Мне холодно, Джон

      Озаряя бескрайнюю лазурь небосвода, золотые лучи пробивались сквозь облачную вуаль и желтыми бликами оставались на мокрых после дождя дорогах, по которым без конца ездили машины, наполняя город шумом и выхлопными газами. Кое-где, в местах, нетронутых асфальтом, над пышными левкоями весело жужжали полосатые пчелы, полупрозрачная, чуть зеленоватая дымка медленно расстилалась по садам, а розовый шиповник только-только начинал распускать свои благоуханные бутоны.       Оторвавшись от экрана ноутбука, Джон задумчиво взглянул на валяющегося на диване Шерлока в своем любимом белом халате.       — Не ожидал, что ты будешь спать, пока дело не завершено, — хмыкнул он, — такое очень редко случается. А точнее, почти никогда.       — Просто захотелось, — сухо ответил детектив, садясь и проводя рукой по темным кудрям. Впрочем, несмотря на все внешнее равнодушие и холодность, в голосе Холмса слышались нотки неуверенности. Он словно недоговаривал чего-то важного.       Поправив воротник серой рубашки, доктор вновь перевел взгляд на друга. Слегка растрепанный и еще не до конца проснувшийся Холмс казался ему необыкновенно красивым, а его бледная кожа, контрастирующая с темными волосами, словно сияла.       Уотсон скривил тонкие губы в еле заметной улыбке. Шерлок же беспрерывно что-то говорил о преступлении, которое они сейчас расследовали, в своей любимой восторженной манере, но его голос, казалось, сливался с шумом ветра за окном. Джон почти не слушал друга, разглядывая изящные, полускрытые белыми рукавами халата кисти Холмса, и не замечал ничего вокруг. Иногда, когда доктор смотрел на детектива, его посещали довольно странные думы. Он вдруг ловил себя на мысли, что хочет дотронуться губами до длинных тонких пальцев друга, согреть их поцелуем, согреться самому. Он все чаще хотел обнять социопата, прижаться к нему, провести рукой по его лицу... Дружба между ними давно переросла во что-то большее, но еще не могла именоваться любовью. Шерлока и Джона связывала недоговоренность, она, словно кисейная вуаль, скрывала все чувства и прятала едва зародившуюся страсть.       — Джон, закрой окно — дует, — скучающий голос Холмса вывел доктора из раздумий.       — Если тебе так нужно, закрой сам, — пробормотал Уотсон, вновь поворачиваясь к ноутбуку и даже не думая исполнять просьбу детектива, — неужели тебе, укутанному в теплый халат и одеяло, может быть холодно, когда мне, сидящему в одной рубашке, жарко?       Шерлок только недовольно фыркнул на замечание доктора и откинул голову назад.       — Джон? — видя, что друг не спешит исполнять приказ, повторил социопат, — мне холодно, закрой окно.       — Если я сделаю это, — спокойно ответил Уотсон, — то ты скажешь, что тебе жарко, и мне придется весь день то открывать, то закрывать окно, а я не собираюсь дурью маяться.       Закрыв глаза, Шерлок проворочался около десяти минут, а потом снова заснул. Точнее сказать, задремал. Крепкий сон редко выдавался детективу, обычно он спал либо очень чутко, либо находился где-то между сном и явью. В таком состоянии все сновидения казались прозрачными, а мысли более ясными. Все происходящее во сне так же легко принималось за явь, как явь за сон. Впрочем, подобный сон, отнюдь, долгосрочный и довольно часто прерывается без особых на то причин, что и произошло с Холмсом. Очнувшись, он присел на кровати и, словно забыв, где находится, огляделся по сторонам. Вокруг только темнота и какая-то неестественная тишина.       — Джон? — протянул детектив и сам удивился, каким громким казался его голос. — Джон, ты здесь?       Ответа не последовало. Тогда Шерлок спустил босые ноги на пол и огляделся. У окна, на фоне чуть просветлевшего неба, резко вырисовывался черный силуэт доктора.       — Ты все время, что, так и стоял тут? — удивился Холмс, поднимаясь и делая шаг вперед, — а впрочем, неважно. Знаешь, мне сейчас приснился сон...       — А ты еще и видишь сны? — иронически осведомился Уотсон.       — Конечно, вижу! Не говори глупостей.       — Глупости тут болтаешь только ты, гениальный детектив. Ну, так что тебе там приснилось?       — Представляешь, Джон, — мечтательно начал социопат, — мне приснилось, что я спал...       — Ну, это и так было, — фыркнул его собеседник.       — Подожди... Я спал, и ты ко мне подошел.       — Я к тебе подошел? Странно! Я и не думал этого делать!       — Так вот, ты ко мне подошел и долго-долго на меня смотрел...       — Только этого мне не хватало! Я и без того днем слишком часто вижу твою озаренную величием физиономию.       — Джон, не перебивай!.. А потом ты нагнулся ко мне и поцеловал.       На мгновенье возникла пауза, которую быстро прервал громкий голос доктора и его короткий смешок.       — Нет уж, Шерлок! Такое и во сне вряд ли возможно!       — А мне показалось, — Холмс подошел к Уотсону сзади и положил свои тонкие руки ему на плечи, — что все было по правде.       Джон грубовато отпихнул от себя детектива.       — Ложись спать, — усаживаясь в кресло, сказал он, — когда ты спишь, то, по крайней мере, бормочешь меньше глупостей.       Лучи весеннего солнца озаряли до невозможности бесконечный и невероятно лазурный небосвод. Они золотили изумрудно-зеленые кроны пышных деревьев и оставались желтыми бликами на мокрой мостовой, рябью отражались в крохотных ручейках, бегущих по пыльным дорогам и уносящих с собой крохотные камушки.       Ласковый ветер, доносившийся из приоткрытого окна, трепал волосы Шерлока и нежил кожу. В небесно-голубых глазах детектива отражались солнечные зайчики, осколки льда и еще что-то теплое и неуловимое, почти эфемерное. Губы доктора, искаженные в едва заметной пленительной улыбке, манили его. Холмс никогда не показывал своих чувств, а Уотсон никогда не был в них до конца правдив. Оба сожителя молча глядели друг на друга, не смея позволить себе лишнюю фразу и лишний жест, только Шерлок по-прежнему не убирал свою руку с руки Джона. Это легкое прикосновение говорило им намного больше всех слов на свете и, словно лучик солнца, топило лед в сердцах обоих друзей.       — Прохладно, тебе не кажется?       Не успел Джон ответить, как произошло нечто, заставившее его про все забыть. Сам плохо понимая, что на него нашло, и что он делает, Шерлок аккуратно провел ладонью по щеке друга и, приподняв лицо за подбородок, осторожно коснулся его губ. Первой мыслью доктора было оттолкнуть детектива, но под влиянием какой-то невероятной силы он лишь сильней прижался к нему и неуверенно ответил на поцелуй.       Внезапно вернувшееся благоразумие, заставило Уотсона остановиться.       — Шерлок, что, позволь узнать, ты творишь? — возмутился доктор.       — Просто проверяю, верны ли были мои догадки, — усмехнулся тот. — И я, кстати сказать, оказался прав.