***
Для двух парней, потерявшихся в долгом поцелуе, ничего не было слаще губ любимого, не было ничего прекраснее, чем возможность прикасаться к телу того, кого так сильно желаешь. И само понимание, что тебя в ответ тоже любят и желают столь же страстно, пьянило до одури, туманило разум сладкой вязкой похотью, которая совсем скоро дождется своего воплощения. Они не пошли гулять по пляжу, ведь стоило Вэй Усяню и Лань Ванцзи взяться за руки, едва они покинули банкетный зал, как по телам пробежала столь сильная дрожь, что не было сомнения в дальнейших их действиях. И теперь каждый из них таял от прикосновений другого, плавился от жарких поцелуев, после которых точно останутся отметины на теле, но это лишь больше разжигало страсть. Скользили ладони по нежной коже, прикасаясь к самым интимным, особо чувствительным местам. Полнилась терраса томными вздохами и мягким шепотом — странным образом, вместо спальни Усянь и Ванцзи разместились на большой мягкой лежанке, стоящей на улице. От воды близко расположенного бассейна тянуло легкой прохладой, но ни один из них не ощущал ее, ведь их тела горели от внутреннего пламени, что требовало позволить его искрам разжечь еще больший огонь. И там, где только что кожи касались ладони, вдруг оказывались губы, нежно ласкающие любимого человека. Где прикосновения были едва осязаемы, они вдруг становились желанно болезненными. У них не возникло вопроса о том, кто будет принимать другого. Казалось, изначально это было предрешено, но всё же, когда Лань Ванцзи уже взял в руки смазку, он взглянул вопросительно на Вэй Усяня, на что тот лишь призывно улыбнулся и провел кончиками пальцев себе от паха до солнечного сплетения, словно приглашая начинать. Ванцзи проследил за его движением жадно, а в завершение и вовсе облизнул вдруг пересохшие губы. Его любимый очень, просто безумно сексуален, что даже такое простое действие в его исполнение полнится страстью. Вэй Усянь слегка дрожал от предвкушения. Не один раз за время знакомства с Лань Ванцзи он представлял себе их близость, но реальное воплощение фантазий уже сейчас превосходило всё придуманное. Обнаженный и возбужденный до предела Ванцзи, казалось, был воплощенной страстью и один только его вид уже будоражил Усяня. Им было плевать, что их кто-то вдруг увидит, да и кто будет бродить глубокой ночью между разбросанных по острову бунгало? До рассвета времени очень много и каждое их действие сейчас было неторопливым, преисполненным важности момента и желанием быть предельно ласковым с любимым. Лань Ванцзи входил в тело Вэй Усяня аккуратно, скользя влажными от смазки пальцами по нежным стенкам. Усянь подавался к его ладони, расслабляясь и позволяя проникать глубже, приглашая начинать более серьезные действия. Его стоны, что прежде были едва слышимы, становились громче и выразительнее. И Лань Ванцзи вскользь подумал, что их может услышать кто-то посторонний, но эта мысль растаяла где-то в туманящей разум похоти. — Какая разница, — прошептал он вдруг. — В смысле? — непонимающе спросил его Усянь. — Не имеет значения, если нас вдруг кто-то увидит или услышит. Хочу тебя всего, — проговорил Лань Ванцзи. — Ммм, — ответил Вэй Усянь. — Ванцзи, мне кажется, в наш первый раз тебе будет проще взять меня сзади, — вдруг предложил он. — Я согласен на всё, — Лань Ванцзи наклонился над Усянем и прошелся поцелуями по и так уже зацелованному до легкой красноты животу. Вэй Усянь немного отодвинулся и, перевернувшись, встал на колени — еще слегка влажные после душа волосы рассыпались по изящной спине, приводя Лань Ванцзи в восторг. — Нравится? — вдруг спросил Усянь. — Очень, — едва слышно ответил Ванцзи. Приблизившись вплотную к Вэй Усяню, так, что член касался его ягодиц, юноша провел ладонью ему по спине, немного убирая лежащие на ней волосы в сторону и любуясь тонкими линиями тела Усяня, его изысканной красотой, ставшей для Лань Ванцзи воплощенной музыкой. Больше не оттягивая желанный момент, Ванцзи нанес немного смазки на свой член и, крепко сжав Усяня за бока, начал входить в уже подготовленное и податливое тело. И пусть Усянь в первые секунды напрягся, но имея не меньшее желание близости, чем его любимый, спустя эти несколько мгновений расслабился, позволяя Лань Ванцзи проникать в его тело без препятствий, скользя по смазанной поверхности таким горячим и твердым членом. Непривычные ощущения быстро сменились проходящими по всему телу приятными волнами, разливающимися от их слитных движений — Вэй Усянь не удержался и начал двигаться в такт с Ванцзи, позволяя ему брать себя еще глубже и, тем самым даря и самому себе вспышки невероятного удовольствия. Их близость оказалась невероятной. Оба горели от переполняющего тела удовольствия и оба вспыхнули от жаркого пламени, объявшего их в момент кульминации. Наслаждаясь сам, Ванцзи не забыл и об удовольствии любимого, начав через некоторое время после проникновения ласкать член того своей ладонью. Сперва было немножко неудобно, но стоны Усяня, ставшие наградой за эту ласку, унесли прочь любые мысли о каких-либо неудобствах. Наслаждаться близостью одновременно — это прекрасно. Дарить друг другу невероятные ощущение — великолепно. Они оба желают подарить своему любимому человеку лучшие эмоции и незабываемые ощущения. Разгоряченные и расслабленные после первого в их жизни секса, они перебрались наконец-то в спальню и лежали без сна до самого рассвета. Первые лучи утреннего солнца были встречены влюбленными с улыбкой. Сегодня им предстоит вернуться в зиму, но эти дни, проведенные на теплом острове, навсегда отпечатаются в памяти. — Ванцзи, как тебе наш первый раз? — спросил Усянь, потеревшись щекой о плечо любимого, на котором он так уютно устроился. Всё это время они разговаривали о каких-то незначительных мелочах, но Вэй Усяню не терпелось узнать мнение Лань Ванцзи относительно их близости. — Мне кажется, что нам предстоит еще многое попробовать и узнать, — ответил тот, чуть крепче сжимая Усяня в объятиях. — Эй, я что, был ужасен? — возмутился Вэй Усянь. — Ты был прекрасен, — серьезным тоном ответил Ванцзи. — Но ведь мы попробовали всего одну позу. А ты видел, сколько разных их в фильмах показывают? Нам учиться и учиться. — Тебе бы только учиться, — наигранно обиженным голосом ответил Усянь. — Но если меня будет обучать определенный учитель, то я согласен изучить всё, что он пожелает. — Полагаю, мне достался очень прилежный ученик, — сдерживаясь, чтобы не улыбнуться, произнёс Лань Ванцзи. — Ты даже не представляешь, насколько я буду стараться. У меня много талантов, — начал вдохновленно Усянь, — я не только отлично танцую, но еще и умею играть на флейте. — Я заметил, что у тебя получается отлично играть на флейте, — ответил Ванцзи. — Когда ты успел? — удивленно спросил Вэй Усянь. — Совсем недавно, буквально позавчера, — произнес Ванцзи и почему-то отвернулся. — Позавчера? — не понял Усянь. — Ванцзи! — вдруг его осенило. — Я умею играть на флейте дицзы, а не на той, о которой ты подумал. Искусство игры на твоей флейте мне еще оттачивать надо, — проговорил юноша и рассмеялся. Не выдержал и Лань Ванцзи, позволив своему тихому смеху вплестись в звонкие ноты голоса Усяня. Незаметно для самих себя они всё-таки уснули, а вот на другой стороне острова, в уединенной бухте, пара их друзей бродила вдоль кромки прибоя и внимательно рассматривала песок под ногами. Вэнь Нин и Не Хуайсан, что всегда выполнял обещания, искали подарок для Сяо Цин. Хмурый Цзян Чэн брел за ними на приличном удалении. У него не было желания просыпаться на рассвете, но в то же время хотелось прогуляться рано утром у воды. Солнце еще не пытается испепелить всё на своем пути, а от легких волн веет прохладой. Здесь нет удушающего аромата цветов, а лишь легкий утренний бриз, освежающий и бодрящий. Любуясь ушедшим вперед Хуайсаном, Цзян Чэн порой не сдерживался и улыбался, позволяя своему насупленному облику осветиться нежными эмоциями. Он очень любил Не Хуайсана, как и тот его в ответ. Их чувства вспыхнули быстро, отношения развивались стремительно, даже переспали они буквально в конце первой недели после того, как решили встречаться. А-Чэн со злорадным удовлетворением подумал, что в этом он обошел Вэй Усяня, что вечно был везде первым в их компании. Взглянув еще раз в сторону начавших копаться в песке Хуайсана и Вэнь Нина, Цзян Чэн остановился и присел на песок у самой воды. Сняв сланцы, он вытянул ноги, позволяя легким волнам касаться его ступней. — Чудесно, — едва слышно проговорил юноша. Где-то вдалеке о чём-то своем кричали птицы, океан шуршал прибоем, а легкий ветер едва уловимо играл с прядями волос. Взглянув еще раз на окрашенное в розовый цвет утреннее небо, Цзян Чэн прилег на спину, подложив под голову руки, и прикрыл глаза. Умиротворение разлилось над миром, так почему бы ему не насладиться этими мгновениями? — Нашел! — сквозь легкую дрему донеслось до Цзян Чэна. — Я в вас не сомневался, — пробормотал юноша и поднялся с песка. Обтряхнул одежду и направился к друзьям. — Цзян Чэн, ты только посмотри, какую я красавицу нашел, — восхищенно проговорил Вэнь Нин, протягивая ему огромную белую раковину, с трудом умещающуюся в двух ладонях. — Ого, — Цзян Чэн даже от удивления присвистнул. - Мне такого размера еще не попадались. — Ты знаешь, как она называется? — с надеждой спросил А-Нин. — Мурекс Ветвистый, — ответил Не Хуайсан вместо А-Чэна. — Я думал, ты не запомнишь название, — отметил Цзян Чэн. — Ты мне каждую такую раковину дарил со словами, что это Мурекс Ветвистый, — улыбнувшись, ответил Хуайсан. — Но такую огромную я ни разу здесь не находил, — покачав головой, проговорил Цзян Чэн. — Думаю, твоей девушке она понравится, — обратился он уже к А-Нину. — Обязательно понравится. Спасибо тебе огромное за совет и компанию. Вам обоим огромное спасибо, — расчувствовавшись, произнес Вэнь Нин. Он действительно был благодарен за помощь, как и обрадовался тому, что привезет Сяо Цин исключительный и красивый подарок. Покидали они пляж довольные проведенным временем и найденной красивой ракушкой. Сегодня им предстоит новый перелет, и уже завтра утром это райское место станет воспоминанием. Оно отпечатается в памяти ярким пятном, мгновениями, наполненными множеством приятных эмоций и ощущений, и займет достойное место в череде оберегаемых душой моментов. Скорее всего, они еще не раз прилетят сюда на отдых, даже, возможно, в том же составе, но каждая из этих поездок будет иной, не такой, как эта. Однозначно прекрасными будут те, будущие дни, но они наполнятся другими эмоциями, окрасятся в иные краски.***
— Как же холодно, — пробормотал Вэй Усянь, спеша к уже ожидающему их такси. — Быстро я отвык от нашей погоды. — Угу, — передернув плечами, ответил Ванцзи. Ему тоже захотелось обратно. — Ничего, и у нас скоро лето настанет. Недолго осталось подождать, — уже громче произнес Усянь. — Ага, всего-то два месяца и можно будет так тепло не одеваться, — угрюмо, но с согласием в голосе проговорил за его спиной Цзян Чэн. Ругаясь на местную погоду, они уселись в такси и разъехались по домам, чтобы уже совсем скоро созвониться и списаться, обсуждая дальнейшие планы и встречи.***
Весна пришла в приморский город быстро, принеся с собой запахи свежей зелени и теплый ветер. Лань Ванцзи в очередной раз бежал вдоль кромки воды, направляясь по привычному маршруту. В наушниках играла музыка, а ноги несли его всё дальше, уводя в предрассветный туман, что полупрозрачной дымкой окутал побережье. Мысли его перетекали от размышлений об очередной композиции к картинам их с Вэй Усянем недавней близости. Они вместе пробовали новое и оттачивали свое мастерство, стремясь подарить любимому самые лучшие ощущения. — Вэй Усянь, — прошептал Ванцзи, и губы его озарила нежная улыбка. Он упал в эту взаимную любовь. Погрузился с головой, позволив Усяню занять его мысли, стать не только музой, но и самим воздухом. Подбежав к пирсу, юноша хотел было развернуться и направиться в обратном направлении, но в изрядно истаявшем тумане среди камней мелькнуло что-то красное. Подумав о том, что это та бегунья, что он иногда встречает, Ванцзи тем не менее решил пойти проверить — вдруг девушка поднялась на камни и ей стало плохо. Но там оказалась не она, а смотрящий на туманное море Вэй Усянь. — Усянь? — удивленно произнес Ванцзи. — Ага, я. Удивлен? — поднимаясь с камня, проговорил Вэй Усянь. — Да. Что ты здесь делаешь? — Ты мне снился всю ночь, и я решил увидеться с тобой не вечером, а сейчас. Зная маршрут, по которому ты бегаешь, я проснулся пораньше и пришел сюда. — Ты же не выспался, — обеспокоенно проговорил Ванцзи. — Сегодня выходной, посплю у тебя, — зевнув, ответил Усянь. — Но это не всё, я пришел сюда не просто, чтобы увидеться с тобой, — уже с нотами интриги в голосе проговорил он. — Встретишь со мной рассвет? — Конечно, — кивнул Ванцзи. И весенний рассвет нового дня Лань Ванцзи и Вэй Усянь встретили, крепко держась за руки. На телефоне Ванцзи негромко играла недавно сочиненная композиция, посвященная Вэй Усяню. Легкая мелодия вплеталась в утренний бриз и, смешиваясь с шумом прибоя, улетала в небеса, растворяясь в нежных красках рассвета. — Я придумал новый танец, — проговорил Вэй Усянь, едва звуки мелодии завершились. — Для его реализации мне нужен партнер и я хочу, чтобы именно ты был им. Поможешь мне? Ты ведь любишь смотреть, как я танцую, а в этот раз сможешь прочувствовать всё изнутри. И музыка… я использовал одну из твоих мелодий. Так что, по сути, это будет произведение искусства, созданное только нами двумя. — Я буду очень стараться, — согласился Лань Ванцзи. Они оба стали музами друг для друга. И теперь их творения переплелись так же, как они сами в своей любви душами. Полное единение, идеальное взаимопонимание. — Я рад, — прошептал Вэй Усянь, чуть крепче сжимая ладонь Ванцзи. Тот в ответ притянул его к себе и обнял, позволяя своим эмоциям укутать их в незримый кокон такой восхитительной любви. Их любовь, сама их суть тянулась друг к другу. Туман, что прятал побережье в своей призрачной дымке, рассеялся, оставляя за собой легкую сырость и свежие запахи моря, соленой влаги, осевшей на камнях и песке, пропитавшей волосы стоящих в рассветных лучах солнца двух влюбленных. Легкий ветер играл с короткими прядями волос Ванцзи, путал длинные локоны Вэй Усяня, ласкал незримыми ладонями алую ленту, привычно придерживающую его волосы, собранные в высокий хвост. И весенний ветер уносил к горизонту их слова, сказанные в эти мгновения. Они летели далеко-далеко, неслышимые уже никем, кроме самого мира, радующегося каждому своему созданию, познавшему любовь во всём ее многогранном великолепии.