My Kind Of Woman

Кевин может любой внушить преданность до гроба, может любую заставить себя полюбить, словно последнего мужчину на Земле, но это не работает на Джессике. Если бы Джонс могла предвидеть, что всё так повернется, то, чтобы предотвратить их встречу, доковыляла бы до ближайшего темного переулка, да и издохла там, пока полиция не приехала соскрябать её тушу с асфальта. Жаль, что Килгрейв чересчур хорошо знает, что оборотная сторона такого отвращения — желание, и до тошнотворной, безобразной честности знает её саму. Кевин увидел тогда её солдафонскую походку, оценил силу в женском худощавом тельце, разглядел немного запавшие глаза с кругами цвета гелиотропа, и Джессика показалась ему божественной. Он не мог устоять перед искушением затащить её в постель. Что ж, Джессика может сколько угодно громогласно притворяться, делать из него злодея, жить в этой загаженной конуре и дальше пить свое дешевое пойло, перечисляя названия улиц, как какая-то идиотка, лишь бы не пускать к себе в голову. Чертово предательство он ей так и не простил, но её место рядом с ним, точка.       Лондонский мост опустится рано или поздно, и для этого Джессике вовсе необязательно выбирать.

х

— Со мной ты обрела огранку, — Килгрейв любовно разглядывает её, словно сад земных наслаждений Босха, проводя большим пальцем по сочно-малиновым губам. Он не подразумевает согласия, слова могут всё только испортить. Застиранное и обесцвеченное шмотье сменили качественные платья от кутюр разного кроя, уж он позаботился, чтобы его алмаз сиял многократно. С наступлением ночи он придет, чтобы Джессика приняла его всего без остатка; и это единственное, чего он по-настоящему хочет. — Джессика, если ты сейчас же не выберешь себе платье, то пойдешь со мной по улице голой, — Килгрейв терпеть не мог, когда его заставляли ждать. Сидя в примерочной и опуская скучный журнал мод, он по-мальчишески улыбается, когда произносит это вслух, и довольно наблюдает за тем, как с библейской скоростью противоречивые эмоции на лице Джессики сменяют одна другую. — Сожги себя, — приказывает Килгрейв мимо идущему бродячему факиру, который до этого имел неосторожность всего-то на них налететь. — Ты в порядке? — пока того охватывают языки пламени, под душераздирающие крики Кевин испуганно осматривает её, боясь найти хоть одну малейшую царапинку, и, целуя, складывает руки на узкое лицо, будто пытается задушить.

х

Джессика, наверное, просто устала бегать. От себя, от него. Кевин знает её желания, знает её всю наизусть, что бессмысленно доказывать обратное. К сожалению, они чересчур похожи. — Всё позади, — с невыносимой лаской в голосе говорит Килгрейв, целуя Джессику в макушку, когда они вместе в ночи идут вдоль гавани торгового порта мимо бездыханных тел рабочих. — Пойдем, дорогая. Теперь всё будет по-другому. Всё.