёкся, – …с нами. – Я подумаю. – произнёс Сандор, улыбаясь сам ещё не зная чему. Внизу под ними простиралась залитая солнцем долина, а они всё сидели рядом на краю уступа и смотрели, как в вышине пролетают птицы и ветер гонит белые барашки облаков. В лагерь они вернулись друзьями. Увидев, как они идут рядом, смеясь и что-то увлеченно друг другу рассказывая, Краал лишь удовлетворенно хмыкнул, но ничего не стал говорить. Сандор тоже решил не вспоминать, что он за что-то хотел расквитаться со старым орком. Да ему было и не до того – всё пришло в движение, начался давно ожидаемый поход. Орки покидали земли Грифона, приют в которых многие десятилетия назад дал им герцог Вячеслав. Позади был их дом, впереди – неизвестность. Но Сандор больше не оборачивался назад и не заглядывал вперёд. Он наслаждался обретённой свободой. Харальд учил его, как отыскивать тайные звериные тропы, как бесшумно передвигаться, как безошибочно определять направление в лесу и замечать врага прежде, чем он заметил тебя. Сандор в ответ показывал ему приёмы с мечом, выученные в рыцарских боях. На привалах они устраивали поединки без оружия, пытаясь повалить друг друга. Сандор был сильнее, но гибкий Харальд выигрывал в скорости и реакции. И в итоге, когда, уже упав на землю и сцепившись, они весело катались в траве, нередко именно Харальд оказывался сверху, прижимая Сандора к земле. Смотря друг другу в глаза, они замирали, улыбаясь и тяжело дыша. А в следующее мгновение следопыт вскакивал с торжествующим видом победителя, или Сандору с хохотом удавалось сбросить его с себя, и схватка повторялась. По ночам, когда все в лагере засыпали, они разговаривали у догорающего костра. Об Империи и Непокорных племенах. Об ангелах и демонах. О мечах и сражениях. Сандор рассказывал о своих братьях и сестрах, о Краале в его бытность наставником боевых искусств при дворе Вячеслава. Харальд говорил о вольном городе у границ гномьего королевства Гримхейм, о его жизни в трущобах – сначала с матерью, а потом, когда она умерла, в одиночестве. О поисках отца, от которых он быстро отказался, поняв всю их бесплодность. Когда следопыт рассказывал об этом, словно тень набегала на его лицо, и он становился совсем другим – грустным, задумчивым. Но они оба обнаружили, что боль, разделенная на двоих, уже не жгла душу незаживающей раной. Она превратилась в тихую, светлую грусть, которая не застилала настоящее и будущее. Они не забыли прошлое – но теперь они могли его отпустить. Сандор вновь прыгнул вперёд, клинки со звоном скрестились. Отскочив, Сандор моментально ударил еще раз, быстрым коротким движением, не замахиваясь, но Марк ждал этого и парировал, тоже отскакивая назад. Медленно переступая, они двинулись по невидимому кругу, выставив вперёд мечи и не сводя друг с друга глаз. Всюду вокруг них догорала битва. Толпы громил сминали остатки гвардейских полков, большая часть копейщиков, побросав оружие, убегала прочь. Гарпии обрушивались с неба на рассыпавшиеся ряды арбалетчиков; другие сцеплялись в небе с уцелевшими грифонами. Краал приказал не преследовать отступавших. Орки пришли сюда не за этим. Это был их последний бой на пути к цели. Силы Непокорных племён скрытно прошли через долину Джелу и оказались в сердце герцогства. Дальше оставаться незамеченными было практически невозможно, и освобождая орков и гоблинов, занятых рабским трудом на каменоломнях, во главе всё увеличивающейся армии Сандор двинулся на запад, к охотничьим угодьям Герхарда. Там их ждало большое войско под предводительством Марка, племянника герцога. Но Белое Копьё выигрывало этот бой. Марк первым прервал затянувшуюся паузу, двумя быстрыми шагами сократил дистанцию, ударил снизу. Сандор отразил удар, ушёл от следующего взмаха, заплясал на месте, окружая себя широкими взмахами клинка. Длинный меч в руках у Марка слабо мерцал голубым светом, при ударах с лезвия с шипением срывались белые искры. Это, несомненно, было магическое оружие, возможно даже один из божественных артефактов, но владелец, судя по всему, не умел или не мог использовать его силу. Они перестали испытывать друг друга, сошлись, яростно обмениваясь быстрыми ударами. Воздух наполнился звоном стали. Наконец Сандору обманным движением удалось на мгновение вывести противника из равновесия, и, вложив в удар всю свою силу, он выбил оружие из рук Марка. Меч описал широкую дугу и воткнулся в землю, его свечение угасло. Марк отшатнулся назад и упал на спину. Бой был окончен. Остатки армии Волка разбегались. Орки встретили победу своего предводителя громогласным рёвом и глухими ударами мечей о щиты. «Убей его, Куньякты!» – кричали они. Сандор посмотрел на поверженного противника. Он должен был увидеть врага, Волка, члена ненавистной семьи, заточившей его сестру и обратившей в рабство тысячи орков. Но он видел лишь сжавшегося на земле бледного темноволосого юношу с испуганными голубыми глазами. «Такой же запутавшийся мальчишка, как и я» - подумал Сандор. Он словно вновь был там, у холодного ручья в тишине ночного леса, чувствовал руку Харальда на своём лице и слышал его негромкий голос. Путь крови и путь слёз. Сандор опустил меч. – Уходи, – просто сказал он. – Возвращайся к Герхарду и передай ему, что ни люди, ни орки не будут его рабами. Передай ему, что так сказал Сандор из клана Белого Копья. Он перевёл взгляд на воткнувшийся в землю клинок, и у него возникла идея. – Твой меч я забираю по праву победителя. Марк ничего не ответил. Он неуклюже поднялся и побрёл прочь. Сандор подошел к мечу и вытащил его. Витая рукоять легко и прочно легла в ладонь, словно была сделана под его руку; клинок вновь призывно засветился. Гарда переходила в стилизованное изображение оскаленной волчьей пасти, по широкому лезвию шла вставка из красного железа, украшенная тонким узором. Это был Меч Волков, клинок справедливости, один из семи мечей, преподнесенных ангелами в дар людям на заре Империи Сокола. Нет, теперь это был его меч – не меч Грифонов, Волков или Соколов, а Меч Сандора из Непокорных племён, доставшийся ему не по праву рождения, а по праву его судьбы. Сандор улыбнулся и направился к видневшемуся вдали охотничьему имению. …Вокруг была тёплая летняя ночь. Во мраке пели невидимые цикады, и лёгкий аромат мёда разливался в воздухе. Сандор закрыл глаза и попытался запомнить это мгновение, унести с собой в уголке своей памяти, на случай если ему уже никогда не доведётся сюда вернуться. Они с Харальдом лежали в высокой степной траве, а в вышине над ними раскинулся холодный океан звёзд. Далеко за холмами было море. Оно было скрыто от глаз, но лёгкий ветер иногда доносил едва слышные крики чаек и солёную свежесть. Сандор никогда не видел моря, и сейчас оно представлялось ему чёрной, громадной пустотой, распахнувшейся в никуда, космосом, дышавшим неизвестностью. Они освободили Ирину и быстрым маршем прошли через герцогство на юг, к побережью. По пятам орков шла огромная армия, ведомая самим Герхардом и инквизицией Эльрата, но у них оставалась эта последняя ночь. Завтра утром корабли в гавани унесут их прочь от Империи, где они стали изгоями, навстречу новой жизни. Вдалеке горели костры. Лагерь орков праздновал победу и грядущее отправление к островам Пао. Там царило буйное веселье, пляски, жаркое пламя и жирное мясо на вертелах. Но здесь, в ночной степи, были только они, шелест черной травы и мерцающие звёзды. Немного выпитого вина легко кружило голову, и казалось, что все невзгоды остались позади, а дальше их ждёт только хорошее – новые встречи, новые мечты, новые радости. – Теперь всё будет по-другому, правда? – тихо произнёс Харальд. Похоже, что он думал о том же. Следопыт приподнялся на локте и посмотрел на Сандора. – Ты ни о чём не жалеешь, Санди? – спросил он. – Ни о чём. – ответил Сандор. «Ведь я встретил тебя», подумал он, но не осмелился сказать. Они молчали и смотрели в сверкающую россыпь неба. – Знаешь, – услышал он голос Харальда, – с самого детства, когда я смотрел на звёзды, я всегда думал: не может быть, чтобы во всей этой бесконечной пустоте и череде миров, среди богов, драконов, духов и ангелов, не нашлось хоть немного надежды для таких, как мы. Сандор промолчал. Он почувствовал, как в пряный ночной воздух примешивается знакомый аромат сандала. И прежде чем он смог понять, что происходит, Харальд наклонился, и их губы нежно соприкоснулись. В первые мгновения мир вокруг Сандора словно исчез. Остался только Харальд, его солёная кожа, его щекочущие волосы на лице, его горячее дыхание. Все мысли и слова Сандора разом куда-то улетучились, и всё, что он мог сделать, это ответить на первый в его жизни поцелуй, неумело, но страстно впившись в губы варвара, как будто это было единственное, чего он всегда хотел. Он потерял ощущение времени. Минула секунда, а может быть вечность, прежде чем мир начал возвращаться. Сандор был в той же ночной степи, но все чувства будто обострились. Пение цикад оглушало. Темнота стала серой, почти осязаемой. Звёзды переливались всеми цветами радуги. Терпкий тяжелый воздух пьянил ароматами. А они всё жадно дарили друг другу один нескончаемый поцелуй, словно изнывающие от жажды путники, припавшие к живительному источнику. И кроме них двоих, дрожащих и счастливых, во всей вселенной не было больше никого. А потом Сандор ощутил, как рука Харальда мягко скользнула по его груди вниз, и вдруг его вновь охватило уже позабытое смятение, и он испуганно перехватил её. И сразу всё закончилось, будто внезапно лопнула струна. Вокруг снова была обычная темнота, вдалеке горели костры лагеря, звёзды слабо мерцали в вышине. И он с какой-то обреченной отчетливостью осознал, что целует парня, целует своего друга. Его сердце болезненно сжалось. Сандор молча отстранился от Харальда и встал. Тот робко и непонимающе смотрел на него, пытаясь что-то сказать, но прежде чем следопыт смог хоть как-то собраться с мыслями, Сандор повернулся и пошёл прочь. Он не знал, что говорить, не знал, что теперь думать. Он мог лишь просто идти вперёд, а в голове крутились бессвязные обрывки мыслей. Оставшийся в темноте Харальд наконец что-то нерешительно крикнул ему вслед, но он его уже не расслышал. Он шёл и шёл через черную степь, и в какой-то момент понял, что идёт на приближающийся шум прибоя, стирая слёзы, которые, оказывается, текли у него по лицу. Сандор остановился перед смутно видневшимся во тьме холмом, уже зная, что увидит по другую сторону. Он перечеркнул своё прошлое, выпрыгнув из окна замка в то далёкое утро. Но будущее, которое, как ему раньше казалось, он обрёл, по-прежнему оставалось туманным. Там, куда он направлялся, он сможет быть самим собой. Но кто же он? – ответа на этот вопрос у него не было. И ещё он почувствовал, что не хочет и не может думать о том, что только что произошло. Словно этого и не было вовсе. Ему не стало легче от того, что он понял всё это. Но, по крайней мере, разлетевшиеся внутри него осколки чувств и мыслей замедлили свой бег, сложились обратно, и он почувствовал подобие какой-то холодной определённости. А потом он наконец поднялся на холм и увидел море.