you play stupid games, you win stupid prizes

i'm feeling helpless, the damsels are depressed boys will be boys then, where are the wise men? darling, i'm scared taylor swift ‒ miss americana & the heartbreak prince

Они оставляют Лораса, вливающего в себя очередную стопку, в компании бармена, и заговаривают только в машине. ― Он всё ещё убивается по Ренли? ― Из всех вопросов, что едва знакомая девушка могла задать ему, этот ― самый неожиданный. На часах половина второго ночи и Уиллас Тирелл только что вышел из клуба, в котором по собственному желанию точно не оказался бы. Ему позвонил вдрызг пьяный брат и попросил приехать. Он что-то говорил про даму в беде и что пьяный рыцарь оказать ей помощь не в состоянии, но вот Уиллас ― другое дело. Он решил бы, что это какая-то глупая шутка, но знал, что пьяный Лорас ни за что не обратил бы внимание на девушку, а говорил брат, несмотря на причудливую формулировку, серьёзно. При встрече Лорас говорит, что это, конечно, не его дело, но он видел, как к ней приставали двое парней, и, если честно, Семеро знают, что бы ещё случилось, если бы Лорас не увёл её с собой. Девушка не говорит ни слова, только крутит в руках бокал ― алкоголь ей, в отличие от его брата, забыться не помог. Растрепанные рыжие волосы, порванные колготки и северные голубые глаза, в которых Уиллас не видел ни капли глянцевого блеска. На обложке Санса Старк, воспитанница королевы-матери, всегда улыбалась, но в аристократических кругах знали, что за этой улыбкой не скрывается и доли счастья. Дама определённо в беде. Уиллас впервые видит её, но, взглянув на Сансу, мог понять, почему Лорас позвонил ему. — Все мы по кому-то скорбим, — отвечает он, заводя двигатель. — Или чему-то. Раньше Уиллас страдал из-за разбитых надежд и упущенных возможностей, но повзрослев понял, что потери людей вокруг куда серьёзнее. Санса кивает, но не знает, скорбит ли она по семье или по себе прежней. — Тебя домой отвезти? — Санса давно привыкла, но слышать это от нового человека — всё равно что проглотить кусок льда. Уиллас слишком поздно вспоминает, что дом Сансы — Винтерфелл. — То есть…в замок? — Нет! ― ответ Сансы звучит гораздо взволнованнее и громче, чем ей хотелось бы. ― Нет, только не туда, ― вымученно произносит она. Сансе кажется, что её стошнит от одной только мысли о том, чтобы вернуться в Красный замок. ― Меня никто не должен хватиться, ты же знаешь, что Джоффри и королева уехали с Маргери в Бобровый Утёс. ― Санса слышит панику и оправдание в собственном голосе и это ещё хуже, чем остаться в том клубе, где каждый второй раздевал её взглядом. Уиллас предлагает отвезти её к себе и Санса соглашается. Она не знает, как сказать «спасибо». Уиллас из вежливости почти не смотрит в её сторону, но он помогает ей и ему ничего от неё не нужно взамен. Уиллас говорит, что до его дома неблизко, а значит, она может поспать, а затем сам пристёгивает её. Уиллас игнорирует её внешний вид и сам факт того, что его брат нашёл её, одинокую и пьяную, в клубе совершенно случайно. Маргери говорила ей, что добрее Уилласа никого в Королевской Гавани нет, и на короткое мгновение он напоминает ей принца из романов, которые Санса когда-то, кажется, в прошлой жизни, читала. Она не знает, хочется ли ей расплакаться, поцеловать Уилласа в знак благодарности, или всё сразу. У Тиреллов уставший Гарлан, с которым Санса уже знакома, тепло целует её в щёку и протягивает брату плачущего младенца. Леонетта улыбается ей и провожает в гостевую, но скоро возвращается к ребёнку. Санса вынужденно, но не без искренности улыбается ей — точно так же, как Лорасу, который одолжил ей пиджак в клубе. Ей говорили, что Тиреллы — те же Ланнистеры, но Санса знает: нет никого хуже Ланнистеров. Кем бы ни были родственники Маргери, они позаботились о ней. Уиллас приносит ей чай и только сейчас, когда вокруг никого нет, Санса замечает, что он хромает. Кажется, она помнит, как Уиллас клал небольшую трость на заднее сиденье, прежде чем они выехали. Санса смотрит на нового знакомого и ей кажется, что она впервые замечает Уилласа. Она видит, что он, несмотря на свою травму, красивее братьев. Уиллас старший, но Гарлан обзавёлся семьёй раньше и внешне прибавил не только пару килограммов, но и пару лет. Лорас же выглядел слишком броско в повседневной жизни и был вынужден маскировать свою красоту на службе в королевской гвардии, что делало его явно непохожим на себя. Уилласа, казалось, ни приближение к королевскому кругу, ни бешенный темп жизни в столице не трогали. Он был спокойным и сдержанным, и рядом с ним Сансе правда начало казаться, будто она в безопасности. — Малыш уснул, — улыбнулся Уиллас. Сансе даже жаль: если бы ей было не всё равно, она спросила бы, как зовут ребёнка. Раньше она бы не упустила шанса подержать на руках младенца. — Знаешь, отец теперь любит Гарлана больше, чем меня, — Уиллас снова улыбнулся, и нельзя было понять, говорит он серьёзно или шутит. — Я наследник, но у брата теперь есть сын, а значит, ещё один претендент на наследие Хайгардена. Маргери рассказывала о Хайгардене. Ещё до того, как убили Робба и мать, а Винтерфелл Ланнистеры продали Болтонам. Говорила о том, как хорошо в парках и какие там цветут розы и тюльпаны, маргаритки, лилии, гладиолусы, какая цветёт сирень и вишня. Говорила о том, как Сансе там понравится и что сама Санса, наверное, понравится Уилласу. Тогда Санса верила ей. Это было давно. Сейчас она привела себя в порядок, но, взглянув на себя в зеркало десять минут назад, поняла, что четырнадцатилетняя Санса, впервые приехавшая в Королевскую Гавань, ужаснулась бы, взглянув на неё. Санса часто просыпалась с потёкшей тушью, замаравшей белые простыни, бутылкой вина в руках и чувством ещё большей разбитости, чем накануне. Серсея приглядывала за ней, запрещая вредить себе, но у неё не было способа выплеснуть злость и показать горе, и от этого становилось ещё хуже. Все знали, что у королевы в подвалах были ящики изысканного дорогого вина. У Сансы же в душе — неповторимые, никому не известные и плотно закупоренные чувства, за которые она заплатила слишком дорогую цену. — Благородная кровь, — покачала головой Санса, выслушав Уилласа. Учтивость — доспехи леди. У неё хорошо получалось вести светские беседы. — Если бы королева однажды не назвала меня своей воспитанницей, то охотно выдала бы замуж за Беса. Уиллас задумчиво закусывает губу. Холодок безразличия Сансы пробежался по его спине. У неё были все причины вести себя с ним отстранённо и ограничиться заученной на зубок вежливой фразой, но что-то подсказывало Уилласу, что не такой была Санса, ей присущи не пустота и равнодушие. При должном внимании можно напомнить любому цветку, что когда-то он стремился к солнцу и мог свободно расти. Ей наверняка шёл искренний смех и определённо было что-то, что вдохновляло Сансу, что помогло бы ему узнать её поближе. Узнать всё то, что южные интриги вынудили её спрятать под коркой льда. В домашней одежде руки и ноги Сансы оголены, и даже при приглушённом свете он видит расцветающие тут и там синяки и ссадины. Ни одной на лице, но кто знает, сколько под одеждой. И эта вызывающая, уродливая правда заставляет его забыть о том, что Санса красива. — Ты… в порядке? — Уиллас задаёт вопрос, но уже знает на него ответ, знал с того самого момента, когда увидел её. И всё же он должен спросить. Санса даже не скрывает. Она пожимает плечами и отвечает просто и кратко: «Джоффри». И это само по себе является синонимом любого уровня «не в порядке», о котором можно было подумать. — Но он женится на Маргери, — непонимающе произносит Уиллас. Сестра говорила ему, что у юного короля тяжёлый характер и «над ним нужно будет поработать», но раньше он даже не задумывался над тем, что за маской красивого юноши скрывается жестокий насильник. Санса тяжело вздыхает, явно не желая говорить на эту тему. Джоффри не отпускает её от себя даже теперь. Ей повезло, что королевская семья вместе с невестой и её родителями отправилась в Бобровый Утёс на выходные. Иначе её здесь не было бы. Настоящим чудом было то, что в это время к ней приставили Клигана — самого благосклонного телохранителя в замке. «Я была с Лорасом, а ночевать Тиреллы позвали меня к себе. Завтра пташка снова упорхнёт в свою клетку, не обязательно докладывать обо всём королю, Пёс», — отправила она минутами ранее. И всё же многим рисковала. — Маргери… знает, на что идёт. Она оказывает на него гораздо большее влияние, чем я. Санса не говорит этого, но знает: Маргери сильнее, крепче, хитрее. Она быстро усвоила, что ей нужно сделать, чтобы не выживать, а жить в столице. Джоффри не посмеет обращаться с ней так же, как с Сансой. Следующая фраза неосознанно срывается с её губ. — Маргери есть кому защитить. Уиллас знает, что ему лучше молчать. Знает, что понятия не имеет, что происходит в жизни Сансы и что за люди её окружают. Он прячется за своими книгами и исследованиями, высокими стенами Хайгардена и репутацией семьи, и понятия не имеет, каково это — жить с Ланнистерами, будучи их заклятым врагом. Но он хочет верить, что есть хотя бы какой-то шанс, что он, шаг за шагом узнающий правду, ошибается. — Но ведь кто-то должен защитить и тебя? Уиллас не знает, к чему говорит это. Её семья мертва, а пойти против Ланнистеров не посмеет никто в Семи Королевствах. Кто защитит Сансу? Неужели он с его ногой? Ему кажется, что Санса рассмеётся — не из-за шутки или благосклонности к нему, а насмешливо, но слова клокочут в её горле и вырываются наружу: — Джоффри казнил моего отца, а Ланнистеры убили брата и мать. Это были Ланнистеры. Они убили всю мою семью, я знаю это, — уверенности и гнева в её словах столько, что Уиллас не смеет подвергать слова Сансы сомнению. До сих пор не было известно, при каких обстоятельствах и по чьей вине погибли Старки и остался ли кто-то, кроме Сансы, жив. Даже её сводный брат был выслан из страны. Уиллас чувствует, как запозадлое чувство вины берёт верх: до сегодняшнего дня он даже не потрудился проявить интерес к тому, что на самом деле произошло с Сансой и её семьёй. — Отец думал, что его защитит честь и завещание короля Роберта. Его убили. Лорас думал, что сможет защитить Ренли. Ренли мёртв. Теон клялся защищать Робба и предал его. Я думала, что кто-то защитит Арью, но её нет. Я думала, королева любила меня, как свою дочь, я думала, она защитит меня от своего сына, а она стояла и улыбалась ему, когда он издевался надо мной. Защитил ли кто-то тебя, когда Оберин Мартелл искалечил тебя? Мы в Королевской Гавани, Уиллас. Никто не может никого защитить. Санса не знала никакой правды, кроме этой. Она давно жила чужой жизнью, имитируя счастливую, безбедную жизнь под опекой самых влиятельных и кровожадных людей в стране. Санса думала, что привыкла к бесконечной, безысходной череде событий, происходящих вокруг, но разговор с Уилласом пробуждает её — словно проснуться от кошмара и понять, что жизнь и то, что ты имеешь, ещё хуже. Непрошенные слёзы — всего пара капель — проступают на глазах, и Санса почти с облегчением вспоминает, что всё ещё не разучилась чувствовать. Уилласу хочется обнять Сансу, утешить её, но понимает, что его слова ей не помогут. Он тихо закрывает за собой дверь. По крайней мере, эта ночь будет для неё спокойной. Санса права. Здесь, под властью Ланнистеров, нельзя защитить никого. Но он вырос в семье Тиреллов. Уиллас встречается с бабушкой настолько скоро, насколько может, и говорит, что он хочет не только познакомиться с королём, но и укрепить положение семьи при дворе, породниться не только с Баратеонами, но и с Ланнистерами. Бабушка всегда видела в нём задатки политика, и Уиллас решает ими воспользоваться. ― После стольких лет Сансу наверняка можно назвать скорее Ланнистер, чем Старк, ― говорит он бабушке, мысленно извиняясь перед Сансой за эти слова. Он больше не повторит своей ошибки. Оленна Тирелл задумчиво смотрит на внука, чувствуя, что за неожиданным предложением скрываются неизвестные ей мотивы (она не любит не располагать информацией), но ничего не говорит. Выгодная партия определяет будущее не только Уилласа, но и всей семьи. Он отправляет сообщение Маргери, сообщая о том, что у него есть план, который поможет Сансе обрести свободу. Ей нужно будет лишь согласиться. План, достойный самого хладнокровного и двуличного манипулятора (которым Уиллас не является, добавляет позже Маргери). Что ж, если всё правда получится, он готов смириться с вынужденной маской. Это будет не сложнее, чем улыбаться Джоффри, подавляя желание ударить его. Он готов сыграть в игру престолов, которую всегда презирал. Глупая, жестокая игра. Ничего не стоящие, фальшивые трофеи. В Королевской Гавани никого нельзя защитить. Но может быть, он мог бы попытаться.