Flower fucking

      1.              Геральт не жаловался. Нет, что вы, ни в коем случае, Геральт не жаловался и не жалел о своем решении!       Он понимал: ему сказочно повезло. Просто сраный джек-пот, мать его! Не имеющему твердой почвы под ногами студенту-первокурснику с филологического сама Мелитэле подкинула подработку в мужском раю — каждый день иметь возможность беззастенчиво пялиться на моделей в белье и быть у них на побегушках! И не просто моделей — каким-то чудом Геральт прошел собеседование у «Виктории Сикрет» и стал… ну, как сказать. Разносчиком напитков и закусок а со временем и исполняющим мелкие поручения Ангелов.        Круто, правда ведь? Он в свои двадцать об этом и мечтать не мог! (да он и не мечтал — куда уж ему. Геральт в принципе был далек от мира моды: знал минимум, как и любой обыватель. и все. ни больше, ни меньше.) Нет, вы не подумайте, были и другие варианты: кассир на полставки по вечерам два через два. Официант в кафе с теми же условиями работы. Да даже шиномонтажка!        Но будем откровенны: Геральт польстился на месячную зарплату предлагаемую «Викторией». Которая составляла полугодовой доход всех вышеперечисленных вакансий. И ведь это простой «мальчик на побегушках»!        И — да — работка была не пыльной. По крайней мере, для такого детины как Геральт, который с малолетства был приучен к тяжелому физическому труду, ввиду своего отнюдь не радужного происхождения. Да и тяжелыми его обязанности не были — что уж там. Геральт вырос в деревне, где мальчишка, а тем более мужчина, всегда считался добытчиком, охотником. На его плечи с четырех лет лег уход за скотиной. Мать учила его простым бытовым моментам вроде готовки несложных блюд, мытья полов, посуды. Стирки вручную, глажки. В пять он уже во всю рубил дрова вместе с отцом. С ним же ходил на выпас скота и сенокос. Постепенно знакомился с садово-огородными премудростями и пчеловодством. А в семь отца не стало, и Геральт стал полноправным мужчиной в их с матерью и младшенькой сестрой маленькой семье.        Так что Геральту просто сказочно повезло: он учился в универе мечты, сам поступил, сам подготовился к экзаменам. Даже оплатил из сбережений полноценный первый курс. Но первый, он на то и первый: на этом далеко не уедешь. Оставалось еще три полноценных года. Но Геральт уже чувствовал: он пойдет дальше — в магистрат. А потом — кто знает — и в аспирантуру подастся. А теперь и работу нашел. Главное, высокооплачиваемую. Он рассчитывал отработать еще месяц-два и уволиться. Этого как раз хватит на то, чтобы докопить остаток на полноценную учебу. А с третьего курса он уже будет проходить практику и найдет место по специальности. И никаких тебе больше «обезжиренных латте-хуятте».        Согласитесь, план просто шикарный? Вот и Геральт так считал. А пока ему просто оставалось добросовестно, с каменной рожей выслушивать требования менеджера: Тиссаи де Врие, чем он и занимался в данную минуту…        — Йеннифэр просила тебя к себе. — При упоминании ненавистного имени, Геральт мысленно скривился. Просила она его к себе, как же! В капризно-приказном тоне потребовала его для… А не важно, для чего! Все равно Геральт оставался глух на любые попытки Йен затащить его в постель. Но, Боги милосердные, какая же она навязчивая! Геральт с трудом подавил мученический вздох и снова вперил взгляд янтарных глаз на своего непосредственного начальника, — потом подойдешь к Трисс, у нее тоже есть к тебе дело. В двенадцать часов прибудет генеральный. Зовут Ренфри Сорокопутка. С ней особо не пересекайся — деревенских она не переваривает — на них у нее какая-то чуйка. С ней прибудут несколько Ангелов с прошлых показов — они, как и все, с кем ты работаешь постоянно, нуждаются в помощи. Дальше уже сам знаешь: подать напитки и закуски по желанию, и так далее, — Тиссая недовольно оглядела геральтовы поношенные джинсы и черную облегающую тенниску и развернулась, собираясь в очередной раз, по своему обыкновению, отчитать Фрингилью, но вдруг остановилась, пройдя всего пару шагов, — ох, да, совсем забыла предупредить тебя, Герольд. Ты ведь знаешь, что Ангелами являются только девушки? — Геральт был почти уверен, что у него на лице было написано: «мне абсолютно похуй. выучи уже моё имя!» Но стиснув зубы, ответил самым елейным голосом:        — Конечно. Могу так же перечислить имена действующих Ангелов с их параметрами и страны, которые они представляют.       Тиссая поджала губы и потрясла у Геральта перед носом своим ежедневником, мол, ещё слово, и я оштрафую тебя на всю оставшуюся жизнь.       Глубоко выдохнув, менеджер сцепила руки в замок перед грудью — верный признак того, что Тиссая де Врие медленно, но верно закипает (еще бы! попробуйте побыть в ее шкуре двадцать четыре часа! она ведь тоже живой человек! она менеджер, а не господь бог. и она одна на двадцать голов зачастую бестолкового и некомпетентного персонала и еще более зажравшихся девиц «90/60/90»!) и продолжила, стараясь не обращать внимания на откровенно скучающий заебанный взгляд своего подопечного. Одного из немногих с функционирующим мозгом:        — В этом году «Виктория» решилась на небывалый шаг. Здесь, на этом самом показе в Огайо, с дебютом продефилирует первая и единственная модель мужского пола: Юлиан Альфред Панкрац де Леттенхоф. Он молод, но уже необычайно востребован. В этом году уже подписал контракт с такими домами, как Дольче, Лоран и Гуччи, — Тиссая умолкла и выдержала эффектную паузу, внимательно вглядываясь в лицо Геральта. — Понимаешь, Герольд, зачем я тебе это говорю? Он в приоритете едва не выше Дженнер и Хадид вместе взятых. Он — жемчужина этого показа! И я не позволю, чтобы ты плевался ядом в его сторону, как ты привык вести себя с Йеннифэр и некоторыми нашими моделями! Веди себя подобающе!        И, наверняка решив, что Геральт допер до изложенной до него (по его мнению) бесполезной информации, менеджер резво развернулась на острых шпильках на 180й градусов и на всех парах помчалась по своим вселенски важным делам.        Геральт, изо всех сил подавляя желание изобразить фейспалм, мысленно пробормотал словно мантру: «Всего пара месяцев. Всего пара месяцев», и поспешил к гримерке мисс Венгерберг. 2.        Их отношения с Йеннифэр… не заладились с первого же рабочего дня Геральта.        Ну как не заладились… с его стороны-то уж точно, а вот насчет девушки… Она буквально стала считать молодого студента своей собственностью, и всячески это обозначала всем и каждому. Покровительственные взгляды стали лишь первой ступенькой. Очень скоро Йен начала невзначай касаться рук Геральта, прижиматься к нему будучи одетой в допустимый минимум одежд, а то и вовсе полуобнаженной. Едва Геральт зарекомендовал себя в глазах Тиссаи, как весьма расторопного работника, как ему буквально открылись все двери. Или почти все. Но не суть важно — ему стали доверять вещи поважнее разноса напитков и закусок. Периодически он мог взять служебный минивен и выполнить пару-тройку поручений лично от моделей. Как правило, это не занимало больше полутора часа и было не особо замудрено.        И само собой, если раньше Геральт мог свести свое общение с Йеннифэр Венгерберг к минимуму, и особо не страдать от ее липкого, как смола, внимания и раздражающих касаний, то теперь она вызывала его к себе так часто, насколько позволяли мнимые приличия.        Поэтому Геральт просто старался абстрагироваться, чтобы в один прекрасный день банально не послать Йен нахуй. Во всеуслышание. Смачно. Некультурно и нестильно — но смачно. И уволиться по собственному желанию, с чистой совестью.        Но это потом. А сейчас, улыбаемся и машем, парни! Геральт легко постучал костяшками указательного и среднего пальцев по простой белой двери с изящной позолоченной табличкой на которой аккуратными буквами было выведено: Янка Венгерберг. Почти сразу (будто Йен специально ждала его появления под дверью), в ответ раздался мелодично-сахарный девичий голосок:        — Проходи же, я заждалась!        Геральт сжал зубы и глубоко вдохнул воздух через нос, чтобы затем медленно выдохнуть его через рот, просчитав до пяти. Аттракцион начинается! Дверь за его спиной захлопнулась мягко, неслышно.        Его встретила ярко освещенная комната, с небрежно накинувшей на тело легкий халатик Йеннифэр. Она вальяжно раскинулась на стоящем вплотную к стене, миниатюрном кожаном диване черного цвета, закинув ногу на ногу, красиво напрягнув бедро и икру. Гладкая матовая кожа без единого намека на поросль оставила Геральта безразличным. Он медленно перевел взгляд с девушки на привычную обстановку: пол покрывал мягкий белоснежный ковер, в котором босая Йен утопала пальчиками с аккуратным педикюром. В дальнем правом углу стояла ширма — Йен обожала таинственно скрываться за ней, когда ее настроение было особенно игриво, и пользуясь тенями от многочисленных лампочек и светильников, томно изгибаться, переодеваясь в свою «домашнюю» одежду. Напротив дивана — всего в нескольких сантиметрах, стоял низкий столик, с разложенными на нем журналами. Туалетный столик заставленный ровными, строгими рядами косметики и большим, блестящим чистотой зеркалом, занимал законное место у противоположной стены. Чуть поодаль — комод, заполненный всевозможными «женскими штучками» — как про себя ворчливо называл Геральт инструменты для волос. И, конечно, напольные вешалки с богатым выбором одежды и белья для показов.        Геральт переступил с ноги на ногу и неохотно взглянул в лицо Йеннифэр. Осматривать было, увы, уже нечего.        — Что не так, Геральт? Давай поговорим, присядь. — Йеннифэр села на одну половину дивана с идеально прямой спиной и приглашающе похлопала ладонью по освободившемуся месту.       Геральт не поддался и остался стоять у двери. Иногда (наверное, совсем отчаявшись), Йен прибегала к самым нелепым уловкам и обманчиво участливый тон с последующим приглашением присесть, были как раз из таких. Геральт скрестил руки на груди. Это начинало нервировать.        Понимаете теперь, почему он недолюбливает моделек? (не всех, конечно. вот трисс была очень классной девчонкой. с ней было приятно общаться и шутить.) Они же на все пойдут, чтобы трахнуться с ним, если уж им приспичило! (и он говорит это не оттого, что он альфа-самец!) Ну вот сколько можно?!        На секунду сожмурив веки, парень постарался максимально бесцветным голосом выспросить Йен о поручении для него и уйти восвояси:        — Йеннифэр, давай так: ты говоришь мне, что тебе нужно и я пойду дальше. Оставь уже свои ужимочки. — С каждым произнесенным словом Геральт осознавал: его план тихо и спокойно свалить от Йен, заполучив задание, трещит по швам. Он устал. — Хочешь знать, что не так? Я скажу: у. меня. на. тебя. никогда. не. встанет. стервы. не. в. моем. вкусе.        Геральт выдохнул скопившийся в легких воздух и с облегчением от сказанного, с вызовом встретил блеснувшие фиалковые очи своими. Йеннифэр поджала губы и стиснув кулаки, прошипела, исходя ядом:        — Выйди вон.        Геральт вышел вон. И это было лучшее его «вон», за всю жизнь. Дальше день обещал быть прекрасным. Этот раунд явно засчитан. Если бы Йеннифэр действительно была оскорблена, то ему бы не поздоровилось. Но он привык к этой глупой игре. Она чего-то ждала. 3.        Как Геральт и предсказывал: дальше день пошел весьма неплохо. Он был загружен по минимуму, Кейра Мец — второй человек, после Йеннифэр, которого он был готов временами придушить — отсутствовала, куда уж лучше. Ко всему прочему, он не наткнулся на страшного генерального, весело поболтал с Трисс и Эсси. Попутно съездил к Трисс на квартиру и зацепил забытые ею туфли с айподом, покормил ее кота — Ламберта. Было уже около часа дня, когда он отправился собирать заказы на напитки с закусками.        В большинстве своем, со всеми моделями у него были нормальные рабочие отношения. Он был вежлив — с ним были вежливы в ответ. Легкий флирт был скорее шуткой и никем не воспринимался как нечто большее. За редким исключением, но Геральт прекрасно справлялся и с этим. Чаще всего хватало простого, но твердого и категоричного «нет».        В главном зале было как всегда шумно. Модели выпархивали из своих гнездышек; кто-то придирчиво поправлял прическу и подновлял макияж (строго говоря, им его поправляли стилисты и визажисты), кто-то уже самозабвенно строил козни коллегам, попутно перемывая им же кости со своими «подругами», а кто-то, (как Йеннифэр) царственно оглядывал всех остальных людей в зале, обособленно восседая на креслах и диванчиках, словно на троне. Были и такие, как Трисс Меригольд и Эсси Давен, с которыми у Геральта были даже дружеские отношения. Они весело переговаривались и лучились позитивом.       Геральт высунул голову из подсобки, огляделся и снова скрылся в помещении. Это была его комната отдыха; маленькая такая комнатушка метр на метр с мягким бледно-голубым креслом и таким же ковром железным шкафчиком для одежды и столом за которым он иногда умудрялся даже учиться. Здесь он переодевался и обедал. Прятался от бесящих личностей.       Его наручные часы коротко звякнули. Пора браться за работу. Геральт собрал пепельные волосы в пучок на затылке, и схватив телефон, бодро ринулся в гущу событий…        — Привет, Девон*, Американо без сахара — как обычно? — Геральт быстро вбил очередной заказ на кофе в телефон, и, не глядя на Дев, интуитивно почувствовав ее кивок, торопливо продолжил опрашивать девушек. Согласно расписанию через пятнадцать минут он уже должен быть на полпути к кофейне где проторчит около получаса.        Внезапно, у него перед носом возникла фигура. Поначалу Геральт решил, что это кто-то из девушек, ведь первыми в глаза бросились стильные черные лодочки (кои носили почти все), поэтому на автомате буркнул:       — Американо-латте-или-что? — вышло даже несколько грубее, чем он того хотел. Но здесь все уже привыкли к его сложному характеру и тому, что зачастую он нихрена не коммуникативен, и Геральт лишь мысленно отметил свой дерьмовый тон. Однако то, что произошло дальше, заставило парня медленно поднять взгляд выше и прошипев: — Сука-блять-за-что — все-таки наградить мир ярким фейспалмом в своем исполнении. Прямо перед ним, во всей своей надменной красоте, стоял гендиректор — судя по бейджу — Ренфри, мать ее, Сорокопутка!       И что-то подсказывало Геральту, что Тиссая ему не поможет. Потому что представшая перед ним женщина буквально источала тихое презрение в его строну.       — Ну надо же. Какие манеры, — Ренфри изящно взмахнула головой и откинула упавшие на лоб соломенные пряди, скользнув по бейджу собеседника небрежным взглядом, — Геральт.       Ее глубокие синие глаза в обрамлении густо прокрашенных ресниц, приобрели стальной оттенок и опасно блеснули. Геральт неожиданно почувствовал легкую, едва ощутимую дрожь, пробежавшую по спине, вдоль позвоночника. Ренфри вновь заговорила ледяным тоном:       — Вижу я, госпожа Тиссая де Врие вконец растеряла былое профессиональное чутье и хватку. И тот факт, что у нее работают неотесанные патлатые мужланы без каких-либо зачатков воспитанности, лишь подтверждает мои слова. Жаль. Но не мне о том судить. Я здесь всего на один показ. Полагаю, ты разносчик?       Геральт закатил глаза и молча кивнул. Дрожь прошла. Пришло безразличие. Грозная дамочка со стальными яйцами. Очередная. В идеально сидящем по фигуре приталенном карминовом пиджаке, с изящно торчащим из нагрудного кармашка платком в стиле бохо и таких же узких отутюженных брюках.       За все то время, что Геральт проработал на «Викторию», он не раз видел подобных Ренфри. И они вызывали у него некоторый дискомфорт, вперемешку с уважением к сильным женщинам. Ренфри была хороша. Но ничего нового для себя Геральт не почерпнул в ее безупречной строгости, длинных, аристократично тонких пальцах, с парой массивных перстней и надменно искривленных, идеально очерченных устах. Знаем. Проходили.       — В таком случае, поторопись. Мне необходим матча-чай*. Горячий. Через 15 минут. — Она ехидно улыбнулась. Прекрасно знала, что Геральт не успеет. Но это ведь не ее проблема? И Геральт тоже это знал.       — Как скажете. — Геральт отзеркалил улыбку женщине. Пусть подавится. Та не подавилась — напротив — съязвила в ответ:       — Часики тикают. А ты ведь еще не закончил опрашивать остальных моделей? Как плохо. Не забудь: горячий матча.       Ренфри сделала вид, будто не замечает стоящего перед ней парня, и проходя мимо, намеренно задела его плечом. Геральт, не оборачиваясь, пробормотал себе под нос:       — Ребячество. — В ответ ему за спиной раздался тихий смешок. 4.       Геральт несся по улице сквозь оживленную толпу, сжимая в руках несколько десятков стаканов с горячим содержимым и внутренне кипел от гнева. Карахильо. Карахильо. Где он возьмет оригинальный карахильо?! Мимо пробежала девочка со шпицем в поводке…       В кофейне бариста — Регис пялился на него секунд двадцать, когда Геральт, с полными руками чаев и кофеев, с абсолютно каменной рожей заказал кофе Карахильо.       — К-какой кофе? Нету их у нас! Геральт, ты не ебанулся ли часом? Это ведь не «Старбакс»! — Регис, со сведенными у переносицы бровями неуверенно переспросил уже знакомого всему персоналу вечно хмурого студента-филолога. — Могу предложить только Мокко. Карамельный. — Из-под горы стаканчиков на баристу зыркнул один злющий янтарный глазюка. Регис сглотнул.        — Мне нужен именно этот карахильо! — Геральт покрепче перехватил ношу и, помолчав с минуту, абсолютно отчаявшимся голосом пробасил: — Давай. Мокко, так мокко. Хрен с ним!       И вот, сжимая в сильных руках драгоценную ношу, Геральт несся по улице. И кипел. А знаете, как все пришло к карахильо-мокко?        После стычки с генеральным, Геральт весьма удачно наткнулся на ее помощника — Киврила, который, как и положено помощникам, оказался очень отзывчивым человеком. Он любезно избавил Геральта от лишних телодвижений и здорово сэкономил ему время, подсказав, что обычно предпочитает пить в перерыв загадочный Юлиан Леттенхоф.        Догадались?        — «И ни в коем случае! Запомните, уважаемый Геральт! Ни в коем случае, не входите в его гримерную без предварительного стука и разрешения войти! В послеобеденное время Юлиан бывает часто не в духе — без своего ОРИГИНАЛЬНОГО карахильо!»        Поначалу Геральт даже обрадовался: остальные модели предпочли воздержаться от лишней жидкости в организме — ему же меньше работы. Но после слов Региса, он подумал: лучше бы завалили меня своими экспрессо! Но что он сделает? Когда он отзвонился Тиссае — та пообещала с него шкуру спустить, за препирательства с Ренфри — и отключилась, не дослушав. А время и без того поджимало! Поэтому получилось то, что получилось.        С ноги открыв тяжелую дверь черного входа, он ворвался в темный коридорчик с победоносным кличем, чем немало напугал уборщиц, как раз вышедших из кладовой со швабрами наперевес. Неловко улыбнувшись самым краешком губ, парень по дуге обошел обомлевших Нэннеке и Абигайл, и поспешил скрыться за углом.        Почти сразу Геральт принялся раскидываться стаканчиками, получая в ответ благодарные улыбки и рассерженное шипение. Заприметив статную прямую спину в карминовом, он не без ликования всучил несколько удивленной Ренфри ее же термостакан, благополучно спизженный у Киврила. Получив свой горячий, как сам ад, матча, женщина дернула губами в подобии улыбки и Геральт бы готов поклясться, что на миг увидел в ее глазах нечто, напоминающее уважение.        Он, опешивший, неуверенно кивнул и не без удивления заметил у себя в руке единственный оставшийся стакан. Мокко-карахильо, блять! 5. 18+        Первый стук был тихим, даже робким.        Для приличия, Геральт выждал несколько секунд, и вновь постучался уже сильнее — очередью из трех коротких ударов. За дверью было по прежнему тихо. Раздражение начало покалывать его пальцы и расползаться по всему телу ядовитой паутиной. Эта «жемчужина» либо слишком много мнит о себе, либо глуховата.       Чувствуя себя идиотом бьющимся об стену, он осторожно нажал на дверную ручку тихо заглянув в образовавшуюся щель. И обомлел.        Поначалу Геральт решил, что у него глюки. Глюки от спермотоксикоза. Нечто стояло спиной к нему, оперевшись одной рукой о туалетный столик, слегка прогнувшись в пояснице, невольно являя его взору два восхитительных полушария в объятиях нежно-голубого кружева, с закрепленными сверху тонкими игривыми подвязками и мурлыча себе под нос, ловко орудовало щеточкой для укладки бровей второй. Словно загипнотизированный, Геральт проследил взглядом греховный путь вниз, по убийственно длинным, бледным ногам в полупрозрачных чулках и будто со стороны услышал вырвавшийся из груди голодный звук.        Морок застилал глаза красной пеленой желания, постепенно скручивающегося тугой спиралью в паху. Геральт прошел в комнату полностью и на автомате закрыл за собой дверь.        Нечто у столика вдруг встрепенулось, и на Геральта в отражении уставились огромные и такие блядски невинные васильковые глаза. Подведенные коричневатым карандашом, они казались еще выразительней, а испуг, на миг мелькнувший в самой их глубине, заставил вошедшего так не вовремя парня шумно выдохнуть и с хрустом сжать позабытый всеми стакан. Юлиан резко сорвал из ушей наушники. Геральт едва не рассмеялся: вот почему его проигнорировали!        — Bonjour? *        О нет! Геральт услышал мелодичный, чуть нерешительный голос и мысленно попрощался с бренностью бытия. Это ли не ангелы пропели? Он осоловело проморгался и вдруг понял: это тот самый Юлиан! Сейчас, буквально в нескольких шагах от него… тот, из-за кого он был зол всего минут семь назад! И… постойте — он сказал — «Bonjour»? Какого хрена? Он ведь говорит на английском?..        Пока Геральт внутренне паниковал, шатен успел грациозно отойти от туалетного столика и развернутся к нему лицом. Слегка прикусив нижнюю губу, он выжидательно поглядел на многострадальный стакан, все так же зажатый в пальцах Геральта.        — C'est pour moi? * — Юлиан недоуменно свел аккуратные темные брови к переносице и протянул руку с очаровательно тонким запястьем, чтобы забрать у молчаливого парня кофе.        Геральта прошило электрическим импульсом, стоило только парню коснуться подушечками пальцев его огромной, грубой ладони. Остатками плывущего мозга, он различил мягкий голос с вопросительной интонацией и вспомнил, что когда-то ходил на уроки французского… Классе эдак в восьмом. И пусть его навыки стали постепенно стираться, он с трудом припомнил пару дежурных фраз.        — Salut… tu… parlez anglais? * — Геральт разомкнул неожиданно пересохшие губы, и севшим голосом попытался узнать, говорит ли это чудо на английском. С трудом отцепив пальцы от картонки, он завороженно наблюдал, как Юлиан подносит ободок к носу и моментально морщится, отставляя стакан на столик.        — Le caramel n'est pas un carajillo. Vous pas faites pas une telle boisson? * — француз расстроенно провел пальцами по лямке надетого на него все такого же нежно-голубого корсажа с кружевными вставками и опустил глаза. Густые смоляные ресницы затрепетали.        Геральт порывисто подошел к нему почти вплотную, и нерешительно коснулся большим пальцем гладковыбритой нежной щеки. Он не хотел, чтобы это чудо расстраивалось! Он робко поднял его лицо, держа за подбородок меж двумя пальцами. На него смотрел самый прекрасный парень, с которым ему когда-либо доводилось быть. Щеки Геральта тронул румянец. Он даже почувствовал как загорелись кончики ушей!        О чем он думал?! Ему не на что даже надеяться… Геральт проклял свою бисексуальность. Нужно удирать из этой треклятой комнаты!        Он сделал неуверенный шаг назад, все так же пылая лицом и телом.        Внезапно резкий выпад со стороны Юлиана привел его в замешательство: парнишка легко подскочил к нему и положил ладонь на грудь, поверх тенниски. Аккурат в области сердца, что обезумевшей птицей принялось отбивать запредельный ритм, стоило Юлиану прижаться к нему всем телом. Геральт силой воли заставил себя не сомкнуть руки на тонкой талии. Его окутал легкий аромат трав: мелиссы и ромашки. Неожиданно для такого, как он…        Tu es beau… Je veux t'essayer, tu me laisses? * — Геральт в отчаянии сжал кулаки, напряженный, как струна. Не. Трогать. Что только что сказал этот ангел? Он не понимал… Уже ничего не понимал… Кроме одного — ему еще никогда так ничего не хотелось, как коснуться длинной шеи Юлиана, ощутить пульс под кожей в этот момент…        Янтарные глаза с затопившими радужку зрачками шокировано наблюдали за тем, как мальчишеское лицо медленно приближалось к его собственному. Геральт скосил взгляд на слегка влажные приоткрытые губы напротив…        И мир рассыпался на миллионы осколков.        Ни Геральт, ни Юлиан не поняли, кто преодолел жалкие крохи расстояния первым — просто Геральт в миг познал высшее блаженство от легкого, почти целомудренного соприкосновения губ. И руки шатена неожиданно стальной хаткой вцепились в тенниску на груди, в то время как его собственные сомкнулись, наконец, на талии, ощутив нежный шелк корсажа…        Юлиан привстал на носки, запрокинув голову — Геральт был все же слишком высок — и с жаром простонал, отчаянно захватывая его нижнюю губу зубами, оттягивая. Прося большего.        И Геральт сдался под его натиском, приоткрыв рот, с восторгом ощутив жар чужого дыхания, когда маленький острый язычок уверенно столкнулся с его собственным. Оторвавшись от него, Юлиан с придыханьем преступил с ноги на ногу, все так же задирая подбородок, глядя в его глаза бездонными синими омутами пылающими огнем ответного желания, и дразняще пробежался пальцами по его предплечьям до самых ладоней. Геральт вглядывался в синеву его глаз, чувствовал жар тела под ладонями, и сгорал изнутри.       — Ты так прекрасен, детка. Мне трудно контролировать свое тело, прошу не мучь меня… — он не знал его языка как и он — его. Но, кажется, сейчас Геральт стал понимать в полной мере, что значит говорить одним лишь языком тел…        Длинные пальцы мягко переплелись с его собственными, и он, не думая сопротивляться, безвольной куклой пошел следом за шатеном до мягкого дивана цвета охры, ведомый нежными касаниями. Его невесомо толкнули на сиденье, и Геральт, негодуя, попытался удержать ускользающего искусителя в нежно-голубом. Юлиан, заметив недовольство, тихо рассмеялся и что-то проворковав, прижал на миг к плечам студента ладони, как будто прося оставаться на месте:       — Attends ici, mon amour. On a besoin d'un lubrifiant et d'un préservatif. Je vais tout prendre de toi… *        Юлиан, игриво покачивая бедрами, почти полностью скрылся с глаз, развернувшись спиной к диванчику, и из-за угла Геральт мог видеть лишь часть чулка и милый бантик сбоку на бедре. Он жадно следил за тем, как гибкий стан вновь приблизился к туалетному столику. Это заставило его сцепить зубы и нервно поглядеть на увеличивающийся в размерах бугор в области паха. Прижав к пылающему лицу ладони парень тихо взвыл.       Как подросток какой — Мелитэле, прости!       Долго ждать ему не пришлось. Едва заслышав шелест ткани об пол и шуршание, напоминающее звук сжимаемого пакетика с резинкой, Геральт поспешил отнять ладони от лица и убедился: Юлиан стоял в шаге от дивана, с дьявольской улыбкой и блеском в глазах, поигрывая тюбиком прозрачной жидкости, зажимая меж зубов шелестящий пакетик. Геральт недовольно рыкнул, резким выпадом руки притягивая чертенка за ногу к себе. Ох, как же он ошибся — это не ангел — это блядский инкуб. И он полностью подпал под его чары.       И черта с два он захочет освободиться из сладкого плена!       — Ты великолепен. Черт, я так хочу тебя прямо сейчас, Юлиан! Будь со мной сейчас… — Геральт развел колени и ловко усадил на них партнера. Тот будто понял, о чем его просили и низко простонав, поерзал на бедрах ягодицами, устраиваясь поудобнее, широко расставив ноги. Геральт снова глухо зарычал, и огладив открытую спину сидящего на нем мальчишки руками от лопаток, до выгнувшейся от касания закрытой корсажем поясницы, вернул одну из них на уровень чужого лица, вторую оставив внизу спины.       Уверенным движением он огладил щеку, и внимательно наблюдая за реакцией, большим пальцем надавил на пухлую нижнюю губу. Его незамедлительно обхватили в жаркий плен. Надавив подушечкой на корень языка, Геральт, подрагивая в предвкушении, вынул влажный палец наружу, и Юлиан, голодно проурчав, быстро высунул кончик языка, слизав собственную слюну с кожи у самого ногтевого края.       Геральт ощущал, как хваленый самоконтроль летит ко всем чертям. Его рука стремительно переместилась на чужую шею, и сначала легко сжала нежное горло. Шатен на удивление доверчиво откинул голову, открывая больший доступ, низко урача как кот, дорвавшийся до сметаны. Геральт, словно оголодавший зверь, прижался носом к бьющейся в бешеном ритме жилке и шумно задышал, проводя борозды вверх-вниз. Рука сжалась сильнее. Его язык повторил путь носа и кожа на шее стала покрываться волнами мурашек. Парень тонко, восторженно проскулил в ответ на властные прикосновения к уязвимому месту, провокационно выписывая на геральтовых бедрах восьмерки задом. Грубая ткань немилосердно натирала половинки, но кому до этого было дело?       Геральт с наслаждением накрыл мягкую упругую плоть обеими руками и не сдержавшись, звонко шлепнул. Юлиан подпрыгнул, и воскликнув: «Oh, Déesse!» * провел короткими ногтями по плечам парня под собой, прижался к нему сильнее. Казалось, он хотел вплавить их бедрами друг в друга. Геральт ощутил выпуклость партнена и легонько подкинув таз, дразняще потерся своим изнывающим членом сквозь слои одежды. Юлиан отчаянно потерся в ответ. Чуть не плача, он прохныкал:       — Comment est-ce que tu t'appelles? Nom! Dis-moi! *       Геральт убрал руку с чужой поясницы и успокаивающе прижал ладонь к щеке, не прекращая сжимать шею. Различив слово «nom», он сто раз поблагодарил себя за давние уроки языка. Как мог, дрожащим от возбуждения голосом студент проговорил:       — Geralt. Je Suis Geralt. Tu es Julian.* — На что шатен мелодично рассмеялся, сместив одну руку ему на затылок. Тонкие пальчики прошли короткий путь до пучка и проворно расшнуровали кожаный ремешок. Пепел рассыпался густой непокорной копной по сильным плечам и парень нежно запустил пальчики в чужие волосы, с детским восторгом ощущая в ответ дрожь сильного тела, и тихий рокот, вырвавшийся из широкой груди.       Геральт никогда не любил, когда кто-то касался его волос. Особенно в постели. Все эти «страстные» захваты шевелюры не заводили — лишь раздражали, а зачатую были вовсе болезненны.       Но от того, как по телу прошла волна приятной дрожи от массирующих движений чужих пальцев, он с удивлением открыл для себя поразительную чувствительность кожи головы.       Неосознанно он потянулся за лаской, и наглец, восседающий на нем, точно уловил сигнал чужого тела: геральтовы пряди на затылке перехватили крепче и уверенно сжали, слегка потянув на себя. Геральт задрожал от новых для себя ощущений. Не было неприятно. Не было раздражающе. Было до одури горячо.       — Voulez-vous passer à une action plus décisive? Je suis épuisé… Mon âme est entre tes mains. *       Юлиан недвусмысленно потянулся руками к полам его поло, и чуть сместившись тазом назад, невольно усилив трение между их изнывающими членами, потянул ткань вверх. Геральт прошипел сквозь зубы что-то отдаленно напоминающее «блять» и послушно поднял руки, помогая избавить себя от ненужных тряпок.       — Oh, Déesse! Parfait! * — Задушено простонал француз.       Он принялся лихорадочно обводить миниатюрными ладонями сильное горячее тело, изучая с трепетом каждый миллиметр бледной, почти мраморной кожи. Геральт, млея от касаний, обхватил чужое лицо обеими руками, заставив Юлиана посмотреть ему прямо в глаза. Удерживая зрительный контакт, он нарочито медленно спустил с плеч сначала одну ламку корсажа, затем вторую. Невесомо пройдясь пальцами по оголившейся коже беловолосый парень жадно припал губами к изящному изгибу; тому самому, что плавно переходит из шеи в плечи. Аромат молодого тела вскружил голову и Геральт ощутил острую необходимость отметить свое.       Губы плотнее сомкнулись на мягкой плоти, и спустя несколько томительных секунд отстранились с тихим чпоком, являя взору влажный от слюны участок, с четко очерченным покраснением. Уже через пару часов — Геральт знал — на этом месте будет красоваться яркий засос. И он планировал не останавливаться на достигнутом.       Возможно чуть резче, чем следовало бы, Геральт потянул нежную ткань на упругой рельефной гриди вниз, оголив большую часть туловища. Оставив лиф болтаться бесформенной кипой на талии, он восхищенно оглядел открывшееся ему тело.       — Ты совершенен. Не могу поверить, что это сейчас происходит…       Геральт склонил голову, лаская губами бархат шеи, точеные ключицы и впадинку между ними. Из горла сидящего на нем парня вырывались тихие довольные постанывания. Он неспеша огладил руками безволосую грудь и большими пальцами сдавил восхитительные розовые холмики, вызывающе торчащие от прохладного воздуха. Парень крупно задрожал, впившись ноготками в его плечи, и Геральт, ликуя, несильно потер чувствительные соски партнера. Легкая боль от ранок почти не коснулась его сознания — он был полностью поглощен изучением чужой груди. Беловолосый вновь пустил в ход свой рот, с садистким удовольствием вобрав правый сосок губами извлекая из чужого горла мягкий тенор. Посасывая сосок, он потирал второй ногтем все того же большого пальца. Юлиан заметался, издав дрожащий стон который тут же потонул в быстром кусачем поцелуе.       Внезапное восклицание со стороны шатена заставило Геральта оторваться от созерцания его собственного шедевра. Пальцы с осторожностью и внимательностью изучали… его отметины. Геральт стушевался. Неосознанно, он попытался закрыться. Но с чего бы ему?       Юлиан не первый его партнер, и как показывал опыт, большинство из них его шрамы только сильнее возбуждали. Но вот они — здесь. Геральт смотрел на свое личное совершенство и стыдился своего несуразно большого тела со множеством шрамов.       — Ces cicatrices! Geralt, je te prie, dépêche-toi! *       Уловив его настроение, Юлиан вдруг мягко потерся носом о его щеку и грациозно соскочил с колен. Геральт вскинул глаза на гибкую фигуру перед ним и в самой глубине его глаз всколыхнулась отчаянная просьба: не покидай меня…       Юлиан, второй раз за все то время, что они провели вместе в его гримерке, успокаивающе прижал ладони к голым на сей раз плечам. Отступив на шаг, он сверкнул васильковыми глазами прямо в глаза напротив. Распрямившись во весь рост, шатен принялся тягуче медленно снимать с себя лиф и корсаж…       Геральт жадно впитывал глазами мельчайшие движения парня; вот руки, порхая, оглаживают длинную шею и неспеша переходят на грудную клетку. Открепив лиф от чулок, Юлиан метко швырнул ненужный элемент одежды прямо Геральту в лицо. Цепко схватив рукой своеобразный подарок, тот глубоко втянул носом чужой аромат, впитавшийся в тонкую ткань. Рокочуще выдохнув наполняющий легкие воздух, беловолосый довольно забросил лиф за диван. Его искуситель вдруг развернулся к нему полубоком, и изогнувшись под невероятным углом, все так же с вызовом стреляя в него очами, томно прошелся руками по бокам и выступившим ребрам. Прозрачная кожа туго обтянувшая кости, ненашутку взъярила изнывающего от медленной пытки Геральта. Он низко зарычал, стараясь не опускать руку на пережатый плотной джинсой член. Юлиан, не теряя времени даром, принялся отточенными манипуляциями пальцев откреплять петельки корсажа на пояснице.       Геральт гулко сглотнул вязкую слюну, что не осталось без внимания его очаровательного соблазнителя. Несколько шкодливо улыбаясь, Юлиан вдруг издал горлом какой-то до дрожи голодный, блядско-нуждающийся звук и плавно опустил одну из своих невъебенно длинных ног в обхвате чулка, опасно близко к геральтову бедру. Последний неосознанно поерзал задом по обивке дивана, и раздосадованно пропыхтев, завыл в унисон. Лицо его перекосило спазмом удушающей потребности в тактильном контакте. На лбу, висках и над верхней губой выступила испарина.        Наслаждаясь реакцией чужого тела и мимикой чужого же лица, Юлиан промурлыкал, сладко картавя геральтово имя:       — Enlève-le-moi, Geralt. * — И для пущего эффекта быстро указал глазами на чулок, будто невзначай, все же касаясь большим пальцем ноги чужого колена. Геральт, словно в трансе, порабощено протянул ближайшую руку к напряженному бедру. Его внезапно звонко шлепнули по пальцам и рокочуще промурчали, не забывая жестикулировать:       — Avec mes dents, mon amour. Fais-le avec tes dents. *       Геральт в ответ разъяренно зарычал, но смиренно сменил положение, сместившись лицом аккурат к кромке чулка и в отместку «случайно» поддел зубами вместе с тканью кожу. Вызывающе подняв глаза на Юлиана, он медленно и старательно, не отрывая взгляда от лица, принялся за дело. Юлиан загнанно задышал, хрипло выдыхая воздух через рот.       Когда с чулком было покончено, Геральт мягко снял его со стопы и победно взмахнув им в воздухе, вдруг резко и хлестко… шлепнул всей ладонью манящую ягодицу, не забыв ощутимо сжать мгновенно алеющую кожу пальцами.       Притворно возмущенно воскликнув, Юлиан театрально потряс указательным пальцем прямо у него перед носом. Однако от беловолосого не укрылась довольственная дрожь. Геральт протянул к нему руки, в тщетной попытке притянуть за стройный, но без сомнения мужественный торс поближе к себе, но добился лишь тихого жемчужного смеха и грациозного уклонения от его касаний.       — Черт возьми, ты вздумал поиграть со мной? — Геральт, возбужденный до всех мыслимых пределов, яростно пророкотал, неуловимо сместив вес собственного тела на ноги, отклонившись корпусом слегка вперед.       Словно хищник выслеживающий добычу в засаде, он терпеливо выжидал подходящего момента для атаки. И как только таковой представился — беловолосый стремительно, словно пружина — в одном точном прыжке распрямился, и вскочил с дивана, ринувшись на ничего не подозревающего Юлиана, молниеносно прижав его к так кстати подвернувшемуся туалетному столику.       Волк поймал кролика.       Геральт грубо нагнул пискнувшего парнишку над лакированной поверхностью, и, схватив одной рукой запястья, прижал их к чужой пояснице. Шатен охнул, когда Геральт прижался бедрами к его заднице и сам же поддался навстречу поступательным движениям, имитирующим половой акт. Он заерзал, пытаясь извернуться лицом к партнеру, но его вновь припечатали в горизонтальной плоскости и для пущего эффекта навалились корпусом на спину.       Геральт выдохнул горячий воздух прямо в чужой взмокший загривок. Юлиан жалостливо заскулил, и торжествующе осклабившись, Геральт провел носом по его шейным позвонкам борозду, втягивая запах чужого извращенного возбуждения, приправленного горьковатым потом и страхом, и вдруг протянул руку, властно сжав темные вихры на затылке в кулаке, вдавил голову в дерево еще сильнее. Юлиан взвыл белугой.       Геральт прижался грудью к спине плотнее и найдя малиновое от жара ухо парня, по-змеиному угрожающе прошипел, тем не менее ласково прикусив нежный хрящик:       — Надеюсь, теперь ты понимаешь, что ходишь по тонкому льду? По самому неустойчивому подиуму в своей жизни?       Юлиан будто прекрасно понял каждое геральтово слово и вдруг быстро закивал головой — настолько, насколько это было вообще возможно в его положении. Удовлетворенный результатом, Геральт отстранился от покрытой испариной спины, и уже мягче, словно извиняясь за недавние через чур грубые действия, помог парню принять устойчивое положение, и развернул его к себе лицом. Красные щеки, слезящиеся глаза и припухшие от прикусываний губы стали первым, что бросилось Геральту в глаза. От вида растерянного Юлиана его бросило в жар.       Геральт чувствовал, как отчаянно нуждается в том, чтобы наконец овладеть самым милым и сексуальным парнем на свете прямо сейчас. Терпеть и играться больше не было сил. Он мягко поднял очаровательно зарумянившееся лицо за подбородок выше и осторожно коснулся губами лба. Так же осторожно поцеловал переносицу и тонкие веки мгновенно разомлевшего парня. Та же участь постигла и щечки. Подбородок. Кончик носа.       Когда Юлиан, все так же с опущенными веками интуитивно потянулся губами навстречу, Геральт отстранился и капризно надув уста, шатен промурчал тягучее «Ger-r-r-alt», и приоткрыв глаза закинул руки на сильную шею, понукая склониться чуть ниже и, наконец, поцеловать его по-настоящему. И Геральт охотно позволяет, с готовностью приоткрывая рот, впуская чужой влажный язык. Но надолго его не хватает и он вновь срывается, неистово углубляя поцелуй, сминая мягкие губы со вкусом малины, не давая и шанса на доминирование.       Как они вновь оказались на диванчике, Геральт не помнит. Но это и не важно. Важно то, что он, наконец, избавляется от гребаных джинс и белья. Член в полной боевой готовности звонко шлепается о его живот, и чертыхаясь, беловолосый шипит сквозь зубы. Юлиан восхищенно охает и немедленно обхватывает ладонью крупную, ярко-красную от долгого ожидания головку, начиная массировать ее твердыми, наученными движениями от чего Геральт закатывает глаза так сильно, что кажется видит свой мозг.       — Черт-черт-черт! Блядь, да, вот так! Хороший мальчик… — он хрипит от того как Юлиан крепко обхватывает увитый венками ствол и размашисто ему надрачивает. С трудом обуздав дрожащие бедра норовящие толкнуться в тугое кольцо пальцев, Геральт вспоминает про смазку и нашаривает тюбик левой рукой, сжимая.       Он нехотя отстраняет старательную кисть и приподнимает Юлиана над собой, переместив на место рядом. А затем и вовсе укладывает корпусом на диван и берется за его ноги, высоко задирая и сдирая к херам кружевные трусики, не заботясь о безбожно попорченном комплекте, когда слышит треск от поврежденной подвязки, крепящий второй позабытый обоими сторонами чулок. Юлиан вдруг весело хихикает, оставшись в одном чулке и, лягаясь ногами в воздухе, добивается-таки того, чтобы его ноги отпустили и выхватывает у Геральта смазку.       — Donne-moi une seconde… il faudra essayer de se préparer pour vous. * — С этими словами, шатен развернулся к Геральту спиной, встав на колени. Последний неверяще наблюдает за разворачивающимся прямо перед его глазами действом.       Его очаровательный мальчик, как самая бывалая шлюшка стремящаяся как можно более выгодно показать всю себя возможному клиенту, оттопыривает ягодицы, отставляя при этом таз назад и мурлыча себе под нос, открывает прозрачный тюбик, выдавливая себе на пальцы немного прохладного геля. Разогревая субстанцию, он оборачивается, и найдя горящими глазами ошалелый взгляд Геральта, шаловливо подмигивает ему.       Геральта прошивает током и ему приходится пережать член у основания, когда Юлиан шумно дыша, оттягивает бледную половинку в сторону, и проталкивает в идеально гладкий розовый анус первый палец. Мышцы плотно охватывают фаланги, по коже стекает смазка. Геральт на пару секунд жмурится до боли в висках, и вновь наблюдает за растягивающим себя парнем.        Юлиан относительно легко принимает в себя второй палец и, качнув бедрами, задушенно всхлипывает, задевая простату. Чувство заполненности отдается тянущим ощущением прямо в пах. Пальцы касаются гладких стенок внутренних мышц и он скулит, насаживаясь сильнее, с каждым разом прицельно ударяя по комку нервов. Полностью сосредоточенный на подготовке, шатен дергается от неожиданности, когда сидящий позади парень вдруг крепко обхватывает мозолистой ладонью его естество и пару раз жестко проводит по всей длине, чтобы затем спуститься ниже — к напряженной мошонке. Перекатывая в руке горячие гладковыбритые яйца, Геральт находит потаенную точку сладострастия, и не прекращая ласкать Юлиана, наклоняется к его уху, шепча низким рычащим голосом:       — Я так сильно желаю заполнить тебя собой до предела. Хочу бесконечно долго изводить тебя, доводя до исступления. Хочу постоянно драть тебя. Хочу, чтобы только для меня ты так пошло и откровенно растягивал свой тугой вход.       Юлиан, слыша рычащие нотки в чужом голосе, мелко дрожит. Его саднящие колени внезапно решают подвести хозяина, разъезжаясь в разные стороны в тот самый миг, когда он виртуозно разводит пальцы внутри себя ножницами, и пару раз прокрутив запястьем, дрожа от нетерпения, добавляет на конечности щедрый слой смазки, чтобы затем не церемонясь, уверенно ввести в себя уже три пальца. Шатен вскрикивает, понимая, что вот-вот упадет лицом вперед, но Геральт резко просовывает ладонь под его живот, удерживая и помогая восстановить равновесие. Юлиан загнано дышит, благодарно сжимая его руку на своей коже и упрямо проталкивает пальцы, заполняя себя ими под завязку.       Его напряженные бедра подрагивают, и грозятся вновь подставить его, но к счастью, нетерпеливый от природы Юлиан решает для себя, что уже чертовски готов и вытаскивает пальцы, позволяя партнеру с упоением рассматривать поблескивающую растянутую дырочку, судорожно сжимающуюся вокруг пустоты.       Геральта трясет от желания и он молится Богине, чтобы с позором не кончить, когда Юлиан оборачивается и с гибкой грацией хищного кота молниеносно седлает его бедра, толкнув в грудину, вынуждая тем самым откинуться назад. Затем он чуть приподнимается, заведя руку за спину, чтобы обхватить возбуждение беловолосого и шаловливо ему подмигнув, приставляет ко входу головку. Геральт подкидывает бедра, не в силах больше терпеть и таранит упругие стенки, расступающиеся по натиском твердой плоти. Внутри оказывается налитая головка — и Юлиан поводит бедрами силясь расслабить все-таки слишком тугие мышцы — и когда Геральт хрипло порыкивая сжимает его бедра в попытках удержать и себя и его от опрометчивых действий вдруг опускает таз насадившись наполовину тут же болезненно шипя:       — Seconde… trop de… *       Глубоко дыша, Юлиан замирает на долгое мгновение, судорожно вцепляясь в предплечья партнера. Как же трудно держать себя в руках! Геральт успокаивающе поглаживает его спину, сам находясь на грани. Он шепчет бессвязный ласковый бред и парнишка, будто и вправду понимает каждое произнесенное им слово, тихо урча и ластясь в ответ.       Шатен покрепче хватается за сильные мышцы под пальцами и с куда большей осторожностью, плавно насаживается до шлепка ягодиц о крепкие бедра. Он порывисто хватается за геральтову шею и припадает к устам в страстном поцелуе. Геральт рычит, ощущая тесноту вокруг истомившегося члена и пылко отвечает на поцелуй, вплетаясь пальцами одной руки в короткие вихры на затылке, вторую властно уместив на ягодице.       — Могу ли я.? — беловолосый опускает взгляд на место единения их тел, и мотнув головой, выжидательно смотрит прямо в полыхающие глаза напротив. В ответ ему раздается просящий скулеж и недвусмысленное покачивание бедер, и он делает первый пробный толчок, обхватывая уже обеими руками великолепную крепкую задницу.       Юлиан пронзительно вскрикивает, изгибаясь в пояснице и подмахивает тазом, отчаянно нуждаясь в более грубом контакте. Геральт ответно стонет сквозь зубы. Поняв, что не повредит партнеру, он толкается вновь — сильнее и резче, заставляя последнего неистово стонать.       Планомерно раскачиваясь, все еще привыкая, шатен наклоняется вперед и быстро проводит языком широкую полосу по горлу беловолосого, слизывая выступившую влагу, пробуя на вкус солоноватую кожу с крошечной щетиной. Позволив себе еще ненадолго ровный темп установленный Геральтом, он откидывает голову, распрямляясь и прикрывая глаза.       Но… Юлиан был голоден. И хотел испить всю страсть Геральта до дна. Он был эгоистичен.       Поэтому устраивается поудобнее и неожиданно для Геральта, принимается уверенно наращивать темп, выписывая тазом восьмерки на члене. Юлиан не перестает переливчато стонать и беловолосому остается лишь крепко сжимать его бока для баланса, и повержено склонятся пред великолепием объезжающего его словно дикого мустанга парня несдержанно рыча в унисон.       Да он и сам был диким. Этот непокоренный иностранный захватчик. Но — сейчас он был весь и полностью его…       — Понравилось шоу? — Геральт резко широко раскрывает глаза, услышав чужой хриплый голос — определенно — голос его любовника. Который… кажется, прекрасно говорит по-английски! Он подскакивает, отчего мирно лежащий на его груди Юлиан с веселым смешком откатывается в сторону, ожидая геральтовой реакции, наблюдая за ним яркими васильками глаз.       — Ч-что за нахрен? — все на что хватает разморенного, а оттого еще более шокированного Геральта, когда он, наконец, в полной мере начинает осознавать чужие слова.       — О любовь, брось, неужели ты и правда решил, что профессиональная модель представляющая Францию не знает английского? — Юлиан мягко улыбается и седлает вновь упавшего на ковер парня, вырисовывая пальчиками на курчавой груди линии.       Геральт с полминуты молчит, переваривая ситуацию — и его накрывает волна нежданного стыда, когда до него доходит весь абсурд его положения: подумать только! его налопошили! соблазнили! и все это при абсолютном понимании его бестолковых реплик!       Волна негодования и какой-то детской обиды поднимается из его живота и сверкнув потускневшим янтарем очей в сторону любовника, он дуется, намеренно игнорируя смешинки в васильках напротив. Его, значит, можно просто взять и использовать! Очень приятно, спасибо. Наивный идиот! Да уж лучше переспать с Йенн!       Он хмуро встает с пола, осторожно отпихнув лежащего на себе Юлиана. Тот внезапно громко чертыхается на французском и так же подскакивает, хватаясь за его запястье.       — Геральт? Святая Мелитэле я не… не мог предположить, что ты можешь оскорбится этой невинной шалости! — Геральт молча поворачивается к нему лицом и без всякого выражения просто пялится на него. Посчитав это за зеленый свет, шатен продолжает говорить, с акцентом картаво, но все также очаровательно, отчего беловолосый чуть смягчается, — Я… idiot! То есть… я сожалею. Правда, просто, ты был так великолепен, когда зашел с этим стаканом и… твои волосы и голос… и я, просто — просто увидел, что тоже понравился тебе и решил… — Геральт, до этого слушающий чужую сумбурную речь со смесью сложных эмоций на лице, после последних слов окончательно теряет самообладание и резко подхватывает шатена на руки, смеясь. Он ему нравится. Он ему нравится!!!       — Я тебе нравлюсь? В смысле — как парень? Потому что если да — я бы хотел узнать тебя поближе… но… хм… Если ты имеешь ввиду что-то другое… — Геральт выжидательно поглядел на Юлиана.       Тот в ответ загадочно щурит васильковые очи и ярко улыбаясь склоняет голову к плечу. Секунду помолчав для вида он все так же улыбаясь подходит вплотную к Геральту поднимает руки и нежно обхватывает его лицо ладонями. Огладив геральтовы щеки шатен отвечает ласково:       — Oui, mon amour, я бы хотел «узнать тебя поближе»… И кстати, — на прощание шепчет Юлиан Геральту в губы, после продолжительного поцелуя, — можешь звать меня Лютик…       Уже после ухода своего новоиспеченного парня, Лютик, тихо посмеиваясь, обнаруживает неиспользованный, ненужный уже презерватив на полу у дивана.       

Конец…

05.07.21.