Кошмары Сэра Кэйи

      Кэйю мучали кошмары столько, сколько он вообще себя помнил. Он всегда спал плохо, просыпаясь среди ночи, тяжело дыша. Когда-то давно, когда он еще жил в доме Рагнвиндров, он часто приходил в комнату к Дилюку и просил у него разрешения остаться с ним, теперь же, когда между ними выросла огромная крепостная стена с полным вооружением, ему приходилось справляться с этим в одиночку, иногда так и не имея сил сомкнуть глаза до самого утра.       Он уже перепробовал доступные способы, вроде снотворного, напиться до бессознательного состояния, или загонять себя до того, чтобы без сил валиться с ног… Но это не помогало ночью спать крепче, а на утро — чувствовать себя бодрее. Кошмары все равно приходили: он всю ночь то просыпался от собственных криков, то просто ворочался, то его бросало в жар, то в холод — одним словом, крайне отвратительно, а к рассвету — больная голова и слабость.       Их отношения с Дилюком можно было описать, как… сложные. Они давно перестали быть натянутыми, ни тепла в них не было, но и не ярости, просто… сложные. Порой Кэйа ловил себя на мысли, что его радует хотя бы то, что они разговаривали. Можно ли было назвать разговорами вечное ворчание и хмурый бубнеж? Дилюк, не склонный к пустой болтовне, едва ли удерживал себя от едких, иногда и правда колких комментариев в сторону Капитана. «Вас жевал Странный Хиличурл, Сэр Кэйа?», «Вижу, патрулирование далось вам непросто. Может, чтобы крепче держать меч, вам стоит завязать с алкоголем?», «Смею предположить, что ваш четкий нюх снова привел вас в логово разъяренных кабанов, ваш внешний вид оставляет желать лучшего. Может, сидр или соку?»              Такие дни, когда ему не указывали красивым резким жестом прямо на дверь, Кэйа считал хорошими. И вот в один такой более-менее неплохой (по шкале настроения Дилюка, конечно) день, Кэйа вечером, после закрытия таверны, когда все уже расходились, собрал все свои силы в кулак и схватил Дилюка за рукав, и, не успев подумать, выпалил:       — Мне нужна твоя помощь.       Сказать, что Дилюк опешил — ничего не сказать. Его лицо буквально исказилось в не то удивлении, не то усмешке. Чтобы Кэйа, самоуверенный и самовлюбленный Капитан Кавалерии, снизошел до того, чтобы попросить кого-то о помощи? Достаточно дерзкий, чтобы этим «кем-то» оказался сам Дилюк? — это определенно не то, что происходит каждый день. И не то что бы он, Дилюк, соглашающийся помочь — тоже вполне обычный порядок вещей.              Следом, конечно же, последовал логичный вопрос:       — И? В чем же?              Кэйа не думал, что он вообще зайдет настолько далеко, в целом, если бы Дилюк посмеялся над ним было бы уже больше, чем он рассчитывал.       А затем, замерев в полутьме уже опустевшей таверны, Кэйа рассказал ему обо всём. Странное ощущение дежа-вю: однажды он уже пришел к нему, чтобы быть с ним честным и откровенным, и в прошлый раз Дилюк только дал ему несколько новых образов для ночных кошмаров. Безумие — делать вторую попытку. Кэйа в красках описал все свои злоключения в поиске идеального решения, дополняя рассказ достаточно подробным описанием собственных снов.              На некоторое время повисла тяжелая пауза. Дилюк смотрел куда-то в сторону, Кэйа — на его рукав, зажатый меж собственных пальцев. А затем, аккуратно, стараясь не усугубить и так печальное положение своих дел, он поднял взгляд, и поинтересовался у Дилюка, не мог бы он провести с ним ночь. Затем, конечно же, понимая, что он сказал, он резко замахал руками:       — Это не то, что ты подумал! Просто посидеть до утра со мной, и всякое такое, ну ты понял…       — И почему я?       — А кому я вообще могу доверить такое? Если ты откажешься и тебе неприятно находиться со мной в одном помещении, я пойму…              Но Дилюк внезапно согласился:        — В казарму к тебе я не пойду, — спустя несколько секунд затянувшейся тишины, наконец произнес с тяжелым выдохом Дилюк, и Кэйа снова потерялся. А как тогда?       Не то чтобы это удивило, но оказалось, что весь верхний этаж таверны, к слову находящейся в полном владении Дилюка, занимали его покои. Кто бы, о Архонты, в такое вообще мог поверить? Так, словно это очевидные вещи, Дилюк ровным голосом признался, что ночует там иногда, когда таверна закрывается слишком поздно, или когда что-то происходит в ночном Мондштадте, что требует внимания, без лишней траты времени на поездки через весь регион до поместья и обратно… Кэйа сделал логичный вывод, что Дилюк ночует там почти постоянно.       В заключении, он выставил комнату, как условие своего сомнительного согласия на его, Кэйи, сомнительную просьбу.       — И ты позволишь мне, лечь в твою постель? — не понимая происходящего, поинтересовался Кэйа, когда Дилюк снял тяжелый амбарный замок с решетки, что отделяла второй этаж таверны и винтовую лестницу в его спальню.       — Именно, — без каких-либо эмоций в голосе произнес в ответ Дилюк, когда они зашли в довольно просторную и, если честно, абсолютно безжизненно-пустую комнату.       — Жест доброй воли, не иначе, — но Кэйа не спорил, принимая условия, хотя уровень уверенности в данной затее, конечно, стремительно падал.       А затем он и вовсе потерял всякий здравый смысл, когда Дилюк преспокойно устроился рядом с ним на другой половине кровати. Как, — задался Кэйа вопросом, — он вообще сможет в таких условиях заснуть?       Но заснул он почти сразу же.       А затем, ночью, кошмары снова заполнили его сны. Кэйа ворочался и что-то невнятно бормотал, сквозь не то полувскрики, не то полустоны. Дилюк проснулся почти мгновенно. Он мог бы разбудить его, мог бы сделать что-то еще другое… Но Дилюк его просто обнял? Как будто и не было этих трех лет холодной войны (односторонней, возможно), словно и ссоры не было, и только вчера вот так же они засыпали в своих старых спальнях, за несколько часов до этого сражаясь деревянными мечами, представляя себя Арундолином и Рустаном. Кэйа не проснулся, но тепло, исходящее от Дилюка, привычно заставило его расслабиться.              Когда утром Кэйа проснулся, они еще обнимались. Он постарался сделать вид, что еще спит, чтобы провести так еще какое-то время, однако Дилюк раскусил его раньше, чем он успел снова закрыть глаза.       — Выспался? — без доброго утра спросил он. Его голос был немного хриплым, возможно, он тоже проснулся незадолго до этого.       — Да, — приятное осознание этого факта вынудило Кэйю расслабиться еще сильнее. С Дилюком рядом было тепло и уютно. Как… дома.       — Я рад, — внезапно даже слишком беззлобно для привычного тона его голоса, произнес он в ответ, и Кэйа почувствовал, как легкий румянец вспыхнул на его щеках.              Непривычно, неловко? Как такое вообще можно описать?              Волосы Дилюка, растрепавшиеся по всей подушке, приятно щекотали шею Кэйи, и он заворочался, пряча лицо.       — Если ты не против, — продолжил спокойным ровным голосом Дилюк, — я бы поспал еще.              Кэйа лишь шокировано выдохнул. Да как он может быть против растянуть такое мгновение на несколько часов? Он только кивнул, и от этого движения его нос внезапно уткнулся Дилюку в шею. Тот на это никак не отреагировал.              Всё это было странно, нелепо, но очень приятно. Кэйа не стал ничего менять и в таком положении просто закрыл глаза. В конце концов от Дилюка приятно пахло розовым мылом и виноградом. Как раньше, так по-домашнему привычно.              Когда они проснулись в следующий раз, где-то внизу на улице уже звучали голоса горожан, стучали копыта, чей-то звонкий смех отголосками доносился с площади… А всё, что слышал Кэйа — размеренное спокойное биение сердца Дилюка под его ухом.       Он бы отдал всё, что у него есть, чтобы не прекращать это еще несколько часов, дней и вообще остаться вот так — навсегда.              Но это было невозможно, и об этом ему напомнил вскоре заворочавшийся Дилюк.       — Я хочу есть, поднимайся, — безапелляционно изрек он, тут же выпрямляясь и садясь на кровати. Слишком резко и быстро, как вообще люди могут с такой скоростью вылезать из постели?       Одевались они в тишине. Кэйе казалось, что воздух стал тяжелее. «Всё закончилось», — грустно признал он.       — Полагаю, если мы появимся в «охотнике» вместе, это будет по меньшей мере странно.       «Это будет странно», — мысленно повторил Кэйа. Конечно, на что он надеялся: что они возьмутся за руки и побегут гонять голубей на площади? Что Дилюк радостно начнет таскать его по всем окрестностям, чтобы… что? Они вместе не смогут даже позавтракать, не то чтобы дружелюбно провести время. Дилюк выполнил его просьбу, о большем Кэйа и не просил.       Он поджал губы и кивнул.       — Всё в порядке, я позавтракаю в казарме. Может быть, там еще что-то осталось, ведь сейчас уже около полудня…       Дилюк обернулся и смерил его ничего не выражающим внимательным взглядом. Кэйе показалось, что его просверлило насквозь.       — Вообще-то, — начал вкрадчиво он, медленно произнося каждое слово. — Я позвал тебя позавтракать. Мне расценить твой ответ как отказ?       Кэйа опешил. Вместе? Позавтракать? Кэйа и Дилюк вместе завтракают в «Хорошем Охотнике», где весь честной народ может просто проходить мимо и смотреть на них? И они там просто сядут и будут есть рядом друг с другом?       — А, о… — вместо внятного ответа просто выдал Кэйа, и Дилюк сухо усмехнулся:       — Содержательно, другого я и не ждал.       А затем он отвернулся и махнул рукой.       — Пошли.              И они пошли.              И позавтракали вместе. И Дилюк не смеялся и не фыркал презрительно, что Кэйа не то ест, не то пьет, как-то не так держит вилку, не так улыбается, не так смотрит, не так одет, и что вид у него тоже какой-то… не такой. Они просто разговаривали, будто это были совершенно обычные вещи, и Кэйа едва вообще верил в весь этот сюр.              А потом произошли вещи, которых он и представить даже не мог. Может быть они пришли к конюшне пешком, может его туда телепортировало, может он успел заказать алкоголь за завтраком и напился до беспамятства, что вообще напрочь забыл, как это произошло, но, когда Кэйа снова вернул способность мыслить, они уже сидели верхом на лошадях и направлялись куда-то в сторону Мыса Веры. Кэйа тоже хотел бы немного веры в происходящее.              Он немного плелся позади, конечно, ведь на добрую четверть часа он лишился рассудка, как можно в таком состоянии еще и гнать лошадь? Дилюк выглядел бодрым и даже в хорошем настроении. Ветер трепал его волосы, отчего они выбивались из небрежно утром перевязанного лентой хвоста.       «Красиво», — рассеянно оценил всё это Кэйа. Он вообще в целом чувствовал себя рассеяно и не понимал, что происходит и как они к этому пришли.       И так прошел весь день. Кэйа запоминал каждое мгновение. Как Дилюк оборачивался к нему через плечо, как от бьющего ветра его щеки красиво покрывал румянец, как его волосы падали на лицо, и как он убирал их, чертыхался, как он смеялся, когда Кэйа, спрыгнув с лошади у озера, с кучей брызг опустился по щиколотку в лужу, как они гнались за зайцем, и как Дилюк чуть не споткнулся о спрятавшуюся в кустах лисицу, как он, сидя к нему спиной на поваленном дереве, смотрел на Мондштадт на той стороне, и как при этом он напряженно выпрямлял собственную спину (ах, кому Кэйа врал: Дилюк всегда держался статно и красиво, даже сидя на пне или среди кустов чертополоха), как они жгли на костре грибы, и как уставшие молча сидели, уставившись на огонь.       — Я скучал по этому, — спустя долгие минуты молчания первым подал голос Дилюк. Если бы слова имели цену, эти — были бы самым великим сокровищем.              — Я тоже, — просто согласился Кэйа. У него было так много слов, что он все эти годы хотел сказать, терзаемый чувством вины, но… теперь они внезапно все выветрились из его головы.       — Я не против, чтобы ты приходил, ко мне, когда тебе нужна помощь, не в самую последнюю очередь, а… сразу, — возможно, эта фраза стоила бы еще дороже. Кэйа поднял на Дилюка неверящий взгляд и вместо ответа просто широко раскрыл удивленные глаза. — Кэйа, в самом деле, я же не чудовище… — вздохнул Дилюк, когда посмотрел на него в ответ. — У меня никого не осталось, кроме тебя, и возможно я грубый и резкий, и не отвечаю тем ожиданиям, которые ты возлагал на меня когда-то, но… — он вернул взгляд в костёр, и Кэйа готов был поклясться, что увидел в нем смятение, — я хочу исправить эту глупую вражду между нами. Если тебе нужна помощь, я здесь, рядом с тобой, я не буду больше идти на тебя с оружием и, определенно точно, в мои планы не входит причинение тебе вреда. Я действительно хочу быть рядом, — он сделал акцент на слово «действительно» с такой теплотой в голосе, что Кэйа вмиг почувствовал себя снова двенадцатилетним мальчишкой, что плакал в кладовке, боясь, что его названный брат ненавидит его за то, что его отец теперь делит свою любовь между ними. Только вот незадача, чувство, что теперь Кэйа испытывал, был не страх, а осознание, что эту самую любовь готов разделить с ним сам Дилюк.       — Тогда я бы хотел остаться сегодня с тобой снова, — стерев изгибом запястья влагу со своих щек, не глядя на Дилюка, тихо ответил Кэйа.       — Спасибо.       Кэйа вмиг растерял своё смятение и уставился на Дилюка.       — За что?       — За то, что доверился мне и продолжаешь делать это снова и снова, — ответил он. — Я вспыльчивый и импульсивный и наговорил, и наворотил уже множество неприятных вещей… Спасибо, что продолжил пытаться.       Кэйа ничего не ответил. В конце концов, у них впереди много времени, чтобы поговорить об этом и о многом другом, чтобы вновь открыть друг перед другом те двери, что на долгие три с половиной года были наглухо закрыты.       «Может быть, — туманно думал Кэйа, засыпая в комнате под самой крышей «Доли Ангелов», под тихий шепот «я здесь» от утешающего его Дилюка, — теперь кошмары уйдут навсегда».