***
Ривенделл — Эльфы все помнят, — пробормотал Элронд. — Ты не знаешь, о чем меня просишь, Леголас. — Я только прошу, чтобы вы мне доверяли, милорд. Элронд засмеялся. — Доверял тебе? Я доверяю тебе, возможно, больше, чем ты думаешь. — Слышал ли ты, Леголас, — сказал Гэндальф, — что существует вполне реальная возможность, что сын Глоина станет представителем Братства от гномов? Для тебя это будет неприятное соседство. — Я признаю, что у меня нет хороших воспоминаний о визите гномов в чертоги моего отца. Особенно теперь, когда я знаю, что сила Единого кольца помогла им сбежать. Но я также помню, что многих неприятностей можно было бы избежать, если бы они говорили честно о их цели. Я сомневаюсь, что мне когда-нибудь понравится гном, но я могу путешествовать с ним, не вступая в ссору. — Даже если Гимли будет тебя провоцировать? А он будет это делать, Леголас. Он очень зол из-за тюремного заключения своего отца, и воспользуется любой возможностью, чтобы напомнить тебе об этом. — Он не первый, кто пытается меня спровоцировать. И он не будет последним. — Все верно, — сказал Элронд, переводя разговор на другую тему. — Но меня беспокоит не это. Я и раньше был в присутствии Единого кольца. Его зло может бросить тень на самые светлые души. — Он сделал паузу. — Ты никогда не задумывался, Леголас, почему мои сыновья, выросшие в нашей долине света и красоты, обратились к крови и мести после нападения орков на Келебриан? Глаза Леголаса расширились. — Смеагол сбежал в Хитаэглир с кольцом за несколько лет до того, как была похищена леди Келебриан. — Да. И я сомневаюсь, что Элладан и Элрохир когда-либо контактировали с ним, иначе они сказали бы мне об этом. Но теперь, когда я знаю, что произошло, я не могу не задаваться вопросом, не из-за близости ли кольца поселилась злость в их душах и отчаяние в Келебриан. Эльфы родили мало детей в Третьей Эпохе, Леголас. Арвен уже выбрала свою судьбу. Я бы не хотел послать тебя на смерть, и навлечь гнев твоего отца, если свет твоей души будет подавлен злом кольца. — Я не считаю, что я сильнее духом, чем леди Келебриан, или Элладан и Элрохир, или любой, кто был соблазнен силой Единого кольца. В глубине души я боюсь, что меня будут судить и будут правы. Но я не откажусь от попытки. — Леголас задумался на секунду, и продолжил: — И я сделаю все, что в моих силах, чтобы исправить свою ошибку. — Возможно, было ошибкой разрешить Голлуму залезть на то дерево, — сказал Гэндальф. — И если так, то я благодарен за нее. Бильбо проявил милосердие, когда мог убить Голлума, а твое милосердие в том, что ты позволили ему увидеть свет солнца. У Саурона и его кольца нет милосердия. Я научился никогда не сожалеть о том, что сотворено милостью Ниенны. Почему ты это сделал? — Я не знаю, что ответить, милорд. Он казался несчастным. Даже орк не заслуживает того, чтобы его заперли в темноте, вдали от всего прекрасного в мире. Я познал горе, но, несмотря на это, моя жизнь был счастливой. Как я мог не пожалеть его? — Я не эльфийский лорд, Трандуилион. — Гэндальф посмотрел на Леголаса. — Но я рад, что из всех эльфов именно ты будешь в нашей компании. Если твоя жизнь была счастливой, это произошло потому, что ты не позволил своей печали ожесточить твою душу. — Он улыбнулся. — Конечно, преимущество того, что ты присоединишься к нам в том, что ты можешь всадить стрелу в серебряный пенни со спины скачущей лошади в лиге от тебя.***
Лориен — Тьма накрыла Братство. — Галадриэль вздрогнула и оттолкнула свой ткацкий станок. — Я чувствую возбуждение древнего зла. Ты слышал что-нибудь о них? — Митрандир слишком осторожен, чтобы сообщить о их местонахождении. Их лучшая надежда — в секретности. — Келеборн взял ее за руку. — Они покинули Имладрис несколько недель назад. Они, должно быть, уже достигли горных перевалов. Возможно, пока мы говорим, они пересекают их. — Опасность таится в горах. Они будут на открытой местности, раньше они были укрыты от взора Изенгарда или Барад Дура. — Галадриэль минуту помолчала. — Или Дол Гулдура. — Ты все еще беспокоишься о Леголасе. — Я доверяю Митрандиру. Я доверяю Арагорну, как он теперь называет себя. Он человек, но будет бдителен и не уступит слабости Исильдура. Если человек Гондора окажется предателем, то Арагорн или Митрандир смогут его остановить. Кольцо может соблазнить полуросликов, но они смогут использовать его только для фокусов. Оно не испортит тех, кто его не носил. — Остается эльф и гном. Ты беспокоишься об эльфе? — Я вижу, что я не единственная, кто подвержен древним предрассудкам, — улыбнулась Галадриэль. — Почему ты сомневаешься в гноме? — Гномы обожают безделушки. Ради них они вероломно убили Тингола и разграбили Дориат. — Та безделушка была Сильмарилом. Все драгоценности Феанора приносили горе нашему народу. — Сильмарил был просто красив, и эта красота меркнет перед славной короной Алатариэля. Единое кольцо обладает силой искушать самые стойкие сердца. — Если они пройдут этим путем, — пробормотала Галадриэль, — мы их увидим, и тогда сможем судить сами. — Ты думаешь, что они пройдут здесь? — Келеборн выглядел обеспокоенным. — Я очень надеюсь, что их путь пройдет далеко от наших границ. Они несут чистое зло. Я бы не хотел чтобы они принесли это в Лориэн. — Значит, ты сомневаешься во мне? — Сомневаюсь в тебе? Нет. Если случится испытание, ты с ним справишься. Но сила Единого может оказаться сильнее, чем сила Неньи, и может уничтожить многое из того, что мы сотворили. — Даже если это произойдет, мы не должны сожалеть. Я долго трудилась над тем, чтобы создать в Средиземье отголосок красоты Бессмертных земель. Но это всего лишь эхо. Эпоха эльфов подходит к концу. Мы должны скоро пересечь Разделяющее Море и оставить леса Средиземья на попечение тех, кто придет после нас. Мелиан почти исчезла, то же самое произойдет с Галадриэль. Время пришло.***
Ривенделл — Ты напуган. И обеспокоен тем, что ты напуган. — Леголас знал, что смертные обычно не высказывают свои мысли так открыто, но слова вылетели из его рта быстрее чем он мог их остановить. Он видел выражение лица Пиппина, когда хоббит очень неуклюже пытался точить свой клинок о точильный камень. — Оружейники мастера Элронда могут тебе в этом помочь. — Боромир сказал, что я должен научиться делать это сам. — Пиппин отложил точильный камень и посмотрел Леголасу в глаза. — Я не хочу показаться трусом. Ты не боишься. И Арагорн с Боромиром тоже. — Я не знаю, радоваться тому, что могу тебя успокоить, или сожалеть, что разочарую, — Леголас взял у Пиппина кинжал и точильный камень и показал ему, как наклонять лезвие. — Я не могу говорить за Боромира, но Арагорн обеспокоен, и я, конечно, тоже беспокоюсь. — Он понизил тон. — Хочешь услышать секрет? Митрандир тоже обеспокоен. — Гэндальф? — Фродо несет опасное оружие. Только дурак не испугается. Нет ничего постыдного в том, чтобы не быть дураком. — Но как я смогу помочь, если я напуган? — Пиппин взял точильный камень и начал работать над лезвием. — Что ты чувствовал, когда сражался в первой битве? — Я был намного старше тебя, Пиппин, и я много лет обучался бою. Тем не менее, я был в ужасе. Я боялся, что не смогу пережить бой, когда он наступит, что я опозорю своего учителя и родителей. В панике я даже подумал, что меня сразу же убьют, и я пойду в Залы Намо. А там мой дед скажет как сильно разочарован во мне. — Леголас засмеялся. — Но вот я здесь и не думаю, что опозорил свой дом. — Как ты можешь над этим шутить? Должно быть, это было ужасно. — Это было ужасно, и я не мог шутить по этому поводу в то время. Но теперь, после стольких веков войны, я могу оглянуться назад на дрожащего ребенка, которым я был тогда. Я не могу сказать, где ты найдешь храбрость, Пиппин, потому что этого никто не знает. Но могу только пообещать, что те, кто искренны сердцем, всегда найдут свое мужество, когда настанет их час. — Эльфы, может быть. Но я хоббит из Шира. Я хочу пойти, я правда хочу пойти ради Фродо. Но хоббиты не умеют драться. Если вы хотите, чтобы кто-то сидел у камина и курил, или отвез вас к "Зеленому Дракону" за лучшим пивом во всем Шире, или показал, где растут грибы на полях Фермера Мэггота то это мы… Но что хорошего в этих навыках? — Судя по тому, что мне сказал Митрандир, ваш фермер Мэггот не очень любит, когда молодые хоббиты топчут его огороды в поисках грибов. Пиппин поднял взгляд, собираясь возразить, но заметил огонек озорства в глазах Леголаса и усмехнулся. — Фермер Мэггот однажды так рассердился, что гнался за мной через пять полей с вилами. Мне пришлось прятаться в сарае под кучей сена, а затем корова сделала дыру в моем новом пальто. Моя мать была в ярости. — И вот ты доказал, что у тебя есть и скорость, и изобретательность. Ты все еще веришь, что у тебя нет навыков, которые пригодятся в нашем поиске? Пиппин покраснел, но выглядел довольным, поэтому Леголас встал, чтобы уйти. — Леголас, — сказал Пиппин, смотря на эльфа снизу вверх, — а правда, что в детстве ты выскальзывал по ночам из своей постели и лазил по деревьям? — Кто тебе это сказал? — Страйдер. — Да, я это делал. Со временем я даже научился делать это, чтобы меня не поймали. Смеясь и отказываясь отвечать на дальнейшие вопросы, Леголас ушел.***
Лориен — Леголас не дрогнул от твоего взгляда. — Нет, он не дрогнул. — Галадриэль бросила на Келеборна взгляд. — Я не почувствовала предательства и в Гимли. В нем есть храбрость. — Он полюбил красоту Леди Лориен, — поправил Келеборн. — Как я могу винить его за это? Успокойся, любовь моя. Признаюсь, я ошибался. Сын Глоина сильно отличается от своих предков, которые разорили Тингола. — Он действительно питал к Леголасу и Трандуилу некоторую неприязнь из-за своего отца. Я видела это. Но это пройдет. Он не в силах таить обиду. — А что насчет других? — Фродо уже пострадал от зла Саурона. Рана от моргульского клинка никогда полностью не заживет. Кольцо бросает на него сеть злобы. Но хоббит также обладает большой силой. Возможно, он добьется успеха там, где потерпел поражение самый отважный из людей. Несомненно, что ни один эльф не мог бы отказаться от оружия, однажды получив его. Если Фродо не может этого сделать, нет никакой надежды для всех нас. — Хоббит по имени Сэмвайс, кажется, заботится о нем. Галадриэль улыбнулась. — Да. Сэмвайс, садовник. Он храбрый, хотя сам еще не видит этого. Я думаю, что подарю ему горсть земли из моего собственного сада. Если он использует ее в Шире, то небольшая часть воспоминаний о Лориэне останется в Средиземье. — Что ты подаришь Фродо? Галадриэль подняла свои ясные глаза к небу, где лампа на краю Вингилота сияла в ночи. — Фродо уходит во тьму, и на его плечах лежит спасение Средиземья. Что я могу дать ему лучше, чем свет, чтобы осветить его путь? Возможно, Сильмарил принесет ему большую удачу, чем роду эльфов. — Возможно, так и будет. Месть исчерпана. — Два родственника Фродо не представляют угрозы для его поисков. Полуросликам повезло. Эльфы и люди издавна считали их незначительными, но сама их простота дает им силу, которой не хватает более старым и мудрым расам. — Расы постарше и мудрее, — поправил Келеборн. — Боромир уже искушен. То, что он выдерживал это так долго, является свидетельством величия его сердца. Он хочет получить кольцо, чтобы творить с ним добро. Его дом окружен злом. Когда Саурон выйдет из своей твердыни, чтобы уничтожить города людей, Гондор встретится с ним первым. Но кольцо мощное, и обман Саурона глубок. Как долго еще Боромир будет сопротивляться злу? — Ты не можешь ему помочь? — Я не могу предложить ему помощь если он сам не попросит. Что ты хочешь, чтобы я сделала? — Галадриэль покачала головой. — Арагорн будет бдителен. Он уже догадался, что таится в сердце Боромира. — Арагорн столкнется с большими искушениями, чем Боромир. Он из рода Элроса. Кольцо может дать ему силу, которую не мог представить ни один человек. — Арагорн знает о проклятии Исильдура. Это знание будет охранять его от шепота Саурона. — Она замолчала. — И еще есть Леголас. — Ты сказала, что он не дрогнул. — Он сын Трандуила, — сказала Галадриэль, — и я вижу, что в нем есть вся гордость и упрямство его отца. Я никогда не ожидала, что он отшатнется от меня. Но несмотря на гордость и упрямство, обман Саурона может сплести свою паутину.***
Ривенделл — Ты уверен, что у тебя достаточно материалов для запасных стрел? — Гэндальф оглядел вещи, которые Леголас положил в свою сумку. — Несколько хороших битв и они закончатся. — Я могу собрать использованные. Хотя, возможно, мне придется снова их починить. У меня есть все, что нужно для изготовления стрел, Митрандир. — Леголас закрыл сумку. — Почему полурослики называют тебя Гэндальфом? — Тебе не нравится это имя? — спросил Гэндальф, приподняв густые брови. — В царствах людей дали мне это имя, и оно было лучше, чем любое другое. Ты бы разрешил называть себя Нарушителем спокойствия? Леголас засмеялся, и от этого звука сердце волшебника успокоилось. В грядущие дни им понадобится эльфийская радость. — Люди называют тебя Нарушителем спокойствия? — Хоббиты, — признал Гэндальф. — Хотя я не сомневаюсь, что многие люди так же называют меня этим именем… И некоторые эльфы. Леголас снова засмеялся. — Ты знаешь, что мой отец любит тебя, Митрандир. Ему нравятся нарушители спокойствия. — Ты имеешь в виду, что он, как и все остальные эльфы в его царстве, любит самого очаровательного молодого нарушителя спокойствия, — с широкой улыбкой сказал Гэндальф. — Даже если это может навлечь на меня гнев Трандуила, я рад, что ты будешь с нами, Леголас. — Ты это уже говорил. Надеюсь, я тебя не разочарую. — Я об этом не беспокоюсь, — сказал Гэндальф, зажав трубку в зубах, но из-за того, что они находились в помещении, он ее не зажег. И Леголас был за это благодарен.— Я слышал, ты разговаривал с молодым Пиппином. — Надеюсь, я не сказал ничего лишнего. — Ни в малейшей степени. Он был счастлив, что самый лучший из легендарных лучников Трандуила признал, что он обладает скоростью и изобретательностью. — Я очень в этом сомневаюсь. — Леголас взял свой плащ из кучи одежды. — Народ Шира живет далека от нас, и это хорошо. поэтому сомневаюсь, что они слышали о королевских лучниках, легендарных или нет. — Столетие назад так и было. Но ты забываешь о Бильбо Бэггинсе. Он очень любит поговорить. Последние недели он рассказывал хоббитам обо всех своих приключениях. — Гэндальф пожал плечами. — Они были знакомы со мной в течение многих лет. И узнали кое-что об Арагорне во время своего путешествия сюда. Боромир обучал Мерри и Пиппина основам боя. Гимли учил их всему, чего они еще не знали — как пить слишком много эля, но все равно болтать. Леголас прикусил язык, чтобы не ответить на это язвительным комментарием, и Гэндальф усмехнулся. — Ты только что доказал, что держишь слово. Но мы отошли от темы. Хоббиты очень робеют перед тобой. Разговор с Пиппином решил эту проблему, по крайней мере для него. Он сказал мне, что ты поговорил с ним, не давал никаких советов, и благодаря тебе он немного успокоился. Я был счастлив заверить его, что этого и стоит ожидать от эльфа. — Или волшебника, насколько я знаю. — Не в том, что касается людей и хоббитов. Им легче дать совет, они не так обидчивы как эльфы. — Гэндальф взял сумку Леголаса и положил ее на стол. — Ты сможешь закончить это позже, Леголас. Пиршество скоро начнется. Сын эльфийского короля не может опоздать.***
Лориен — Леголас. — Галадриэль изучала юного эльфа, который тихо разговаривал с одним из деревьев, и пыталась увидеть в нем Трандуила, любой след, который король эльфов оставил на своем сыне. — Пройдешься со мной? — Конечно, миледи. Леголас шагнул к ней протянул руку. Она взяла его под локоть и повела через лес. — Твоего товарища Гимли сегодня нет с тобой. — Гномы должны спать, миледи. А я… не могу заснуть. — Ты опечален. Тем не менее, не присоединился к нашим песням по Митрандиру. — Горе слишком велико, миледи. Я… я не могу петь об этом. — Ясно. — Галадриэль взглянула на Леголаса. Она хотела довериться ему. В конце концов, Трандуил был хорошим королем и прекрасным воином. У них были свои разногласия, но это не относилось к делу. Король эльфов был против их врага, как и она сама. — Что ты собираешься делать сейчас, Леголас? Ты продолжишь путь с Братством? — Я разрываюсь на части, миледи. Я чувствую, что Эрин Гален скоро столкнется с полной силой Дол Гулдура. Каждая частичка души подсказывает, что мое место с отцом и моим царством. — Он остановился, изучая траву. — Но я не могу этого сделать. Еще один лук, добавленный к сотням, которые мой отец выставит против врага мало что изменит. — За что ты сражаешься, Леголас? — За леса моего дома, миледи. За Эрин Гален, а не Лихолесье. За то, чтобы победить зло, извергающегося из крепости Саурона. — Ясно. — Галадриэль попробовала зайти с другой стороны. — Скажи мне, Леголас, что ты думаешь о своих товарищах по Братству? Можно ли им доверять? Леголас удивился этому вопросу. — Перед лицом такого искушения я не знаю, можно ли кому-нибудь доверять, миледи. Но я доверяю своим товарищам, они будут бороться со злом кольца до самого конца. Никто не может требовать от них большего. — Я так понимаю, Боромир хотел использовать кольцо, — сказала Галадриэль. — Да, — признал Леголас. — Он говорил, что с помощью кольца мог бы победить Саурона. И я считаю, что у него было никакой другой цели, кроме этой. Но если он хотя бы раз использует колько, он не сможет избежать влияния зла. Я надеюсь, он это понял. — А если он этого не понял? Ты все равно ему доверяешь? — У меня нет мудрости судить, миледи. — А что на счет Гимли? — Он поклялся быть верным Братству. Я доверяю ему так же, как я доверяю любому из моих товарищей. — Не думала, что услышу такие слова от сына Трандуила. — У Эрин Галена были натянутые отношения с гномами. Но они улучшились в последние годы. В моих недавних спорах с Гимли я виноват не меньше, чем он. Я позволил себе сосредоточиться на старых обидах. Мы оба стали мудрее. Теперь, когда я знаю, что у него на сердце, я могу простить все, что он сказал стараясь обидеть меня. Я надеюсь, он будет достаточно милостив, чтобы простить и меня. Леди Лориена улыбнулась.***
Ривенделл — Мой брат должен быть здесь вместо меня. — В голосе Боромира была нотка горечи. — Он бы знал, что делать! Леголас огляделся. Хобитты собрались у камина уговаривая Бильбо рассказать историю. Гэндальф заперся с лордом Элрондом, Гимли спрятался где-то, а Арагорн гулял с Арвен. Следовательно, Боромир, должно быть, обращался к нему. — А где ваш брат? — вежливо спросил Леголас. Боромир безрадостно рассмеялся. — В Осгилиате, возможно, или где-нибудь в лесу. Он хотел прийти сюда вместо меня, так было бы лучше для всех! Фарамир всегда восхищался эльфами. Гэндальф всю свою жизнь забивал ему голову этими историями. Он знал бы, как разговаривать с эльфами и что сказать… А я был бы более счастлив, если бы остался в Гондоре, среди людей. — Боромир пожал плечами. — Я не хочу тебя обидеть, но я человек, и мое место с моим народом. — Я не обижаюсь. Почему же тогда вы не остались в Гондоре и не отправили своего брата в Имладрис? — Мой отец не хотел бы этого. — Боромир сделал большой глоток вина. — Возможно, ты поймешь. Твой отец — король Лесного царства. Ты должен знать, что значит делать то, что должен, даже если ты предпочел бы быть в другом месте. — Я полагаю, что большинство людей знают это, независимо от того, являются ли их отцы королями, наместниками или кузнецами. Ваш брат моложе вас? — Мой брат мудрее меня. — Боромир снова наполнил свою чашу.- Он бы знал, что делать. — Вы часто это повторяете. Ваш брат, должно быть, действительно мудрый человек. — Мой отец… Могу говорить по секрету? — Конечно… Пока то, что вы мне скажете, не подвергнет опасности наши поиски. — Причина, по которой я говорил в Совете о передаче кольца Гондору, заключалась в том, что отец попросил меня это сделать. Он подозревал, что кольцо обнаружили. Я не… — Боромир сделал паузу, чтобы выпить еще вина. Леголас решил, что он выпил слишком много. — Я не знаю, что он скажет, когда узнает о моем решении помочь уничтожить кольцо. Я не думаю, что он будет доволен. Но Фарамир… я думаю, Фарамир одобрит. — Лорд Боромир, ничто из сказанного или сделанного вами или вашим братом не могло бы убедить Митрандира или лорда Элронда отдать оружие врага Гондору. Оно слишком опасно и слишком мощно. Оно должно быть уничтожено. Вы это знаете. — Я верю в это сейчас. Но мой отец не верит. Боюсь, что пойдя на поводу своей совести, я разочаровал его. — Боромир вздохнул. — Скажи мне, что бы ты сделал на моем месте? — Я не знаю, — признался Леголас. — Мне было бы очень трудно не подчиниться прямому приказу короля. Но хотя мой король мог быть недоволен, как мой отец, он не стал бы винить меня, что я делал то, что считал правильным. Я мало знаю о вашем отце, но он происходит из благородного рода. Я сомневаюсь, что он рассердится на вас. — Если ты так думаешь, то действительно мало знаешь о моем отце. — Боромир снова сделал большой глоток. — Когда мы с Фарамиром были детьми, он всегда говорил нам, что Гондор всегда должен быть на первом месте. Гондор нужно защищать любой ценой. Мордор — вечная угроза, и от этой угрозы мы должны охранять наш народ. Кольцо помогло бы нам защитить Гондор. И теперь я не только не смог получить кольцо, но и поклялся помочь его уничтожить. А если не смогу уберечь его от врага, Саурон обрушит гнев на нас. И Гондор пострадает первым. — Это было трудное решение, — сказал Леголас. — И я уважаю вас за то, что вы сделали такой выбор. То, что вы здесь сейчас, готовый помочь нам уничтожить кольцо, которое хотели забрать, доказывает, что вы должны быть частью нашего Братства. Со временем, отец поймет ваш выбор. — Мой отец не так легко меняет решения. — Тогда вы должны делать то, что велит вам совесть. Вы сказали, что ваш отец говорил защищать Гондор. Выбранный вами путь — единственный, который обеспечит безопасность мира людей, включая Гондор. Вы сделали то, что всегда делал ваш отец, даже если он этого не видит. Боромир глубоко вздохнул. — Мне придется довольствоваться этим утешением.***
Лориен — Камень Эарендила. — Да, — сказала Галадриэль, поднимая зеленый камень, который сверкал в солнечном свете. — Эльфийский камень принадлежит Средиземью. Здесь он и останется. — Это прекрасный подарок. — Мне больше нечего дать Арагорну. Никакой меч не сможет заменить тот, который он уже носит. Он уже завоевал сердце Вечной Звезды. Это знак ее выбора, не более того. Тем не менее, это может придать ему храбрости встретиться лицом к лицу с тем, что должно произойти. И я дам ему ножны. У Андурила должны быть достойные ножны, если Арагон хочет подняться над своим прошлым. — А что с Боромиром? Дашь ему меч? — Нет. — Галадриэль отложила эльфийский камень. — Путь Боромира окутан тенью. Каким бы храбрым ни было его сердце, сила Саурона может оказаться для него слишком большой. Я бы не стала вкладывать эльфийский клинок в его руку. Я дам ему пояс Лориена, чтобы напомнить ему о Леди Золотого Леса. — Если Леди Золотого Леса не может спасти его от ужасной участи, никто не может, — серьезно сказал Келеборн. — Что насчет других? — Я дам пояса и двум молодым родственникам Фродо, но это не из-за опасений за их преданность. У них уже есть кинжалы Западного мира. Им не понадобится более сильное оружие, чем то, которое дунадайнцы создали, чтобы убить Короля-Чародея Ангмара… Я еще не знаю, что подарить Гимли. — Пояс? — спросил Келеборн, но Галадриэль покачала головой. — У него нет ни меча, ни кинжала. Лориэн не делает топоров. Нет, я позволю мастеру Гимли выбрать свой дар. Он меня не разочарует. — Ты опасаешься дать Леголасу меч? — Я бы дала ему меч с радостью, если бы он был ему полезен. Но меч не оружие Леголаса. — Она улыбнулась. — Как ты думаешь, что мне подарить лучшему лучнику Средиземья? Келеборн ответил улыбкой на ее взгляд. — Ты хочешь дать ему длинный лук галадрима. — Ты не согласен? — Ни в коей мере. Я знал, что ребенок покорит тебя. Вначале ты волновалась, что он унаследовал темперамент Трандуила, а теперь он единственный из всего Братства, кому ты готова дать в руки оружие. — Мы все стали мудрее после этой встречи. Я бы никогда не подумала, что Трандуил сможет вырастить ребенка с таким ярким духом в своем темнеющем царстве. Возможно, после этого и Трандуил изменит обо мне свое мнение. Я точно стала думать о нем лучше. Келеборн рассмеялся. — Оправдывайся как хочешь, любовь моя, но правда в том, что ребенок покорил тебя. — Да, — согласилась Галадриэль. — Он это сделал.