Cold bones, yeah, that's my love She hides away, like a ghost.
Она ловко перепрыгивала с крыши на крышу, лазила по стенам и добывала секреты. Растворяться в темноте — то, что она умела лучше всего. Он привык к ощущению её присутствия в своей комнате, и, хоть она появлялась абсолютно беззвучно, он всегда безошибочно определял точный момент, когда Призрак переступала подоконник его комнаты (использовать двери было бы для неё слишком просто). Вот уже в течении месяца вороны у его окна беспомощно и протестующе кричали, потому что их было некому кормить. Всегда по вечерам, когда он не отправлял её выполнять очередное поручение, она сидела здесь и подкармливала их. Теперь же он почти привык к этим раздражающим звукам, а вместе с ними — и к ощущению пустоты, переполнявшему его в последний месяц. Казу казалось, что он второй раз в своей жизни сломается, если она не вернётся. Он надеялся, что она не сбежала, молился всем её святым, беспомощно уверовав в них, чтобы получить возможность ещё раз ощутить её присутствие здесь. Под конец третьей недели Бреккер чувствовал, что окончательно потерял рассудок и контроль над собой.Cold sheets, oh, where's my love? I am searching high, I'm searching low in the night.
Его нога болела больше, чем обычно из-за проливного осеннего дождя, который был обычным явлением для вечно скрытого в тумане и облаках Кеттердама. Каз сидел на своей узкой холодной кровати, оперев локти на колени и уставившись на свои руки, теперь не скрытые под чёрной кожей (он ведь пообещал ей). Раньше он не выносил любых прикосновений, тонул в пучине собственных воспоминаний, где его захватывали ледяные и омерзительно мягкие руки Джорди. Теперь вода касалась его щиколоток от одной мысли о том, что тогда, у себя на чердаке, когда она пришла попрощаться, он видел её в последний раз. Он — вор, убийца, облачённый в свои доспехи, а единственная, перед кем он их снимал, растворилась в ночи на корабле вместе со своими родителями. — Корми воронов пока меня не будет, — сказала она ему тогда. — Даже и не попытаюсь, — пожалуй слишком холодно ответил он ей. — Я говорил тебе, что это теперь твои птицы. Не моя вина, что ты решила их приручить. Она улыбнулась. Тепло. Так, как умела только она. — Дождись меня, — Как будто его нужно было просить. Каз не решался произносить её имя даже в своей голове. Слишком больным эхом в груди оно отдавалось. За его окном в очередной раз раздался противный каркающий звук. Из-за дождя треклятые птицы совершенно обнаглели и едва ли не залетели внутрь. Один из воронов всё же уселся ему на стол. Каз адресовал пернатому уничтожающий взгляд, а затем резко взмахнул своей тростью: — Прочь отсюда! Кыш! Ворон посмотрел на Бреккера своими глазами-бусинками, словно осуждал его, но всё же улетел. Каз издал рваный вздох. В его мыслях в очередной раз противным червяком зародился вопрос: «А что если она решила там остаться?». И его передёрнуло, когда голос Джорди в его голове произнёс: «И правильно бы сделала».Did she run away? Did she run away? I don't know. If she ran away, if she ran away, come back home. Just come home.
Каз знал, что его мёртвый брат прав. Он уже достаточно съехал с катушек, чтоб прислушиваться к его замечаниям. Ей нужно было бежать, уносить ноги куда подальше от него и не оглядываться. Бреккер представлял собой один сплошной изъян. Его потрёпанная, прогнившая душонка являла собой разрушительную силу для всех, кто окружал его, и в первую очередь для неё. Но когда Инеж касалась его, когда прижималась к нему в объятиях в те ночи, когда его мучили кошмары, он чувствовал. Что всё ещё жив, что его прошлое медленно, но верно отпускает его, как будто она, как всегда легко и непринужденно, поднималась вверх к облакам, утягивая его за собой. И он хотел быть лучше для неё. Каз знал, что готов свернуть горы, сжечь весь Кеттердам — да что там Кеттердам, всю Керчию, Равку, Новый Зем, Фьерданию и прочие страны — до тла, если бы с ней что-то случилось. Но об этом он даже думать не хотел. Если бы с Ней что-то случилось, он бы не пережил.Does she know that we bleed the same? Don't wanna cry but I break that way.
Призрак была егоDid you run away? Did you run away? I don't need to know. But if you ran away, if you ran away, come back home. Just come home.
Она сидела на краешке его кровати и держала его за руку. Такая тихая, едва различимая в тени, почти как настоящая. Она часто снилась ему, и нередко от многих снов он просыпался с яркой россыпью румянца на щеках и щекочущим чувством в животе. — Я не хочу просыпаться от этого сна, — едва слышно прошептал он, изучая её нежное лицо внимательным взглядом. Её карие глаза блестели в темноте. Она наклонилась к нему и запечатлела едва заметное касание губ на его лбу. Холодок, а затем и приятное тепло, разлились по всему его телу. И тогда он понял.Just come home.
— Я вернулась, Каз, — губы Инеж изогнулись в тёплой улыбке, а он не смог и слова вымолвить. — Это не сон. — Инеж, — прошептал он, окончательно потеряв возможность дышать спокойно и мыслить. Каз погладил ладонью её щеку. От этого простого движения по телу обоих пробежала дрожь. А затем он прислонился своими губами к её. Чтобы больше никогда не жалеть о том, что не успел поцеловать её. И она вновь подняла его высоко в облака.