maybe i'll succeed with you

— Никуда ты не идешь! — Но почему?! — Ты остаёшься дома, Питер, — твёрдо говорит Мэй, этим самым вконец прекращая крики. И после недолгой запинки она обманчиво мягко произносит, готовая в любой момент ощетиниться снова: — Я просто не хочу снова звонить твоим знакомым и друзьям, чтобы спросить не знают ли они, где ты. Не хочу искать тебя сутками, чтобы потом найти тебя полумёртвого в чужой квартире. Так будет лучше, милый. Тебе и мне, — она дотронулась до холодной руки подростка, чтобы привлечь к себе внимание. — Нам. — Да, охрененное тебе спасибо, — он резко отдёрнул руку. — Я ведь стараюсь для нас обоих, поверь. У Питера резко земля уходит из под ног и весь воздух в лёгких мгновенно исчезает. — Я... я знаю, — Паркер сглатывает ком в горле и хочет, чтобы голос не дрожал, но не выходит. — Правда. Питер всеми силами старается быть примерным племянником. Помогает Мэй по дому, готовит вечером, чтобы ей не пришлось, чтобы она отдохнула. Старается не замечать её потерянного взгляда, когда они ужинают вместе, если она не уходит на подработку в ночную смену. Старается не думать о том, что если бы не он, у тётушки не было бы столько проблем и ей бы не пришлось работать днём и ночью, чтобы прокормить их и заплатить за счета. Она бы не выглядела вечно подавленной, у неё не было бы синяков под глазами от недосыпа. Он не хочет слышать, как она плачет за стенкой и не хочет думать, что это происходит из-за него. Не хочет причинять лишнюю боль. Просто почему-то не выходит. Не выходит не сбегать из дома, не резать себе руки, а потом скрывать шрамы под длинными кофтами, не выходит подавлять грозы своей депрессивности, не думать о своей никчёмности и не расстраивать Мэй. Ничего в целом у него не выходит. И Питер продолжает мучить себя морально и физически. Он всегда уходит из дома вместе с подругой детства Мишель. Тусуется на квартире с мало знакомыми личностями, пьёт алкоголь из горла, чтобы не чувствовать своё тело и забыть обо всём. Не ощущать эту зияющую чёрную дыру в груди, поглащающую его, приносящую тупую боль. Но она всё разрастается, а алкоголь, что Питер принимает, дарит чувство лёгкости, ощущение, что боль отступает, прячется, скуля, как побитая псина, но на деле они лишь ускоряет процесс, кажется, работая так же, как таблетки-плацебо, и через некоторое время вновь чувствуешь себя словно ещё чуть-чуть и умрёшь от болевого шока. Да и алкоголь переставал доставлять былое удовольствие. А потом один знакомый Джонс предложил закинуться порошком на одной из вечеринок. Питер был уверен, наркотики — это не его, не зацепит. Но что Паркер имеет в итоге: проданный телефон за несколько грамм амфетамина. Питер не заметил как ушла тётя, оставив его одного, погрузившегося в свои — а от этого омерзительные — воспоминания. Парень встал с нагретого собственным телом дивана и направился в свою обитель. Постеры любимых групп, наклееные чуть ли не друг на друга, светильники с теплым жёлто-канареечным цветом, фигурки любимых супергероев, комиксы, лежащие стопкой на заставленном всяким хламом столе. Кажется, что все эти увлечения остались в другой жизни, когда Питер старался заткнуть пустоту в сердце уютом. Настолько, насколько мог. На захламленном столе лежал телефон, который оповещал о новых смсках и пропущенных звонках. Выругавшись на хлам, о который запнулся подросток, он взял телефон и позвонил девушке, все еще строчившей парню сообщения. — До тебя прямо не дозвонится. — И тебе привет, ЭмДжей. — Ты ведь идёшь, Паркер? Только не говори, что нет. Питер, твою мать, мы же договаривались, — слышит, как подруга злостно шипит в микрофон телефона, и как кто-то, будто через вакуум, яростно кричит что-то обидное. — Иду я, иду. Только буду чуть позже, — Питер сжал пальцами переносицу. — Я буду ждать на месте, — девушка отключилась. — Окей, окей, — пробормотал парень в пустоту. Питер устало протёр глаза, вздохнул и принялся за ноутбук, собираясь скоротать время, пока Мэй не уснёт. Это уже вошло в привычку, — тётушка больше не отпускает его поздно вечером, ни под какими предлогами и никакими друзьями. Поэтому он просто дожидается, когда тётя уснёт и выбирается через окно. Нужно только придти до её пробуждения. Он уже делал это так много раз, что не сосчитать. Питер горько усмехается, что-то отмечая про себя. Парень смотрит на свои бирюзово-синюшные вены на тыльной стороне ладони, бледно-серую кожу, красные шрамы от порезов и кое-где подзапёкшуюся кровь, тусклое отражение в экране ноутбука. Облизывает корки на губах; а в горле сухо. Пит трёт глаза костяшками пальцев и принимается за работу. Он снова пишет меланхоличные рассказы «о вечном». Его рассказы другие, совсем не такие как он сам и не под стать ему. Они и вправду хотят жить вечно, а вот сам Паркер что-то не очень. Перспектива слишком удручает его самого, но кто-то точно оценит его старания. В любом случае, Питер на это надеется. Сейчас пальцы на клавишах коротко подрагивают. Питер рождает очередной его «шедевр» пока ещё трезвым разумом.

***

Паркер дошёл до нужного места и заметил Мишель Джонс, подругу, которая стояла поодаль дома, из которого разносилась музыка, и курила, явно не первую, сигарету. — Хэй, ну ты чего такая кислая, — Питер подошел к девушке и резво, слишком резво для обыкновенного человека, выхватил сигарету из рук. — Ты же вроде расслабиться пришла, нет? — С тобой расслабишься, — его подруга в последнее время стала слишком агрессивной, будто вся состоит из мерзейшего яда. Но он всё понимает и не может заставить себя даже пытаться винить её. — Чего так долго? Я устала ждать тебя. — Нечего было выбирать такую дыру, Джонс. Идём, давай. Внутри было до отвратного душно. Вокруг была кучка людей, на улице тусовались ещё. Кто-то пил алкоголь, кто-то зажимался по углам, а некоторые одиночки накуривались. Немногие просто сидели на диванчике и общались с друзьями. Музыка громко била по ушам, а яркие флуоресцентные лампы в полутьме резали глаза. Мишель была права, этот кто-то устроил и правда масштабную вечеринку. Питер не медля ни секунды сразу повёл их двоих к алкоголю. — А ты всё не меняешься. Девушка, не удосужившись ответом, взяла стаканчик с чем-то, очень смутно напоминающим виски. И Паркер последовал её примеру. — Кстати, Харли должен быть где-то здесь. Передай ему привет от меня, — подруга с видимым намёком на хороший вечер подмигнула Питеру. — А я пошла искать свою птицу счастья на эту ночь. Паркер посещал такие затхлые места, как это только в компании Мишель. Именно она заставила его, тогда ещё всего подряд смущающегося мальчишу, сходить на первую в его жизни вечеринку, если не считать школьную тусовку. С ней на время он становился будто раскованным и свободным. Оттягиваясь в таких местах, находясь в эйфории из-за действия разных препаратов и алкоголя он чувствовал хоть что-то, это было прекрасно. Ну, насколько это возможно, ведь наркота сама по себе не может быть чем-то радужным и чудесным. Тут нет пони или единорогов, чудесного настроения, родных, близких, друзей, что всегда помогут, и обязательно хорошего исхода. Это в сценарии, как ни крути, не прописанно. Джонс отошла от него к небольшой группе девушек и начала обворожительно-фальшиво улыбаться одной из них, а сам парень бесстрасно взял в руки новую порцию напитка. Питер залпом выпил обжигающую горло жидкость (правило: не пей быстро сейчас явно не в приоритете), приятно отдающую теплом в пищеводе — в глазах Паркера начали плясать черти. Только парень встал и собрался отправиться на поиски Харли, он вновь сел на стул под напором чьих-то рук. — Я знал, что вы придёте, — приятный голос в улыбке растягивал гласные. — Вы ведь не пропускаете ни одну дерьмовейшую тусовку. Питер обернулся и увидел перед собой своего давнего знакомого. — И я рад тебя видеть, Кинер. — Кстати, где Джонс? Вы же прямо как Бони и Клайд, в любом месте вместе, — у парня опасливо горят глаза, и, Питер знает, на это нельзя вестись. — Она ушла к каким-то девушкам. Ты можешь меня не трогать? — его голос тут же пропитывается липким раздражением. — Конечно, конечно. Несмотря на просьбу Питера, Харли тут же взял его за руку и потянул в сторону своих друзей. — Да не сопротивляйся ты! Что, какая-то травма из детства? — Харли насмешливо-грубо фыркнул и посмотрел на парня. Как помнит Питер, Кинер был слишком резким и разгоряченным, его бросало из крайности в крайность, и как бы ты не пытался, ты не сможешь предугадать следующее его действие. Возможно это из-за его характера, возможно — последствие употребления веществ. ЭмДжей часто упоминала его, а сам Паркер не часто видится с ним. Может он просто её знакомый, друг, дилер. Может даже парень. Джонс полна тайн, как и её взбалмошный Кто-бы-он-ей-там-не-был. А Паркера в эти тайны никто посвещать явно не собирается. — Кине-е-ер, — протянул чей-то женский голос из сомнительной компании Харли. — Куда ты уходил? — Захотелось выпить. Не возникай, Джесс. И в следующий момент обратился к Питеру: — Садись давай, недотрога. Или тебе нужно персональное предложение? Кинер резко потянул Пита на себя и парень тут же оказался рядом с Харли. В спине сразу почувствовалась тупая боль — диван был не из мягких. — Господи, не тряси ты так меня, блядь, — тихо пробормотал Пит, хмурясь. — Что-то не так, недотрога? — Прекрати меня так называть! — тут же зашипел как змея Пит, раздражаясь всё больше. Разве так трудно сохранять какие-никакие личные границы?! — И не подумаю. Возмущённый Питер постарался, на сколько мог, расслабится рядом с Кинером и начал рассматривать друзей знакомого-дилера. В углу девушка сидела на коленях парня, пока он лез руками под её футбоку и целовал, чуть ли не съедая все её губы, но она, видимо, и не была против. Справа от Питера с Кинером, полулежали на диванчике парни и девушка пребывая в пьяном (наркотическом?) угаре. Напротив парней сидели две девушки. Первая, с чёрными волосами, держала тот же, что и Паркер чуть раньше, стаканчик, а второй рукой обнимала чуть ли не мурлыкающую рыжую подругу, которая что-то печатала в телефоне. Они Паркеру показались самыми трезвыми. — У тебя милые друзья, — сказанно было явно со скользким пренебрежением и довольно громко, но из-за оглушающей музыки его едва услышал сам Харли. — Они мне не друзья. Я не вожу дружбу с клиентами, и никаких проблем, — беззаботно отозвался парень. — Ты знал, что ты чертовски странный, Харл, — изрёк парень даже не вопросом после секундного молчания, оборачиваясь на Харли, чтобы посмотреть ему в глаза. И тут же интересуется: — Кстати, где ты пропадал? В последний раз я видел тебя у Томпсона. Ты был сам на себя не похож. — Скажем так, у меня были дела, — сказано так, что сразу ясно: продолжения не последует. — Как всегда, загадочно, — Паркер немного помолчал, но в скоре продолжил засыпать Кинера вопросами. — А что у вас с Мишель? — Что у нас с ней? — спросил Харли не понимая вопроса. — Вы вместе? Кинер клокочуще смеётся, а Питер вздрагивает: слишком резко даже в звуках музыки. — С чего ты взял что у нас ней что-то есть? — ответ не звучит и парень продолжает. — Мы трахались пару раз, но мы не встречаемся. С чего вдруг ты так подумал? — Она частенько говорит о тебе, — задумчиво произнёс подросток. Кинер только понимающе ухмыляется, но Питер этого не видит. Тут же настаёт очередь Харли спрашивать: — А что с тобой? — задаёт вопрос, и Питер тут же поворачивается обратно к Кинеру. А Харли смотрит прямо в глаза, так проницательно, будто знает обо всём, что происходит в его, Питера, жизни. Отвратительно. — О чём ты? — Паркер прекрасно понимает о чём он, но отвечать не спешит и прячет глаза, кажущиеся тёмными в полутьме, в изгибе локтя. — В последнюю нашу встречу ты выглядел лучше. И порезов на руках не было. Питер хмурится, тихо чертыхается под нос: «Как ты...», натягивает рукава тёмной полосатой кофты ещё больше и всё так же не хочет делиться своими переживаниями, съедающими его с потрахами. В итоге, как и всегда, безыскусно лжёт. В любом случае не поверят, так зачем силы тратить. — Я просто мало сплю. И у меня много работы. Ничего особенного. — Эх, а я ведь знаю, когда ты врёшь, Паркер, — Харли притворно-раздосадованно хмыкает. Воспользовавшись наступившим, хоть и в коем-то веке приятным, молчанием, Питер наконец начинает говорить о том, за чем он пришёл. — Слушай, ЭмДжей говорила, что у тебя кое-что есть. — Да? И что тебе нужно, Пит? — светлые глаза парня тут же опасно-заинтересованно заблестели. — Ха-арли, — притворство вместе с жалостью смешались в коктель, который Питер вылил прямо на Кинера. Так же можно было услышать и нарастающие нотки нетерпения. — Мне нужны хоть что-нибудь. Ты ведь поможешь? — Ты такими темпами долго не протянешь, Паркер, — заинтересованный взгляд сменяется на укоризненно-безразличный, — будто Кинер ожидал чего-то другого — а Пит сразу чувствует себя нашкодившим ребёнком, которого отчитывают. — Да ладно тебе, — всё же со снисходительной, но нервной улыбкой говорит подросток, — я скоро брошу. Еще немного посмотрев на Пита с нечитаемым выражением лица, Кинер вздыхает и достаёт из кармана джинсов разноцветные таблетки в маленьком пакетике. — Что это? — Пит тут же оживился и резко дернулись его уголки сухих губ. Харли вновь понимающе ухмыльнулся. Питер думает, что это выражение вшито парню в лицо. — Это то, за чем ты пришел, недотрога. Кинер достал две таблетки и с сомнением посмотрел на парня. — Уверен? — Харли внимательно посмотрел в глаза подростку. Питер только утвердительно кивнул и всучил парню пару купюр, получив взамен то, чего так долго жаждал. — Закинешься со мной? Харли удивленно вскинул бровь. — Я не «закидываюсь». И уж точно не со своими покупателями. — Теперь я твой покупатель... О-оу, как мило. Подросток очаровательно улыбнулся, но тут же серьезно заявил: — Тебе просто слабо, Кинер. Харли, не ожидая такого поворота событий, поднял на парня вгляд, мол, «что ты хочешь от меня, я не пойму». И Паркер в который раз уставился на Кинера, отмечая красивые светлые глаза цвета дневного неба. Поиграв еще пару секунд в гляделки, Кинер все же отказался. В его планы сегодня не входило угаситься в хлам. — Трусишка, — заявил Питер и положил две круглые таблетки на язык. И тут в его голову пришла гениальная по его мнению идея. Паркер в одно мгновение залез на колени к дилеру и поцеловал. Кинер дернулся от неожиданности и приоткрыл рот, чем и воспользовался Питер, языком протолкнув одну «витаминку» в рот парню; рукой он держал Харли за затылок, не давая шанса вырваться. Начал вылизывать чужой рот, языком проходясь по кромке ровных зубов. Кинер отмер, когда Паркер отлип от него, облизываясь, а слева от них кто-то одобрительно просвистел. — Что ты творишь, чёрт возьми?! — озлобленно зашипел Кинер, хватая разомлевшего парня за руки. Но тут же парней словно оглушает, всё вокруг плывёт, становится слишком ярким и насыщенным. Яркий свет режет глаза, затем начинает пробиваться и звук. Все органы чувств словно работают на сто пятьдесят процентов. Паркер запрокидывает голову, медленно выдыхая. Его расширенные зрачки теперь не реагируют на лица людей, двигающихся на заднем плане, только на Кинера. Они оба тонут в концентрических разноцветных галлюцинациях. — Соблазняю тебя, — получается, отчего-то, с вопросительной интонацией. В голове и в мыслях туман у обоих, и они во второй раз сокращают дистанцию друг перед другом, окунаясь в пелену острых чувств. Паркер вконец забывает о проблемах, позволяя Харли лезть под кофту и шарить руками по его худому телу, а дыре в груди разрастаться. Кинер целуется настойчиво, прикусывая губы, и у Паркера по позвоночнику пробегает волна лёгкого возбуждения на равне с нервозностью. Подросток стонет и выгибается, подставляясь на встречу ласкам, не видя как Харли на него смотрит. И уж точно не видя, как смотрят другие. Паркер отстраняется первым, когда воздуха не хватает катастрофически, пытаясь отдышаться, двигается и целует Харли в скулу. Кинер расфокусированно смотрит подростку в глаза. — Не-енавижу тебя-я, — медленно тянет Харли, улыбаясь. Питер не может не улыбнуться в ответ, когда смотрит в его слишком светлые глаза. Он коротко тычется ему в губы своими губами и поднимается с колен Кинера, тянет его за собой. Старший не сопротивляется, позволяя Паркеру тащить себя куда-то к выходу, проталкиваясь через всех людей. Питер ведёт Харли к намеченному месту и будто за стеной слышит весёлый голос одной из девушек, сидящих на диване: — Ещё одни, твою же ма-а-ать.

***

— Куда мы идём? — нехотя спрашивает Кинер, уже тогда, когда они находятся на свежем воздухе. Он смотрит на Питера, благо летом ночи светлые, так что всё видно, и улыбается. — Разве это важно сейчас? — сузив глаза, в грубоватом тоне задаёт встречный вопрос Паркер. — Нет, вовсе нет. Питер разговор не продолжает, как и не отпускает руку Харли, и идёт по ровной дороге всё дальше от дома. Чувствует себя спокойно, больше нет того неприятного, липкого страха внутри. Он лишь умиротворённо улыбается и продолжает путь. Если забыть о недавно принятых таблетках, можно подумать, что они просто прогуливаются. Паркеру тут же эта идея кажется абсурдной: кто в здравом уме пойдёт прогуливаться ночью? Поэтому он тихо смеётся и смотрит восхищённо в тёмное небо, зачем-то считая яркие звёзды. Вновь осматривается и видит большое дерево, смешно изогнутое почти посередине (Питеру кажется, что это дерево похоже на китайского дракона) и тут же направляется к нему. В этот раз Харли не спрашивает, куда они идут, просто следует за подростком. Паркер усаживается рядом со стволом дерева, не думая о том, что может запачкаться, и лениво смотрит на друга. — Не присядешь? Кинер, за неимением другого варианта, садится рядом. Пит сразу кладёт голову ему на плечо и расслабляется. Чувствует, что всё наконец-то правильно. — Как ты себя чувствуешь, м-м-м? — спрашивает Харли. — Лучше всех на этом свете. А ты? — Так же. Затягивается молчание, но приятное такое, расслабляющее, когда оба человека наслаждаются обществом друг друга. Паркер, ведомый неизвестными ему чувствами, чуть приподнимается на руках и целует старшего куда-то в кадык. Харли не реагирует, смотрит сквозь дом, в котором ещё пару минут назад оба находились. Парни замирают и пребывают будто не здесь. Каждый где-то в своём беспроблемном существующем только сейчас мире. Через пару минут блаженную тишину прерывает Питер. — Знаешь, — не знает, зачем вообще поднимает эту тему, но видя заинтересованность на чужом лице, продолжает. — Я на самом деле писатель. Правда, сейчас я амфетаминовый наркоман, но в душе точно писатель. А может и в будущем. Харли тихонько хмыкает, не веря, и целует его в макушку. Но тут же произносит: — Ты обязательно им будешь, если бросишь. — Я же говорил, что брошу. Помнишь? — хмурясь и скользя мечтательным взглядом по лицу напротив, спрашивает Питер. — Помню, помню. Уже привычная им тишина обволакивает обоих. Паркер смотрит на небо, видит тёмно-пурпурные облака и ему хочется остаться в этом моменте навсегда. Вместе с Кинером, который так же как и он полностью расслаблен, спокоен. Не хочется думать о том, как успеть домой до подъёма Мэй, где ночевать и о том, что завтра снова придётся погружаться в медленно убивающую повседневную рутину, а та самая бездна у него в груди снова даст о себе знать. Сейчас не страшно. Ничто не волнует. — Я так счастлив сейчас. — Знаю. Я знаю. В тёплых объятьях Харли вообще думать особо не хочется. Ни о чём абсолютно. Поэтому Питер успокаивается. Чувствует ещё один поцелуй уже в щёку. Ему думается, что он со всем справится. Сейчас всё хорошо и дальше будет так же. Он станет писателем, как всегда хотел. С зависимостью или без неё. Но самое главное Паркер уверен, что Харли останется с ним. Питер действительно, по-настоящему блядь, счастлив.