сокрытие.

Натаниэль       Меня охватывала полнейшая паника, когда я возвращался в общежитие к ребятам. Я знал, что ко мне однозначно есть несколько десятков вопросов, но опрометчиво честно не смогу ответить ни на один из них. В кармане вибрирует телефон — кулак сжимается на автомате, дабы заглушить вибрацию, но, к счастью или сожалению, прятаться мне сейчас совсем не от кого. Я достал телефон и поднял крышку, внимательно изучая имя абонента, который так усердно пытался связаться со мной. Хотелось бы проигнорировать и сделать вид, что звонок для меня сейчас не так важен, как то «чем я занимаюсь». Именно так я и сделал. Докапываюсь до своей безысходности — оригинальное занятие для молодого парня. Но если же так рассуждать: я совсем не подхожу под понятие «беззаботного молодого человека». От словосочетания — ни капли.             Эндрю не появлялся с того момента, как мы разошлись в Колумбии. Внутри себя я понимаю, что нам нужно поговорить обо всём, что случилось, но делать этот шаг первым — я не готов. Подходя к общежитию, я развернулся на пятках и пошёл в сторону стадиона. Понимал, что там сейчас на меня обрушится всё, что можно. И посмотрев на часы, я, не задумываясь, отправился на поле. До тренировки оставалось около часа — смогу побыть наедине со своими мыслями. Телефон продолжал вибрировать, но отвечать не было никакого желания, хотя прекрасно понимал — Ваймак меня так просто точно не оставит. Мне самому нужно для начала разобраться с тем, что натворил Миньярд. Я опустил своё тело на скамейку, а лицо упало в собственные ладони так отчаянно, что стало жаль самого себя. Я резко достаю телефон из кармана и целенаправленно набираю всего один номер. В динамике раздаются долгие гудки, казалось, что вот-вот и мне ответят на звонок. Но все было тщетно — ответа я так и не дождался. Набираю ещё раз, снова, через несколько минут ещё и ещё. И мне остаётся лишь сдаться — я убираю телефон в карман, чтобы не видеть его вовсе. Взяв себя в руки, покидаю раздевалку, коротким взглядом пробегаюсь по помещению и тяжело выдыхаю.       Я ожидал его с Кевином на стадионе, время уже уходило за полночь — они изрядно опаздывали. В раздевалке я чувствовал себя намного хуже, чем на улице, поэтому решил остаться на поле и дать им ещё немного времени. Как только моё ожидание подходило к концу, думая, что тренировке сегодня не быть после всех событий, как на трибуны является лишь Кевин и опрокидывает своё тело на сидения. Он явно был раздавлен, только вот какими именно обстоятельствами — я не понимал. Подняв руки в воздух, попытался привлечь его внимание, он смотрел в мою сторону, но не на меня, а будто сквозь, на то, что было позади.       — Где он? — Выкрикиваю я, перетаптывая место под своими ногами, рефлекторно оборачиваясь по направлению взгляда Дэя.       Он молчал, всё так же смотрел в одну точку, подпирая подбородок руками. На это было очень больно смотреть, я понимал, что он ошарашен последними новостями так же сильно — он не мог изменить его решения. Это подкосило его, потому что прекрасно знал, что может выйти из всей этой истории с Эндрю. Оправдывать тот факт, что он не пришёл по причине своего раздутого эго — я не собирался во все. Поэтому, закинув клюшку себе на плечи, направился в сторону трибун. Поднимаясь почти на самый верх, я изрядно выдохся, что, прежде чем заговорить с Кевином, немного отдышался. Он вопросительно буквально на пару секунд поднял свой взгляд на меня и вновь уронил лицо в свои ладони. Не было никакого напряжения, смятения или прочих подобных чувств, казалось что именно в этот момент мы можем быть самыми честными друг с другом, как никогда раньше.       — Я сделаю все, чтобы он вернулся, не перепачкав руки в крови. — Усмехаюсь я, толкая локтем парня в бок, от чего тот издаёт лёгкий смешок и поднимает голову.       — Боюсь, что няня нужна будет тебе, засранец. — Он улыбнулся — по-настоящему. — Как бы мне не хотелось спасти вначале тебя от этого, а теперь и вас двоих, ты понимаешь, что не смогу. А этот мерзавец так же знал, что ничего не смогу. Понимаешь? Он знал это и все равно скрыл от меня. Я удивлён, что Аарон вообще об этом был в курсе.       Моя рука автоматически отпускает клюшку на сидения рядом и ложиться на плечи Кевина, кисть сжимает предплечье, а Дэй в это время опрокидывает голову на меня. Раздаётся тонкий всхлип, а пальцы рук сжимаются в кулаки, когда в них начинает трещать по швам ткань от его шорт. Чувствую, как напрягаются скулы, небольшой скрип зубов и пульсирующие вены по всей шее. Меня в буквальном смысле настигал страх предстоящего дежавю, но я знал — это закончится все куда хуже, чем могу предположить себе. Или же вспомнить.       — Это был ад, Кевин. — Моя голова соприкасается с его. — Выжигающая боль всех разных сортов и длительности. Попытки сделать из меня Натаниэля Веснински. Я был готов сдаться, но в последние дни... — я замолчал, подняв глаза в небо. — Когда он только заикнулся о его пребывание в больнице, понял, что не позволю ему этого сделать. И самое паршивое из всего — ни эти шрамы, ни чертова цифра на моём лице, ни прошлое, ни побеги. А моё имя...       — Оно безумно красивое, если бы только... — Кевин очевидно замешкался, когда запнулся, чтобы подобрать слова для продолжения.       — Если бы не было продано и перемазано кровью. — Слова вылетели сквозь зубы, а кулак приземлился на спинку сидения передо мной. — Я знаю, где Натан, точнее есть верные предположения. Я выиграю нам время, чтобы нас отпустили, чтобы мы разбили их на игре, чтобы... — каждое слово вылетало из меня с новой и новой порцией агрессии, пока я не понял, что последнее Кевин договорил за меня.       — Чтобы Рико Морияма захлебнулся собственной кровью. — Дэй резко выпрямился и встал с места, протягивая мне руку. — Я буду знать обо всем происходящем, даю слово. Если что-то будет выходить за рамки вашей жизнеспособности — я что-нибудь придумаю. — Эти слова были словно исповедью пред священником: никогда не видел его настолько искренним и уверенным в своих словах — в ответ на это я протянул руку, дав понять тем самым, что верю каждому его слову.       — Прошу, поговори с ним, Дэй. Он не станет слушать сейчас меня, но если есть хотя бы одна миллионная часть от процента, что он выслушает тебя — сделай это.       Он лишь молча кивнул, похлопал меня по плечу и подхватив сумку с вещами направился к выходу с трибун. И осознание того, что я остался один, чётко отозвалось в моём спокойствии. Я закатал рукава толстовки, вытянул руки перед собой и всматривался в каждый шрам, напитывая свой мозг большей болью и ненавистью к их поганому гнезду тварей. Воспоминания пробегали в глазах со скоростью света, каждую картинку действия я видел отчётливо — до самых мелочей. Эта боль отзывалась уколом в каждом моём шраме, как только я закрывал глаза — искривлённое лицо Рико с безумной усмешкой не покидало моего сознания. Небо озарялось бездонно синем цветом, кожу затрагивал достаточно резкий, но такой тёплый ветер, не смотря на то что на улице уже во всю стояла осень. До отъезда к Рико оставалось чуть больше двух месяцев — за это время мне предстояло сделать все, чтобы Эндрю остался с ребятами здесь, чтобы он дождался меня из этого ада.       Я отбросил все возможные мысли в сторону и отправился в помещение — к комнате с инвентарём. Погрузил в корзину все нашедшие мячи и поплёлся на стадион. Раз уж я здесь, то и времени терять не стоит, возможно, что и осталось его у меня не так много. Высыпаю их из корзины, как они моментально раскатываются вокруг меня, подхватываю один из мячей клюшкой, отправляю с огромной силой в сторону ворот. Мяч с бешеной инерцией отлетает от боковой балки прямо в мою сторону, что я едва успеваю увернуться от него. Каждый не забитый гол — пять штрафных кругов по стадиону. Бросаю клюшку к мячам и начинаю двигаться в небольшом темпе. Круг за кругом я смотрел только под свои ноги, но вдруг что-то внутри заставило меня поднять голову: в самом низу трибун, где сидят запасные игроки и тренера, был Ваймак. Без всякой вины, махнув ему рукой, побежал заканчивать пятый круг. Мышцы в ногах постепенно начинали наливаться болью, создавалось впечатление, будто прямо в мышцы через иглу пускали разгорячённый металл, который застывал через мгновение и жутко истерзал все ткани.       Взяв в руки клюшку, вновь подхватываю мяч и пытаюсь рассчитать позу своих ног, силу замаха и угол, под которым с большей вероятностью я попаду по воротам. Выпустив всевозможную агрессию с этим броском, что из глотки вырывается разъярённым криком — все тщетно, мяч пролетает мимо. Клюшка отлетает от меня на несколько метров, вновь начинаю бежать, каждый круг добавляя себе темпа, тем самым сокращая его время. Пробежав уже двадцатый круг, когда руки тянулись за клюшкой, предательски тряслись. Прекрасно зная, что тренер стоит там и до сих пор наблюдает за всем этим представлением.             Я ничего не значу для них. Ничего не значу. Ничего. Не значу.       Я повторял эти слова про себя каждый раз, когда позволял своему разуму дать слабину и разрыдаться от того, что могу не вернуться сюда больше совсем. Тяжело выдыхая: из губ вылетает небольшое количество пара, которое так напомнило дым от сигарет, что я непроизвольно потянулся к карману шорт. Но ощутив в нём пустоту, только потом опомнился, что всё оставил в раздевалке.       — Отставь правую ногу назад и чуть согни в колене, — его голос словно вытащил меня из транса, — когда будешь наносить удар по воротам, перекидывай вес тела на эту ногу, чтобы градус твоего замаха был чуть больше.       — Можно было не напоминать, что я бездарность. — Я пытался выдавить из себя самую естественную улыбку.       — Не перенимай привычки Миньярда, где же тот застенчивый и молчаливый пацан? — Дэвид подхватил мяч и подкинул его чуть выше уровня моего роста, чтобы я смог словить его клюшкой. — Бездарностей не приглашают в команду Эдгара Алана.       Моментально поймав мяч, чётко в центр сетки, отставляю ногу назад, сгибая в колене, и, как только услышал последние слова тренера, с диким рёвом отправляю мяч в ворота, представляя как ломаю каждую кость поганого «Ворона». Лампочка загорается светом и раздаётся тихая сирена. Это был гол. Моё тело обессиленно валится на покрытие стадиона, как оголённой части бедра касается, подкатившая ко мне, ледяная бутылка воды. Хватаю её в руки и первым делом прижимаю к груди, между лёгкими — там горело пламя, горло щипало и саднило, хотелось залезть туда рукой и расчесать всё в кровь. Футболка пропускала холод не так быстро, как хотелось бы, поэтому открыв бутылку и высушил её до дна буквально за какие-то несколько секунд. Боковым зрением я видел, как Дэвид садится рядом со мной, складывает нависшие руки в замок и издаёт из себя принудительный вздох для обращения моего внимания на него.       Не поднимая на него взгляда, я поднёс два пальца к виску и отсалютовал ему в благодарность за прекращённое мучение. Он лишь одобрительно и молча кивнул на исходящий от меня жест. Обвив руками свои колени, поджимая к себе все ближе, надеясь что боль в мышцах сойдёт до минимума — но нет, это совсем не работало. Я достал из кармана телефон и открыл. На часах красовалось время за три часа ночи, на лице зарисовалась ухмылка, как я уже набирал все один и тот же номер. Ответа не было до сих пор. Я осматривал небо, рисовал пальцами различные узоры на покрытие поля, пытался сидеть просто с закрытыми глазами, но знал — мне не спастись от разговора с ним. — А плакать можно? — Резко выдал я и вскочил на ноги, протягивая руку Дэвиду. — Только если ты не затопишь мою квартиру. — Он задержал руку в воздухе и вопросительно поднял свои брови со взглядом на меня. Я кивнул и улыбнулся ещё шире, когда его рука оказалась в моей ладони. Почему-то на некоторое время, как я ощутил его силу и напор, когда он поднимался на ноги — мне казалось, что я защищён как никогда. Безумно хотелось сохранить это ощущение в себе, чтобы оно никогда не покидало моего разума. Этот человек был готов пожертвовать ради нашей команды всем, лишь бы только мы не теряли веры в себя. Не теряли самих себя — для него это было главной задачей по сей день. И за это был благодарен каждый из нас, даже Эндрю, который никогда в жизни не признает этого. Со стороны Дэвид сейчас был очень похож на обычного подростка, который сильно вымотался после тяжёлого учебного дня. Он был одет в простые джинсы и очень сильно растянутый свитер. В лунном свете он безумно был похож на Дэя — сейчас это было невозможно не заметить. На лице нервно дёргались скулы, а руки были сложены за спиной — все это заканчивалось размеренным шагом. Я отбросил все возможные мысли об этом, чтобы сейчас не сболтнуть чего лишнего, потому что это тайна не моя. Внутри разыгралось некое злорадство от того, что секреты есть не только у меня. На секунду представляю лицо Эндрю, когда Дэй наконец решиться обо всём рассказать — это будет из разряда: «БЕГИТЕ, ЧТО ЕСТЬ СИЛЫ! НЕМЕДЛЕННО! СЕЙЧАС РВАНЁТ». И больше чем уверен, начало паники будет исходить именно от Николаса, он очень остро передаёт эмоциональное состояние Эндрю, когда тот ошарашен подобными новостями. Дэвид явно был озадачен моментом обдумывания с какой стороны подойти к разговору, но начал с самого банального вопроса, о котором я подумал в первые же секунды: — Кому ты так отчаянно пытаешься дозвониться? — Рико. — Я ответил честно и без колебаний, сжимая рукой телефон в кармане своих шорт. — Смешная шутка. — Усмехается тренер и хлопает меня по плечу, когда мы подошли к его машине. — Мои слова похоже на шутку? — Голос ломался в изумлении, пока я закидывал сумку с вещами на заднее сидение. — Рико Морияме из команды Эдгара Алана «Вороны». — Это прозвучало с издевательским смешком, от чего тренер слегка цокнул языком, когда уже ретировался на водительское сиденье. Закончив свою мысль, я залез в машину и потянулся за сигаретами. Ткнув ими в сторону тренера, он молча кивнул головой, и я открыл окно, зажимая сигарету между губ. Скорее всего он перестал думать о том, что мои слова были сказаны не в серьёз, и решил оставить этот разговор до его дома. Я молча закурил, вдыхая никотин ртом, а выпускал наружу через нос, сразу же делая новую затяжку. Нос немного щипало, но мне будто хотелось окутать себя этим дымом и спрятаться ото всех хотя бы на несколько часов. Мои губы уже приоткрылись, чтобы спросить очередную нелепость, но тренер опередил меня: — Он приходил к тебе? — Его голос набрал тон и был более серьёзен, чем я хотел услышать. — Кто? — Это была не самая удачная попытка выразить своё удивление на его вопрос. — Не прикидывайся, Джостен. Ты единственный, кто сейчас может подойти к нему ближе, чем на метр. Он на грани... — он замолчал буквально на секунду, — вот-вот в нём что-то переломится. Я чувствую это, Нил. Не дай этому случиться. — Он выдохнул, а руки сжимали руль с такой силой, что белели костяшки. — А как вы дали случиться тому, что Эндрю едет со мной? — Это было ужасно грубо, от чего я прикусил язык и тут же сомкнул свои губы. — Извините. Он лишь мотнул головой, когда припарковывал свой автомобиль возле дома. Я не имел права задавать ему этого вопроса только потому, что сам до сих пор не пытаюсь ничего предпринять в этой ситуации — потому что решений не было никаких, если это касается Эндрю. Даже если бы тренер и сделал всё, чтобы он даже носа не подавал из общежития, то исход был бы ещё жёстче, для него это было бы равносильно предательству. Я вылез из машины, прихватив свою сумку и направился в квартиру. — Вскроем пару ран? — Улыбнувшись ему, перешагивая порог его дома. На некоторое мгновение меня окутало болезненными воспоминаниями, от чего по телу пробежался поток ледяного пота, я чертыхнулся и упал прямо лицом в подушки, которые были аккуратно сложены на диване. Позади себя я услышал небольшой смешок и звяканье чашек. Моё тело сопротивлялось каким-либо попыткам соскрести себя с дивана и хотя бы сесть. — И какие же раны ты готов открыть мне, Нил? — Ваймак сел на против меня в кресло, расставляя чашки на журнальном столике. — Ответ от тренера «Воронов» уже приходил? — Кое-как я отодрал своё лицо от подушек и с ужасными скрипами перевернулся на спину, обхватив руками собственные предплечья. — От них не было ни единого известия. Для них приезд двух игроков одновременно может оказаться очень хорошим козырем. Пойми лишь одну вещь, Нил, в данном положении тебе придётся лишь смириться с его решением и принять в любом исходе. — Он поджал губы, задержав у них край кружки с кофе, глоток он так и не сделал, чашка оказалась вновь на столе.       — Вы видели — чего мне стоил первый отъезд к ним. — Я ткнул пальцем себе под глаз, указывая на тату в виде цифры четыре. — Не вы ли клеили пластырь на каждую мою рану, потому что я был похож на дуршлаг, из которого без конца что-то да выливалось. Не вы ли говорили, что через время я смогу все забыть? — Прикрикнув последние слова, вскакивая со спины, приняв сидячее положение и уставившись прямо на Дэвида.       — Не смей меня винить в этом, щенок! — Он вскочил на ноги, будто получил несколько пулевых ранений. — От тебя нужна была лишь правда! Ты сам вошёл в эту игру, а сейчас пытаешься сделать всех виноватыми вокруг себя, умывая руки? Да черта с два! Это не прокатит, Натаниэль! — Он перешёл на крик и отшатнулся, будто бы ещё секунда и он потеряет сознание — тренер никогда не называл моего настоящего имени.       Я открыл было рот, чтобы возразить, сказать хотя бы что-то, но глаза защипало, а из меня вырвался лишь омерзительный и жалкий всхлип. Поджав колени к груди, я уткнулся в них носом, как почувствовал тёплую и тяжёлую руку, которая плавно опустилась мне на спину. Внутри я разрывался от агонии, понимая насколько сильно тренер был прав — с каждым днём я ввязывался в это все больше и больше, а правды от меня ни капли не прибавлялось. Уже через несколько секунд моя голова лежала на его коленях, а руками обвивал нижние части ног, сдерживая свои всхлипы, как только мог. Тело выдавало меня, когда резко вздымалось и дёргалось каждые несколько секунд, но он не смел ничего говорить, позволяя мне выпустить всё то, что вот-вот могло меня переломить. В голове пульсировали его отголоски — Натаниэль, Натаниэль, Натаниэль. Это был провал, неужели я стал настолько сильно уподобляться своему имени. В этот момент мне хотелось провалиться под землю, лишь бы не поднимать на него сейчас глаз, но взять себя в руки было необходимым. — А что если в этот раз не отпустят? — Я выпрямился, одной рукой смахивая остатки слез, а вторая рука уверенно упёрлась в диван, чтобы как-то поддерживать моё равновесие. — Я устал бежать от него. — Удерживать вас силой они не посмеют, это очень большая огласка для них. На этот раз о вашем отъезде будут знать все, даже комитет — новость будет огромной и шокирующей. Это единственное, что я мог сделать сейчас для вас. — Дэвид рукой теребил волосы на затылке, а глаза бегали по комнате из угла в угол. — Я всё равно постараюсь сделать так, чтобы Эндрю остался здесь с вами и дождался меня. — Почему ты так усердно пытаешься оттолкнуть его поддержку, прекрасно зная, что он действительно поможет пережить эти три недели. Ты не можешь знать, какими они обернуться для вас, но ты даже шанса ему не даёшь. — Ваймак встал с дивана и размеренным шагом рисовал по квартире квадрат, передвигаясь из угла в угол. — Я устал рисковать близкими мне людьми. — Мы все уже ввязли в это дерьмо, так и вылезать нужно всем вместе, а не по одиночке. Прими тот факт, что Эндрю не отступится от своего решения — для него это будет равносильно предательству самого себя. — Тренер обхватил ладонями шею сзади и немного откинул голову, уставив свой взгляд в потолок. Меня охватывала неумолимая ломка, руки предательски тянулись к сигаретам, хотелось в буквальном смысле удавиться этим дымом и не вдыхать в себя больше ничего. Колени все так же были поджаты к груди, перебирал собственные пальцы, вслушиваясь в хруст костяшек. Тренер остановился прямо напротив, не сводя с меня взгляда. Он был переживающим, нервным, взгляд в котором сейчас можно было разглядеть то разочарование, которое Ваймак ощущал в себе. Он был разочарован в себе же. В моей голове будто взрывались бомбы, маленький человечек, ничего не опасающийся, тыкал на кнопки для взрывов. Пальцы судорожно поползли по волосам, сжимая их. Тело отшатывалось из стороны в сторону, как матрёшка. Старая и расколотая, покрывшаяся трещинами. Глаза уставились на телефон, который беззвучно лежал на столике, если бы я мог проделать в нём дырку, клянусь — она была бы там уже давно. Я должен был успеть с ним поговорить до того момента, как их тренер примет решение. Но мои желания в данный момент вообще мало кого интересовали. — Наверное, мне стоит вернуться в общежитие, завтра вечером тренировка. — Эти слова будто на автомате слетели с моих губ. — Прости за то, как назвал тебя... Это вышло случайно. — Не перенимайте повадки Миньярда, тренер. — Я лишь усмехнулся.       Тренер нервно поправил волосы рукой, после чего сдавил пальцами свою переносицу. Ему явно было очень тяжело собраться с мыслями, чтобы сказать мне что-либо. Если бы я был один, то смог бы пережить это проще? Было бы мне сейчас легче осознавать тот факт, что вновь отправляюсь в ад? Было бы? Столько раз прячась, убегая — я не оглядывался назад, я не думал, что будет с людьми, в окружение которых я попадал. Так что же изменилось сейчас? Я был привязан к этому месту, к этим людям, и как бы я не пытался отрицать в себе — я дорожил ими безумно сильно.       «Сильнее, чем совей сумкой». — Усмехнулся я, пробравшейся мысли в своей голове.       При попытке встать с дивана мне пришлось прилагать к этому все усилия, потому что ноги предательски подворачивались под моим весом. Увидев, как неуверенно я стою на ногах, Ваймак в ту же секунд подхватил меня — одну мою руку закинул себе за шею, на плечи, придерживая за кисть, а второй своей рукой подхватил за талию. Сколько бы я не пытался сконцентрироваться, мне просто хотелось обмякнуть в его руках и уснуть.       — Может быть ты все же переночуешь здесь? — Это прозвучало слишком резко, что я дёрнулся и отрицательно помотал головой. — Хорошо, но я довезу тебя.       — Оно не стоит того. — Уголок рта еле поднимается, чтобы изобразить что-то подобное улыбки, но судя по выражению лица Дэвида, которое не выражало ни единой эмоции, у меня ничего не вышло. — Молчу.       Он находит в себе силы победно фыркнуть и с большей силой прижал меня к себе, когда выходили за порог квартиры. Оказавшись на улице, я вытянул свободную руку пред собой и плавно ей помахал. Несколько минут он подумал, прежде чем отпустить меня. На лицо падали холодные капли, отчего нос немного морщился, а глаза щурились. Ваймак быстрее побежал в машину, дабы не промокнуть, и тут же её завёл. Я услышал скрип стекла, которое он опускал, чтобы я лучше его слышал. Но в ушах раздавался лишь непонятный поток слов, не подвластный моему вниманию сейчас. Я поднял глаза на свет фар, а лицом продолжал ловить промозглые капли дождя, которые скатывались к шее и ключицам вместе с горячими слезами. Сознательно пытался заполнить всю ту пустоту, что образовывалась пред стоящими муками. Каким бы сильным не был сейчас — во второй раз легче не станет.       — Хватит! — Кулак пришёлся по рулю машины, от чего раздался её сигнал. — Живо в машину, страдать лучше в сухом и тёплом месте.       Я промолчал и отправился на свет фар. Глаза резал яркий свет, и передвигался я почти на ощупь, но землю под ноющими ногами я чувствовал как никогда. Нащупав ручку от двери машины, постоял ещё пару минут и наслаждался дождём, уставив взгляд в светлеющее небо. Ваймак во всю чертыхался, плёл мне что-то о состоянии здоровья, как безжалостно я относился к себе. Сам в этот же момент понимал, как только я начну жалеть себя — Рико сломает меня и завладеет своей игрушкой. Я не имел права жалеть себя. — А что если я уеду? Сменю имя, фамилию, внешность, начну всё заново? — Меня будто озарило, что от резко прильнувшей энергии закружилась голова. — Что ты принимаешь, Джостен? Ты совсем рехнулся? Чего ты хочешь этим добиться, долго бегать ты не сможешь. Тебя просто накроет с двух концов, как ты этого не поймёшь. В итоге ты будешь зажат двумя сторонами ада... — Но ведь... — я попытался перебить его. — Нет уж, я долго это терпел. Поэтому уж дозволь мне высказаться до конца. Ты будешь зажат кланом Мориямы и своим отцом. Очнись уже, идиот! Сейчас для тебя нет лучшей защиты, кроме как от нас! Твой рот уже изрядно подгадил в их сторону, в нашу сторону! Мы приняли то, что ты не готов ещё открыть нам всей правды, так теперь и ты прими тот факт, что мы уже погрязли в этом дерьме вместе с тобой, чертов кретин. Ты Нил Джостен, игрок команды «Лисы». И с этого дня, с этой минуты ты остаёшься им навсегда. А теперь заткнись и позволь мне довести наши тела в спокойствии. Я понимал, что сказать что-то в ответ ему сейчас даже не имел права. Руками я обхватил своё тело и вжал голову в плечи, как черепаха, которой надоело находиться в этом мире вихря из безумий. — На крайний случай, я усыновлю тебя, присвою свою фамилию и посажу под замок. Не вынуждай меня. — Он сверкнул своим взглядом в мою сторону, двигая бровями угрожающе и одновременно шутя. — Не смейте. — Усмехнулся я. — Нил Ваймак, боже упаси. — Мой смех ещё пуще раздался по салону автомобиля. Вперемешку с моим смехом и рёвом машины, по мне теплом начал разливаться хрипловатый смех Дэвида. Этот момент был настолько семейным и простым, что хотелось окутаться в это ощущение и остаться в нём навсегда. Я должен сохранить всё это, выстроить стену этих мелочей и держаться за неё из последних сил, чтобы выжить. Все же я имел большее преимущество перед Рико — у меня есть то, чего он никогда не сможет иметь в своём гнезде. Если я полечу головой вниз с обрыва, меня успеют поймать, а он же разобьётся вдребезги в одиночестве. Никто не посмеет протянуть ему руки, никто не почтит его после всего. Я не заметил, что уже несколько минут стояли у входа в общежитие. Тренер активно вёл переписку в телефоне, изредка поглядывая на меня боковым зрением. Возможно, что я догадывался о его действиях: — Мэтт побудет моей нянькой. — Я попытался выдавить из себя самую милую улыбку во все свои зубы, но Дэвид лишь сморщился, будто съел чищенный лимон целиком. — Он у Даниэль, пока Рене с Элисон в Колумбии. — Он продолжал набирать сообщение в своём телефоне. — Что они забыли в доме Николаса? — Ты вообще хоть что-нибудь знаешь о личной жизни, Нил? — Его брови сдвинулись, а на лице появился оскал. — Ники пустил девочек по просьбе Даниэль, чтобы они с Мэттом могли побыть вдвоём, улавливаешь? — Он вновь заиграл бровями, пуская из них волну. К лицу прилила кровь, я отчётливо чувствовал, как оно краснеет, а глаза прикрываются от неловкости. Значит Кевин в общежитии, Ники скорее всего тоже был там, Аарон уехал с Кейтлин, а вот Эндрю... он мог сейчас оказаться в любом месте. Я глухо выдохнул и откинул голову на сиденье машины, как голос тренера вновь отозвался эхом. — Где он? — Это настолько знакомый голос, что я был сейчас готов пробежать ещё пару кругов ада, но лишь не оставаться с ним. — Перед ночной тренировкой я отвёз его сюда. Он был просто весь окро.. — голос тренера переходил на шёпот. — Что там происходит? О чем вы? — Выкрикнул я, вылезая из машины, прихватив свою сумку с вещами.       Ники и тренер очень быстро выпрямились и завертели головами в разные стороны в поисках меня. На лице Ники читалось ужасное волнение, которое отражалось в его частом покусывание нижней губы и перебиранием пальцев своих рук.       — Просто забирай его спать и проваливайте. — Выругался тренер, даже не посмотрев на меня, залез в машину и тут же уехал в неизвестном направлении.              На меня уставилась пара глаз, обладатель которых пошатывался из стороны в сторону, сложив руки за спиной.       — Аарон не возвращался? — Это прозвучало очень сухо и отдалённо.       — Его не будет до понедельника. Он с Кейтлин. Предвещая твой вопрос — нет, Эндрю никак не отреагировал на это, и нет, я не могу знать где он. — Это все, что я слышал от него на улице.       Он подхватил мою сумку и зашагал с ней прочь. Машина Эндрю стояла здесь, а ключи брякали в руках у Ники — может быть он все же здесь. Даже если и так, то видеться сейчас нам не имело никакого смысла. Я шёл за Ники на слух, было безумно тихо, что я отчётливо слышал скрип кровати в комнате Дан и безудержно тяжёлое дыхание Ники, который сильно вырвался вперёд. Он дёрнул за ручку и распахнул дверь в мою комнату, встав на пороге, швырнул сумку куда-то в сторону и зашёл во внутрь. В удивлении я изогнул бровь, с неохотой признаваясь, что «няньку» мне всё же нашли. Я прекрасно знал, что в окружении этого человека разрыдаться и выдать все тайны мира смогу безоговорочно. И самое главное — я не хотел тревожить и так самого чувственного члена нашей команды. Я уверен, что рыдать он будет со мной, если на то пошло.       Я прошёл мимо него, делая вид, что он давно покинул мою комнату. Усевшись на диван, я тут же достал телефон и посмотрел на часы — время заходило за пять часов утра. Не долго думая, набрал последний вызываемый номер. Руку сводила судорога — я сжимал и разжимал кулак со всей силы, чтобы немного лучше почувствовать руку.       — Ты решил перенести сроки, Натаниэль? — Его голос был бодрым и полон сил.       — Вы получили ответ? — Трубка хрустела в моих руках, лицо наливалось кровью, бегали жевалки, но голос пытался сохранять в спокойствии.       — Ах, ты о своём бешеном псе? Жан не плохо его потрепал, аж самому придётся игру отсидеть на скамейке. — Рико усмехнулся, я чувствовал, как его лицо изменяется от каменного выражения к ухмылке до ушей.       — Я задал вопрос.       — Не суй лапу тому, кто запросто может её оттяпать, Веснински. — Морияма буквально прорычал эти слова, выдохнув, он продолжил: — Ваш ответ у тренера. Комитет одобрил данное предложение. Не плохая страховка, но боюсь, что вас она не спасёт. Ответ от нас будет уже в течении недели. — С этими словами в трубке повисли короткие гудки.       Мой гнев вылетел через крик, а руки разбрасывали все, что попадалось в них. Я закрывал уши руками, чтобы не слышать собственного крика, на который могло сбежаться все общежитие. Ники моментально среагировал и побежал в мою сторону, он обхватил меня, сжимая руками. Ртом уткнулся в его ключицы, ни одной рукой пошевелить не выходило вовсе. Его тело содрогалась под тем криком, который выходил из меня. Он слегка ослабил хватку, думая, что я сдался, но я отшвырнул его с такой силой, что он перелетел через подлокотник дивана, ударившись затылком о стену комнаты.       — Клянусь, я убью эту суку, я убью его, Натан, я убью каждого из вас! — Я желал, чтобы он слышал меня, с каждым словом мой кулак дикой болью отзывался в груди, пока я не услышал собственный хрип, пока ноги мои не подломились, что я рухнул на колени.       Я не позволял себе обернуться, чтобы посмотреть на Николаса, чтобы хотя бы убедиться, что он в порядке. Он бормотал себе что-то под нос, но я все так же сидел на полу, проглатывая собственные слезы. Мне хотелось расцарапать каждый шрам, содрать с себя кусок кожи, где красовалась цифра, лишь бы заменить ту боль, которая сейчас во мне в буквальном смысле искрилась, от чего кровь обжигала и рвала на части изнутри. Лицо падает в ладони, а я безответно замолкаю. Почти не слышно, как я дышал.       Меня оторвали от пола и уложили спиной на диван, аккуратно положив мою голову к себе на колени, Ники сжал мою руку в своей. Его улыбка озаряла лицо, на нём не было обиды или же мимолётной боли. Этот человек настолько искренне мне улыбался, что вся ноша моих действий ринулась на мои плечи. На его щеках рисовались слезы, которые он даже не пытался спрятать от моих глаз. Я сразу же вспомнил тот момент, когда сидел точно в таком же положении, точно с теми же мыслями — то как он умел быть рядом, то как умел найти самый малейший плюс из всего дерьма, что нас окружало.       — Я не хотел приносить всё это в вашу жизнь, Ники, не хотел, клянусь. — С каждым словом я мотал головой в разные стороны, отрицая всё, что происходило сейчас.       — Ничего страшного в этом нет, Нил. Наша жизнь была низкосортным дерьмом, это был день сурка, если можно так это назвать. — Объяснялся он, жестикулируя свободной рукой в воздухе. — А тут появляется парень с крашеными волосами и разноцветными глазами, у которого очень длинный и поганый язык в ситуациях, где это совсем не уместно... И наша жизнь превратилась...       — В отборное дерьмо, высшего класса. — Рассмеялся я.       — Я хотел передать это чуть менее прямо. — Он пожал плечами и потянулся за подушками, одну положив себе под спину, а вторую аккуратно сложил у себя на коленях и вернул мою голову обратно.       — Смерть Сета, она до сих пор на мне, я не избавился от этого чувства. Э-элисон, он-на не про-простила меня. — Немыслимо, но я начал заикаться, будто эти слова душили меня.       Ники промолчал, осторожно поглаживая мои волосы, перебирая их пальцами, запутываясь в них. Он явно подбирал слова, хотя глаза его смыкались от бессилия.       — Если бы я держал язык за зубами, Ники. — Моя рука оказалась поверх его, которая сжимала мою ладонь.       — Перестань, ты знаешь, что в это может верить кто угодно, только не я. Здесь нет твоей вины, точно так же как и в том, что ты просто защитил Кевина. Ты ответил агрессией на агрессию, не понимая, какие последствия за этим пойдут. Ты отчётливо знал, в чью сторону открывается твой рот. Смерть Сета это случайность, которая вытекла из кучи непонятных последствий. — Он смиренно выдохнул. — В конце концов, лучшая защита — нападение. Разве нет? — Его глаза, взгляд устремился прямо над моим лицом, от чего тень его головы перекрывала мне весь свет.       Его янтарные, карие глаза буквально пронзали меня изнутри, ни в одном взгляде я не мог отыскать столько любви и заботы к человеку, от которого лишь одни неприятности. Хэммик чуть наклонил голову в бок и сощурил глаза, очень смешно хмурясь, так как от такого положения головы его волосы сильно свисали и щекотали нос и щеки. Я еле сдерживал смех от этого зрелища, как коротко простонал, когда сделал несколько лишних движений своими ногами. Драка с Эндрю, потом мучения на поле — мои же ноги считали меня предателем и похоже вовсе не собирались расслабляться, чтобы боль ушла.       — Успокоился, великий мученик «высшего класса»? — Он вновь засмеялся, рисуя в воздухе кавычки.       Я сделал вид, что не услышал его придирку и предпринял попытку встать. Успехом она явно не увенчалась, когда моё тело рухнуло на пол, как какое-то бревно. Ники чертыхнулся, пытаясь успеть меня поймать, как сам рухнул перед мной. Комната залилась смехом, а на щеках появился едва заметный румянец — ещё один момент для моей непробиваемой стены. Я чувствовал с Хэммиком безграничную простоту и искреннюю надежду, что в его брате, хоть и двоюродном, есть хотя бы небольшие отголоски такого характера.       Он поднялся с пола, помогая сесть мне на диван, укутав при этом плечи и руки в тёплый плед, а с ног принялся стягивать кроссовки и носки. Он язвительно сморщился, выстроив на своём лице недовольную гримасу:       — Золушка, ты вообще знаешь что такое душ и шампунь? — Он изогнул брови, отбрасывая эти зловония куда подальше от нас двоих.       — Ты ждал фиалки? Особенно после несколько часового бега, тренировки бросков и дождя. Серьёзно, ты издеваешься, чистюля?       Хэммик лишь недовольно фыркнул, поставив у моих ног тазик с тёплой водой, из которого валился пар. Я недовольно сморщил нос, показывая всем своим видом, что не намерен этого делать. Но кажется, что Ники было абсолютно плевать на мои убеждения — он без слов схватил меня за ноги и сунул их вводу. Я и пискнуть не успел, как от кончиков пальцев ног и выше разбежалось тепло — это было очень кстати. Парень победно вскинул брови и свалился рядом на диван, перекрестив руки на груди. — Ты боишься за него, верно? — Хочешь сказать, что не боишься ты? — Я глубже укутался в плед, пряча свой нос в нём, что меня было еле слышно. — Ты прекрасно знаешь ответ, Нил... — он занервничал, выдавали его бегающие глаза и перебирание пальцев на руках. — Прости за то, что я сказал в Колумбии, я абсолютно не подумал, этот отъезд, он... он просто вылетел из головы. — Перестань, — он все ещё продолжал мне что-то объяснять, — прошу, Ники, перестань. — Я взял его за руку и сжал её. Его лицо побледнело и вытянулось, когда он посмотрел в коридор, на дверь. Он резко выдернул свою руку и в буквальном смысле убежал от меня. Я знал, что это может означать лишь одно — этот был тот самый человек, которого увидев у меня за спиной, по телу пробежит тысяча вольт напряжения. Поворачиваясь вокруг своей оси, я уже был готов выставить его за дверь, но все, что я мог, увидев его в дверях, лишь собирать свою челюсть по полу. — Прошу, Ники, оставь нас. — Это прозвучало очень тихо, будто бы ему едва удавалось разговаривать. — Клянусь, я не трону его и пальцем. — Он скатился по стене, поджимая колени к груди. Хэммик стоял и не двигался — создавалось впечатление, будто он вовсе окаменел. Он внимательно изучал Эндрю, все те пятна крови, которые разрастались по всему телу, и были явно не только его. Он мотнул головой, будто выходя из гипноза, и помчался к нему — и неважно чем бы ему это могло обернуться. Он хотел помочь брату. Этот человек был готов помочь любому и безоговорочно. — Эндрю, что это, твоё плечо, объясни, прошу... — Ники почти молился еле слышным голосом. Миньярд не смел смотреть ему в глаза, он выжидал, когда же брат соизволит выполнить его просьбу. Я наблюдал за всем этим со стороны, а в голове проносились обрывки фраз: «я забрал его со стадиона, он был весь окровавлен», «Жан не плохо его потрепал». И после этого во мне взорвалась последняя бомба — кулак влетел в стол, от чего чашка подскочила и перевернулась, опрокинув содержимое прямо мне в ноги — в таз с водой. Тёмная жидкость моментально окрашивала воду в свой цвет. Это было очень похоже на то, что сейчас происходит внутри меня. Глаза метались по комнате, а по телу разлилась ярость, с помощью которой я подскочил на ноги. Я сбросил плед с себя и ринулся в сторону братьев. — Ники, все будет хорошо, утром ты обо всем узнаешь, обещаю тебе. — Моя рука легла ему на плечо, он попытался избежать этого прикосновения, но сжал его лишь сильнее. В его глазах буквально на секунду я увидел невообразимое — они кричали, смотря прямо на меня: «это все ради тебя, это все из-за тебя». Я прикрыл глаза, чтобы не видеть этого, и лишь обнял его в благодарность — это все, что я мог сейчас сделать. Его взгляд ещё раз на секунду упал на Эндрю, и Николас тут же покину комнату, закрыв за собой дверь. Я остался стоять над ним, проедая взглядом всё его тело. Оно дрожало — отчаянно и безвозвратно. Ещё пара секунд моего нависания над ним, как я рухнул на колени и сгрёб в свои руки, прижимая к себе сильнее с каждой секундой. Он даже не колебался, лишь тихо всхлипывал и пытался перевести дыхание. В плече сияла дыра, будто небольшое отверстие, которое было высверлено под болт. Лицо было перепачкано кровью и грязью, глаза опухшие на столько, что он едва ли мог их открыть. — Я убью его. — Убери свои руки. — Каждое слово в этом предложении давалось ему с трудом, но я держал лишь сильнее. — Я сказал убери чертовы руки! — Эндрю оттолкнул меня с такой силой, что я кубарем откатился назад. Наши взгляды столкнулись — глаза были беспомощны, но свирепы. В один момент они сияли злобой и болью, как в миг они наполнились слезами: — Твой приезд к ним ничего не решит, Натаниэль, они не оставят тебя в покое. Ни после того, как ты дашь сведения об отце, ни после того, как выполнишь все желания Рико. Ты собственность. Его собственность. — Эндрю выкрикивал эти слова, сжимая кулаки. — Тогда оставь эту идиотскую затею, останься здесь и сделай всё, чтобы я мог вернуться сюда. Чтобы я мог вернуться домой. — Я посмел приблизиться к нему ближе. — Я не могу остаться здесь. Ты не поедешь туда один, Веснински. Я сказал нет! — Он толкнул меня ещё раз, но я сумел выстоять это. После этого нас накрыла тишина. Я просто продолжал сидеть на против него и смотреть. Не выдержав его внешнего вида, я сходил за тряпкой и набрал в таз чистой воды. — Тронешь меня, и клянусь, я свяжу тебя и оставлю здесь одного. — Он даже не среагировал на мои слова. Я намочил кусок тряпки и аккуратно приложил к лицу, чуть надавливая, чтобы оттереть кровь и грязь. Эндрю лишь иногда морщился от моих прикосновений и одёргивал голову. Я был безумно близко к нему, настолько что дыхание, срывавшееся с его губ, обжигало мою шею. Во рту пересыхало, а голова переставала мыслить ясно. — Почему я для тебя Натаниэль Веснински? — На этот вопрос его глаза округлились, будто я облил его ледяной водой, а не просто проводил по коже прохладной тряпкой. — Не задавай мне идиотских вопросов. В том, что твой мозг не умеет думать в нужном направлении, нет моей вины. — Эндрю выхватил тряпку из моих рук и приложил к ране на плече. — И все же. — Голос мой был настойчив, а лицо приблизилось вплотную к нему, чтобы наши глаза были на одном уровне. — Потому что я принимаю тебя... — он приблизился ещё ближе ко мне, что наши губы в любой момент могли соприкоснуться. — Потому что принимаю тебя настоящим, Натаниэль, а не то, что ты придумал во круг себя. — После этих слов, он вновь откинулся спиной к стене, расширяя между нами расстояние. — Ты знаешь, что я не приму этого имени и останусь Нилом Джостеном. — Я встал на ноги, протягивая ему руку. К моему удивлению, он принял её и с огромными усилиями поднялся на ноги. Его ладонь протянулась к моему лицу, большой палец упал на место, где была выведена татуировка, грубая кожа небрежно пробежалась по ней. — Мне плевать. Я принимаю тебя любым, но больше люблю смотреть правде в глаза, Веснински. В тебе ничего нет от отца, ты копия матери. — Его слова будто пронзили меня, от чего я пошатнулся, но он успел перекинуть свою ладонь мне на шею и удержать меня. — Нил, Натаниэль, кто там ещё был? Мне плевать. Ты бегунок. — Он выплюнул эти слова мне в лицо. — Я все сказал тебе и решения своего не изменю. В декабре мы уезжаем в гнездо вместе. Либо со мной там, либо без меня вообще, Натаниэль. С этими словами он оставил короткий поцелуй на моём лбе и покинул комнату. Весь мир будто рухнул под моими ногами. Пальцы ощупывали лоб, в попытках сохранить то, что произошло, удостовериться в том, что это действительно правда. После всего, что между нами произошло, я не имел права оставить его одного. А если же быть честным — я не видел дальнейшей жизни без него.