Притяжение

— Тошииии, — жалобный тон, превозмогая боль, проносится сквозь уста по всей квартире. Звон в ушах не спешит рассеиваться, и Вакатоши до сих пор слышит этот настырный вопль. Ойкава шаловливо проводит пальчиком по бархатной ткани красного дивана и улыбается, словно лиса. Ушиджима до сих пор не может привыкнуть к этому чувству. До сегодняшнего дня он даже представить себе не мог, что каждый вечер будет проводить в постели со своим любимым человеком, боясь тонких стен и ворчливых соседей (которые, кстати, грозились подать на парочку в суд за излишний шум ночью). Ойкава лишь равнодушно выслушивал всю ругань, а Вакатоши сильнее кланялся и просился чем-то помочь, лишь бы компенсировать эти неудобства. И все же жизнь с Тоору делала Ушиджиму очень счастливым. Похоже, что он больше и не сможет не отвлечься на тупое смс своего парня и мило ответить ему с детской нелепостью. С Ойкавой он вновь чувствует себя ребенком, а от этого намного уязвимее, что-ли? Вакатоши не скрывает приятной улыбки. Отвлечься от нудных отчётов в ноутбуке чуть ли не самое лучшее желание у парня. Лучше, наверное, провести этот отдых с Тоору, который уже навострил свои пальчики, сильнее цепляясь за быльца. Желание, которое он незаметно скрывает в себе скоро разорвет его и он просто набросится на беззащитного Ушиджиму. Неизвестно сколько секунд прошло с заметной слабости Ойкавы, но Вакатоши первый срывается с мягкого ковра и буквально прыгает на диван, где настигает того врасплох. Первое что он делает, это целует бледную и хрупкую шею. Тоору специально вытягивает ее настолько, насколько позволяет ему сделать природа. Он тихо стонет, совсем не обращая внимания на руки, сцепившиеся с бедрами. Хоть руки и Вакатоши и заняты, зато не занят рот, который плавно, словно стараясь успеть, всасывает почти прозрачную кожу и оставляет багровый след. Тоору вне себя от радости, когда знает, что на его шее красуется метка от Ушиджимы, нарочно оставившего ее в таком видном для других месте. Это так заводит — чужие взгляды, знающие, что у Ойкавы есть тот, кто оставляет эти синие следы. Вакатоши, словно размеренная волна, тихо и спокойно переходит к груди, запечатанной в плену белой рубашки. Благо Ойкава не намеревался застегнуть ее на все пуговицы, чтобы лишний раз пощеголять у Ушиджимы под носом. Пальцы скользят по единственной пуговицы и вуаля — перед глазами блестит, в свете вечернего солнца, белая грудь. Два соска — единственные пятнышки, оставленные не по воле Вакатоши. Ойкава рвано выдыхает, когда чужой язык задевает первый сосок.  — Тошиии. Вакатоши чертовски рад, когда Тоору называет его этим ласковым сокращением. Нет, он буквально возбуждается от этого стона, в котором растворяется его имя. Язык беспорядочно бродит по груди, иногда задевая ключицы и темные вершинки. Ойкаве невыносимо от этого, но он терпелив, потому что знает, как терпелив Вакатоши. Это своего рода соревнование. Кто первый сорвётся? Сегодня настала очередь Ушиджимы проигрывать. И он не виноват в том, что сегодня отдал свое первенство, быстро и с наслаждением. Много отчётов, злой начальник, слишком сексуальный Ойкава. День бы точно полностью пошел под откос, если бы снова не вечернее обострение шатена и его тонкие пальчики, которые пробудили в Ушиджимы животные инстинкты. Он готов буквально съесть Тоору. Кушать его по кусочкам, распаляя свое внутреннее желание. Язык интенсивнее вылизывает плечи, поочередно оставляя то на одном, то на другом багровые пятна. Ойкава вновь не скупается на дикие крики, словно нарочно берет на слабо соседей. Руки машинально хватаются за волосы, сильнее сжимая их промеж пальцев. Ушиджима любит, когда Тоору так инстинктивно действует на своё удовольствие. Вакатоши не торопится переходить ниже. Смотрит в ореховый цвет глаз и немного улыбается, когда видит капельки пота на полузакрытом челкой лбу. Это лишний раз доказывает, что они сейчас занимаются сексом и от этого чувства в груди становится по особенному душно. Тоору тихо кивает, словно говорит «продолжай» и Ушиджима повинуется немому приказу. Руки сильнее сжимают бедра, а губы чмокают румяные щеки. Ойкава дуется, потому что ожидаемый поцелуй прервался упрямством и, теперь, явным нетерпением Вакатоши.  — Не похоже на тебя, — он спешит подметить свои догадки в слух, но Ушиджима лишь пожимает плечами и стягивает Тоору вниз.  — Слишком много разговоров. Сам Вакатоши располагается над чужим животом, упираясь руками на мягкую обивку. Он бегло мажет языком по кубикам и заботливо обводит впалый пупок. Руки аккуратно стягивают трусы, и Тоору невыносимо стонет, когда член заметно подергивается в воздухе. Ушиджиме требуется упереться в быльца пятками, чтобы удобнее разглядеть набухший член. Он проводит кончиком языка по розовой головке и Ойкава вновь выдыхает, с каким-то недовольством и жаром. Вакатоши не хочет пропустить ни одного томного взгляда, вызванного им самим. Поэтому он не заглатывает весь член сразу, а делает это урывками, чтобы получше разглядеть отведенный в сторону взгляд и красные щеки. Это почти становится пыткой. Ойкава выкрикивает, когда очередное сделанное движение ртом прекращается и Ушиджима норовит посмотреть в бездну карих глаз.  — Ну раз тебе не нравится так, то сделаем по другом. Тоору догадывается о чем говорит парень, когда тот велит перевернутся на живот. Незаметно для себя он начинает истошно стонать от внезапного проникновения двух пальцев. Шатен сильнее вжимается в диван и чувствует очень острую боль в паху. Головка неприятно трётся о бархат, и яички в тесноте сжимаются от ужасных ощущений. Вакатоши понимает все неудобство выбранного места, но ничего не поделаешь. Пусть это будет платой за спонтанный секс, спровоцированный Ойкавой на важной конференции Ушиджимы. К двум пальцам добавляется третий, и шатен уже не слышит ничего, кроме нестерпимого гула в ушах. Собственный крик перебивает уличную суету, и Тоору лыбится, вспоминая открытое настежь окно. Вакатоши, словно по щелчку пальцев, вытаскивает пальцы и суетится над входом, дразня его набухшей головкой. Ойкава вновь стонет на этот раз громче и протяжнее, выливая в него все накопленное желание. Член красиво поблескивает в жидкой смазке, и Ушиджима любуется видом бледных ягодиц.  — Поднимись немного. Ойкава с искрами в глазах оттопыривает зад кверху, сильнее выгибаясь в спине. Ожидание нестерпимо, и он напоминает об этом, немного виляя задранными ягодицами. Вакатоши рвано выдыхает и немного приподнимается с намерением войти. Звук хлюпающей смазки о внутренние стеночки и крик Ойкавы — тот самый эротический сон, о котором Ушиджима не раз будет вспоминать, собираясь подрочить в душе. Он представляет себя художником, выбравшим самый лучший ракурс для своей будущей картины. Да, Вакатоши несомненно этому рад. Он сильнее вбивается в Тоору, который путается в попытке подобрать нужный ритм. И ему это удается спустя некоторое время. Пальцы царапают деревянное быльце от желанной боли. Шлепки учащаются, подбирая темп быстрее. Ойкава вновь ухмыляется, когда представляет искаженные лица ворчливых соседей в этот момент.  — Да, детка, давай сильнее. Ушиджима запыхивается. Грудь будто разорвется в сию же секунду, если он не ускорится. Ладонь опускается на правую ягодицу и Ойкава стонет, моля о новом ударе. Вакатоши любит помучать шатена и сегодняшний день не исключение. Он выжидает новой просьбы, а затем ещё одной, и только потом вторая ладонь хлестко оставляет багровый след на левой ягодице. Ещё пара движений и Ойкава кончает без права продержаться дольше. Их вторая игра проиграна шатеном. Ушиджима победно задирает подбородок, даже не собираясь останавливаться. Тоору чувствует беспощадные удары и обессиленно стонет, облокотившись щекой на деревянную поверхность. Вакатоши словно трахает куклу, а не человека. Наконец и он кончает. Он не сразу вытаскивает член, чтобы поскорее убедиться в хорошем состоянии Ойкавы. Тот утвердительно качает головой и переворачивается набок, когда Ушиджима слезает с дивана. Благо они купили тот, который легко раскладывается. Удобно и практично. Тоору возмущается тому, почему они не воспользовались этим раньше, а Вакатоши тихо хихикает, опускаясь рядом с шатеном.  — Ты прекрасен. Парень улыбается, зная, что данные слова предназначены именно ему. Он сильнее прижимается к чужой груди и трётся о тонкую футболку, словно брошенный котенок. Ушиджима улыбается такой наивности и ребячеству со стороны Ойкавы.  — Я просто обожаю тебя, гребанный Ушивака. Вакатоши не совсем нравится эта кличка, но из уст Тоору она звучит по другому. как-то искреннее или нежнее. «И я тебя», — не хочется прерывать тишину, потому что Ойкава и так знает ответ.