This reality is really just a fucked up dream With the flesh and the blood that you call your soul Flip it inside out it's a big black hole Papa Roach “Between angel and insects”
Дело закрыто. Ордер на арест М.Тайлера выписан. Отряд особого реагирования по наводке детектива Рида и его напарника-андроида вламывается в дом подозреваемого, чтобы довести всё до логического завершения. На часах полдень. Солнце светит ярко, но порывы ветра сбивают ощущение жары. Риду не хочется возвращаться в участок. Чувство выполненной работы всегда сопровождается ощущением пустоты: будто самолёт, проваливающийся в воздушную яму, детектив падает в полость бездействия между делом закрытым и получением нового, и тем глубже эта яма, чем больше сил и времени было затрачено на расследование. Это неизбежно и закономерно. — Пошли. Мужчина кивает в противоположную от полицейского участка сторону улицы. На лице его напарника застывает выражение растерянности, смешное и даже немного милое. Самую малость. — В кофейню пошли, — поясняет детектив. — Вы меня приглашаете?.. Коннор любит задавать вопросы, когда надо и не надо. Но к этому Гэвин начинает привыкать: некоторые из них легко игнорировать, пропуская мимо ушей, некоторые ставят в тупик своей прямотой, и иногда это бывает забавно. Такая уж у его напарника особенность. Все они сотканы из специфических черт, что люди, что девианты, и разница между ними с каждым днём стирается. На пешеходном переходе загорается зелёный, с мягким шорохом тормозит патрульный полицейский автомобиль, но Гэвин не присматривается, кто за рулём, просто начинает идти в сторону кофейни, зная, что Коннор пойдет за ним, так и оставшийся без ответа. Может быть и он и приглашает, только говорить этого вслух не станет из природной остроты характера. Как уж только её не называли: сучностью, токсичностью, вредностью. А может быть не хочется признавать во всеуслышание собственное нежелание оставаться одному в эмоциональной яме.***
Над дверью кофейни звякает старомодный колокольчик, уличная духота рассеивается, сменяется теплым ароматом кофе с молоком и чего-то сладкого, ванили или карамели. За круглыми столиками разрозненно сидят посетители: двое подростков и у окна мужчина с ноутбуком. Андроид занимает им место, детектив заказывает для себя латте. В кофе он не особенно разбирается да и крепкий не любит, потому латте оказывается идеальным балансом. Бариста уточняет, добавить ли что ещё, Гэвин отрицательно качает головой и терпеливо ждёт заказ. Взгляд бездумно цепляется за витиеватый шрифт на меловой доске с написанным меню. Белое на чёрном, всё как в жизни. Какое-то время они сидят молча, и Гэвина это устраивает. Он не большой умелец вести беседы, потому и пришлось признать, пусть и далеко не сразу, что работа в паре с андроидом с дипломатическими умениями несёт в себе положительные аспекты. Но вот напарник его затяжные моменты тишины не любит. — …вам нужно быть осторожнее, детектив, — голос Коннора мягко вклинивается в играющую фоном спокойную музыку, что-то вроде поп- или инди-рока, — Уровень риска становился очень высок, когда вы оставались с убийцей наедине. Упрекает почти ласково, будто колыбельную поёт. Рид фыркает и отворачивается к окну: в стекле полупрозрачно отражается силуэт Коннора. — Ты говорил это уже. Но всё сработало, — мужчина выдыхает с усталостью от того, как приходится пояснять очевидные вещи, — Излишняя осторожность – синоним "висяков", жестянка. Ему нужны совершенно другие вещи, и осторожность не в их списке. Рид прекрасно понимает собственные действия и мотивации: в этом вина и напарника, в его собственной тяге к риску. Потому что Рид знает, что его спина надёжно прикрыта, что он может позволить себе действовать менее осмотрительно. — Да, но мы имели дело с серийным убийцей с нестабильной психикой. Две из четырех его жертв получили ранения.. —..да, да, несовместимые с жизнью и нанесенные в хаотичном порядке под влиянием эмоций. Я знаю, пластик, мы вообще-то вместе расследовали это, если ты не забыл. Андроид кивает, не реагируя на колкость. — Впоследствии мне бы хотелось, чтобы вы меньше подставлялись под удар. Гэвин усмехается, но не зло. Эмоциональная яма между финалом и началом будто сглаживает углы, одновременно обостряет нервы и чувства. Беспокойство напарника.. льстит ему? Детектив смотрит, как Восьмисотый поджимает губы и сцепляет в замок пальцы, довольно длинные и изящные, но не чересчур. Элайджа знает толк в эстетике, что уж тут и говорить, подошёл к созданию машины с душой. Фантазия срабатывает как незамеченная при шаге граната-растяжка, мгновенно, нанося удар в цель: Гэвину хочется прижаться щекой к этой руке, поцеловать пальцы один за другим, поймать губами, ощутить такой характерный вкус имитирующего кожу скина, лишённого человеческого запаха. Детектив взбалтывает кофе в стакане, вдруг усмехается, потупив взгляд. Даже в худшие моменты от одиночества он не бросается на кого попало, он не из тех, кто верит в чушь про господство гормонов и неконтролируемые инстинкты, но что-то из раза в раз переворачивается в кишках, когда слишком близко оказывается этот андроид. Восьмисотый со всей внимательностью пытается уловить причину перемены настроения, но многие человеческие эмоциональные аспекты для него всё ещё непонятны: диод переливается плавно с голубого на жёлтый, на секунду меняя цвет. — Ты бы не дал ему действительно до меня добраться, да? — Рид поднимает глаза на Коннора, смотрит внимательно, и в прищуре сквозит то, что обычно чувствует в допросной комнате тот, кто сидит напротив детектива. Восьмисотый кивает. Ещё один перелив на виске: то ли андроид пытается усиленно понять ход мыслей напарника, то ли волнуется. Гэвин отпивает кофе, даёт Коннору время на размышления. Да, за месяцы их совместной работы уровень напряжения между ними снизился, детектив почти перестал выражать неприязнь, но и не мог упустить шанса поддеть андроида. — Вы хотите сказать.., — начинает неуверенно Коннор, но снаружи резко сигналит автомобиль. Оба полицейских синхронно переводят взгляд на окно: в полосе движения кто-то зазевался и пропустил, когда загорелся разрешающий сигнал. — …что идете на риск намерено, зная, что я подстрахую вас? Брови Гэвина взметнулись вверх. — Самоуверенное предположение. — Единственное логичное. Затянувшуюся секунду они так и смотрят друг на друга. В динамиках модная певица берет опасно высокую ноту. Потом взгляд Рида соскальзывает ниже, цепляется за узел галстука. Воображение так живо рисует, как детектив наваливается на стол грудью и тянет на себя андроида за этот злосчастный идеально повязанный галстук, как безапелляционно прижимается к его губам своими, что кажется, будто это действительно произошло или вот-вот необратимо произойдет. — Но мне приятно осознавать, что вы доверяете мне, детектив. Коннор умеет остудить пыл. Наверное, потому фантазии Гэвина никогда не выходили за предел разума. — Не обольщайся, не настолько сильно. Рид откидывается на спинку стула, чуть качнувшись на задних его ножках, увеличивает тем самым дистанцию между ним и Восьмисотым. Разговор набирает опасные обороты, а состояние и без того, будто он ведёт автомобиль по горному серпантину. По-честному, пора бы возвращаться в участок и доделывать всю бумажную работу. Не то, чтобы Гэвин любил отчёты, но сейчас это самый верный способ свернуть диалог, который он сам и провоцировал. Только детектив забывает о том, какой упрямый порой его напарник. — Значит нужно сделать что-то, чтобы установить бо́льшее доверие, — с уверенностью констатирует Коннор, — Это поможет в дальнейшем. — Ну нет, это не работает так вот. Доверие устанавливается со временем, а не по хотелке, — качает головой Рид, хотя прекрасно знает, что это не так. Иногда доверие просто есть, если верить книгам или фильмам. Как любовь с первого взгляда и до последнего вздоха. У кого-то. Может быть у андроидов, преданных, как собаки. А с людьми всё сложнее. Люди не могут просчитывать вероятности и потому взращивают сомнения. — Ладно, засиделись, — детектив опережает напарника с новым социальноутверждающим ответом и встаёт из-за стола. На обратном пути до участка Коннор задумчив, это Рид научился определять: не проронил ни слова, даже головой по сторонам не вертит. Мысли самого же детектива, к его облегчению, рассеиваются в нечто аморфное: существуй в этом мире телепаты, они бы умерли со скуки или запутались в бессвязных секундных образах. Вернуться в участок, заварить чай, чтобы перебить приторный вкус кофе, скомпоновать все последние события и ход расследования в отчёт, всё по форме, чинно, благородно. Но даже сейчас не покидает странное на интуитивном уровне чувство: Гэвин понимает, что этот короткий разговор зацепил андроида, зацепил и его самого: мысли, обычно неозвученные, обрели форму. Почти. И теперь они либо растворятся как клубы сигаретного дыма в баре под утро, либо приведут к какому-либо действию.***
Оупенспейс участка встречает привычным фоновым шумом: на кого-то по телефону, активно маша рукой, орёт капитан, из комнаты отдыха тянет свежесваренным кофе, и детектив морщит нос, вдохнув терпкий аромат. Коннор проходит мимо, Гэвин провожает его коротким взглядом на этот раз без фантазий, подбрасываемых мозгом как фальшивые улики в карман подозреваемого. Только насколько в его случае достоверны эти улики, Рид не может сказать точно, и это злит. Не с самого начала, конечно. В первые дни, когда только RK800 с серийным номером на 51 появился в центральном отделении полиции Детройта, Гэвина Рида до зубовного скрежета раздражало присутствие андроида, такого передового и замечательного детектива, заставляло чувствовать конкуренцию, но он сам упустил момент, когда неприязнь сгладилась и сменилась ощущением двойственным. Может быть когда они подрались в архиве, разве не с этого начинается крепкая мужская дружба, если верить стереотипам? Рид выводит на дисплей весь разброс файлов по расследуемому делу. Красивое завершение дела с хлопками по плечу или благодарностью капитана существуют только в кино про полицию. В настоящей жизни это просто работа, которую и ожидается, что будут выполнять хорошо, потому гордость остаётся личной, подавленной, как практически все чувства, которые испытывает Гэвин. Пальцы бегают по сенсорной клавиатуре, файлы из разрозненного формируются в упорядоченное. «Марк А.Тайлер, 37 лет, уроженец штата Мичиган, Детройт, неженат, проживает один по адресу… Работал до настоящего времени в..» Все громкие дела начинаются с непримечательных шагов. Гэвин периферийным зрением фиксирует движение справа от себя, поворачивает голову. — Ваш чай, детектив, — любезно поясняет Коннор, оставляя стакан, и уходит к своему столу. Рид снова чувствует короткий прилив жара, каким сопровождались сегодняшние фантазии, но воображаемых картинок не следует. С напарниками сложно. Это то, что не нравилось Гэвину в работе в полиции: ты либо не можешь с ним поладить, нет синхронизации, нет понимания, один путается под ногами у другого; либо напротив, вы становитесь слишком близки. И если в первом случае всё предельно ясно, нужно просто пытаться соблюдать рабочую субординацию, то как быть во втором? Рид пытался удержаться на стартовой позиции, но всё приходило в движение независимо от желаний детектива. За питьё он не благодарит, угукает коротко и кивает, тянется за стаканом: чай в меру горячий и сладкий с терпким ароматом бергамота. Коннор знает его вкусы. И одному дьяволу известно, что этот андроид знает ещё.***
Капитан Фаулер вызывает их к себе раньше, чем Гэвин заканчивает отчёт. Хвалит, но не однозначно: добавляет поучительных аккордов, конечно, он же начальник. — У меня есть свои подозрения на счёт того, как вы вышли на этого Тайлера, — поджимает губы Фаулер, взгляд маленьких глаз как чертополох цепляется то за детектива, то за его напарника-андроида, — И если я увижу подтверждение этому в отчёте, а я уверен, что увижу… Гэвин закатывает глаза, но в эмоциональной черной дыре между закрытым делом и началом нового тонут и раздражение, и смущение. Это была его идея выставить себя наживкой для убийцы, жертвами которого были мужчины, с которыми Тайлер вступал в интимную связь. Коннор сомневался в затее, но они имели доступ к переписке с сайтов знакомств, где Тайлер находил своих жертв, а потому они и могли создать именно тот образ, который бы привлёк преступника. Процесс был волнительный и даже забавный, как будто они — два подростка, что пытаются подшутить над знакомым. Гэвин делал фото для профиля на сайте, и Коннор вызвался помочь. Позировать перед андроидом ещё и с оголённым торсом было непривычно и необычно. «Не забудь удалить эти фото из своих файлов, пластик», — фыркал Рид с огоньком в глазах, на что Восьмисотый улыбался со всем своим заложенным программой обаянием: «Я могу сохранить их, но вы не узнаете, детектив Рид». Потом было менее весело, а уровень опасности рос. Актёр из Гэвина не оскароносный, изображать милую и романтически настроенную особу ему было чертовски сложно, с этой ролью бы куда лучше справился Коннор, но Восьмисотый наблюдал за тем, чтобы операция шла гладко. Рида бесила буквально каждая манера Тайлера: хотелось убраться из его общества скорее, но показывать это было нельзя. К тому же, как они знали, со сдержанностью и контролем агрессии у преступника немалые проблемы. Возможно пережитые контрастные впечатления и заставляли сейчас Рида цепляться за близость напарника, пытаться спастись от засасывающей дыры. — …никаких интервью, сюда ринутся репортёры, как только огласят решение суда. Могу дать вам отпуск на это время. Дня три оплачиваемых, но не больше. Рид качает головой. — Не сто́ит, обойдёмся. И тут же мысленно корит себя. Кто вообще в здравом уме отказывается от предложенных отгулов? Но оказаться дома одному равносильно падению в бездну, на краю которой он стоит. Только и Фаулер здесь работает не первый день. Капитан знает, что порой трудоголизм выступает как ширма. — Ближе к делу решишь, обойдешься или нет. Гэвину остаётся разве что кивнуть.***
В просторном оупенспейсе полицейского участка даже дышать становится легче. Может быть и правы учёные, которые утверждали, что работа на открытом светлом пространстве куда более продуктивна и способствует снижению уровня стресса. Коннор словно чувствует нестабильную эмоциональность напарника: ладонь ободряюще опускается на плечо Гэвина. Хотя конечно, чувствует, когда это машину подводила его возможность соматического сканирования. Восьмисотый ничего не говорит, но жест ретранслирует поддержку, отчего накатывают два противоречивых желания: Риду хочется инстинктивно отпрянуть, скинуть руку, окрыситься в ответ, и хочется наоборот улыбнуться, боднуть лбом пластиковое плечо. И он, как и обычно, выбирает нечто среднее. Пусть только скажет кто, что у Гэвина Рида плохо с самообладанием. Хер там. — Прочитает отчёт, точно скажет, валите, ребятки, отдыхать. Он смотрит на Коннора, усмехается, но яркой искры в глазах нет. Восьмисотый это замечает.***
— Детектив Рид, — мужчина слышит за спиной спешные шаги и обеспокоенный голос андроида. На стоянке личного транспорта за зданием полицейского участка тихо, пересменок только через полтора часа. Гэвин останавливается, оборачивается, сведённые брови образуют морщину на лбу. — Чего тебе? Диод жёлтым медленно пульсирующим цветом выдаёт волнение напарника, эдакая возможность для человека выровнять шансы на понимание испытываемых машиной эмоций. Коннор замирает напротив на расстоянии вытянутой руки. В атмосфере что-то меняется, вызывает у детектива безусловно-рефлекторное желание бежать или готовиться защищаться. — Я… думал о нашем сегодняшнем разговоре, — начинает Восьмисотый, и Гэвин фыркает на выдохе. — Ну и к чему ты пришёл в своих размышлениях? Он убирает руки в карманы кожаной куртки, принимая закрытую позу, наблюдает, как Коннор на мгновение отводит взгляд. Что это? Смущение? Неуместно пробивает импульсом: они одни в полумраке парковки. Но снова мозг заботливо избавляет Рида от ярких картинок, хотя и становится душно. — Я пришёл к предположению, что вы испытываете сложности с доверием, — Восьмисотый выдает информацию максимально осторожно, но это не спасает ситуацию. Сложности, и что? Андроид будет их решать? Как? Что он вообще знает о доверии, умеющий просчитывать всевозможные вероятности? Гэвин чувствует, как за его спиной вновь разверзлась чёрная дыра и ширится, готовая утянуть в самые глубины. Полшага назад, пассивно-агрессивный ответ, и всё будет как обычно. Ему не нужны эксперименты. Но Гэвин медлит, и короткой паузы Коннору достаточно: — Я понимаю, это звучит неприятно, вы можете начать отрицать, но позвольте мне сперва сделать кое-что. Рид не любит сюрпризы. И это "кое-что" ему не по душе уже в силу формулировки, но что он теряет? — Вы ничего не потеряете, — эхом вторит его мыслям Восьмисотый, и в голове шумит, а сам детектив будто зажат между жерновами собственных ощущений. Он неопределённо кивает мол валяй, делай, как знаешь. — У тебя две минуты, а потом я еду домой. — Тогда, пожалуйста, закройте глаза и оставайтесь на месте. Этот андроид может излагать просьбу таким тоном, что даже спорить не возникает желания. Гэвин ворчит, что в случае чего готов будет сломать Коннору одну из его пластиковых конечностей, но делает, как велено: парковка тонет в темноте. Сразу становится некомфортно. Тишина. То ли ничего не происходит и андроид стоит на месте, то ли движется намеренно бесшумно. Детектив открывает было рот, чтобы сообщить, что ещё минута, и игры закончены, но на глаза его ложится ладонь. Коннор оказывается за спиной Гэвина, прижимается корпусом к спине напарника. Вторая рука андроида аккуратно придерживает человека за талию. Бросает в холод, потом в жар. Первыми проносятся со скоростью света страх и желание откинуть руку, вырваться из столь неожиданных и неуместных объятий. Хитрый кусок пластика заставил Рида открыть спину в буквальном смысле, заставил почувствовать себя уязвимым. — Прошу прощения за вольности, детектив, но раз мы с вами работаем вместе, очень хотелось бы преодолеть барьер недоверия, — понизив голос до полушёпота, поясняет андроид, и Гэвин судорожно сглатывает. Ощущения от прикосновений такие настоящие и тёплые, что можно забыть, что рядом с ним не человек. — Хотелось бы ему, — фыркает Рид, но не узнает свой голос, сейчас такой глубокий и едва не дрожащий от переливающихся эмоций, — Мало ли, что хотелось. Детектив облизывает губы, откидывает назад голову, упирается затылком в грудь андроида. Какое-то безумие. Происходящее начинает диссонировать с реальностью, кажется ещё бо́льшим вымыслом, чем навязчивые преследующие фантазии. Но именно в эту минуту Гэвин не чувствует позади себя разверзшейся всепоглощающей бездны. — Ваш сердечный ритм стал чаще, — сообщает Коннор, и этот мягкий голос над самым ухом Гэвину хочется слышать снова и снова. «Да, такое бывает, когда вплотную ко мне со спины прижимается собственный напарник», — проносится в голове Рида ответ, которому не суждено быть озвученным. — Да неужели, — вместо этого он усмехается саркастически, кончиками пальцев ощупывает тыльную сторону ладони, что накрывает его глаза. — Вы эмоционально возбуждены, — заключает Коннор и добавляет на полтона тише, — И я тоже. Рид вычёркивает слово "эмоционально", и всё встаёт на свои места. Оба мужчины стоят без движения. Вторая минута, отведённая на эксперимент, идёт к завершению. — Ты знаешь, что доверие должно быть двусторонним, если уж на то пошло? — голос Рида отдаёт лёгкой хрипотцой, как бывает спросонья. Гэвин тянет руку, запускает пальцы в мягкие, совсем как настоящие, волосы андроида. Вспышкой кинематографического флешбека мелькает фантазия, в которой он так же сжимает пряди каштановых волос, но тогда голова Восьмисотого находится у паха Рида. — Вы хотите сказать, что я недостаточно доверяю вам? Пора идти ва-банк. Даже если дело не выгорит, всё закономерно свалится в бездну. Или будет иначе. Гэвин легко тянет волосы андроида, переносит вес, чтобы упереться спиной в его корпус. Камеры на парковке обозревают достаточно много, и не факт, что оба полицейских сейчас стоят в слепом пятне, но записи эти каждую минуту никто не смотрит. А вскоре их и вовсе обновят, не сохранив в архиве. — Нет.. не совсем об этом, — красноречие подводит, но у детектива есть другие способы изъясняться. Мужчина поддевает носом гладкий подбородок андроида, прижимается к нему губами. Ладонь, что закрывала глаза, смещается на щеку. В полутьме светодиод Восьмисотого отмаргивает красным, андроид открывает рот, чтобы что-то сказать, но не издает ни звука. Гэвину сложно объяснить машине всю природу своих сбитых и перемешанных эмоций, да и не хочется пускаться в эти объяснения: чем ближе к нему андроид, тем пропорционально дальше провал в пустоту. — Что скажешь, если я предложу тебе поехать со мной? Коннор растерянно моргает. Какой бы ответ ни последовал, Рид готов к любому. Оба варианта помогут прекратить беспорядочные фантазии о собственном напарнике, а это уже результат. Дверь, выводящая на парковку, открывается. Гэвин слышит голоса сослуживцев раньше, чем успевает увидеть их, тут же отстраняется, разрывая объятия Восьмисотого. — …и я ей говорю, давай просто закажем еду домой. — А она? — А она начинает психовать, типа зачем я тогда собиралась полтора часа. Оба полицейских смеются, затем, заметив Рида, кивают, тормозят между их машинами, чтобы продолжить разговор. Гэвину совершенно не интересно, что было дальше в чужой личной жизни. Он бросает на андроида многозначительный взгляд и молча идёт к своему мотоциклу. Чёрный с зелёной рамой Кавасаки мощностью сто сорок две лошадиных силы, маневренный, обтекаемый: Рид был абсолютно согласен с тем, что машина возит тело, а мотоцикл — душу. Детектив перекидывает ногу через седло, застёгивает под подбородком крепление шлема. Рычание мотора перекрывает бессмысленный трёп двух других полицейских, глушит шаги идущего к Кавасаки Восьмисотого. Значит, планы на вечер меняются… Гэвин ждёт, пока андроид сядет позади него, обхватив руками за пояс и снова приятно прижавшись грудью к спине. Пятьдесят на пятьдесят, что Коннор бы согласился принять приглашение: вероятность события всегда пятидесятипроцентная, оно либо случится, либо нет, всё просто до примитивизма.***
Ставки сделаны. Кавасаки маневрирует в потоке транспорта, добрая часть которого управляется навороченными компьютерами. Приборная панель светится неоновым. Гэвин Рид любит скорость: она как пуля вышибает из головы всё, проблемы, планы, заевшие песни. Мелькают вывески супермаркетов, яркие буквы названий баров сливаются в одну цветную полосу, где не разобрать ни символа: точная визуализация настроения. Пятнадцать минут на пределе допустимой в городе скорости, и мотоцикл въезжает на парковку многоэтажного кондоминиума. После рёва движка тишина кажется плотной и похожей на вакуум. До самой квартиры Рид не произносит ни слова, в лифте молча вертит ключи на пальце, звякает брелоком с изображением кошачьей лапы. Коннор вопросов не задаёт, может быть, уже просчитал ход событий, а если нет, то очередь Гэвина делать сюрприз. Два поворота ключа в замке, и оба напарника переступают порог квартиры Рида. Для андроида это не впервые, но то были короткие рабочие визиты. Воздух как будто становится плотнее. Движения растягиваются: Гэвин неспешно снимает обувь, вешает куртку на вешалку, наблюдает, как повторяет его действия Коннор, оставаясь в одной рубашке, без своего форменного пиджака, так и кричащего о принадлежности Киберлайф. Гэвин обязательно спросит, зачем андроид его всё ещё носит, но это будет потом. А сейчас.. — Начнёшь болтать, Коннор, я тебя деактивирую, клянусь, самым грубым способом, а потом отвезу к Элайдже, чтобы он починил, — цедит Гэвин, повернувшись к андроиду, и тут же тянет его за галстук и крепко прижимается к губам своими, не позволяя отстраниться. Истерических цветных переливов диода Рид не видит из-за зажмуренных глаз, но что бы ни творилось в голове андроида, к чему бы ни приводили его вычисления, Коннор отвечает. Губы его совсем по-человечески мягкие, теплые, а кончик языка, скользнувший по нижней губе Гэвина, оставляет влажный след имитации слюны. Пробирает мурашками. Более привычно Риду было бы закупиться в ближайшем супермаркете пивом в лучшем случае, в худшем — чем покрепче, и просидеть до глубокой ночи, чтобы утром тяжесть в голове и вязкое как болото похмелье вытеснили эмоциональный раздрай. Но, кажется, такое развитие событий не менее интересный вариант. Детектив прочёсывает густые пряди волос Восьмисотого, сжимает их, судорожно делая секундный вдох перед тем, как глубже толкнуться в его рот языком. Возбуждение прокатывается штормовой волной по телу человека словно за них двоих. Коннор кажется более сдержанным, но Гэвин чувствует, как крепко руки андроида сжимают его бедра, и тихо скулит, прижимаясь пахом к ноге напарника, будто в отместку за этот звук прикусывает в поцелуе его губу. Желание миксуется с отрицанием собственных чувств, с неприятием одиночества и одновременно с озлобленностью на того, кто вторгается так необратимо в личное пространство детектива. — Покажете мне вашу спальню, Гэвин? — шепчет Коннор, когда Рид прерывает поцелуй, а от недостатка кислорода начинает кружиться голова. Спальня? Детектив мысленно выругивается, ловит взгляд карих теплых глаз Восьмисотого. Он не был особенно везучим человеком, но сейчас выиграл Джек пот. — Повтори это ещё раз. — Позвольте отвести вас в спальню. Губы кривятся в улыбке. Вещи воображаемые вдруг обретают плоть и кровь, пусть даже и синтетические. — Раз уж ты настаиваешь. Удивительно, но Гэвин не чувствует напряжения: всё идёт естественным образом, как будто именно так и должно было все случиться с самого момента, как RK800 с серийным номером на 51 впервые переступил порог центрального участка департамента полиции Детройта. Рид тянет Коннора за запястье в спальню: на стуле и кровати разбросана домашняя одежда, на тумбочке чашка с водой ещё с минувшей ночи. — Ещё одна деталь, детектив.. Андроид сегодня загадочный донельзя. Рид только вскидывает бровь вопросительно, но ответ следует сам собой, когда на глаза ему повязывают галстук. — Доверьтесь мне. Пожалуйста, — губы Коннора касаются мочки уха напарника, вызывая пробегающий по всему телу электрический импульс. Он доверяет, черт возьми. Иначе не пустил бы в квартиру, иначе не стал бы целовать, не позволил бы делать с собой эти экспериментальные вольности. Гэвину помогают раздеться, тянут вверх джемпер, проходятся кончиками пальцев по обнаженной коже. Звякает пряжка ремня. Рид придерживается за плечо андроида, чтобы сохранить равновесие, пока тот избавляет его от одежды. — Нет, подожди, так не пойдет, — останавливает он Коннора, когда тот пытается подвести мужчину к кровати, касается его шеи, ведёт пальцами ниже к вороту рубашки, находит наощупь пуговицы. Испытывает ли андроид смущение? Гэвин этого не видит, но уверен, что диод сейчас сияет жёлтым. Стягивает рубашку с плеч Коннора, очерчивает выступающие ключицы: всё для того, чтобы машина максимально походила на человека. Когда расстёгивает молнию на джинсах, Коннор сам тянет их вниз, переступает с ноги на ногу, придерживая детектива за талию, оставляет одежду на полу. Гэвин нащупывает кружок регулятора, самого сердца машины, накрывает ладонью: вместо сердцебиения едва ощутимая вибрация работы биокомпонентов. Можно нащупать пазы, а дальше нажать, повернуть и потянуть на себя: и вот сердечник андроида окажется в его руке, деталь, без которой срок функционирования в аварийном режиме составит от силы две минуты. Гэвин осознаёт этот знак доверия, успокаивающе целует Восьмисотого: их конфликт имел апогей там в архиве, больше до драк не доходило, хотя порой и чесались руки. Он ведёт пальцами ниже по упругому животу к гладкому безволосому паху, выпуклости, похожей на рудимент, только намеком указывающей на обозначение половой принадлежности.***
Как-то, когда они ждали в патрульной машине, Рид спросил Восьмисотого, есть ли у него член, так вот прямо без обиняков. «Нет, это не предусмотрено конструкцией.» «Типа что, детективу не нужен член?» «Такие детали есть только у моделей, каких вы могли видеть в клубе "Эдем", а также у некоторых андроидов для дома, или если это дополненная комплектация.» Никакого стеснения или неловкости. Конечно, для андроида это не неполноценность, а изначальная задумка, привычное и естественное. «И тебе так нормально? Не интересно, что упускаешь целый пласт жизни?» Детектив с сомнением смерил взглядом напарника, хотя ему в самом деле было любопытно. Просто любопытно, без задних мыслей, по крайней мере он тогда был уверен в этом. «Пока нормально. Если у меня появится личная жизнь, может быть, я задумаюсь над необходимостью расширения функционала,» — улыбался как ни в чем ни бывало Восьмисотый. И одному ra9 известно, что он думал в действительности в тот момент.***
Андроид мягко вжимает Гэвина в простыни. Их губы снова соприкасаются, и детектив несдержанно мычит, когда ладонь Коннора проходится вдоль эрегированного члена. Каждое действие имеет последствие, но каким образом выстроилась логическая цепочка в голове Восьмисотого, что сейчас они оказались здесь в объятиях друг друга в темноте квартиры Гэвина, он понятия не имеет, да и это уже не важно. Он толкается бедрами навстречу пальцам Коннора, касается губами его шеи, пытается прикусить гладкий скин. Частичная депривация усиливает тактильные ощущения, делает их до невозможного томительными и приятными. И можно просто кончить в ладонь напарника, но раз уж сегодня они говорят о доверии.. — Второй ящик, Коннор, — выдыхает детектив, зная, что предназначение находящихся там предметов пояснять не придется. Он слышит, как выдвигается ящик, как открывается тюбик с любрикантом; закусывает губу в предвкушении, когда Коннор шире раздвигает его ноги и подтягивает на себя; вздрагивает, когда пальцы андроида размазывают прохладный гель и аккуратно проникают внутрь. — Твою мать.., — бессвязно бормочет Рид, царапает короткими ногтями скин на плечах Восьмисотого. Темнота, в какую он погружен, совсем иная, не пугающая, холодная и бесконечная, что угрожала ему днём, а тёплая и обволакивающая, дарящая непривычное чувство безопасности. Гэвин откидывается на подушки, Коннор устраивает его бёдра у себя на коленях, приподняв, не сбиваясь с ритма, действует обеими руками: за что ни берутся андроиды, они всё делают хорошо. То, за что их не любят из конкуренции, или наоборот, в итоге предпочитают машины людям. — Я готов, можешь дальше.., — подсказывает Гэвин, когда первичное напряжение спадает. Он помнит, что его партнёр хоть и быстро учится, но в постельных вещах неопытный. Кончик силиконового фаллоимитатора упирается анус, и Гэвин крепче зажмуривает глаза под плотно повязанным галстуком, замирает, пока игрушка по обильному слою смазки проникает глубже. Ощущения совсем другие, нежели когда он занимался этим сам. Мужчина снова выругивается, обхватывает ногами пояс андроида, подаётся к нему встречным движением, подсказывая невербально, что не испытывает дискомфорта. Коннор понимает его. Восьмисотый может быть слишком аккуратен, но в этом есть нечто трогательное, действительно позволяющее доверять. — Можешь чуть быстрее, — направляет Гэвин через некоторое время, меняет положение, садится, разведёнными бедрами устраиваясь на коленях андроида. Так проще самому помочь с темпом проникновения, и так чувствуется тепло и бархатистость искусственной кожи, а член приятно трётся о живот Коннора. Гэвин прижимается колючей щекой к щеке Восьмисотого, ластится, как кот, зарывается носом в его волосы, вдыхает специфичный запах: ни пота, ни кожи, но не менее особенный и индивидуальный. Дыхание сбивается, и Гэвин с удивлением и удовольствием отмечает, что не у него одного: может быть система андроида нагревается сейчас сильнее и нуждается в дополнительном охлаждении, но не важно, ему нравится слышать эти частые поверхностные вдохи. В ушах гудит от близящейся несущей предельные ощущения волны. Словно желая убедиться в реальности происходящего, Рид сдёргивает с глаз галстук Коннора: свет в комнате выключен, единственным ярким источником освещения служит бликующий в оранжевый от быстрых переливов цвета диод на виске андроида. Гэвин припадает к нему губами и вздрагивает всем телом. Из горла рвётся тихий стон. Мир распадается на осколки как будто разбитый снайперской пулей, собирается заново, даруя прекрасное воскресение: тело, испытавшее приятную перегрузку, расслабляется. Хочется что-то сказать, но это требует сил, а язык во рту будто увеличился вдвое и налился свинцом, и Гэвин просто прижимается лбом ко лбу напарника, пока тот, вытянув из того же ящика пачку влажных салфеток, вытирает с их животов белёсую жидкость. Стоит спросить, в чем состоял план по установлению доверия со стороны андроида, или он действительно хотел затащить Рида в постель, но сейчас мысли похожи на вату, и Гэвин падает на подушки, рассчитывая отдохнуть буквально минутку…***
Он приоткрывает глаза. Сквозь шторы пробивается свет, но точно во времени не сориентироваться. Гэвин помнит, что сегодня — выходной, и снова кутается в одеяло, прижимается спиной к лежащему позади него Коннору, приглаживает по обнимающей его за пояс руке. Чувствует ли Восьмисотый прикосновения, находясь в гибернации? Видит ли электроовец?Детектив коротко сонно улыбается прежде, чем снова сомкнуть глаза. Чёрная дыра, жаждущая поглотить его вчера, схлопнулась в другой вселенной и анигилировалась, и Гэвин Рид спокойно засыпает в объятиях своего андроида, намереваясь проснуться как минимум не раньше полудня.