***
Он прибыл туда меньше, чем за двенадцать часов. В основном это было связано с тем, что он предпочитал в этот раз не отвлекаться, как обычно это делал, на всех встречных противников. Хотелось поскорее заключить недовольно надувшуюся Люмин в объятия, а не бессмысленно кромсать слабых монстров направо и налево. Обнесённый высокой каменной стеной город встретил его вечерними сумерками, ласковым тёплым ветерком и ароматом алкоголя, разившим из переполненных таверн. Патрулирующие повсюду рыцари Ордо Фавониус поглядывали на него с подозрением, но никаких действий не предпринимали — несмотря на то, что Чайльд был одним из Предвестников, их кодекс чести не позволял им атаковать гостя, пока тот не проявлял признаков враждебности или агрессии. Герта обнаружилась на том же месте, где и обычно — неподалёку от бокового выхода к маленькой городской пристани. Аяксу повезло, что он застал её вовремя — очевидно, что Рыцарь уже намеревалась уходить домой, снимая объявления с выполненными заказами, развешанные на стоящей рядом информационной доске, и собирая кое-какие личные вещи. Разумеется, никто не собирался так просто выкладывать одному из членов Фатуи хоть какую-либо информации, а особенно касающуюся кого-либо из Ордо Фавониус, поэтому Тарталье пришлось подключить всё своё крышесносное обаяние, чтобы через десять минут безбожного флирта выудить из алой как ветряная астра Герты необходимые сведения. Выяснилось, что Люмин действительно побывала здесь около недели назад, набрала всевозможных заказов на монстров и помощи горожанам, отлучилась на полдня, а затем вернулась с отчётами о выполненных заданиях, забрала награду и ушла. Больше Рыцарь её в стенах Мондштадта не видела. Это была катастрофа. Ниточка, ведущая Чайльда к его очаровательной коротышке, оборвалась уже в самом начале поисков. Куда могла направиться Люмин после этого? Осталась ли она и дальше в Мондштадте или вернулась в Ли Юэ? Путешествует ли она одна (Паймон была не в счёт) или же к ней прибился кто-то из того мужского отребья, положившего на неё глаз? Потому что Аякс готов был рвать и метать, если его законное место рядом с Путешественницей занял какой-то проходимец… Точно, Паймон! Эта обжорливая фея никогда не упускала шанса заглянуть в местные ресторанчики, чтобы спустить на еду прорву моры (которую, к слову, она даже не сама зарабатывала). Тарталья бодро направился в «Хорошего охотника», чтобы уже там у словоохотливой Сары, которая за «небольшой вклад в развитие бизнеса» в виде ста тысяч моры поделилась информацией о том, что Люмин действительно была у неё опять же около недели назад. Она и её верная спутница Паймон заходили в ресторан, чтобы купить горячего медового мяса с морковкой, а затем Сара любезно попросила их помочь с доставкой блюда на винокурню «Рассвет». Однако Путешественница, по словам официантки, за наградой так и не вернулась. Данные сведения были одновременно хорошими и плохими. Хорошими, поскольку у Чайльда появилась новая зацепка, где продолжить поиски Люмин, а плохая — что она так и не вернулась в город. Конечно, Аякс был уверен, что его любимая боевая коротышка точно не дала бы себя в обиду, однако это не значит, что её не могли ранить в пылу сражения. Дальше его путь лежал к винокурне. Тарталья не хотел к ней даже приближаться, поскольку всем этим вино-водочным раем заправлял не кто иной, как сам мастер Дилюк (как называла его Паймон). Как раз один из тех, кто положил на Люмин глаз, пока она ещё геройствовала в Мондштадте. Не дай Царица этот алкобарон посмел присоединиться к Путешественнице, воспользовавшись отсутствием в радиусе ближайшего километра Предвестника. Винокурня плыла в мягкой ночной дымке, окружённая виноградниками, сладким ароматом фруктов, светлячками и трелью сверчков. Если бы не личная неприязнь к хозяину «Рассвета», Чайльд мог бы даже привести сюда как-нибудь Люмин, чтобы выпить с ней знаменитого мондштадского одуванчикового вина, сидя за одним из столиков на улице и наслаждаясь умиротворяющей атмосферой. Несмотря на то, что было уже поздно, во дворе всё равно стоял какой-то полный светловолосый мужчина, подслеповато щурясь на слабый свет фонаря и что-то сверяя в своих бумагах и бочонках с вином, и две девушки, одетые в костюмы горничных. Последние о чём-то шушукались между собой прямо на углу дома, передавая друг дружке одиноко тлеющую в полутьме сигаретку — небывалая роскошь. Это был его шанс, чтобы выудить из очередных падких на красивое личико или тонкий перезвон монет девушек необходимую информацию. Чувствовал ли Тарталья вину за это? Разумеется, нет. Однако, подобравшись к ним поближе, он случайно подслушал их оживлённый разговор, который одним махом разрешил все его насущные проблемы. Горничные с яростным запалом обсуждали то, что некая важная гостья мастера Дилюка, которую тот приказал холить и лелеять, пока она здесь, уже практически неделю не выходила из комнаты, которую ей выделил Эльзер. Только еда с завидным постоянством исчезала за дверью, а наружу выставлялись лишь пустые подносы. Однако против слова хозяина винокурни никто перечить не мог, поэтому возмущённым и любопытным горничным оставалось только ходить рядом с запретной комнатой кругами в надежде получить сочные сплетни. Тарталья ни секунды не сомневался в том, кем именно являлась та самая «важная гостья» и кто был способен поглощать еду в немыслимых количествах. Однако возникал другой закономерный вопрос — что Люмин забыла здесь, в «Рассвете», и почему не выходила из щедро выделенной ей с алкобарского плеча комнаты? У него была догадка, с чем это могло быть связано, и он надеялся, что именно она и окажется истинной. А не те дикие варианты, которые первыми лезли в голову, при которых либо Люмин была серьёзно ранена, из-за чего ей требовался длительный постельный режим, либо сам мастер Дилюк насильно держал её здесь в заложниках (/*/*/*/
Это произошло примерно месяц назад. Однажды не ждущий никакой подлянки Тарталья в очередной раз наведался в Чайник к Люмин, предварительно столкнувшись с подозрительно ехидно улыбающейся Паймон. Он был разгорячён в пылу битвы с сильным противником и не желал в тот момент ничего иного, кроме как завалить сопротивляющуюся — лишь для вида, разумеется — девушку на первую попавшуюся горизонтальную поверхность, заломив ей руки за голову. Он даже готов был вытерпеть последующую трёпку и нотации за то, что поступил с ней так бесцеремонно, но их подобный спонтанный секс всегда того стоил. Всегда. Он уже был готов ворваться в дом и снести с ног хрупкую девушку, крепко прижимав её к себе, как вместо этого резко замер на пороге, словно вкопанный, заприметив Люмин, мирно сидящую на диване перед камином в окружении шести котов. И то, как все эти коты разом на него зыркнули, было громче любых объяснений — назревала настоящая война. Люмин, казалось, даже не удивилась его спонтанному появлению и тут же начала непривычно активно и радостно щебетать о том, как она сердобольно подобрала всех этих бездомных котов в реальном мире и перенесла их сюда, приютив. Не всех разом, конечно, по одному. И чёрт бы с этими котами как таковыми, даже с шестью. Проблема была другого толка — Тарталья не мог простить девушке того факта, что она назвала их всех не абы как, а в честь парней (тех самых презренных неудачников) из своего неофициального гарема. И что эти коты какого-то чёрта вели себя под стать своим реальным тёзкам. Полный любви и обожания к своим новым домашним питомцам рассказ Люмин начался с того, что около недели назад по дороге обратно в Мондштадт с гор Буревестника, где она расправилась с выстроившими баррикады хиличурлами, а точнее сказать, в Шепчущем лесу, она наткнулась на первого кота. Тот мяукал во всё горло, сидя на ветке дерева. Сначала девушка подумала, что он застрял и теперь боится спустится, но стоило ей подойти ближе, как кот тут же как ни в чём не бывало спрыгнул вниз и начал дружелюбно обтираться всем гибким телом о её ноги. А когда Люмин присела на корточки, чтобы его погладить, то сразу же почувствовала это — запах алкоголя. И нет, ей не показалось — от этого странного кота действительно пахло не чем иным, как одуванчиковым вином. Тогда девушка подумала, что он, вероятнее всего, сбежал из «Кошкиного хвоста» и заблудился, поэтому решила отнести его в город. Животное, на удивление, не проявило никакой агрессии, когда она взяла его на руки и прижала к груди — по размерам это был взрослый котёнок с ухоженной тёмной шёрсткой, чуть более светлым мехом на кончиках ушей, выразительными изумрудными глазами и запутавшимся в мехе цветком сесилии (где он нашёл его в Шепчущем лесу, Люмин понятия не имела). Всю дорогу до города кот с переменным успехом урчал или громко мяукал, прикрыв яркие зелёные глаза. Паймон постоянно вздыхала и жаловалась на него, а Люмин, наоборот, зарывшись пальцами с нежную шерсть, любовно наглаживала его изогнутую спинку. Когда они добрались до «Кошкиного хвоста», то Диона, странно взглянув на кота на руках Путешественницы, отрицательно покачала головой — не их работник. И почему-то отказалась забирать его в таверну. Да и самой девушке уже не особо хотелось расставаться с этим игривым котёнком, поэтому она решила приютить его у себя в Чайнике — всяко будет оживлённее. В итоге она нарекла его «Венти» в честь свободолюбивого Анемо Архонта (и по совместительству барда-пьянчужки). Кот же принял кличку как родную. Вторым в её кошачьем гареме (как его после стал недовольно называть Чайльд) стал кот с гетерохромией. Его она нашла буквально через пару часов после того, как перенесла Венти в Чайник, неподалёку от штаба Ордо Фавониус, когда направлялась мимо него в Собор. Этот кот был крупнее и явно взрослее, с необычным окрасом шерсти, которая на свету отливала глубокой синевой. Ещё и глаза у него были разные: левый был сине-сиреневым, а правый — на несколько тонов темнее. Он вальяжно лежал на каменной ограде, нежась в лучах солнца, а его длинный тонкий хвост монотонно, словно метроном, качался на ветру. Никто вокруг, казалось, не обращал внимания на это удивительное в своей необычной внешности животное. И только лишь Люмин свернула с намеченного маршрута, чтобы подойти и полюбоваться этим красавцем. Кот, заметив её приближение, грациозно вытянулся вдоль каменной ограды, а затем с бесстыжим прищуром посмотрел прямо на девушку, словно ожидая от неё чего-то. И тогда Люмин под недовольство Паймон угостила его свежеприготовленным куриным шашлычком с грибами, который ещё не успела умять к тому моменту фея (хотя это и была её порция). Кот принюхался к еде, а затем словно одобрительно кивнул головой, как бы давая добро на то, что его можно потрогать. Его необычная шерсть лоснилась под кончиками пальцев, и Люмин восторженно наглаживала её, любуясь игрой света-тени. Затем, оглядевшись, она поднялась на ноги и подошла к Портосу, как обычно дежурившему у входа в штаб. Тот удивлённо выслушал Почётного Рыцаря, а затем покачал головой — нет, никаких котов у них не жило. Это было ключевым моментом, прежде чем наречённый в честь небезызвестного капитана кавалерии Ордо Фавониус Кэйа тоже очутился у неё в Чайнике. Своего третьего пушистого любимца Люмин встретила через день в виноградниках на винокурне, куда направилась, чтобы передать Коннору заказанные им туманные цветки. По сравнению с предыдущими двумя гладкошёрстными котами этот был более пушистый, от чего его ярко-рыжая, уходящая едва ли не в красноту, шерсть выглядела более растрёпанной и непослушной. Он сидел на одной из бочек, служащих местом для хранения садовых инструментов, и смотрел на заходящее солнце. Когда девушка приблизилась к нему, желая потрогать эту мягкую уже только на вид шёрстку, кот тут же настороженно подобрался, выпрямляясь и глядя на Люмин не мигая. У него были необычные коричнево-красные глаза. Так они безмолвно играли в гляделки в течение пяти минут, пока Паймон не махнула на них ручкой, обозвав Путешественницу кошатницей, и не отлетела в сторону, чтобы полакомиться созревшим сладким виноградом. Кот проводил фею недовольным взглядом, фыркнул, будто вздохнул, и снова уставился на Люмин. Та же, давая ему возможность в любой момент увернуться от прикосновения и сбежать, начала медленно протягивать руку, в надежде погладить эту непослушную и манящую шёрстку. И животное, немного подумав, неожиданно поддалось, позволяя почесать себя за ухом, хотя и сохраняло при этом бдительность, готовое в любой момент спрыгнуть с бочки. Люмин постепенно осмелела и уже более уверенно зарылась пальцами в шерсть, массируя ему между ушами. Кот словно переступал через свою животную натуру, словно мурчать и поддаваться ласке было для него зазорно, поэтому он то начинал тихо урчать, постепенно прикрывая от удовольствия глаза, тот тут же затихал и недовольно дёргал головой. Люмин ни на секунду не сомневалась в том, что заберёт его к себе в Чайник, но для уверенности решила всё же поинтересоваться у обитателей поместья, не их ли это рыжее чудо. Эльзер, заведующий винокурней в отсутствие хозяина, ответил отрицательно — и в тот час же пушистый «мастер Дилюк» отправился домой к Путешественнице. Четвёртого Люмин буквально спасла от холодной и голодной гибели у подножия Драконьего Хребта. Как там очутился кот, она до сих пор не представляла. Она боялась подумать, что с ним было бы, не отправься она два дня спустя по поручению Гильдии пополнить экстренные запасы еды в ящиках. У кота была светло-молочная шерсть, но благо, что не совсем белая — именно это помогло Люмин разглядеть странное припорошённое снегом нечто недалеко от одного из ящиков. Она настороженно приблизилась к подозрительному комку, и тот неожиданно ожил, зашевелившись. На девушку посмотрели два пронзительных голубых глаза. Они были так спокойны, словно безмятежная водная гладь, словно их хозяин не умирал холодной смертью, занесённый до самых ушей снегом. Она опустилась перед ним на колени и без промедления прижала к своей груди — его шерсть тут же стала мокрой из-за растаявших снежинок, а ледяной нос уткнулся ей в открытую ключицу. Кот крупно дрожал всем телом, и Люмин едва не расплакалась — бедный малыш. Очевидно, что расспрашивать здесь было некого — даже если кот откуда-то и сбежал, то искать его хозяев было бы долго и бессмысленно, поэтому, отойдя к ближайшему костру и оставив недовольно стучащую зубами от холода Паймон как обычно сторожить Чайник, девушка перенесла к себе домой Альбедо — кошачий Принц мела и великий алхимик в одном флаконе теперь отогревался у неё на кухне рядом с каменной печью. Пятый кот появился у неё уже в Ли Юэ. Он был статный, красивый, с восхитительным тёмно-коричневым окрасом и потрясающим тонким длинным хвостом, кончик которого уходил в лёгкую рыжину. Его янтарного цвета глаза иногда словно вспыхивали золотом в лучах солнца. Он сидел на перекладине напротив ритуального бюро «Ваншэн» и с каким-то величественным спокойствием наблюдал за спешащими туда-сюда жителями Гавани. Его словно не волновала вся эта мирская суета вокруг. А когда Люмин, приметив кота, двинулась в его сторону, тот неожиданно поднялся и грациозной неспешной походкой двинулся вдоль перекладины ей навстречу. И как только они приблизились друг к другу, животное словно кивнуло ей изящной узкой мордой в знак приветствия. Девушка едва не пищала от восторга, почёсывая довольно жмурящегося кота под подбородком, а Паймон недовольно причитала — тащить в Чайник пятую животину за последнюю неделю было уже как-то слишком, но Люмин даже не собиралась прислушиваться к своей спутнице. В конце концов, это был её дом, её Чайник — что хотела, то и делала. В этот раз она даже не расспрашивала о хозяевах — просто взяла кота на руки, прижала к себе и быстро-быстро ушла подальше от бюро, пока её никто не заметил. Паймон возмущалась, порицая поступок подруги (они ведь не воры какие!), а вот животное, наоборот, никак не проявило своего недовольства по этому поводу — лишь поудобнее устроилось в объятиях и, статно подняв голову, спокойно наблюдало за происходящим вокруг. Так кот по кличке Чжун Ли — потому что назвать эту мини-версию Гео Архонта как-то иначе просто язык не поворачивался — стал пятым в её личном кошачьем гареме. И, наконец, последний, шестой. С ним Люмин встретилась на самом высоком балконе постоялого двора «Ваншу». Он сидел на перилах и наблюдал за тем, как неспешно проплывают по небу облака, но стоило девушке и её спутнице сделать хоть шаг от входа, как он тут встрепенулся и быстро скрылся из виду, перебежав куда-то на крышу. Люмин разочарованно вздохнула и попыталась подозвать его к себе, а вот Паймон, наоборот, злорадно похлопала в ладоши — не бывать шестому коту в Чайнике. Путешественница потратила почти полчаса, безуспешно пытаясь выманить поближе это настороженное и явно не особо дружелюбное животное. Но кот, прижавшись животом к тёплой изогнутой крыше, бдительно наблюдал за ней сверху, прищурив ярко-жёлтые глаза с узким вертикальным зрачком. Его тёмная шерсть лоснилась на свету, а уши периодически подёргивались, словно он постоянно прислушивался к чему-то. Через тридцать минут неудачных попыток установить контакт с животным Люмин наконец-то поддалась нудящей Паймон, которая хотела есть. Они вошли обратно в постоялый двор и, спустившись на кухню, заказали у Улыбчивого Янь Сяо его фирменного миндального тофу. Когда всё было готово, фея наотрез отказалась подниматься обратно на балкон; Люмин же подташнивало от запаха свежей рыбы, которую разделывал рядом повар, поэтому она одна, взяв свою порцию, вернулась туда, где безуспешно пыталась дозваться до кота. Тот вновь обнаружился на перилах, но стоило ему заметить девушку, как он тут же весь подобрался, готовый в ту же секунду сорваться с места и сбежать от неё. Но Люмин лишь показательно пожала плечами и отошла в сторону, облокотившись с другой половины ограды. Тарелку с миндальным тофу она поставила рядом, однако аппетита у неё почему-то не было. Этот неприветливый кот напомнил ей о том, что дома её ждут пять любимых — и куда более сговорчивых — питомцев; нужно было зайти сегодня в Чайник, чтобы проведать их и обязательно перетискать каждого по отдельности, а ещё проверить у них еду и воду. Затем её вырвала из мыслей голосящая изнутри постоялого двора Паймон — нужно было отнести рыбаку Цзян Сюэ его порцию «Сельской услады», поэтому Люмин, совсем позабыв про свой миндальный тофу, тут же поспешила уйти с балкона. Краем глаза она заметила, как после этого кот осторожно приблизился к её тарелке, принюхался, вытянув шею, а затем стал неспешно есть в гордом одиночестве. Ну, хоть не даром пропала уплаченная за еду мора. Когда они с Паймон вернулись обратно, чтобы получить награду от Улыбчивого Янь Сяо, тот самый кот уже ждал их, сидя на одном из табуретов на кухне. Радостная Люмин тут же подскочила к нему, желая обнять и погладить, но животное, наоборот, отскочило от неё и настороженно подёргало ушами, с прищуром следя за каждым её движением. Всё счастье как рукой сняло, и разочарованная Путешественница вместе с наевшейся до отвала Паймон двинулась на выход из постоялого двора. И лишь когда они уже перешли мост и вошли в Долину Гуйли, она заметила, что кот всё-таки следует за ними, однако держится на небольшом расстоянии, словно приглядывает со стороны. Уже потом, ближе к вечеру, когда они остановились для ночлега в небольшой деревушке неподалёку от Гавани, Люмин смогла каким-то чудом заманить животное в свой Чайник. Она нарекла его Сяо — последний и нелюдимый Защитник Якса был точь-в-точь как этот кот (или этот кот был как он, неважно). На этом чудесная история появления в искусственно созданном Адептом мире, принадлежащем Путешественнице, шести необычных котов подошла к концу. Всё то время, что Люмин рассказывала о них, любовно воркуя над каждым, о котором шла в тот момент речь, Тарталья стоял, как в воду опущенный, рядом с диваном и чувствовал, как буквально закипает от ревности. У него сложилось стойкое впечатление, будто его коротышка притащила в дом не обычных блохастых засранцев, а толпу реальных мужиков. И что все шестеро, сейчас прижавшись к Люмин, с ненавистью прожигают его взглядами. Разумеется, Чайльд был против. Он потребовал избавиться от этих бесполезных шерстяных комков, однако девушка чуть не избавилась от него самого, отлучив от тела на несколько бесконечно долгих дней (у бедного Аякса чуть сердце не разорвалось, когда она утром перецеловала каждого кота в нос, а его, её законного парня — хотя она этого и не хотела признавать — пропустила, показав ему напоследок язык). И, поскольку Люмин явно не собиралась вычищать Чайник от своего ушастого гарема, Тарталье скрепя сердце и стиснув зубы пришлось смириться с тем, что он вынужден делить свою коротышку с этими совершенно бессовестными и наглыми созданиями. Они его провоцировали, он уверен! Кроме того, создавалось ощущение, будто эти коты были и не котами вовсе, поскольку вели себя вполне осознанно и даже обладали основными повадками тех, в чью честь были наречены (то ли кличка так сыграла свою роль, наложив отпечаток на характер, то ли Люмин так «удачно» угадала с именами). И конечно же, как Чайльд не любил их до глубины души, так и они ненавидели его. И если, например, тот же Сяо это делал максимально открыто, не стесняясь шипеть на него и угрожающе выпускать когти даже в присутствии никак не реагирующей на это безобразие девушки, то были и такие (а именно тихушники Чжун Ли и Альбедо), которые это делали словно ненавязчиво, но вполне доходчиво. В общем, жизнь Тартальи с кошачьим гаремом Люмин не складывалась от слова «совсем». Венти, например, хоть и был самым небольшим по размеру из всех, при этом единственный стабильно носился ночью по всему дому, словно ему ветер под хвост поддувал, и топал так громко, будто целое племя хиличурлов устроило свои языческие пляски, из-за чего не давал чутко спящему Аяксу даже задремать. А ещё он обожал горланить откуда-нибудь со второго этажа, налакавшись со своим верным в этом деле товарищем Кэйей добытого с кухни вина. Причем Люмин, с удивлением выслушивая по утрам жалобы от Предвестника на этого мелкого проныру и поглаживая его мягкую шёрстку на животе, заверяла, что её малыш Венти никогда не ведёт себя подобным образом, если она одна. Оно и понятно — этот Анемо Архонт с ушами и хвостом пакостил исключительно ему, Аяксу. И раз уж речь зашла о лакающих вино беспардонных котах, то стоило припомнить и уже упомянутого Кэйю. Этот невыносимо наглый — с субъективной точки зрения Чайльда, разумеется — котяра просто обожал бесить Тарталью тем, что без проблем мог облапать (иначе и не скажешь) Люмин и получить за это непотребство лишь почёсывание за ухом. Беспредел! Стоило только девушке присесть где-нибудь в доме, как эта бессовестная морда с разноцветными глазами уже была тут как тут. Он залезал к ней на бёдра, утыкался головой между грудей или облизывал под её звонкий смех лицо и шею. Предвестник был реально на грани того, чтобы засчитать это за настоящую измену и без суда и следствия избавиться (в самой жестокой форме) от этого негодяя. Благо, что на его стороне — хотя бы в этом плане — был другой кот, Дилюк. Очевидно, что как и реальная ипостась алкобарона не любила своего сводного братца, так и кошачья сущность не переваривала его же. Люмин иногда рассказывала о том, как заставала Дилюка, гоняющего Венти и Кэйю с кухни, когда те в очередной раз пытались добраться до новой бутылки с вином (как они её открывали, спросил тогда Аякс, а ему ответили — просто скидывали на пол). Однако Дилюк тоже не принимал Тарталью. О нет. Он смирял того таким недовольным — молчаливым — взглядом, словно в его коричнево-красных глазах пылал огонь возмездия. А ещё, к слову, девушка искреннее гордилась своим рыжим питомцем, в шутку называя его Вторым Полуночным героем, поскольку он был единственным, кто исключительно по ночам отлавливал в округе всех маленьких полевых мышек. Не то, чтобы Люмин их боялась, просто эти грызуны портили суконные мешки с зерном и мукой, что вызывало много проблем. А вот уж с кем Чайльду довелось почти не пересекаться, так это с Альбедо. По словам Люмин, тот каждый день приносил ей несколько полевых цветов в пасти и клал на одеяло. И судя по тому, сколько уже дней проживал в Чайнике этот ушастый Принц мела, количество подаренных цветов определённо превышало количество тех, что подарил ей Предвестник (не его вина — она их попросту не принимала!). Но всё равно, просто, блять, потрясающе — его обскакал в этом какой-то блохастый мешок! А ещё — снова же по словам Люмин — Альбедо любил проводить свои дни, просто сидя на подоконнике и наблюдая за тем, как медленно сменяется погода и время суток за окном. Он был, наверное, самым спокойным и тихим (точнее — пофигистичным), однако Аякс постоянно вытряхивал по утрам груду камней из своих сапог. Конечно, первое время он думал на Чжун Ли, но однажды ночью, не способный заснуть из-за очередного душераздирающего «пения» Венти со второго этажа, он засёк едва ли не сияющую в темноте молочную шёрстку — это кошачий Принц мела притащил ему в сапоги очередной найденный на улице булыжник. Кстати, по поводу Чжун Ли. Чайльд отчего-то надеялся, что хотя бы этот кот будет относиться к нему дружелюбно (в конце концов, они с его настоящей ипостасью разошлись тогда мирно), и в принципе, если сравнивать с остальными пятью животными, так всё и было, но по факту это было словно лучшее среди худшего, потому что этот статный гадёныш периодически пытался спихнуть что-нибудь на голову Предвестнику. «Тоже мне — Гео Архонт на минималках», — недовольно думал Аякс, однако не переставал опасливо коситься, когда проходил мимо шкафов и подвесных полок. А ещё этот хвостатый Моракс иногда притаскивал Люмин в подарок камни; и ладно, если бы какую-нибудь найденную у дома щебёнку, но нет — это были небольшие, но исключительно чистые обломки кристалла, полуночного нефрита, кор ляписа, даже электро кристаллы! И откуда он всё это здесь брал оставалось загадкой даже для хозяйки Чайника. И, наконец, самый недружелюбный — Сяо. Точнее сказать, самый агрессивный и враждебный по отношению к Тарталье. Люмин же этот ушастый Защитник Якса боготворил едва ли не больше, чем сам Аякс. И хотя он не любил показываться на глаза, предпочитая наблюдать за всем откуда-нибудь из тёмного угла, но стоило девушке только раз позвать его по имени, как он тут же появлялся перед ней буквально из ниоткуда. А в дни, когда у него было особо хорошее настроение, даже позволял себя гладить, доверчиво подставляя гладкий живот. Но так было лишь с Люмин. Чайльда же он презирал, в любой ситуации вставая на дыбы, выпуская когти и низко рыча или шипя. И если так случалось, что Сяо нежился рядом с девушкой, а Тарталья решал к ней подойти, то с высокой долей вероятности всё кончалось кровопролитием. В смысле — Предвестнику царапали руку по самое не балуй. Люмин, конечно, мягко журила кота за это, но в основном на орехи перепадало почему-то пострадавшей стороне — мол, не надо дразнить животное (хотя он ничего и не делал!). Так они и жили. Аякс презирал этих котов всей душой, и, если бы не его милая коротышка, которая точно убила бы его потом за подобную выходку, он бы собственноручно придушил каждый этот блохастый мешок. И нет, он не был живодёром. По правде, у него в родном доме в деревне были и кошки, и собаки. И он всех любил, и его все любили. Но здесь же была личная «вендетта». А ещё он удивлялся тому, как эти коты вообще до сих пор не передрались между собой за внимание Люмин. Потому что будь здесь седьмой кот по кличке Чайльд — или Тарталья, или Аякс (или вообще его не надо звать, он сам придёт) — который являлся бы его ушастой копией, то (он был уверен) драки или стычки случались бы в Чайнике на ежедневной основе прямо по расписанию. Он бы уж точно отстаивал своё право на единоличную любовь и ласку со стороны девушки. Хотя, вероятно, из-за этого он и был бы первым в очереди на обратную дорогу до реальности. … а потом Тарталья думал ещё о том, что и ему самому пришлось бы иметь дело со своей кошачьей копией, и понимал, что слава Царице Люмин не нашла случайно такого рыжего и синеглазого хвостатого собственника. Иначе они — в смысле, Чайльд и Чайльд-кот — реально бы поубивали друг друга в какой-то момент. К слову, был ещё один кот. «Настоящий» седьмой. Таинственный кот, которого Аякс никогда в глаза не видел, но который реально существовал (по словам девушки). Люмин утверждала, что есть ещё некий Дайнслейф — загадочный кот, которого она подобрала ночью около таверны «Доля ангелов» и который после перемещения его в Чайник постоянно куда-то пропадал, а потом также неожиданно появлялся из ниоткуда на короткое время. Он приходил исключительно тогда, когда здесь точно не было Тартальи, обычно в сумерках, и всюду следовал за Люмин. Затем после короткой ласки и нескольких минут спонтанной нежности он снова исчезал во тьме. Другие животные никак не реагировали на него, словно он был просто тенью, поэтому иногда девушка даже не была уверена, а был ли у неё седьмой кот. И не то, чтобы Чайльд ей не верил, но просто чем меньше у неё членов в ушастом гареме, тем ему было спокойнее./*/*/*/
Первым на его визит отреагировал, разумеется, Сяо. Он лежал подальше ото всех, в ногах Люмин, до этого уютно положив голову ей на тонкую щиколотку. Но теперь, когда в комнате появился нежданный — и неприятный — гость, кот тут же подобрался и занял более удобную для атаки позицию. Его жёлтые глаза с вертикальным зрачком сверкнули, а из приоткрытой зубастой пасти вырвался тихий рык. Он весь сжался, как тугая пружина, будто приготовился к смертельному прыжку, и выпустил когти — хоть шаг ближе, и он вцепится в это самодовольное лицо до крови. Следом проснулся Дилюк — он лежал с правой стороны, вытянувшись вдоль чуть изогнутой спины спящей на боку Люмин. Приподнял голову и, заметив Тарталью, тут же напрягся, впившись в него своим пламенным взглядом. Его пушистый хвост начал опасно бить по кровати; он словно предупреждал — «Не приближайся!». Дальше отреагировал спавший по левую сторону, зарывшись лицом девушке в грудь, Кэйа. Он вальяжно потянулся, лениво широко зевнул и словно специально вновь уткнулся головой Люмин в ложбинку, показательно громко при этом вздохнув. Казалось, его совершенно не волновало присутствие в комнате Аякса. Чжун Ли, величественно спавший на подушке рядом с Путешественницей и уткнувшийся острой мордой ей в шею, вытянул длинные задние лапы, поменял позу, а затем начал неспешно умываться. Он выглядел расслабленно и статно, однако Чайльд был уверен — при любом признаке опасности от этого напускного спокойствия не осталось бы и следа. Следующим по цепочке отреагировал Венти. Этот — почти — котёнок устроился на самом верху, свернувшись калачиком над макушкой Люмин. И теперь, когда его сладкий дневной сон был так бесцеремонно нарушен, он без какого-либо перехода начал поигрывать с пшеничными мягкими прядями девушки, периодически вылизывая их, словно шерсть. И, наконец, Альбедо. Впрочем, от него была самая невыразительная — на фоне остальных — реакция. Спавший поперёк на бёдрах Люмин кот лишь дёрнул ушами на весь поднявшийся шум и подтянувшись чуть выше, вновь заснул. Весь кошачий гарем удивительной Путешественницы был в сборе. Тарталья почувствовал себя неожиданно обделённым и одиноким. Он, значит, ищет её по всему Мондштадту, а она здесь преспокойно нежится в компании своих блохастых любовничков. Жгучей ревности, захлестнувшей его с головой, не было предела. Он боялся, что клокочущая внутри жажда крови может вылиться в виде спонтанного жестокого убийства животных, что очень бы опечалило Люмин, поэтому он, стиснув зубы, собирался на некоторое время уйти, чтобы выпустить где-нибудь подальше отсюда пар. Однако стоило ему завернуть за ширму и пойти в сторону двери, как тут же раздался нежный заспанный голос. — Аякс? Ох блять! Тарталья физически ощутил, как по его телу сверху-вниз и обратно пробежали мурашки, а волосы на затылке встали дыбом. Абсолютный кайф. — Да… Чайльд изо всех сил постарался, чтобы его голос звучал как можно более дружелюбно. По крайней мере, она не видит его выражения лица, на котором буквально было написано «ХОЧУ УБИВАТЬ!». — Ты куда? Она спрашивала так обыденно, судя по звукам и тихо мявкающим в унисон котам, приподнимаясь в кровати и сладко потягиваясь. И на такую неё даже не хотелось злиться. Точнее, Аякс на неё и не злился. Он злился на грёбаных котов. Будь те настоящими людьми, всё было бы куда проще. А так его могут посчитать за чокнутого — ревновать к обычным котам, ну что за глупости. — Ухожу. Коротко и ясно. Минимум информации, минимум слов. Потому что жажда развернуться, снести к чертям эту ширму и расшвырять в стороны котов, чтобы самому поваляться и понежиться в тёплых объятиях сонной и ласковой Люмин, увеличивалась в геометрической прогрессии каждую проведённую здесь лишнюю секунду. Ему нужно выпустить пар. Ему нужно выпустить пар. — Разве ты не только что пришёл? Со сна она всегда была самой искренней в своих чувствах и нежной. Самой правдивой с собой. В такие моменты Чайльду могли даже перепасть неспешные поцелуи с языком и очень даже откровенные обнимашки. Но только не сегодня. А жаль, чёрт возьми! — У меня появились… дела. Люмин всё ещё сидела на кровати за ширмой и, вероятнее всего, рассеянно гладила первого попавшегося под руку кота. — Когда ты вернёшься? Это был такой неожиданный для неё вопрос, заданный таким неожиданно обиженно детским голосом. Будто у ребёнка забрали любимую конфету. — Не знаю. Он правда не знал. Всё зависело от того, как быстро он найдёт подходящего для себя противника, на котором и выльет весь свой гнев. Разумеется, чем сильнее будет враг, тем быстрее всё пройдёт, но такого ещё надо будет поискать. — Впрочем, не то, чтобы я был здесь кому-то нужен… Он сказал последнюю фразу так печально, словно ему реально изменили и бросили. Конечно, от части так всё и было, особенно для до чёртиков ревнивого собственника Аякса, но спорить было бесполезно — каждый раз Люмин защищала всех своих питомцев так, будто от этого зависела её жизнь. Повисла тишина. Тарталья вздохнул и вновь двинулся к двери. Не то, чтобы он на что-то надеялся. Нет, он надеялся, но настолько глубоко внутри, что это даже уже и не считается, ладно? И стоило ручке щёлкнуть, а петлям чуть слышно скрипнуть, как тут же произошло просто неслыханное. Раздались недовольные кошачьи мявки, зашуршало постельное бельё, быстро зашлёпали по паркету босые ноги. И в следующую секунду ошарашенного Тарталью обхватили со спины на уровне груди две тонкие бледные руки, сцепившись в замок из пальцев. Люмин прижалась к нему тёплой маленькой фигуркой, уткнувшись лицом между лопаток, и сжала так сильно, словно от этого зависела… её собственная жизнь. Аякс растерялся. Он серьёзно растерялся, не зная, как себя лучше повести в данной ситуации. Подобные проявления любви и внимания со стороны девушки были настолько редкими, что Предвестник каждый раз терялся, как в первый. Что ему стоит сделать? Положить свои ладони на её? Обернуться и обнять в ответ? Обернуться и поцеловать? Или просто так и стоять, не двигаясь, лишь бы не спугнуть сладкое наваждение? Люмин переступила с одной босой ноги на другую и потёрлась лицом о пропахший кровью, потом, гарью и маслами серый форменный пиджак Тартальи. Он всегда помнил о том, что его девушка была той ещё коротышкой по сравнению с ним, но в такие моменты он ощущал их разницу в росте особенно остро. Она была такой хрупкой. И не скажешь, что в ней таилась невиданная сила. Её хотелось спрятать от всего мира, оставив только себе одному. Чтобы никто — ни её брат, ни Фатуи с Царицей, ни её чёртов гарем (человеческий и кошачий, без разницы) — никто не мог им помешать. Не дождавшись от Чайльда хоть какой-то реакции, хоть единого словечка, Люмин ещё раз крепко его стиснула. — Не уходи. Пожалуйста. И тут до него наконец-то дошло — очевидно, она подумала, что он собирается уйти от неё, в смысле, насовсем. Да, вероятно, это была его вина в том, что он говорил так расплывчато и неопределённо, но — славься Царица! — это было одним из лучших решений в его жизни. Не отвечай он ей так, то, скорее всего, ничего этого бы не было и в помине. Люмин не подскочила бы с кровати в одной пижаме, распихав в стороны своих обожаемых котов, не бросилась бы босиком за ним вслед, затем вцепившись так крепко, что у него могли рёбра затрещать от чуть большего давления. И знаете что? Аякс не был злым. Только не по отношению к своей восхитительной коротышке. Но сейчас, настрадавшись от бесконечно терзаемой ревности и бесправности своего положения, он хотел реванша! Хотел отыграться по полной. Выжать из этой ситуации столько любви и ласки, сколько только сможет. Он ведь тоже нуждается в периодической заботе и внимании. Ему тоже хочется ощущать себя нужным и важным. Любимым. Кто бы в Фатуи (особенно Скарамучча) услышал бы о том, что Тарталья проигрывает каким-то обычным котам, то точно бы засмеяли, тем самым опустив его авторитет ниже плинтуса. Наконец, Аякс произнёс. Он шкодливо улыбался, а его синие глаза были проказливо прищурены. Однако стоявшая у него за спиной Люмин этого точно не могла видеть. — Так и быть, я останусь. Но только при одном условии… — Девушка вопросительно промычала ему в пиджак, снова переступая с ноги на ногу. — Ближайшие две недели твои коты поживут в амбаре на соседнем острове.