***
— Слышала когда-нибудь о БДСМ-практиках? — Нильсен развалился на кожаном кресле в кабинете Харрис. — К чему такие вопросы, Александр? — Агата поправила прядь волос и придвинула к себе папку с отчётами дочерних компаний, не поднимая взгляда на мужчину. — Будь я твоим Господином, запретил бы работать по пятницам. — Правда? А что бы ещё запретил? Выходить из дома и пить по утрам молоко? — смеялась Агата, даже не подозревая, что уже через год действительно выполнит этот приказ. — Брось, я не тиран, Агата, твоё любимое миндальное всегда стоит в холодильнике, в этом я не посмею тебе отказать, — Александр коварно улыбнулся. — А что тогда? — Запретил бы себя касаться. Агата подняла на него свой колкий кошачий взгляд и лицезрела лишь широкую улыбку шатена, которая никогда не предвещала ничего хорошего. — Даже не думай, что когда-нибудь возымеешь надо мной власть.***
— Встань на носки, Агата. Слушается. Александр принял из тёплой кисти звенящий поводок и повёл девушку в тёмную прохладную спальню, двери которой открывались лишь однажды в неделю, всегда в пятницу. Просторная комната, синие стены, крепдешиновые шторы, не способные пропустить и толики света. Эта спальня хранит воспоминание о каждой непристойной ночи. Александр встал посреди комнаты, нерасторопно огляделся, нарочно минуя взглядом Агату, что так и продолжала стоять на носках за мужской спиной. Она старалась держать равновесие, но от каждого, даже самого кроткого её движения металлическая цепь поводка глухо звенела. Тогда Александр резко, но слегка одёргивал руку, будто провоцируя Агату опуститься на пятки, а значит не выполнить приказ Господина и получить наказание. Ещё пара секунд и Александр одним движением большого пальца стиснул карабин и уронил поводок на пол, не отводя строгого взгляда от краснеющей женской шеи. — Тебе жмёт ошейник? — спросил он и оттянул серебристую пряжку пальцем, пытаясь оценить степень натяжения. Руки Александра обладали всегда и везде, даже на улице, каким-то магическим жаром, и сейчас через короткое касание Агата чувствовала, как он передал ей долю своего тепла. И, как весенний лёд расплылась в половодье. — Нет, Господин, — прошептала Агата и томно выдохнула, переминаясь с одной ноги на другую, еле прикрыв глаза. Пальчики ног её слегка побелели от напряжения, но девушка продолжала покорно выполнять приказ Хозяина. Александр проследил это, бросил взгляд на девичьи стопы и кивнул, дав знак Агате о том, что ей разрешено опуститься на пятки. — Благодарю вас, Господин, — снова шепчет она. Александр улыбается, медленно опускается к женским губам в наклоне, заставляя Агату мучиться в ожидании, и целует крайне осторожно, от этого невесомо. Она вытягивает шею, разделяет каждый позвонок, пытаясь достремиться до высоты роста Александра, но так и не достигает его, снова поднимается на носочки и ненамеренно делает шаг ближе. Поцелуй не прекращается, и Александр стоит смирно, словно выжидая момента, когда Агата не сдержится и позволит себе сделать то, на что ей не было дано разрешения. Как и предполагалось, она потянула руки и хотела взять в ладони его лицо, однако мужчина перехватил два тонких запястья в грубом движении правой руки, едва женские пальчики успели коснуться его кожи. — Я не давал разрешения, — строго сказал он, однако за маской его грубости скрывалась очевидная ухмылка. Ей не было позволено его касаться. — Прошу простить меня за мою нетерпеливость, Господин, — прошептала Агата, а у Александра под кожей будто пролилась ртуть. Его коробило от каждого её «Господин». Сколько бы женщин не преклонялись перед ним в необыкновенных книксенах, большего удовольствия, чем от преклонения ему Агаты, Александр не получал ни с кем. Его голову прожгло воспоминание годовалой давности.***
— Постой, ты хочешь сделать из меня рабыню? — Агата с издёвкой коротко посмеялась. — Да. И я думаю, тебе понравится, — Александр улыбнулся и откинулся на спинку кожаного кресла так, словно ему со вчерашнего дня принадлежит весь мир, а Агата и того раньше. — Я не стану перед тобой унижаться. Тебе не кажется, что для сабмиссива я недостаточно слаба? — Быть подчинённой — великий дар, Агата. К тому же ты недооцениваешь этот статус. Только крепкодушная, властная женщина способна стать хорошей рабыней, — мужчина улыбнулся и слизнул губы языком, точно нарочно. — Никогда, Александр, — противилась она. — Называй меня «Господин».***
Александр улыбнулся прямо над её лицом и опустился перед девушкой на колени. Неожиданно и резко, так, что Агата едва не ахнула. — Подойди ближе, — сказал он твёрдо. Агата сделала неуверенный шаг навстречу, и мужчина медленно повёл руками вверх от самых её пальчиков к бёдрам. Он прислонился щекой к женскому животу, что слегка подёргивался от коротких волнительных вздохов, прикрыл глаза и вдруг остановился во всех своих движениях. Казалось, даже перестал дышать. Словно его дыхание мешало ему слышать, как рвано тянет воздух Агата. Александр делал подобное впервые; обычно он снимал ошейник и трахал Агату до мигрени и конечного изнеможения, словно не знал краёв и меры. Иногда отдавал невыполнимые приказы и удостаивал себя чести назначить ей изощрённое наказание. Всё, что происходило сейчас — совсем не его стиль. Строгий во всех своих действиях и желаниях Господин вдруг почему-то разласковился, но не унижался, даже когда садился на колени перед женщиной. Это и есть настоящая власть. Истинное доминирование — делать то, что тебе вздумается, вплоть до преклонения, и при этом продолжать господствовать. Александр вдавливал пальцы в мягкие бёдра и ничего не говорил, а лишь водил кончиком носа по низу живота Агаты. Тепло его размеренного дыхания прогревало всё женское тело от пят и до самой макушки. — Обожаю твой запах, — проговорил он хрипло и тихо. Агата улыбнулась и лишь пыталась утихомирить мурашки, которые просыпались в тех местах, куда Александр клал свои горячие ладони. На этом мужчина поднялся, несколько раз поцеловал женскую шею, оставив на ней ещё один ошейник из влажных следов, и, подняв на руки, гладко сбросил Агату на кровать. — Руки, — проговорил он коротко и поднял правую кисть слегка вверх, давая понять, что Агате следует задержать руки над головой. Она послушалась и уложила запястья на спинку кровати, при этом прогнувшись в спине, словно потягиваясь после долгого сна. Грудь её слегка перекатилась к шее, и теперь каждый её вздох казался ещё более глубоким. Александр вернулся из тёмного угла комнаты, и в руках его была уже знакомая Агате чёрная хлопковая верёвка. Она невольно улыбнулась, вспоминая ту ночь, когда впервые пробовала себя в роли сабмиссива.***
— Так быстро? — спросила Агата обеспокоенно. — А что не так? — Я думала, ты дашь мне время посмотреть, потрогать, подумать, — она оглядывала ту самую комнату и каждый её угол, комкая в кистях пышные рукава алой блузки. — Ты готова подписать договор, а значит, подумала достаточно, Агата. Не бойся. Мы начнём с простого, — проговорил Александр, приблизившись к девушке со спины и сверкнул перед её глазами чёрной верёвкой.***
— Это та самая? — спросила Агата, скрывая ухмылку. — Тише, Агата. Да, — проговорил он строго, но следом не скрыл улыбку. Мужчина взял Агату за запястье, и умело привязал к щели в изголовье кровати. Проделав то же самое и со второй рукой, он отстранился и вглядывался в румяное женское лицо, выражение которого мешало в себе некоторую стыдливость, страсть и предвкушение одновременно. Агата лежала, не шевелясь, и на предплечьях немного поддерживала корпус, чтобы не упустить возможности посмотреть в ледовитые глаза Александра, которому как-то удавалось взглядом её раздевать, даже несмотря на то, что она и так сейчас была совершенно голая. — Подогни ноги, — процедил он, так и не подойдя, и расстегнул пару пуговиц белой рубашки, что обтягивала каждую мышцу его груди и рук. — Да, мой Господин. — Тише. Хочу, чтобы ты была крайне молчалива сегодня, Агата. Александр желал слышать исключительно её дыхание, каждый её вдох и выдох. Девушка кивнула и подогнула под себя ноги, тем самым приподняв в изгибе бёдра чуть вверх. И тихо протяжно простонала. — Ещё тише, — строго приказывает. Снова кивнула и медленно вдохнула, пытаясь не нарваться на первое из трёх предупреждений от Господина, который в злости и страсти бывает практически неумолим. — Умница, — прошептал Александр и сел на кровать между ногами Агаты, что пыталась разглядеть его, слегка приподнимая голову. Он надавил ладонью на женскую грудь, и уложил Агату на лопатки, затем одним движением обеих рук пододвинул её к себе за бёдра. — Мне… — Молчи, Агата, — перебил Александр и пустил руку по внутренней стороне её бедра, прикрыв глаза, и немного стиснув ладонь. В этот момент она чувствовала лишь, как спальня снова наполнилась ароматом знакомым, но при этом неимоверно новым. Каждая ночь преподносила в их с Александром любования нечто незнакомое, но очевидно приятное. На прошлой неделе комната озарялась, будто бы, кашемиром с нотками млечного миндаля, а сегодня жасмином и маслом спелого грейпфрута. Всё дело в Александре. Он каждый раз открывает Агате новую грань своей глубочайшей души. Казалось, он таил в себе практически всё, что только существовало в мире. Ваниль и виски, молоко и перец чили, кленовый сироп и лососевые граавилохи — несовместимое совместимо, верно? Про Александра можно было сказать точно так же. Он мог быть кем угодно. Сегодня один, завтра другой, и Агата могла сомневаться во всём, что он делает, но никогда в его искренности. Мужчина согрел руками каждую клетку женского тела, и как только коснулся маслянистой промежности, проследил за тем, с каким трудом Агата сдержала вырывающийся стон и запрокинула назад голову. И тяжело сглотнула. — Умница, Агата, — прошептал он и до дрожи медленно окутал ею свой самый длинный палец. Александр сидел сбоку, скоро метая свой взгляд от лица Агаты к её цветущему лону. Иногда он ловил её молящий взгляд, малахитовые, окаймлённые розовым глаза и с вожделением замечал то, как восковой цвет сухого лица наливается перламутровым румянцем каждый раз, когда он касается клитора. Ткань времени и пространства постепенно натягивалась и Александр вошёл в Агату двумя пальцами, пытаясь разбудить в ней чувство некоторой обязанности, будто ей придётся отплатить за своё бездействие. Девушка в оцепенелом исступлении любовной муки стала подаваться бёдрами вперёд, а от этого увеличивать амплитуду и тихо-тихо скулить. — Тише, Агата, — сказал он и приложил свободную руку на женскую грудь. Проводя большим пальцем по соску мучительно медленно, он воспевал каждый проглоченный Агатой звонкий стон, который так и не сумел обласкать его слух. Александр становился резче и быстрее в своих движениях, будто мысли Агаты, которые она не могла озвучить, протекали в его голову. «Быстрее, резче, больше! Войди. Прошу тебя, не останавливайся!» Верёвка стискивала запястье сильнее и сильнее с каждым содроганием, и единственное, что Агата могла сделать, так это сомкнуть ноги в надежде на то, что станет уже. Одно короткое движение и колени Агаты едва не сомкнулись, зажав меж собой мужское предплечье. — Нет, Агата, — мужчина отодвинул одну из её ног. В момент приближения кульминации жадной ласки Александр вынул руку из Агаты и оставил на её упругом бедре влажный след из двух полосок от пальцев. Он снова стал перед ней на краю кровати и наблюдал за тем, как её пышная грудь прерывисто вздымается. — Ты очень хороша, Агата, — мужчина улыбнулся и приложил указательный палец к кончику носа. Агата выдохнула через рот, брови её собрались на лбу, а взгляд в момент сделался молящим. — Продолжай быть умницей, — он оставался строгим и губы его не содрогались, однако сложно было не заметить, как он улыбается глазами. Она кивнула, и бескомпромиссно, прикрыв глаза, повела ступнёй по бедру Александра, пока он расстегивал оставшиеся пуговицы льняной рубашки. Она остановила стопу исключительно на распирающейся ширинке и вскинула бровью, словно нарочно. Послала небольшой напор и услышала сладострастный томный выдох, переходящий в хриплый стон. Делать всё, что не запрещено Хозяином, можно. Она касалась не его самого, а только лишь плотной ткани его брюк. Агата играла по правилам, но при этом жутко блефовала. И она бы обязательно что-нибудь сказала, если бы имела такую возможность, а пока удовлетворяла себя мыслью о том, что имеет в своём распоряжении хотя бы ноги. — Я не давал разрешения вставать с колен, Агата, — процедил он, но женскую стопу с себя не убрал и стал снимать рубашку, отклонившись назад. Рубашка, обтягивающая широкие плечи, наконец, спала на пол. Александр потянул руки, не столько за тем, чтобы размяться, сколько за тем, чтобы заставить Агату им полюбоваться. — Мне сесть обратно, Господин? — проговорила она. Александр немного помолчал, затем расстегнул пуговицу на брюках и проговорил нелюбезно: — Да. Это твоё первое предупреждение. Следи за языком, Агата, — просмаковал её имя в надежде, что следующие два звука, что слетят с женских губ и обольют его слух, как можно скорее. Первое предупреждение из трёх. А следом наказание. Агата почему-то припомнила тот день, когда подписывала договор, и одну из его страниц.***
— Наказания? — Агата листала папку с бумагами и спрашивала обо всём, что видела в оглавлении. — Да. За любой проступок необходимо отвечать, — Александр подробно рассказывал обо всём написанном и оставлял в блокнот какие-то пометки. Агата открыла нужную страницу и прочла. «Каждый проступок сабмиссива должен быть наказуем в разной степени тяжести в зависимости от границы нарушенного. Переход за любую из них считается более или менее серьёзным проступком и требует соразмерной тяжести вины. 1. Зелёная граница — два удара кнутом. 2. Жёлтая граница — пять ударов кнутом. 3. Красная граница — десять ударов кнутом. Также в виде наказания может использоваться порка, флагелляция и наказание розгами». — Какой проступок переходит за зелёную границу? — спросила Агата, осторожно скрывая свой интерес. — Опоздание, — спокойно ответил Александр и потёр рукой подбородок. — А жёлтую? — Неправильное приветствие или неподобающий внешний вид, — Александр облокотился на стол в предвкушении следующего вопроса. — Красную? — Неповиновение Доминанту, — он широко и нагло растянулся в улыбке.***
Агата приняла прошлое положение и почувствовала, как заныло всё её тело. Александр знал, на какие точки нужно давить, чтобы заставить её стонать. Тело зверски затекло, ноги уже казались ватными, но Агата молча и смиренно ждала следующего приказа своего Господина. Александр стянул с себя брюки и поднялся на колени перед Агатой. Край кровати прогибался под его весом и член выпирал из ткани брифов, неистово приковывая взгляд Агаты к себе. — Проси, — раздалось грузным эхом где-то в воздухе, но Агата молчала. Александр ухмыльнулся и резко стянул вниз и нижнее бельё, по инерции член ударился о живот с глухим хлопком, и Агата отвернула голову вбок, пытаясь немного стиснуть ноги от возбуждения. Снова вгляделся в женское лицо, не снимая с лица чёртовой ухмылки, которая только подчёркивала его величие. — Только скажи, Агата, — Александр резко навис сверху, провоцируя девушку на короткий и легкий испуг, от которого она могла бы вскрикнуть, но молчала и только тихо-тихо позволяла себе сопеть от сжатия грудной клетки под мужским весом. — Я трачу второе предупреждение на то, чтобы просить вас играть честно, Господин, — проговорила она и застремилась к мужским губам. Он коротко кивнул, соглашаясь, и принялся покрывать поцелуями её губы и холёное тело, не отказывая себе в укусах нежной, дрожащей от нетерпения груди и шеи. В какой-то момент, слегка позже, пыл Александра словно преобразовался и набрал обороты в десятки раз. Весь сам он разгорелся и припал к Агате жёстче. Его главной целью был единственный стон, который бы подарил ему усладу довольствоваться наказанием. — Последнее предупреждение, Агата, — он усмехнулся и вошёл в неё одним резким движением. Казалось, только одного этого толчка Агате бы хватило, чтоб раскричаться от удовольствия, но она вновь сглотила желание хоть на секунду напрячь связки и лишь в немом стоне опустила челюсть. Александр хамски дёрнул Агату к себе за бёдра и стал наращивать темп всё больше. Сейчас ничего, кроме наказания Александру не сахарило рассудок, поэтому он давил ухмылку и желание замереть прямо в Агате. Войти и застыть во влагалище, прижать к себе её бёдра руками с силой и держать до тех пор, пока она не стерпит и вскрикнет, но что-то в его рассудке заставляло играть по правилам. Хотя он мог бы дать себе полное право нарушить сразу все возможные. — Выпрями ноги, — выпалил Александр. Агата немедленно послушалась и, стиснув зубы, контролировала себя, боясь поддаться соблазну неистово закричать. Она стала выпрямлять в коленях затёкшие ноги, но делала это неистово тихо. Александр в момент закинул женские голени себе на плечи и слегка размял, перед тем, как войти снова. — Умница, Агата, — прощебетал он и поцеловал свод её стопы. Александр снова набирал темп, одной рукой придерживая ноги Агаты на своих плечах. — Дай мне знать, как соберёшься кончать, — велел он и приподнял Агату за бедра, пытаясь войти ещё глубже. Агата жмурила глаза и под губами оголяла зубы в неистовом натиске, запрокидывала голову назад каждый раз, когда хотела прокричать его имя и в момент приближения апогея сжала голени на мужской шее в знак предупреждения. Тогда Александр вынул член из жаждающего лона, давая ей передышку, и уселся напротив изнывающей Агаты с мыслью посетить её снова через несколько секунд, которая краснела в секунды, стараясь не расплакаться, и в момент звонко и протяжно заскулила. Совсем неосознанно и лишь от жадности. — Третье предупреждение, Агата, — проговорил мужчина удовлетворённо, неаккуратно сбрасывая с плеч в стороны женские ноги. Александр перевернул за бёдра обмякшее тело Агаты резко, норовясь лицезреть её сзади. — Перевернись, — в приказном тоне указал он, напрягая связки, и уже предвкушал каждый из десяти ударов, что придётся на её зад. Девушка послушно, но с некоторой скованностью повернула корпус вокруг, руки её сложились крестом и вся она, наконец, перевернулась. — Поднимись на колени, — Агата встала и прогнулась в спине, прекрасно зная следующую часть соответствующего этикета. — Прости, — шепчет она, потягивая сжатые верёвками запястья, и пытается уложить на подушки грудь. — Не слышу, — строго отвечает мужчина. — Рабыня виновата и просит вас о наказании, Господин, — стонет Агата, едва не срываясь на плач от того, как измучено её тело. Александр удовлетворённо отошёл в тёмный угол комнаты и, немного поразмыслив, будто его ничего не торопит, снял с крючка чёрный кнут, хотя имел возможность взять в руки ротанг или излюбленные розги. Он вернулся к кровати и простоял сзади несколько секунд, будто питая наслаждение от того, что сумел поставить её бесцеремонно раком. — Ты помнишь, цвет границы Агата? — тихо проговаривал он, водя по спине и ягодицам Агаты узлом, завязанным на конце плетёного ремня. — Красный, Господин, — шептала она. — Верно, Агата. — Десять ударов кнутом за неповиновение Господину, — снова шепчет. — Верно. Я позволяю говорить. Считай вслух, — говорит он и отводит руку в сторону. Кнут рассёк воздух практически со свистом, и хвост ударился о нежную кожу ягодицы, оставив алеющие следы. — Ай! Один, — вскрикнула Агата. — Ты должна терпеть боль молча, Агата, — в приказном тоне проговорил Александр, но следом добавил. — Помни про стоп-слово. Ещё удар. Не менее сильный. — Два. Агата помнила слово, но не собиралась его произносить, ведь от этого наказания получала лишь скрытое удовольствие. С каждым ударом она всё больше отпускала ноющую боль в теле. Это настоящее мастерство — уметь выносить сладость из физической боли, которая смешана любовью к мужчине, что является её прародителем и её очагом. — Три! Александр обошёл Агату с другой стороны и нанёс сразу три удара из стороны в сторону, но с долей ласки, словно снисходя. — Четыре! Пять. Шесть! Следом прошёл ещё удар по лопаткам. — Семь, — шёпот перерастал в стон. Кнут ударился хвостами о бёдра, об оба по очереди. — Восемь. И девять, — Агата немного выпрямилась, и снова упала под давлением мужской руки меж лопаток. — Я не позволял менять позу, — Александр медленно провёл хвостом по спине и оставил последний удар нарочно неожиданно. — Десять, — на последнем издыхании обронила она. — Умница, Агата. — Я благодарю вас за наказание, Господин, — Агата целует кожаный хвост кнута, что Александр поднёс к её лицу, мужскую руку и каждый её палец. Он оставил игрушку на кровати, поцеловал девушку в шею и развязал верёвки, что так туго сдерживали её запястья. — Благодарю, Господин. Александр нежно размял каждое запястье девушки в своих руках, а затем, немного отойдя, поднял с пола холодный поводок и прицепил к ошейнику, что так и красовался на шее Агаты. — Встань на носки, Агата, — приказал мужчина. — Повинуюсь, Господин. Александр провёл рабыню, и комната вмиг осталась пустой. За её дверью вновь распространится обыкновенная жизнь супружеской пары Нильсен со всеми их обычностями на подобии: персикового штруделя по воскресеньям и походами на ужин к друзьям несколькими вечерами. — Люблю тебя нещадно, — проговорил Александр, сбросив оставшуюся атрибутику с тела своей любимой уже за дверью. — И я тебя, — Агата поцеловала Александра в плечо, с нетерпением ожидая следующей пятницы, что, наверняка, оставит на её душе ещё более скользкий след.