хватит слов и иди сюда

За двести лет Олег привыкает к тому, что силу нужно сдерживать: равных ему среди людей не найдётся, можно не искать, а из своих — едва ли хочется лезть на рожон, Серёжа юркий, ладный и быстрый — этот увернётся из-под лапищ и будет таков, а с остальными бодаться — только кровь себе портить. Гром оказывается настоящей находкой. Олег тянет носом воздух и щерится — клыки прорезаются так быстро, что немного болит. Они вдвоём на ринге: спор есть спор. Кто кого. Игорь — молодой, сильный, ершистый. И такой же дикий до спаррингов, как и Олег. Волков наконец-то находит равного по духу. — Не боишься, Олежа? — Игорь тянет его имя на серёжин манер, только Разуму можно покатывать эти буквы по языку, Гром заступает на чужую территорию и довольно раздувает ноздри, чуя олегов дикий норов. — Тебя? Гром, тебе сколько, лет тридцать? Я Наполеона живьём видел. Они пролезают между прутьями на ринг. Оба в спортивках, пружинят на задних лапах, Олег крутит головой и не выпускает из виду, Гром ведёт плечами и разминает ноги. — Чести это тебе не делает, старичок. Сможешь ударить нормально, или всё на Наполеона ушло? Олег ведётся, как пацан. Бьёт и мажет, едва касается чужой скулы и получает по левому боку. Не больно — досадно. Так повестись на глупые подколы — он, наученный жизнью с Серым, мог бы и подобраться, но Волкова распирает от того, что перед ним такой же сгусток энергии, как он сам. Олег улыбается и чувствует себя неприлично живым, как тогда, по-людски — давно забытое чувство. Игорь дарит его с лихвой, сам того не понимая. Они танцуют друг перед другом. Переставляют ноги и нападают. Олег решает не поддаваться. В Игоре бурлит новизна ощущений: его только обратили, ему кажется, что сильнее него нет никого на целом свете. Он игрив и весел. Гром бросается подначками и смеётся, когда Олег бьёт слишком слабо или борщит с силой. — Олежа, а говорил, ты профессионал. В чём? Как проебать нормальный бой? Волков весь подбирается, даёт себе отдышаться и бросается на Игоря, как в последний раз. Хватит мяться и жалеть — ему впервые за столько лет можно не держать зверя на поводке, не замирать при запахе крови, не рассчитывать силу удара. Гром стерпит всё. Игорь и правда терпит. Каждый удар и отлёт спиной прямиком на столбы. Олег кладёт его на лопатки и со стоном сам оказывается на спине. Они мокрые. В зале душно. Гром приколачивает его к полу и пару раз бьёт по лицу. — Тебе даже идёт, Волчара, — Игорь наклоняется и слизывает кровь, намеренно ведя языком от подбородка до солёного лба. Олег стонет в голос и получает по лицу ладонью. — Не отвлекайся, мы не закончили. Олег воет в голос и спихивает Игоря. Больше не говорят, по залу несутся глухие удары, на пол капает попеременно пот с кровью. Гром скользкий под руками, мокрый и ничуть не вымотанный — он валит Олега снова на лопатки, переворачивает на живот, наваливается сверху. Вжимается сзади и закрывает всем собой. — Признай, Олеж. Одно твоё слово. Олег молчит, упершись лбом в провонявший пол. — Всего одно. Внутри расходится трещина. — Сдаюсь. — Хороший волчок, — Гром неприлично срывается в шёпот, которым бесстыже пользуется остаток вечера, когда тащит Олега на себе в дом, бросает на постель и гордо разворачивается к Серому. — Наигрались, черти? — Серёжа, подобрав ноги, сидит на кресле и внимательно впитывает. По комнате расходится триумф Грома, мешаясь с тихими стонами Олега. — Итак, — Игорь раскидывает руки в стороны, слепит улыбкой и глядит попеременно на кресло и постель; на нем пропитавшиеся в поясе спортивки, тело всё еще пышет жаром, и Серый кивает на Олега, молча соглашаясь с неозвученными планами Игоря. — Я победил, Волчок. Ты обещал. Разумовский, сиди, где сидишь. Олег не может перехватить взгляд Серого — всё плывёт, перед глазами один Гром: яркий, буйный, заведённый. Неприлично красивый. Волков держит себя на цепи со дня обращения. Учится считать хоть до ста, только бы не срываться на людей, нечисть и Серого. Ходит на бокс и рвёт груши с потолочных привязей, рвётся сам, но до тошноты держит собственный ошейник. Блюёт от рези в мышцах — так сильно их, бывает, сводит от того, сколько в нём невыпущенного. Серёжа закусывает губы и разминает ему плечи, вместе с ним носится по лесам и оставляет одного, когда слышит мольбы свалить в туман на пару дней. Гром знает обо всём. Сам видит, сам чувствует. Теперь, когда силы больше — ещё острее. Рвёт на Волкове спортивки, подтаскивает за лодыжки и усаживает на себя. Ему можно вцепиться в плечи так, что пальцы заболят. Их поцелуй похож на продолжение спарринга, Гром держится двумя руками: за загривок — стискивает волосы в кулаке — и шею — давит так, что мир поплывёт сильнее. — Смотри на меня, Волчок. Олег благодарно кивает. Ему идеально больно под Громом. Неопытность враз слетает с Игоря и растворяется, будто не было. Он держит Волкова за горло и растрахивает пальцами под себя. Ему плевать, сколько раз в нём был Разумовский — тот любопытно наблюдает из кресла, мотая на пальце резинку для волос. Сейчас очередь Грома занимать центральное — единственное — место в мире Олега Волкова. Кто бы сказал ему пару недель назад, что он будет сворачивать Волка узлом на постели, рычать ему на ухо, чтобы тот знал своё место, и заласкивать «хорошим мальчиком», навалившись всем телом. Олега мотает по постели, он сам подлезает под Игоря, укладывает чужие руки себе на затылок и подмахивает. С Громом так легко распускаются внутренние цепи. Он весь в царапинах, следах от пальцев и ладоней — Игорь хлопает его по лицу, чтобы не улетал раньше времени. — Когда я скажу, тогда и можно, — Грому ужасно идёт быть таким. Отвратительно. Олегу хочется кончить только от того, как Гром закидывает его ноги себе на плечи и нависает, упершись рукой в выёбистую спинку кровати, выбранную таким же выёбистым Серёжей. Вцепившись в прутья, Олег благодарит Серого за выбор. Кровати, его, Игоря. Олег шепчет, что больше не может, когда Игорь наваливается со спины, входит снова и держит в захвате. — Сказал же, когда я разрешу, — Гром дует ему в шею, мокро лижет по загривку, снова дует и всё повторяет, какой Олежа хороший мальчик. Волков теряется и по-настоящему сдаётся, когда со сладким стоном кончает, стоит Игорю обхватить его рукой. Ему не нужен сон. Его роду не нужен. Но Олег впервые падает в приятный морок, слыша на краю сознания, как Гром с присущей ему грубой нежностью то ли треплет его по щеке, то ли пытается приласкать и обещает второй раунд с Серым, как только Волков оклемается. В четыре руки его заворачивают в одеяло, Олег оказывается на коленях Разума — знакомые руки зарываются в мокрые волосы и приятно массируют кожу, пока Игорь растягивается за спиной и вжимается всем собой, снова закрывая от целого мира. — Хороший ты волчок, Олег Волков.