Memories

Блитз не мог выкинуть Страйкера из головы, даже если бы его жизнь зависела от этого, и спустя некоторое время он счёл это невозможным. Потому он решил поддаться собственным желаниям. •••• Сегодняшний день тянулся медленнее обычного, Блитз, сидя в своем офисном кресле, размышлял о последних событиях, произошедших на фестивале в Кольце Гнева. Милли и Мокси пострадали больше всего остального персонала И.М.П, но Блитз не мог отвлечься от конкретной потасовке с конкретным кое-кем. Он думал про Столаса, Мокси и Милли. Но этот «кое-кто» подчинил его сердце в первые несколько мгновений после их знакомства. Страйкер. Только одного имени, отзывающегося эхом внутри разума Блитза, хватило, чтобы вынудить его выражение лица ожесточиться и заставить брови свестись, когда он зажмурился. Голова Блитза ощущалась пустой, в то время как ладони стали липкими. Чего он ожидал? Это Ад, верно? Каждый просто старается выжить или стать кем-то, на кого стоит обернуться. Тем не менее слова Страйкера песней звенели в сознании Блитза, повторяясь, но никогда не звуча одинаковыми дважды. Его глаза, такие глубокие и таинственные. Настолько полные драйва. «Мы могли бы стать самыми опасными созданиями в Аду, Блитз.» Тело беса целиком начало изнывать от воспоминаний, вынуждая расслабиться каждый напряженный мускул; вплоть до его текущего выражения лица. Он вздохнул в облегчении, а позже переместил ладонь ближе к своему поясу, в то время как вторая рука подкрадывалась к шее. Всё разочарование и эмоции, накопившиеся за последние несколько дней реабилитации команды, будто бы фурой размазали Блитза. Теперь воображение работало ради насыщения его желаний. Пока его веки были по-прежнему полуприкрытыми, он немного покачнулся на кресле, услышав скрип спинки из-за внезапной силы. Аккуратно прикоснулся к верху ткани на своих брюках, чтобы ненадолго получить хоть какое-то удовольствие. Этот оскал, то, как Страйкер без колебаний прижал его к стене. Пыл и страсть, которые он прочувствовал, источались из слов и языка тела другого беса. Cпустя небольшую разминку Блитз быстро сплюнул в руку приемлемое количество слюны, теперь овладевая своим стояком полностью. Его бёдра толкнулись в руку, делая её настолько cкользкой, насколько возможно, пока он окунался вглубь более фантастических реальностей. «Тебе нравится это, дорогой?» «Ты слишком хорошенький для меня, ты знаешь это, Блитзи.» Обе руки босса были заняты, вся кровь в теле Блитза устремилась прямиком ниже пояса. Пока пальцы одной ладони чуть стискивались вокруг его горла, другая медленно поглаживала его заинтересованный член. Он представил Страйкера, оседлавшего его сверху, пока обе руки были связаны за спиной, представил, что ладонь, которая прямо сейчас сжимала его шею, была длинным, сильным хвостом Страйкера, лишь местами сдавливающим до лёгких синяков; но недостаточно для большего. Хвост Страйкера, его клыки, его голос. Похоть захлёстывала чувствительные нервы Блитза. Каждый дюйм его тела воспламенялся. Он для эксперимента очертил щель своего члена подушечкой большого пальца, чувствуя, как наворачиваются бусины спермы. Он легко перемешал предэякулят с более ранней слюной, при этом выпустив наружу парочку ласковых звуков, когда ладонь вокруг его шеи обвилась крепче, пресекая любые застрявшие в горле хрипы наслаждения. «Ш-ш-ш, детка, тебе ведь не хочется, чтобы кто-нибудь сейчас обнаружил, как ты забавляешься со мной, м?» Удерживаемый бес лишь кивнул, он ощущал жгучие слёзы, брызнувшие из уголков его зажмуренных глаз. Он чувствовал удушливые узлы, возникшие внизу живота, тогда как в груди спёрло. — Мхмм~ — тихо промычал Блитз, когда мышцы его рук начали столбенеть. Его толчки становились всё более и более небрежными, капельки пока заблестели на лице и руках. « Кончи для меня, милый~» Получив разрешение от партнера, он обильно излился в кулак, поджимая пальцы, когда его ноги дрогнули, а тело подтряхнуло; его бёдра дёрнулись вперёд от стимуляции. Белые полосы испачкали его костяшки и живот. Он отдышался несколькими чистыми глотками свежего воздуха, перед тем как реально осознал, что сейчас произошло. Его разум всё ещё был в мглистой дымке; он убрался и приготовился никогда не рассказывать об этом ни душе. Если только не-