sakuraso

аэропорт пугал своими размерами и бесконечным количеством людей. громкими гудками, быстрыми незнакомыми голосами. еще эти огромные вывески на неизвестном языке... мальчик пугливо осматривался, пока его аккуратно подталкивали за спину. - не беспокойся, мы сейчас дойдем до машины и поедем домой. он кивнул, крепче вцепившись в чужую теплую ладонь. валькирия ему сразу понравилась. от нее словно исходила мягкая и нежная энергия. рядом с ней было безопасно. ее имя, конечно, не сразу уложилось в голове. она посмеялась над его попытками и пообещала обязательно объяснить, почему ее так по-странному назвали. йоханос перевел взгляд на второго родителя. от гейн несло холодом. вековыми льдами и тревогой. йоханос совсем не боялся гейн, но все равно не решался подходить ближе. в машине пахнет цветами, но совсем не так, как у садовника. едко и неприятно, так, что йоханос даже морщится. - надо было поменять ароматизатор, - гейн качает головой, садясь за руль. - поменяем, - кивает валькирия и поворачивается к задним сидениям, - тебе удобно? - да. йоханосу правда удобно - кресла светлые, кожаные и приятные. автомобиль трогается с места, и в окне проносятся деревья и столбы. йоханос не отрывает глаз от улицы. незнакомые дома, люди. совсем другой город. совсем другая жизнь. - ты не голоден? - валькирия вновь оборачивается. - нет. - что же нам сделать на ужин? - теперь обратилась она к самой себе. - я все приготовлю, валли, - гейн даже не поворачивает головы, но голос звучит мягко. - может, тогда заедем в магазин? - валькирия словно успокаивается, становится тише. - не стоит. акрес заедет. - вечно ты сбрасываешь на него все свои обязанности, - нарочито-серьезно нахмурилась она. - по-моему мы за тем и платим ему. - акрес - часть нашей семьи. - это не избавляет его от ответственности. - вот же... - валькирия закатывает глаза, а гейн прячет улыбку. йоханос наблюдает за ними и понимает, что вот она - идиллия в семье. и он совсем скоро тоже станет ее частью. вольется в их привычную жизнь. эта мысль радует его, и он засыпает под мирные супружеские споры. дни летят незаметно. йоханоса поселили в дальней комнате на втором этаже просторного дома. у него никогда не было личного пространства в приюте, поэтому он, непривыкший к тишине, все время сидел на первом этаже на кухне и следил за домашней рутиной. акрес оказался молодым парнишей, работающим на семью. он частично напоминал садовника - огрубевшими пальцами, добрыми глазами и, естественно, разнообразием задач. он пополнял запасы в супермаркете, возился с рассадой, прибирался в подвале. - когда ты пойдешь в школу, я буду помогать тебе с уроками, - улыбался мягко акрес. почти так же, как валькирия. волшебное слово "школа" начало фигурировать в разговорах примерно через полгода после приезда йохана. он был еще совсем мал, даже детский сад не посещал - его заменял приют - а уж о школе и говорить нечего. однажды он забрел в кабинет гейн. увидел, как гейн сидит в кресле и читает книгу, а затем замечает гостя и приглашает к себе. от гейн больше не веет холодом, йоханос уже знает, что это лишь первое впечатление. строгость, сдержаность, равнодушие. второй родитель оказался совершенно не таким. - если ты будешь стараться, - гейн усаживает йохана к себе на колени, - ты сможешь прочитать все это. у гейн большая библиотека. длинные полки, стеллажи до потолка, огромное собрание разных цветастых обложек. и веет уютной прохладой, и терпко пахнет осенью, хотя на дворе конец весны. йоханос завороженно обводит глазами богатства, а родитель хмыкает. - ты все-все здесь знаешь? - конечно. все расставлено по жанрам. - они же одинаковые! - только с виду. у каждой книги внутри своя душа и своя история. ты можешь узнать о мыслях и чувствах писателя. - зачем мне это? - йоханос смешно хмурится и серьезно глядит на гейн. - потому что сейчас тебе известен только твой внутренний мир, но представь, сколько всего необычного в других? интересного, нового. близкого тебе, родного. ты открываешь для себя не только чужие жизни, но и узнаешь о себе что-то такое, о чем ты даже не догадывался ранее. это как учеба, но в ином формате. можно даже сказать, более приятном. - но акрес говорил, что для меня важнее математика. и теперь гейн хмурится, но тоже совсем не злобно. - когда ты понемногу узнаешь из разных сфер, то сам поймешь, что для тебя важнее. а может, ты полюбишь все и сразу. это зависит только от тебя, и никто не станет упрекать тебя, если литература или история будет увлекать тебя сильнее математических задач. и наоборот. это предрасположенность. - а тебе что больше нравится? книги? родитель не ожидал такого вопроса. он растерянно смотрит на йохана, а затем улыбается так, словно перед ним валькирия. - большинство людей - разносторонние. это значит, что им нравится все по-своему одинаково. я люблю читать, но мне совсем не в тяжесть точные науки. а вот валли больше занимается историей. она совсем плоха в вычислениях, но это не делает ее глупой или необразованной. йоханос понятливо кивает, удовлетворенный ответом. - мы примем тебя любым, - добавляет шепотом гейн, - главное, чтобы ты себя принимал. огромный дом все еще полон неизвестных углов и незнакомых комнат, но уже успел стать немного родным для йохана. ему нравился уют просторной кухни и мирная тишина в собственной комнате. цветущий и пахнущий сад и совершенно разные, но по-своему завораживающие интерьером кабинеты приемных родителей. валькирия приходила пожелать сладких снов каждую ночь. она тихо стучалась в незапертую дверь и невесомо опускалась на край кровати. они разговаривали, порой по полчаса. йоханос с блеском в глазах пересказывал все, что происходило за весь день. не смотря на то, что жили они за городом, в пределах дома совсем не было скучно. йохан умудрялся самостоятельно находить себе занятие на несколько часов. родители заключили между собой, что ему легко фокусироваться на чем-то одном. - а почему гейн всегда называет тебя "валли", но ты говоришь только полное имя? - мальчик старательно кутается в одеяло. по ночам бывает прохладно. валькирия тихо смеется, легко треплет йохана по макушке. - понимаешь, мы с гейн очень разные. не только внешне, но и в принципе, как люди. и выражаем нашу любовь друг к другу мы по-разному. я привыкла делать это эмоциями, простыми словами, то есть открыто и понятно. гейн же предпочитает ключевые фразы и действия. если ты плохо знаешь гейн, то не сразу поймешь, в каких случаях что и как имеется в виду. но для меня этот человек очень близок, я знаю его много лет, и поэтому читаю его так же хорошо, как читают меня любые другие люди. - только ты? - все близкие. даже ты. разве тебе не кажется, что что-то определённо поменялось с вашей первой встречи? холодность это лишь защита. гейн удобнее так. йохан молчит, переваривает и его осеняет. он кивает и улыбается. - я все понял, - он вдруг тушуется, неловко перебирает пальцами, - а ты... ты расскажешь мне про свое имя? девушка прислоняет палец к губам, нарочно отводя глаза. - разве я обещала такое? - вытягивает она по-детски обиженно. - да! валькирия смеется. - мои родители в свое время очень увлекались историей, - начала она, - и в одной из легенд говорилось про девушек-воительниц, что сопровождают погибших героев в небесный чертог. у них очень красочный образ. это девы в сверкающих доспехах, с щитами и копьями. их называли валькирии, - девушка задумалась, - хотя, скорее, это мифология, нежели история. - то есть, таких не было? - йохан, ловивший каждое слово, прищурился. валькирия вздохнула. - понимаешь, люди сами выбирают, во что им верить. в греческих богов или же любых других. в моем случае, это скандинавские. - а ты веришь? - как я могу не верить в саму себя? - девушка вновь расплывается в улыбке, - мне нравится эта легенда. - мне тоже, - успокаивается мальчик, - но ты не похожа на воительницу, - он снова думает в тишине, - или это как с гейн? только с первого взгляда? - может быть, - уклоняется валькирия и встает с постели, - но у меня, в отличие от тех дочерей бога, другое предназначение. - какое? - я защищаю свою семью. букет первоцветов, что подарил ему садовник на прощание, уже завял. йохан понуро гладил сморщенные листочки на тощем стебле, собирал в кучку опавшие лепестки. - надо было везти их в горшке, - ворчал он себе под нос. ему правда очень нравились эти цветы. простые, как ромашки, но в них было что-то особенное. то, чем они так привлекали мальчика. - йохан, помоги мне, пожалуйста, - послышалось из открытого окна. он подскочил к нему, выглянул наружу. в грядках копалась валькирия. она повязала бандану на голове, чтобы волосы не лезли в лицо, и надела резиновые сапоги, чтобы не марать землей туфли. - сейчас, - так же громко отозвался йохан, спрыгнул с подоконника и выбежал в коридор, к лестнице. распахнул входную дверь. сегодня было жарко. солнце припекало макушку, а на небе ни облачка. душно. всякая живность затаилась в высокой траве и издавала характерные звуки. йохан иногда ловил кузнечиков в банку из-под корнишонов, чтобы потом выпустить их и наблюдать, как они разбегаются в разные стороны, недовольно скворча. он перемахнул низкий заборчик, осторожно обогнул влажный участок земли и остановился у валькирии. она разрыхляла землю руками в перчатках. йохан склонил голову. - разве этим не занимается акрес? - да, - последовал незамедлительный ответ, но девушка головы так и не подняла, - но у него тоже есть своя семья. и выходные. мальчик захлопал ресницами. - у него есть жена? - ммм... не думаю. - почему? - если бы он хотел устроить себе личную жизнь, - она вырвала парочку сорняков и бросила их в пакет, - вряд ли бы еще работал у нас. второй половинке нужно уделять время, а у акреса его очень мало. - и он... не чувствует себя одиноким? - виновато потупил взгляд йохан. - людям не всегда нужен спутник по жизни. им хватает друзей или родственников. это тоже особенность личности. акрес не случайно выбрал такую работу. его никто не ждёт дома каждый вечер, но ему не плохо от этого. - о... то есть мне не обязательно искать кого-то, когда я стану старше? валькирия отряхнула руки. - конечно нет, милый. со временем ты сам поймешь, в чем или в ком ты действительно нуждаешься. ты, а не другие. - гейн тоже так говорит. - на счет? - что я не должен жить по чьим-то правилам и указаниям. йохан не увидел, но почувствовал, как она улыбнулась. - это верно. рамки можно разрушать. - а с чем нужно помочь? - он тоже присел на корточки, заглянул в ямку. - я собираюсь посадить здесь новый сорт цветов. - каких же? - мальчик заинтересованно вытянул шею. а девушка, наконец, повернула голову в его сторону. - это будут первоцветы. застрявшие в листве деревьев бумажные самолётики порой многое меняют. йохан не без сожаления смотрел, как его самый лучший истребитель из цветного картона потерпел крушение и остался между тонкими ветками. таких он мог сделать еще десять, а то и тридцать, но именно его... именно этот самолетик он делал с особой аккуратностью, чуть ли не по линейке складывал лист. терять его сейчас было бы настоящим позором для летчика-испытателя. да и акрес попросил не мусорить, а этот самолет - уже потенциальная угроза окружающему миру. йохан тяжко вздохнул и оглядел двор на наличие стремянки. как назло, это было одно из самых высоких деревьев. зато лестница нашлась быстро и близко - акрес вчера лазил на крышу, чтобы понять, почему шифер издает такой звук, словно вот-вот оторвется с мясом. йохан не запомнил, какие парень сделал выводы, но стремянка стояла рядом, и это сейчас главное. когда он ступил на последнюю ступеньку, то оказалось, что лестница недостаточно высока. благо, у этого дерева были вполне толстые, крепкие ветки. йохан зацепился обоими руками за одну из них, подтянул ноги и уселся лицом к стволу. глянул вверх. несчастный истребитель покачивался на ветру. мальчик, все еще прижимаясь к коре, осторожно встал на ветвь. ухватился за следующую ветку и вдруг посмотрел вниз. глупое решение. трава под деревом задвоилась, а стремянка наклонилась куда-то вбок. голова закружилась, и страх подступил к горлу, а ноги задрожали. он быстро отпустил ветку и снова обнял ствол. тело заклинило в одном положени. йохан запаниковал. он никогда не боялся высоты, но сейчас расстояние до земли казалось немеренным. он чувствовал, как сухо стало во рту. - валькирия... мама... - прошептал он. родители работали в доме и не могли услышать его. он зажмурил глаза, - мам! тишина. ветер надрывался, раскачивал дерево. казалось, еще один порыв - и он непременно слетит вниз. пальцы практически впились в кору. - мама! - выкрикнул он, чуть не плача. послышался хлопок дверей и быстрые шаги. - йохан... - испуганно произносит валькирия и застывает на месте. гейн, тут же вылетев следом, запрыгивает на ступеньки, лезет вверх. останавливается на последней ступеньке, тянет руки к мальчику. - йоханос, - зовёт спокойно и ровно. чтобы не напугать еще сильнее, - иди ко мне. он открывает глаза, смотрит за родителя, что стоит так близко, и отрицательно машет головой. - я боюсь... - все хорошо, милый, - снизу слышится голос девушки, - гейн поможет тебе. - давай, иди сюда. он недоверчиво моргает, аккуратно опускается на ветку. - вот так... молодец... мальчик сам тянется к гейн. а родитель берет его за предплечье и дергает на себя. йохан вновь зажмуривается и неожиданно оказывается в чужих объятиях. он не помнит, как они спустились. помнит только шепот на ухо. "все в порядке". и чувствует опору под ногами, когда валькирия стискивает его руками, прижимает к себе и тоже говорит что-то успокоительное. в тот день йохан понимает, что боится высоты. в тот день он впервые называет валькирию мамой.