Кид. Король пижамных вечеринок

7.01 Будильник зазвонил!!! Нет, скорее завопил как чокнутый, издав нечто напомнившее вопль истерички. Только в одиозную голову Кида могла прийти поистине революционная идея поставить на сигнал, в теории служащий эдаким своеобразным мостиком, во время движения по которому спящий переходит из одного состояния в другое, отрывок из нового сингла детройтской королевы хэви-мэтала Силы «Адовой твари» Изаксон (original: Sila "The Hell Beast" Isakson). Поддай жару, детка, – мысленно простонал Кид, открывая глаза. Один из них открылся с первой попытки, второй еще находился в процессе, на грани, между «почти открыл» и «отвалите, сегодня дома никого нет». Новообразованный, до сих пор сонный и в ближайшие пятнадцать минут не собирающийся просыпаться, взгляд остановился на электронном табло будильника, где единичка сменилась двойкой, рядом с которой возникла надпись: «Зайчик, просыпайся». – Что ж, у Кида был офигительно смарт(умный)-будильник, одна из опций которого предусматривала возможность для кидовой мамы писать сыну приятные утренние сообщения. Занятия стартовали только через 58 минут, ну или в случае, если Кид решит отменить первый урок, для себя, понятное дело, на всю школу его власть пока не распространялась, но это пока...через... эм, кто не сонный, прибавьте к пятидесяти восьми длительность урока в среднестатистической американской школе и получите цифру, которую при нынешних, вполне даже полевых условиях, Король пижамных переворотов не смог посчитать. Вчера Кид лег поздно. У него была особо опасная, и оттого в квадрате важная, миссия: он пытался раскодировать каналы для взрослых. На днях в доме поставили другую тарелку. Поменяли всю систему. Двести девяносто четыре новых, абсолютно уникальных, канала. Все в HD, но старые слетели в тартарары. И как же выбесило, что отец тут же поставил пароль на десяток, по его мнению, не подходящих для чада, каналов. Не то, чтобы четырнадцатилетний Кид уж очень любил побаловать себя клубничкой, но что он не любил по-настоящему, так это, когда его считали ребенком. Каждый раз, когда мальчик подходил к тв-ящику, казалось, тот насмехается над ним, заявляя надменным тоном: "Эй, кроха, ты пока не дорос до настоящего экшена, приходи завтра". Но спустить подобное этой чертовой коробке Кид не мог. У него была гордость, знаете ли. Поэтому ночью, накануне, облачившись в пижаму цвета хаки, – до краски лица дело не дошло, слишком лень потом было все это дело смывать, – новоиспеченный капрал Райли, находящийся на службе у Ее Величества Американской Декларации Независимости и в друзьях у Черного Барака, единственный в США, кто не смотрел «Бората» и не спал с Моникой Л., бесшумным шпионским лазом пробрался в пустующую гостиную. Посмотрел на ящик. Ящик как будто ответил ему тем же. Между ними произошел, как это часто бывает в боевиках, "evil eye contact" (проще говоря, потаращились друг на друга с каменными лицами определенное количество секунд). Привет, сладкий, сейчас я тебя взломаю. Прошептал в мерзкую и сейчас отчего-то мрачную рожу телевизора. В своих мыслях Кид, как правило, адресовал эти слова огромному сейфу, фронтовая часть которого являла собой стальную панель гигантских размеров, а за ней скрывалось все золото мира / раритетные издания комиксов о песочном человеке / xbox 720, что должен выйти только следующим летом / а так же стикер фиолетового цвета, где карандашом запечатлено имя убийцы Кеннеди, в то время как сам он оставался выдающимся Кидом-Гудом Принцем Воров, а не каким-нибудь капралом Райли с суточным окладом в три доллара (сумма ежедневных карманных денег Кида). Шпион немного помедлил. Сначала изучил вражескую территорию и убедился, что ни за одним из диванов его не поджидают смертники Аль-Ка́иды (после 11 сентября в иерархии кошмарных монстров Кида произошли существенные изменения: в Топ 10 мерзких и ужасных созданий ворвались мужчины и женщины в тюрбанах не нашенской национальности, именуемые дикторами новостей террористами, и даже потеснили с первого места анаконду), и лишь затем перешел к непосредственным тактическим действиям. Расстояние, отделяющее маэстро ночных перевоплощений от цели, дабы минимизировать риск оказаться замеченным инородным не опознано летающим объектом под названием: «Папик», пришлось преодолеть на полусогнутых ногах. Во время осуществления этого сложного маневра, столкнувшись с вполне ощутимой физической нагрузкой на берцовые мышцы, Кид недовольно хмыкнул: Чертовски жаль, что в реальной жизни подобного действия нельзя добиться простым нажатием клавиши «с». Когда к ящику оставалось рукой подать, пришли трудности. Как они это умеют – внезапно, изнеоткуда. В виде высокого, широкоплечего и невероятно сонного папика, движущегося вслепую по коридору, как гибрид зомби и лунатика, на рандеву с холодильником, располагающимся в кухонной пристройке, соединенной с гостиной. Часть мозга Кида, в данную секунду отвечающая за прикрытие оголенных тылов, сработала вовремя. Чего не скажешь о врожденных рефлексах его тела. Повалившись за диван, он больно ушиб колено. Тем не менее, недруг, медленно наступающий с бокового фланга, был замечен, и капрал Райли, ориентируясь по обстановке, будучи на волосок от гибели, во спасение своей жизни и сохранение шансов на дальнейший беспредел, принял единственное правильное решение: засесть в окоп. Когда папик выходит на ночной перекус – тут уж воистину не до выпенджера. Сиди тихо, жди и молись Афродите, чтобы тебя не застукали. Ибо реальная жизнь – не часть игры, заканчивающаяся словами «стука-ли-ба-ли-за-себя». Тут каждый сам за себя. И если тебя поймают, то, Друг, ты влип. А влипать Киду не хотелось. Он вообще был заядлым пацифистом и потому не любил мокруху. Полусонный мужчина достал тосты, нарезку бекона и пакет апельсинового сока. Хлебцы правильной четырехугольной формы он было стал раскладывать вдоль керамической поверхности столешницы, но потом, видать, проснулся и взял кухонную доску. Ломтики бекона поверх тостов легли умело, как батончики сникерса на промышленном конвейере, на одинаковом расстоянии друг от друга. До настоящих маминых сандвичей сие мастерство, понятное дело, не дотянуло. Но наш шпион, приметя своим истинным шпионским глазом, с каким усердием отец принялся уплетать собственноручно созданную пищевую конструкцию, пустил настоящую кидовскую слюну. Папик, в свою очередь, не подозревал, что стал объектом пристального внимания существа, произведенного на свет с его помощью четырнадцать с лишним лет назад. Но даже в случае, если каким-нибудь невообразимым способом, – скажем, а) развитое боковое зрение, как у кенгуру; б) если папик Брюс Уиллис и у него охренительное шестое чувство в) папик из будущего вернулся, чтобы предупредить папика нынешнего; г) чисто фартануло; – ему пришло бы на ум, что за ним могут следить, например, козлы из Налоговой, или, что менее вероятно, но все же возможно, сын, то это все равно никоим образом не помешало бы ему налить в стакан апельсиновый сок… Тем временем размышления Кида: Ситуация накаляется. Происходящее совсем не напоминает компьютерную игру: «Мэтару Гиа Сориддо 2», где я безоговорочно рулю. Нет трапеции, внешние грани которой выходили бы из левого и правого глаза отца. Узкая изначально, она должна расширяться, отдаляясь от верхнего из своих оснований. Если трапеция окрашена в зеленый цвет – «Порядок, объект не подозревает»; если трапеция окрашена в желтый цвет – «Будь осторожен, объект начинает подозревать»; если трапеция принимает оттенок красного, как та пресловутая тряпка, с которой лучше не подходить к быку (that awkward moment when you realize ur screwed) – «Внимание, тебя обнаружили. Беги от объекта, пока тот не забудет о твоей существовании». Вот только в данном случая трапеции нет, а значит, траекторию взгляда не проследить, и, что более важно, если тебя заметят, то на «беги от объекта, пока тот не забудет о твоей существовании» рассчитывать не приходится. На белом пакете апельсинового сока, рядом с наименованием торговой марки производителя, выведенной красным ломанным шрифтом, – такие нередко используют в уличных рисунках граффити, – проставлено: «фрэш», что не может не вводить в легкий ступор. Картонная упаковка со сроком годности, прописанным на тыльной стороне, с трудом ассоциируется с продуктом, заявленным как свежевыжатый. Но стоит вспомнить его рекламу, становится вполне очевидным, насколько сильно мы погрязли во власти картинки. Три полураздетых качка с тремя конскими хвостами, – все как положено, мускулы проступают, кубики подрисованы фломастером, а затем отредактированы во много функциональном графическом редакторе «Эдо́уби Фотошо́п», тела как будто измазаны божественным нектаром и для пущего эффекта присыпаны амброзией, – жонглируют дюжиной апельсинов под аккомпанемент одной из электронных симфоний, в последнее время набравших дикую популярность среди диджеев. И отнюдь не напоминают клоунов, участвующих в цирковом представлении, но уж больно походят на Древнегреческих богов, спустившихся с Олимпа. Вдоволь поиграв с фруктовыми мячиками, принимаются собственноручно их выжимать. Давление их сильных пальцев проламывает покров кожуры, и аппетитный желтый напиток мелкой струей стекает в белый картонный пакет, наполняя его изнутри. И если ты одна из заселяющих пригороды домохозяек, то, просмотрев рекламу, невольно начинаешь верить в то, что эти три богатыря действительно наполняют каждую упаковку. И ты покупаешь и покупаешь, а затем еще раз покупаешь, чтобы снова купить именно этот сок – известный тебе одной, твой маленький секретный ритуал. Только для того, чтобы почувствовать себя поближе к ним, раздетым и конским. Так сказать, стать частью их далекой мускулистой вселенной. И никто не станет тебя осуждать. Как Кид, впрочем, не стал бы осуждать свою маму, уже месяц как перешедшую на апельсиновый сок этой марки. Четырнадцать минут – ровно столько понадобилось до конца не откормленному главе семейства, чтобы начать-закончить (оформить) внеплановый прием пищи. Указанный срок Кид провел за диваном, пребывая в физически крайне неудобном положении. Он размышлял о смысле жизни, нефти, пончиках, пицце и ее неотъемлемом атрибуте – блондинках, и также думал о том, а не метнет ли папик в него нож, если вдруг заметит и спутает с грабителем? Тот не то, чтобы был Джоном Мэтриксом , но в наши дни даже в арсенале банкиров имелись кое-какие приемы с использованием колюще-режущих предметов, что и говорить о Председателе Совета директоров холдинговой компании. Киду, счастливому обладателю поистине незаурядной фантазии, почему-то сразу представилась картина: Он застыл в неестественной позе. Из груди торчит нож. К сожалению, вошел аж по рукоять. С раны на пол сочится кетчуп. Красный. Острый. Чили. – За что..?!! – В отчаянии шепчет он дрожащим голосом, переходящим в хрип. – Хош бутерброд? – Папик как будто находится в альтернативной вселенной. Во вселенной, где метать в киндеров ножи – одно из двух основных занятий. Второе – делать бутерброды, разумеется. Проступил холодный пот. Мозг Кида порой пугал самого Кида. И в такие моменты ему, как правило, хотелось повеситься, либо повесить кого-нибудь еще. Желательно того, кого не станут искать. Садиться в тюрьму из-за такой мелочи было бы настоящим преступлением. Подумаешь, сколько ведьм в свое время сожгли священники – сейчас-то они небось в Раю, распластались на шезлонгах и пьют маргариту. Гитлер так вообще чудил по-черному, а Сталин не известно что курил – так ведь простили. Вот и его простят. А если нет. То хрен с ними. Посидит пару лет за решеткой всем в отместку. Только надо запастись батарейками для xbox-джойста, – не книги же там читать… Пять минут второго набрали в массе и превратились в шесть минут второго. Папик, с детства питающий трепетные чувства к цифре «шесть», как по заказу, стал закругляться. Что и говорить, ночное пиршество прошло без видимых осложнений и особого влияния на размер живота, который, стоит отдать ему должное, совсем нельзя было назвать пивным брюхом. Разве что, возможно, пару десятков лишних калорий. Но от них он избавится завтра. На хитрой и коварной, госпоже де Беговой дорожке. Дело оставалось за малым: сгрузить грязные, точнее слегка использованные, тарелку и стакан в раковину, оставшийся бекон и сок – в холодильник, а хлеб – в хлебницу. Ну и само собой, посуду не мыть ни в коем случае. Для этого есть утро и кидовая мама. «Все веселье – для любимых женщин». А теперь на боковую. Видеть сны с участием процентов, векселей и облигаций, падением и повешением курсов акций, форекс маржой и простыми моржами, а так же новеньким Крайслером и добротной дюжиной не кидовых мам, удобно расположившихся в багажнике, обвязанных разноцветными подарочными лентами. Едва на кухне погас свет, а тяжелые шаги, только что сотрясающие гостиную, затерялись в глубине коридора, капрал Райли наконец выдохнул. И сделал это с явным облегчением. Но тут же спохватился и принялся что есть сил массировать ушибленное колено. Массаж плодотворно отразился на самочувствии колена и позволил скоротать с десяток минут, необходимых для того, чтобы папик уснул. Глаза взблеснули ярким огоньком, отдавшим коварством. Пульт беспечно валялся на диване. Пальцы Кида уже давно наизусть выучили расположение всех кнопок. Так что включить ящик в кромешной темноте, что воцарилась в гостиной, и затем ее рассеять, труда не составило. Громкость стояла на «29 vol.». Переводя на нормальный язык, ну или близкий к нормальному: «Это чертовски громко». По всей видимости, ТВ-сет бунтовал и пытался привлечь всеобщее внимание, пока его втихую не обесчестили. Но молодые пальцы, уже успевшие повидать виды, оказались куда более проворными. Режим “mute” превратил телевизор в безобидного котенка, покуда адекватная для секретной миссии громкость в размере «5 vol.» не была установлена. Лицо Хэнка Муди, что какое-то время маячило на экране в беззвучном режиме, наконец обрело свое звучание. Типичное звучание Муди, в котором больше сигаретного дыма, чем каких-либо человеческих звуков. Кид добавил громкости. «7 vol.». С «Блудливой Калифорнией» его связывали годы. Душераздирающий монолог растекся по комнате: «Моей чудесной дочери. Я пишу тебе письмо, да, старомодное письмо — это забытое искусство, как мастурбация, черт. Я хочу признаться, сначала ты мне не особо нравилась, ты была назойливым, маленьким комочком, ты вкусно пахла, почти всегда, но я тебя, похоже, не слишком интересовал, на что я, конечно же, оскорбился. Вы вдвоем с мамой были против всего мира. Да, некоторые вещи не меняются. Так что я болтался, занимался делами, валял дурака и не понимал, как могут изменить человека дети. Я не помню, когда именно все переменилось, просто знаю, что так случилось». Откровение Муди затронуло Кида и придиванный пуфик. Диван и близь лежащий ковер остались равнодушными. Остальные предметы мебели еще не определились, что чувствуют. Это был финал эпизода. Пошли титры. В следующие пять минут телевизор навязал отчаянное сопротивление. Пульт начал барахлить, на экране периодически возникали помехи, а ветки все били в окно (совпадение или заговор?). Однажды Киду даже показалось, что вот-вот из телека вылезет та страшная чикса из Звонка. Бр-р-рр. Но в остальном – это были жалкие попытки самосохраниться. Вряд ли они имели хоть какой-то шанс помешать запланированной акции по ночной раскодировке. Проблема, однако, возникла совсем в другом месте. Папик оказался более предусмотрительным, нежели всегда. Два десятка отцовских комбинаций, периодически всплывающие из года в год, известные самопровозглашенному капралу, напрочь отказались подходить. Пароль от сейфа и тот оказался неверным. Не спрашивайте, откуда у Кида пароль от сейфа. Есть вещи, которые даже вам не положено о нем знать. Атмосфера накалялась. Двадцать пять минут подбора случайных комбинаций не принесли результата. Кид скалился. Ящик злорадствовал. А страшная чикса все не лезла наружу… 7.15 Он все еще валялся в кровати, гоняя взад-вперед воспоминания о своих ночных похождениях. Валяться – классно. Почти так же классно, как и целоваться с Люси Кубрик. С Люси Кид замечен не был, не успел или просто не захотел, – мысли Кида логике не поддаются, но уж больно нравилось сравнение. Ее губам приписывали вкус лимонада, а также соленого океанского бриза, – последнее использовали в основном лица тонкой душевной организации, то бишь, зачмырыши-ботаники. Другие же ограничивались метафорическим лимонадом. На большее у них не хватало ни ума ни времени. И не сказать, что Люси была против. Ей тринадцать и, что поделать, ей нравилось целоваться. Прочее ее как-то мало волновало или не волновало вовсе. Но что с ней станет в восемнадцать – вопрос хороший. Колено немного ныло, во рту пересохло. В остальном утро казалось приятным. Солнце светило ультрафиолетовыми лучами и нисколечки не стыдилось того, что разносит по миру рак. Птички чирикали, пытаясь доказать близь лежащему соседству, что они ничем не хуже Кэни Уэста. А чем они могли быть хуже чувака, половина песен которого зашифрована с помощью новейшей компьютерной техники, так что не разобрать, есть ли там вообще человеческий голос либо старина Кэни – вторая, усовершенствованная черная версия ВАЛЛ-И. Филиппинские иммигранты, в свою очередь, за гроши уже пахали на заводах, пытаясь скопить на незаконные визы для своих родных, и отказывались принять тот факт, что эту стоимость им не покрыть и за триста лет. Но они имели веру, и им было совершенно наплевать, что параллельно их самих в своем незамысловатом стиле хардкора имела безудержная американская экономика. Они обеспечивали дешевое производство яблочных ай-фонов. Что касается Всадников Апокалипсиса, то они все еще не спешили восставать из преисподней и поливать адским пламенем нашу грешную землю. Раздался стук. Стучали в дверь. Дверь вела в спальню. Спальня принадлежала Киду. И что из этого следует? Шерлок Холмс мыслил подобными синтаксическими конструкциями и нередко нагружал ими ни в чем не повинного Ватсона. Кид не владел индукцией, не употреблял дедукцию, ненавидел казуистику. Поэтому, когда в дверь постучали, то он не стал вдаваться в детали и искать вселенский заговор. Вместо этого театрально произнес: – Кем бы ты ни был, эльфом или девчонкой с брекетами, Ты можешь войти, если твои глаза готовы к тому, чтобы лицезреть неземную красоту моего обнаженного тела. – Дес, хватит паясничать. Завтрак готов, давай спускайся. Сегодня Его Величество идет на первый урок. Ему понятно? – мама приоткрыла дверь. Она привыкла к закидонам сына и без особого труда перехватила инициативу. – Окей, Ма! – закосил под паиньку. – Мое ты золотце. – В очередной раз подтвердила, что испытывает слабость перед паиньками. Послала сыну воздушный поцелуй, чем привела того к легкому смущению. Но мальчик сделал все возможное, чтобы не покраснеть, и ему удалось. Ма закрыла дверь. Послышался звук удаляющихся шагов. Кид только и успел, что подумать, как сильно любит эту женщину, не́когда подарившую ему жизнь, и что никогда и ни за что не променял бы ее ни на кого другого. Никогда. Ни за что. Ни на кого. Ничего не поделать, пришлось поднимать с кровати свою королевскую задницу и тащить ее к умывальнику. Зеркало отразило заспанную физиономию. Кид успел заметить, что даже в заспанном состоянии его физиономия вполне ничего. Не Джордж Клуни, конечно. Нечто среднее между Аленом Делоном и Колином Фарреллом. Но на первых порах пока и этого хватит. А дальше поглядим-посмотрим. Зубная щетка у Кида была раритетная, почти как метла у Гарри Поттера. У Поттера был летающий Нимбус, у Кида – чистящий Браун. И скажите на милость, кто из них настоящий волшебник?! После вчерашней бурной ночки Его Величество ощущал недосып и легкий дискомфорт в области нервов. Монотонное круговое вращение щеткой по всей полости рта вгоняло в еще большую сонливость и откровенно раздражало. Вот бы за него поводили рукой, а он просто стоял и спал с раскрытым ртом. Через пару минут, покончив с утренним умыванием, избавившись с помощью полоскания от привкуса пасты, Кид облачился в джинсовые бриджи небесно голубого цвета и черную футболку с надписью “Skyrim”. Потом вспомнил, что у них в школе форма. Проклял все на свете. Сбросил шмотки на кровать, наверное, оставил до лучших времен, например, – послеобеденного досуга. Нацепил черные хлопковые брюки легко-весеннего формата, белую рубашку. Шею стянул красным галстуком, который не развязывал вот уже как полгода. Забросил в рюкзак всякие кидовые штучки и поковылял вниз, где его уже дожидался завтрак истинного чемпиона. Баварские колбаски шкварчали на сковородке. Должно быть, вторая порция, так как первая уже удобно располагалась на тарелке Кида. Колбаски очень вкусно пахли. Выглядели они также весьма аппетитно. Они были приправлены специями, привезенными в прошлом году с Индии – в стране почитателей коров родители провели десять дней и вернулись оттуда изрядно отдохнувшими и преисполненными необычных восточных впечатлений; Кид, в свою очередь, за десять дней единоличного владения жилой собственностью семьи К* успел закатить четыре вечеринки, две из которых по праву были отмечены как грандиозные. Салат из свежих помидоров, редиса, огурцов и базилика отлично сочетался со вкусом жареных колбасок. Чемпион с наслаждением смаковал утреннюю трапезу и подумывал о том, что сегодня в школе неплохо бы устроить какой-нибудь переворот. Голос, что секундой позже раздастся из-за спины Кида, не позволит зародышу коварного плана по осуществлению внепланового беспредела на школьной территории развиться в нечто большее. *Секунда*. А вот и обещанный голос: – Разрубить бы тебя пополам световым мечом! – Голос сердился. – Вдоль или поперек? – На нижнюю и верхнюю. – Голос отдавал сонливостью и, по всей видимости, не просекал, что экономнее было бы произнести «поперек». Либо Голос просто принадлежал демагогу. – Нижнюю половинку девчонкам, верхнюю – на eBay? – Обе в мясорубку и отдать Тетушке Ли . – Вдох. Выдох. – Какого Лешего ты вчера ночью не завалился в Скайп? Кид покончил с еще одной колбаской и обернулся навстречу Голосу. Недовольный Корри Рингер по прозвищу «Дрэйк» восставал пред ним. Если Кид был высоким, красивым и сексуальным, то единственное, чем на его фоне выделялся лучший друг – преобладающей неприглядностью. Для описания Дрэйка подошло бы множество слов. Некоторые из них даже были бы цензурными. Но ничто так не отображало истинную сущность Дракона, как тот факт, что он встречался с Лайлой Компакт, самой красивой девчонкой в школе. Их отношения длились около полутора лет. Они ходили на свидания. В основном, прогуливались по парку, а по субботам посещали кинотеатр и целовались на последнем ряду. Их души принадлежали друг другу. Их пальцы сплелись воедино. Их сердца бились в унисон. Если на земле и существовали вторые половинки, пресловутые Соулмейтс, то их имена определенно начинались на «Д» и «Л». Лайла, разумеется, ничего об этом не знала. В реальной вселенной, где такому как Дрэйк ее не достать, она оставалась девушкой звезды футбольной команды качка Нидроу. – Этой ночью ко мне пришел Вампир и предложил стать его рабом. – Театральная пауза, для того чтобы слушатель смог ощутить атмосферу ужаса и террора. После чего старт оправдательной речи Кида. – Он был бледный и совсем не походил на Роба. Я сказал: «Эй, Кент, не мог бы ты зайти попозже, у меня через пятнадцать минут свиданка с корешом в Скайпе». Бледный ответил: «Я пришел из сумрака, чтобы обратить весь мир. Начну с тебя». Я рассмеялся: «Откуда ты пришел, из «Сумерек»?», чем его несомненно разъярил. Вампир обнажил клыки. Я не сдрейфил и достал из-под подушки сувенирный осиновый кол, купленный много лет назад на Комик-Коне в секции «Баффи». На коле было написано «Кид 7he Истребитель Вампиров. 7he Избранный». Незнакомец побледнел. Теперь он был бледен в квадрате. – Рассказчик принялся жевать последнюю колбаску. До чего же вкусной она была. Дрэйк уже жевал свои колбаски и поедал свою порцию салата. В семье Кидов он был кем-то вроде приемного сына, и миссис К*, что была очень близка с погибшей в прошлом году мамой Корри, ежедневно накрывала на двоих, чем здорово выручала мистера Рингера, который до сих пор полностью не отошел от тяжелой утраты и не мог полноценно заботиться о сыне. Папик, как правило, просыпался около шести и завтракал в гордом одиночестве. Но ему то что, у него был его пикап и девочки. – Я говорю: «Уйдешь по-хорошему или я прогоню колом?» – Продолжил Кид. – И тут же добавляю: «Прости, Чел, не то чтобы я имел что-то против превращения в вампира. Ты выглядишь круто, такой весь бледный и таинственный. Наверное, и рабом твоим быть круто, К тому же мне бы пошла пудра. Ах, прости. Это ведь твой натуральный цвет лица. Скажи «нет» химии! но сейчас просто не самый удачный момент. У меня есть друг. Его зовут Дрэйк. Он очень опасен. И если я не появлюсь в Скайпе в течение следующих десяти минут, то он рассердится. А когда он в ярости, то способен свернуть шею Годзилле». И тут началось самое интересное. Безымянный вампир принялся танцевать лезгинку. Его глаза сверкали голубым пламенем. Не помню, что было дальше. По всей видимости, он меня загипнотизировал. Наутро я проснулся с двумя колотыми ранами на шее. Не смотри, не увидишь. Они зажили. Теперь я вампир. Точнее раб настоящего вампира. Миньон или как там они называются. Все, что мне остается – читать «Чикагских вампиров», пить кровь скандинавских красавиц и блестеть на солнце. – Ты закончил? – Не выдержал Дрэйк. – Я как бы еще в процессе… – Единственное, что нашелся сказать Кид. Он взглянул на своего лучшего друга и пришел к выводу, что тот как бы тоже в процессе, только в процессе того, чтобы надолго обидеться. Киду стало стыдно и от прежнего желания паясничать не осталось и следа. – Слушай, Чувак, прости. Я забыл про нашу конференцию. Вчера ночью как раз собрался выполнить ту Миссию, про которую тебе рассказывал. – И как успехи? – Он не мог дуться долго, поэтому не мог дуться вообще. Кид заговорщицки подмигнул. – Дай пять, старина! – Дрэйк выставил вперед свою пятерню и получил «эпическое дай пять». Кид довольно заключил: сегодня его друг не напоминает обижунью, что для него было редкостью как снег для Техаса. И пока Корри разбирался с завтраком, довольно почавкивая колбасками и посасывая листки базилика, Капрал Райли поведал ему о своих ночных приключениях. … когда Кид уже абсолютно отчаялся и пребывал на волосок от того, чтобы признать свою неудачу, а с ней – триумф адского тандема под названием «Ящик-Папик», его небрежно метавшийся из стороны в сторону взгляд совершено случайнейшим образом, – как известно, любая случайность случается неспроста, – остановился на коробке второго сезона «Остаться в живых», что лежала рядом с dvd-проигрывателем. В ней явно не хватало одного из дисков. Похоже, папик решил приобщиться к современной культуре и провести пару десятков вечером в компании Джека, Сойера и Лока, а также рассматривая прекрасную Кейт. Кто видел коробку, тот поймет, отчего вдруг зрачки Кида снова взблеснули бесцветным огоньком. На тыльной стороне картонной коробки внизу под общим кастом, запечатленным дорогущей цифровой камерой на фоне гавайских джунглей, были изображены небезызвестные для поклонников сериала числа: «4 8 15 16 23 42». Папик, да ты жук! Вводя комбинацию, Кид ни на секунду не сомневался, что она подойдет. Все-таки в жизни бывают моменты, когда ты не то, чтобы уверен, просто знаешь наверняка. И пусть ТВ-ящик рыдает, его слезы не могут растрогать. И папик завтра-послезавтра точно так же зарыдает, когда не сможет включить любимый канал. Слезы будут холодными и солеными, как холодная вода, в которую насыпали соли. Шутки с Кидом плохи. Теперь это узнает каждый. От ящика до папика. Не составило труда вывести на экран функцию, позволяющую заменить старый пароль новым. Оставалось решить, каковым должен стать новый пароль. Поначалу Кид хотел было ограничиться чем-то простым, что должно было проучить папика на несколько дней, вплоть до одной недели. Но затем, прикинув, сколько душевных и физических сил отняла у него ночная xxl-миссия, попросту психанул и с широко закрытыми глазами ввел набор случайных чисел неизвестной величины. Порой дети бывают слишком жестоки по отношению к своим родителям. Это был как раз подобный случай. – Поздравляю. Ты первый парень в соседстве, кому удалось лишить своего отца Саши Грей. – Дослушав повествование до конца, изрек Дрэйк. Ему показалось, что фраза вышла удачной, и он подумал, что было бы неплохо запостить ее в качестве цитаты дня на одном или всех сразу интернет-блогах, на которых он обитал. Вряд ли Дракон подразумевал, что такие крошки как Саша мелькают на бесплатных кабельных каналах. Но в простонародье словосочетание «Саша Грей» уже давно укоренилось как собирательное понятие, обозначающее обнажёнку в целом. Под «мне отключили Сашу Грей» подразумевалось отключение xxl-каналов, «Эй, я вчера в инете наткнулся на бесплатную Сашу Грей» – наткнулся на бесплатную порнографию, «Смотри, вон там магазин Саши Грей» – набрели на секс-шоп, «Она одета как Саша Грей» – раздета. Любопытно, они когда-нибудь войдут в Словарь живых идиом американского английского языка? – Бери выше, Друг мой. Великая американская мечта. Мечта о бесплатной клубничке. – Препарировал Кид. Дрэйк кивнул в знак одобрения и безоговорочного согласия с мнением друга. Он сгрузил грязные тарелки в посудомоечную машину, нажал «пуск» и отхлебнул из большой красной чашки ароматный кофе, только что приготовленный Его Величеством. После чего, как заведенный, принялся напевать известный мотив:

Когда я иду мимо, девушки раздевают меня глазами. Я двигаюсь в такт, я новый Le Freak! Вот как я веду себя, трусы звериной расцветки, я выхожу из-под контроля, Это я, Redfloo с большим х*ем, Они смотрят на меня? как на Брюса Ли, припершегося в клуб. Девочка, посмотри на это тело! Да, я "качаюсь"! Девочка, посмотри на это тело! Да, я "качаюсь"! Когда я вхожу в клуб, вот что я вижу: Все прекращают бухать и глазеют на меня. У меня такой мальчик в трусах, и я не боюсь показать его... Я секси, и я знаю это.

– А где же фирменные движения, Корри? Разве можно исполнять эту композицию, не двигая бедрами? – На кухне появилась миссис К*: легкий макияж, белая выглаженная блузка, верхняя пуговица расстегнута, так что видно красивую золотую цепочку. Черная юбка, выгодно подчеркивающая узкие бедра. – Эм… Да я тут просто дурачусь. – Простонал Дрэйк. – У тебя неплохо получается. Но все же советую подвигать бедрами, так будет эффектнее. – Покровительственно улыбнулась. Корри Рингер покраснел. Малин К* едва исполнилось тридцать пять, и по мнению Дрэйка она была очень горячей штучкой. Вот только по понятным причинам он не спешил ни с кем делиться своими наблюдениями. – Десмонд, я уже опаздываю в офис… – Обратилась к сыну. – Вот деньги на ланч. Только не покупайте вредную пищу. – Поцеловала Кида в лоб. Дрэйку тоже перепало. Проверив сумочку на наличие ключей от машины и, убедившись в том, что все на месте, попрощалась с обоими и отправилась в офис. Дождавшись, пока утихнет цокот каблуков, Дрэйк с серьезным лицом обратился к Киду: – На ланч купим по протеиновому батончику? – Конечно. Так и порешили.