***
Акааши не помнил, когда это началось. Казалось, это странное, всепоглощающе-холодное и гадкое чувство было с ним с детства, с каждым годом разрастаясь в душе и пуская цепкие корни. Оно то отступало, то накатывало вновь, и парень закрывался на тысячи замков, прячась где-то глубоко-глубоко, где его нигде не достанет. А потом он перешел в старшую школу. И там был он - второгодка Бокуто Котаро, гиперактивный ас и по совместительству капитан волейбольной команды, в которую он буквально втащил Кейджи. «Зачем? В этой школе нет других сеттеров?» Потом Акааши понял, что есть. Просто Бокуто видит своим сеттером только его - уравновешенного, спокойного Акааши, способного справляться с характером и особенностями аса. И Акааши старался, выкладывался изо все сил ради него. Смотрел на Бокуто словно на солнце, на единственный источник тепла в его бесконечно-тёмном царстве. Со стороны казалось, что из них двоих именно Бокуто нуждается в Акааши: он ждал его похвалы, смотрел щеняче-нежно, жался как маленький, требовал заботы, поддержки и тепла. Но это лишь иллюзии Кейджи. Бокуто мог быть самостоятельным, мог быть серьёзным, на удивление взрослым для своего характера, но Кейджи так нравилось ухаживать за ним, поддерживать, нравилось представлять себя старшим по духу товарищем. Нравилось тешить себя мыслью, что кто-то зависит от него – и он отдавался почти до безумия, досуха, на деле являясь зависимым от Котаро. Словно слепой котёнок тянулся к его теплу, хватался ледяными руками за его олимпийку, гладил по голове нежно, даже по-отечески. Кейджи так отчаянно пытается отогреться рядом с ним, что пожар в сердце Бокуто разгорается всё сильнее с каждым проведённым вместе днём. Акааши почти слышит, как хрустит корочка льда на его душе, тая под напором его аса. Его капитана. Его Бокуто-сана. Но потом Акааши пугается до дрожи в коленях, опускает отогретое лицо и потеплевшие руки заводит за спину. Нельзя, нет, не втягивай его в это, Кейджи, пожалуйста. Ему выть хочется от того, как холодно становится от контраста такой тёплой, светлой души Бокуто. А Бокуто рядом, Бокуто теплый, как солнце, и такой же яркий, Бокуто лезет в каждый потаенный уголок темной-темной, обжигающе-ледяной и болезненно-пустой души Акааши, вызывая в нём только теплые чувства. Но признаться боится до выпуска самого Акааши, когда чуть ли не с войной выбивает себе выходной от тренировок и мчится на выпускной своего сеттера. Ищет взглядом в толпе, подбегает после церемонии, сгребает в объятия и уводит ничего не понимающего от счастья Акааши. А потом они гуляют по парку до утра, отключив телефоны, и мама Акааши хватается за сердце, когда сын заходит домой с первыми тёплыми лучами солнца, потрёпанный и безумно счастливый. Они целовались с Бокуто целый час, сидя на прохладной земле, и травинки на штанах парня стыдливо падают на пол прямо в коридоре. На его лице глупая улыбка, глаза горят так ярко, что женщина сначала даже не узнаёт своего сына, думает, что подменили.***
А что сейчас? А сейчас Акааши не знает, чего хочет в жизни, бросает работу, запирается дома. Выходит только в магазин, покупает немного готовой еды, хотя раньше никогда к такому не притрагивался и Бокуто ругал, когда тот покупал готовые суши по акции в магазине внизу. Сейчас ему всё равно, что есть. Ему всё равно как это есть. Он просто не хочет, чтобы желудок сводило от голода. Акааши не догадывался, что это так страшно, так грязно, как пыльные углы в его комнате, так мрачно и холодно, так одиноко. Хочется только закрыть голову подушкой и спать-спать-спать бесконечно спать, но сон не идет. Футболка неприятно липнет к потному телу, едва не вызывая приступ рвоты. В комнате душно. Он не помнит, когда полноценно мылся: для мытья нужны силы, которых у него нет. Ему тошно от самого себя, тошно от всей этой ситуации, тошно без Бокуто. Но ему он об этом не скажет, не позволит себе признаться. И во время редких разговоров по видеосвязи выбирает ракурсы, где его болезненное, уставшее и бледное лицо видно как можно меньше, создавая иллюзию занятости и работы.***
Пожалуй, самым ужасным воспоминанием о третьем годе обучения было отсутствие Бокуто рядом. Акааши было больно пасовать новому кандидату в асы, это всё казалось таким неправильным. К тому моменту Кейджи ещё не понимал и не принимал своих чувств, считая, что они с Бокуто просто хорошие друзья и бывшие сокомандники. И ничего больше. Он продолжал играть с Бокуто, ненавязчиво заводя разговор о новой команде парня, лишь бы видеть его горящие счастьем глаза, слышать звонкий смех и любящее, ласкающее слух «Акааааааши!!!». Несмотря на занятость, Бокуто выделял ему время по воскресеньям и постоянно жаловался, что хотел бы снова играть в одной команде с Акааши, упрашивал того пойти в профессиональный спорт, на что сеттер лишь отмахивался. - Бокуто-сан, у меня есть свои мечты. Волейбол для меня не так важен, как для Вас. - Ака-а-а-аши!! – парень понуро опустил голову. Он понимал, что заводить один и тот же разговор в третий раз за месяц было глупо, но всё никак не терял надежды. – Да я… да мне… мне без тебя непривычно, Акааши. – он посмотрел на Кейджи так жалостливо, что тот опустил мяч на землю и подошел к нему, кладя руку на плечо. О нет. Бокуто, не смотри в глаза! Этот взгляд, отливающий янтарём, теплым летним солнцем и совсем немного золотом, каждый раз заставлял сердце Акааши пропускать минимум два удара. А может, даже больше – он в эти моменты совершенно не мог считать. - Мне без Вас тоже, Бокуто-сан. Но наши цели различаются. Вы же сами прекрасно знаете, – парень завел руки за спину, пытаясь не теребить край кофты. - Знаю. Ну, ничего! Пока ты будешь пасовать мне, пусть и не на площадке, всё будет хорошо! Акааши, давай ещё раз! – Бокуто в привычной для себя манере улыбнулся широко-широко и отошёл от сетки.***
Кажется, на третьем году обучения гложущий коктейль одиночества, апатии, отчаяния и потерянности начал постепенно заполнять Акааши, тягуче-медленно обволакивая каждую клеточку его души. Кейджи из настоящего тряхнул головой, пытаясь отогнать образ себя из прошлого. - Надо подумать о хорошем. Может, получится уснуть до шести. – хрипло прошептал он, откидывая одеяло и ощущая вспотевшей кожей лёгкую прохладу. Акааши - чистоплотный, порядочный, ответственный. Акааши, у которого всё под контролем. Счастливый, усердный Акааши. Где же он? Куда подевался? Почему на их общей с Бокуто кровати лежит эта грязная, скорбная, отвратительная подделка? Так, думай о хорошем. О Бокуто. Акааши переехал в новую квартиру Бокуто ещё на третьем курсе вуза. Кажется, вся бывшая команда радовалась этому больше, чем эти двое - наконец-то они официально признали себя как пару. Спустя столько лет. Хотя как можно радоваться больше, чем Бокуто? Первое, что сделал Акааши после въезда в квартиру – устроил генеральную уборку и выкинул кучу хлама. Бокуто долго ворчал, что его старый поломанный вертолётик и камушек, который ему подарил ребёнок на улице – это не хлам, а ценное сокровище, но Кейджи был непробиваем. Акааши и раньше становилось плохо, до одури плохо, но Бокуто рядом и бесконечная работа откидывали все переживания на задний план. Когда ночью его душила истерика, он лишь сильнее прижимался к своему теплому совёнку, а после работы тело и мозг уставали настолько сильно, что проблем со сном почти никогда и не было. Ему нужно было поддерживать себя в форме. Вставать с утра, готовить им обоим завтрак, уходить на работу. Он почти не мог выделить себе время даже на простые слёзы, чтобы снять напряжение, и сейчас организм отыгрывается за это. Бокуто рядом нет – он далеко, на соревнованиях, работа оставлена. Он расслабился, вдохнул полной грудью и… закашлял от сильной боли, словно молотом бьющей по грудной клетке. Так больше не могло продолжаться – Бокуто должен скоро вернуться, - но взять себя в руки он не мог. Показаться Котаро в таком виде – тоже, за что ещё сильнее начинал себя ненавидеть.***
- Бокуто, привет. – голос Конохи раздался из динамиков телефона. – Ты один? Нам надо поговорить. - Коноха, что та…- договорить ему не дали. - Это касается Акааши. Бокуто, на ходу накидывая олимпийку, вышел из общей комнаты в коридор. Разговор начался издалека: - Акааши сейчас почти не выходит на связь. Раньше мы собирались вместе, ходили куда-нибудь. Сейчас он всё время сидит дома. С работы он уволился. - Я знаю... - Да, Бокуто, я знаю, что ты знаешь, - парень тихо цыкнул, - но на другую он так и не устроился. И вообще…Состояние его оставляет желать лучшего. – после этих слов Коноха с потрохами выдал всю подноготную состояния бывшего сокомандника. Бокуто во время разговора успел и позеленеть, и побледнеть, и чуть не рухнул в пустом коридоре. После этого он сразу же побежал к тренеру – нужно было срочно отпроситься пораньше и лететь домой первым рейсом. - Нет, простите, остаться на награждение не смогу. Да, я прекрасно понимаю всю важность этой церемонии, знаю, что должен посмотреть и на игру других команд, но мой близкий человек… он… ему… я не знаю, что мне делать. – парень закрыл лицо руками. – Я боюсь, что он не дождётся моего приезда и… пожалуйста.***
Бокуто вылетел домой ранним утром. Скупо попрощался с командой, не зная, как рассказать им обо всем. Япония встретила его душным днём и ливнем. Чёрт, зонт остался в багаже…Ну и пёс с ним! Нужно быстрее домой! Быстрее к Акааши! Бокуто не заметил, как доехал до дома. Все его мысли были заняты лишь одним: как он там? Почему не сказал раньше? Боже, Акааши, дождись, Кейджи, прошу. Парень панически боялся, что не успеет. Что приедет домой к подвешенному на люстре телу. К обескровленной тушке в ванной. К следу краски в форме упавшего из окна человека. Он винил себя, что не заметил раньше. Не мог заметить из-за бесконечного потока лагерей, тренировок, новых знакомств и игр. Поднимался по лестнице Котаро, перепрыгивая через ступеньку. Быстрее! Но у двери его сковал страх. А что, если? Нет, хватит об этом думать, открывай уже эту чёртову дверь.Парень начал шарить по карманам в поисках ключей, но ничего не нашёл, кроме спутанных наушников и пары фантиков. Перерыл всю сумку, выронив полотенце на коврик у двери. Нигде нет! Чёртовы ключи! Глубоко вдохнув, он позвонил в звонок. Ответа не последовало. Позвонил второй раз, долго-долго нажимая. Опять тишина. Ни шороха в квартире. Капелька холодного пота скатилась по его спине, вызывая мурашки. - Нет…нет, умоляю…Акааши!! Акааши, открой дверь! Прошу тебя! Кейджи! – парень принялся колотить кулаками по двери.***
Акааши обессиленно разлепил веки. Что его разбудило? А, да. Противная трель звонка. Опять Коноха, наверное. Сил вставать не было. Надо будет извиниться перед ним потом, в сообщении. Парень накрыл голову подушкой и тихо, еле слышно взвыл. Какой же гадкий звук. Как они вообще могли выбрать такой звонок? Он уже хотел потянуться за берушами, но вдруг услышал истошный крик…Бокуто? Вскочив на ноги, он побежал к двери. Трясущимися руками открыл замок, распахнул дверь и… оказался в объятиях. Бокуто мокрым лицом уткнулся ему в плечо: - Акааши! Акааши, боже… я так испугался… я думал, я думал ты… - парень всхлипнул. - Что ты тут делаешь? – хрипло спросил парень. – Разве последние матчи и церемония уже прошли? - Акааши! – Бокуто отчаянно посмотрел ему в глаза, схватив за щеки. – Да как ты…Кейджи! – парень, не в силах подобрать слов, просто прижался своими губами к губам бывшего сеттера. Тот слабо обвил его шею руками. Уже потом они придумают, как это решить. Уже потом занесут вещи в дом, Бокуто вымоет ослабевшего Акааши, устроит генеральную уборку и выбросит накопившийся за два месяца хлам. Даже попытается что-то приготовить, но чуть не спалит кухню и будет выгнан Акааши отдыхать. Уже потом Бокуто запишет Акааши к психотерапевту, которого посоветовал Сакуса. А сейчас есть только они, стоящие в коридоре, целующиеся с открытой дверью. Они, наконец-то оба поверившие в лучшее. Они. Счастливые?..