Йокогама, район Ходогая
Дазай нервно прикусил нижнюю губу, усиленно разглядывая содержимое холодильника. Увы, даже от его интенсивного взгляда готовые блюда там не возникли, даже содержимого не прибавилось. Да, бери, что захочешь: и овощи, и какие-то йогурты, и ананасовые кольца, и кимчи в банке, и личи в сиропе, а ещё соевые бобы и прочая куча всякого хлама, только не то, что надо. Хоть бы нашелся спасительный папочкин суп или онигири…
— Ты там примёрз? — Раздалось за спиной, и Осаму дернулся от чужого хриплого голоса, едва не со всей силы захлопнув холодильник. По правде говоря, Чуя его немного так…пугал.
— Да н-нет, — пожал плечиками юноша, поворачиваясь к гостю и сцепляя руки за спиной в замок, едва не хрустя пальцами. Подумать только, вроде полно еды в доме, а как пришлось — гостю нечего подать. — Просто…не нашел ничего.
— Так приготовь. В чем проблема? — Мужчина хмыкнул, подпирая голову рукой и устраиваясь удобнее за кухонной стойкой на высоком стуле.
— А я…я… — Осаму не нашелся, что ответить, сжимая за спиной край своего пушистого розового свитера. — Я не умею.
Накахара вскинул бровь, некоторое время посверлив шатена взглядом — тот опустил глаза, кусая щеку изнутри. На такого виноватого щеночка злиться невозможно, что уж там. Рыжеволосый тяжело вздохнул, прикрыв глаза.
— И что будем делать теперь?
Мальчишка некоторое время так и глядел себе под ноги, бездумно рассматривая узор на плитке, изредка проезжаясь по нему ножкой в голубом теплом носке. Вдруг кареглазый просиял.
— Я знаю! — Дазай обрадовался, а затем вновь, видать, неловко ему стало. Чуя не знал, что конкретно чувствует на этот счёт, из-под полуприкрытых глаз окидывая его взглядом — раздражает эта детская невинность или именно этим мальчонка его не только зацепил, но и привлек основательнее. — Подождём моего папочку?
Рыжий хотел было вспылить, ибо для него то обычная манера общения, но видя эти сияющие глазки и вспоминая, как тот честно прошерстил всю кухню в поисках еды и чуть не расплакался из-за того, что не нашел, Накахара всё же кивнул, вновь вздыхая. Не уходить же голодным, верно? Кто из гостей уходит вот так, не отобедав? Непорядок.
Парень вообще ещё с самого начала рассчитывал где-нибудь перекусить, зная, что карман абсолютно пуст и никакой подработки пока не намечалось, а есть хочется жутко — одни только физические упражнения ежедневные какой зверский аппетит возбуждают!
Ровно такой же аппетит возбудила в Чуе в один непримечательный день красивая фигурка с немного округлыми бедрами, что бессовестно ими виляла, словно специально зазывая. Накахара подкатил на любимом мотоцикле, на который копил, кажется, вечность, да и тот был совершенно не новый — неоткуда было на новый взять. Для бывшего детдомовца и этот был подарком свыше.
Мужчина хотел эффектно появиться и пофлиртовать с наверняка обаятельной девицей, которая ко всему прочему накинула на голову широкий капюшон белой толстовки — интрига целая получается. Чуя такое любил, а ещё любил похулиганить, поэтому тотчас преградил путь, криво ухмыляясь присмотренной жертве. Только вот осекся на полуслове — на него смотрела отнюдь не милая девчушка с пухлыми губками и небесно-голубыми глазками. Да даже не какая-нибудь заучка в огромных очках. Вообще не девка.
На него непонимающе уставились два кофейных глаза, а отросшие каштановые волосы украшала маленькая заколочка с абрикоской. Нет, конечно, рожа миловидная и смазливая, с девочкой спутать легко, но Чуя всё же не слепой — запоздало понимает, что пытается кадрить
мальчишку. Причем, судя по сумке в руках, к которой горе-пикапер только сейчас догадался присмотреться, школьника. Лохом себя рыжий не считал, но иногда им все равно оказывался.
В тот раз мужчина отпустил какой-то язвительный комментарий и уехал, но по какому-то очень странному стечению обстоятельств эта булочка попадалась ему ещё неоднократно в городе — то мельком, то совсем под носом проходил. Накахара только молча провожал взглядом тонкую талию, слишком уж женственную для мальчика, да заглядывался на округлые ягодицы, провокационно обтянутые джинсами или леггинсами. Нет, конечно Чуя натурал и по девочкам, это неоспоримый факт. Просто иногда просыпается бесинка и жажда острых ощущений…
Однажды малец его узнал, видев-то раз в жизни, и подошел поздороваться. Чуя не ожидал, но, сложив руки на руле, криво усмехнулся ему. Такой милый, что аж зубы сводит — всё в каких-то девчачьих шмотках шатается, даже вон губы, кажется, блеском подкрашены. С такими, как этот малой, разговор простой и Накахара даже знал,
какой именно. Оттого и как-то решил развязать собственные руки в этом отношении, за пару очередных встреч запросто набившись в друзья.
Эта невинная овечка, кажется, всех за друзей считала. Чуе в этом случае его доверчивость пятилетки была совершенно на руку, которую он собирался как-нибудь приложить к аппетитной заднице парня. Плевать, что Осаму школьник-малолетка. Плевать, что Чуе самому уже двадцать шесть и, казалось бы, пора уже посерьёзнее быть.
— Подождём, — раздраженно ответил тот и обвёл немного хищным взглядом мнущуюся у холодильника фигурку, на что Дазай неловко улыбнулся. Юноша видел, как Накахара смотрит на него, чувствовал себя немного некомфортно, но старался не обращать на это внимание и не придавать никакого значения. А ещё мужчина был грубоват, как ему казалось, но тот, опять-таки, не говорил и слова на этот счёт — воспитание как-то не позволяло такие вещи говорить.
Папочка Мори, хирург в местной больнице, хорошо воспитал единственного сыночка. Можно сказать, что почти безукоризненно — когда в их семью попал Рандо, то даже он оценил мальчишку по достоинству, сперва всячески отпираясь съезжаться с Огаем как раз из-за нагулянного ранее сына. Артюр был совершенно холоден к детям и не желал никакой семейной идиллии, но бывший сокурсник кое-как убедил его, ещё с юных лет проявляя недвусмысленные знаки внимания.
Для зеленоглазого что другие мужчины, что женщины не составляли какого-либо интереса, или он считал тех недотягивающими до собственного уровня. А вот Огай Мори был ровней во всех отношениях, с кем в конце Рандо съехался, попривыкнув наконец к его любимому ребёнку, которого тот мало того, что обожал, так ещё и страшно баловал.
Вопреки ожиданиям, Осаму оказался на деле совсем не избалованным и быстро принял нового члена семьи, сперва только сильно стесняясь и прячась иногда за папочку — ему-то и было всего пять годиков, когда Рандо окончательно переехал к Мори.
Сперва мужчина совсем никак не участвовал в воспитании мальчика, но потом чаще всего просто подкреплял то, чему научал его отец: всегда всё рассказывать, чтобы они знали, как ему помочь в случае чего и не связываться с плохой компанией, когда пойдёт в школу.
Дазай исправно делал и то, и другое. Когда у него завязалось знакомство с Чуей, этим странным парнем, который адски быстро гоняет на мотоцикле и курит как паровоз, он как-то интуитивно понимал, что папочка и дядюшка не оценят такого друга. Потому молчал о нём. А не говорить ничего было очень и очень трудно, ведь так хотелось поделиться радостью! Так чесался язык рассказать, как Накахара катал его на своем байке, как он кормил его мороженым (а Дазай никогда не забудет, что ему заказали столько, сколько он даже съесть не сумел!), как заставил прогулять впервые в жизни урок (Дазая до сих пор потряхивало от этой мысли) и как поднимал на руки словно пушинку. Папочка так уже не мог, потому что он был тяжелее, чем в пять лет.
Ради встреч, на которые могли бы наложить запрет, школьник отчаянно держался, прикусив язык. Противоречия разрывали крайне сильно, но Чуя ему так нравился — каким крутым он был! Да ещё и на целых десять лет старше! Осаму оттого чувствовал себя вообще каким-то особенным, порой хихикая в подушку из-за этого.
А Чуя-то парнем был простым. Подолгу сидеть тихо не мог, вот и теперь на кухне всё уже осмотрел, везде нос всунул и оценил — тырить нечего. Но это пока.
— Когда придет? — Поинтересовался рыжий, соображая, чем бы занять себя. Точно нужно было полазить по дому, ведь такая роскошная двухэтажка не на каждой улице стоит — даже за городом такие не везде есть. Наверняка и по комнатам что-то интересное да найдётся. Хотя пока что основной интерес составлял сытный обед.
— Ну, — мальчик глянул на настенные часы, а затем мягко улыбнулся. — Скоро у него обед, он обычно домой приезжает часто. А если нет, то я могу ему позвонить, и он точно приедет.
Действительно, Мори, казалось, готов был с того света воскреснуть, если бы только понадобился сыне-корзине. Мальчик любил папочку так же сильно, как и папочка его, только вот родитель не подозревал, что у него появился конкурент, который сейчас протирал плоским задом кухонный стул и воровато разглядывал чужое любимое чадо.
А Дазаю Чуя прям нравился — огненные рыжие волосы вечно были растрепаны и собраны в хвост, а майка, больше похожая на тряпку, не скрывала толком ни честным трудом накачанных бицепсов, ни крепкой груди. Чокер, который Дазай по ошибке назвал впервые ошейником и получил по жопке за это, со стороны выглядел так, будто сдавливает жилистую шею, сдерживает зверя не хуже бойцовского пса. Смешно, ведь конкретно этого пса не сдержит ничего, если он загорится желанием.
— А ты в морозилке не искал ещё, — вдруг изрек рыжий, прищурившись и усмехнувшись уголком губ. — Там может чего найдёшь.
— Но…разве только замороженное мясо. А я готовить не умею, — виновато ответил шатен, заправляя за ушко отросшую прядь. Длинные рукава милого свитера почти полностью прикрывали кисти, и Чуя не понимал, как ему не жарко. Хотя, на этот случай были коротенькие желтенькие шортики — термо-блять-регуляция. Чуя это слово где-то то ли слышал, то ли даже читал, но слегка усовершенствовал его собственным лексиконом, чтобы совсем уж инородно не звучало.
— Да ты всё равно пошарь, — настоял рыжий и мальчик повиновался, низко наклоняясь в попытке отыскать то — не знаю что.
Накахара скрестил руки на груди, выпрямляясь. Что бы там Дазай не искал, а вид отставленной задницы был куда лучше еды — как тут просто сидеть и смотреть, как он ею блядски виляет? Сложно поверить, что малой даже не подозревает, как развратен на самом деле. Чуя даже первое время подозревал, что пацан прекрасно осведомлен о том, как сексуален и что он маленький инкуб, но просчитался — эта милая барашка действительно просто невинный ангелок. Рыжик в таком случае предпочел стать волчиком, который лопает подобных барашек. Одна как раз перед ним задком вертела.
— Ай! — Визгнул совершенно по-девичьи кареглазый, когда Накахара от души отвесил шлепок по ягодице, ещё напоследок сжав её в широкой, мозолистой ладони. — Ч-Чуя!
— Чуя-Чуя, — издал смешок мужчина, заглядывая мальчику через плечо в морозилку, прижимаясь грудью к спине и пахом к ягодицам. Пацан ещё вырастет, наверное, а пока он едва ниже и это очень даже удобно. — Что тут у тебя, малыш?
— Д-да… — Дазай смутился, не понимая, то ли ему кажется, то ли Чуя действительно едва заметно потирается о него сзади, при этом горячо дыша на ухо. По телу пробежали мурашки и не успел Осаму ничего возразить, как Накахара потянулся взять что-то, наваливаясь ещё больше и заставляя совсем прогнуться под ним.
Чуе его джинсы стали
немножко приносить дискомфорт.
— Смотри, че есть! — Победно возразил рыжеволосый, наконец отлипая от мальчика и демонстрируя упаковку с мороженым. Дазай растерянно улыбнулся, закрывая морозилку.
— Но ты же хотел что-то посытнее? Нормальный обед там, — юноша с таким успехом мог бы его накормить и яблоками. Хотя, судя по пустой корзиночке, что стояла на кухонной тумбе, Чуя и без его помощи перекусил. Куда в него влезло восемь яблок — большой секрет. Каким образом он был голоден до сих пор — ещё большая загадка.
— Это тоже пойдет. Я сам, кхм, приготовлю, — махнул рукой мужчина и подступил ближе, оттеснив испугавшегося ребёнка к стенке. Вроде и шестнадцатый год этому дитю, а вроде и ведёт себя как пятилетка. Чуя за собой
таких наклонностей доселе не замечал, но что-то в штанах вздрогнуло. У нормальных людей в сердце обычно, а у него так вот — безошибочный индикатор просто.
— Сам? Ты умеешь г-готовить? — Дазай жутко не любил, когда при переживаниях начинал заикаться, но ничего не мог с этим поделать. На красивом личике появился проблеск радости и надежды. — Почему ты раньше не сказал? Хотя да, ты же в гостях…может лучше подождём всё-таки папочку, а то как-то некрасиво получается…
— Я вместо папочки…побуду, — довольно двусмысленно сказал голубоглазый, откинув хвост за спину и совсем уж подошел вплотную, заставив мальчика вжаться в стенку и упереться ручками в плечи Накахары. — Свитерок сам снимешь?
— С-свитерок? Зачем? — Непонимающе похлопал глазами мальчонка, тяжело дыша. Сердце заколотилось так, словно бежал час без передышки, а глаза защипало. Зачем Чуя?..
— Не переживай, — Накахара успокаивающе погладил его по пушистым каштановым волосам, затем легонько щелкнув по носу. — Снимай, фокус покажу.
«Закуска перед обедом» — добавил бы Чуя, но тогда бы серьёзно припугнул этого дурачка.
— Ты уверен, что надо…? — Дазай с сомнением взялся за край свитера обеими руками.
— Конечно уверен, не скули, — в голосе послышалась нетерпеливость на пару с раздражением, и Осаму поспешил послушно снять одежду. Глядя вокруг, куда бы её аккуратно сложить, он не сориентировался, когда Чуя просто вырвал из рук свитерок и забросил его без оглядки куда-то. — Не ной, ничего твоему свитеру не будет.
Зубами рыжий открыл упаковку, потянув за край, а затем бросил её прямо под ноги, опередив мальчика и заткнув его раньше — просто ткнул горкой мороженного прямо тому в ротик, глядя в удивленно распахнутые глаза.
— Лижи давай, вкусное ведь? — На неуверенный кивок Чуя удовлетворенно усмехнулся, наблюдая, как мальчишка сопит и, кажется, облизывает белоснежную прохладу. — Вот и не бойся — я тебе плохого не сделаю. Ты ведь мне веришь? Я ж твой друг.
Осаму, который в отличие от обоих воспитателей плохо выявлял манипуляции и скрытые мотивы окружающих, ещё раз кивнул, и Накахара внезапно убрал мороженое, затем тоже несколько раз лизнув. В тех условиях, что он вырос, брезгливым быть означало сдохнуть. Мальчик же затаил дыхание, наблюдая за действиями Чуи — он совсем не понимал, что тот делает.
Понять он так и не понял впоследствии, но зато ощутил — Накахара бессовестно и без предупреждения ткнул подтаявшим мороженым мальчика прямо в розовый маленький сосок, заставив пискнуть и дёрнуться. Чуя удержал его второй рукой, прижав к стене и то же проделал со вторым соском, вновь пользуясь таким удобным методом и затыкая рот мальчику той же сладостью — ещё недостаточно растаяла. А пока он там пытается что-то возразить, святая эта невинность, то Накахара широко лизнул первый сосок, пробуя на вкус и мороженое, и мальчонку.
Тот всхлипнул как маленькие дети при падении с велосипеда. Мужчина резонно решил отвлечь его и потеребил языком бусинку соска, согревая и, видать, заставляя ощутить нечто новенькое — Осаму извернулся, ссутулившись.
«Мф-фнх» — оповестил его Осаму, даже топнув ножкой. Чуя едва не прыснул от такого проявления характера, а затем глянул исподлобья вверх, одарив таким взглядом, что Дазай сглотнул, затихнув совсем и только тихо простонал, когда гость принялся за второй сосок, напоследок ещё и слабенько укусив — нечего коньки выкидывать, когда его тут обхаживают как фарфоровую куколку. Другой бы уже давно ебал мордой в пол, засунув собственные шортики короткие в маленький ротик. Это только Чуя образец благородства и пока лишь посасывает соски по очереди, наслаждаясь всхлипами.
Когда струйка мороженого стекла по остренькому подбородку юноши, рыжик убрал его прочь — самое оно. Кондиция у обоих пригодная.
— Чуя, — вздрогнул мальчик, сглатывая и облизываясь. В глазах действительно стояли слезы, которые Накахара потянулся вытереть, и шатен только зажмурился, сжавшись. Искуситель цыкнул, прижавшись своим лбом к чужому.
— Дазай, — позвал он, ожидая, пока тот посмотрит на него. — Не бойся меня, слышишь? Я тебе больно не сделаю, обещаю. Только хорошо будет. Доверишься мне?
После минутных сомнений тот шмыгнул носом, согласно промычав в ответ. Чуя усмехнулся, ощущая, как с каждым мгновением терпение начинает покидать его, а тупые джинсы содрать хочется уже с себя. Иначе есть угроза им порваться.
Накахара наклонил рожок, внезапно с хрустом раздавив его в кулаке, из-за чего Дазай боязливо дёрнулся. На его узкую бледную грудь тут же закапало мороженое, стекая струйками и заставляя охнуть, вздрагивая от контраста — совсем уж оно не тепленькое!
— Чуя! Оно же липкое, — возмутился мальчик, тихо стоя на месте, понимая, что если хоть капля прольется мимо — Чуя явно будет не рад. А злить его не только не хотелось, но было банально страшно. — Я же потом не отмоюсь.
— Я отмою, — спокойно заверил Накахара, едва не вытирая о него руку, специально размазывая остатки потекшей сладости по ещё не до конца сформированному торсу. Поломанную вафлю он протянул Дазаю, сунув под нос, и этот телёночек без возражений слизал её с руки, хрустя — чего от вкуснятины отказываться? Только вот от волнения прикусил язык, шумно выдохнув.
Чуя склонил голову и медленно лизнул чужую ключицу, прикусив кожу и чуть потянув. Затем неспешно стал спускаться всё ниже и ниже, горячим влажным языком прокладывая себе дорожку, повторяя следы потёков мороженого, слизывая его. Дазай зажал себе рукой рот, глубоко неравномерно дыша — это как-то щекотно, да и нехарактерный странный жар объял его, заставляя щеки и уши заалеть пуще прежнего.
Накахара плавно опустился совсем низко, встав на колени, и взял мальчика за худенькие бедра, слабо потирая пойманную жертву, как зверька. Чуя старательно слизал последние белесые капли, широко вылизав плоский животик, и резко поднялся обратно, глянув на Осаму. Тот сглотнул, неожиданно застеснявшись смотреть в глаза. Голубоглазый и не требовал, немного опьяненный вседозволенностью и близостью доступного тельца, которое в любой момент можно насадить на изнывающий член.
— Бу! — Неожиданно Чуя с размаху ударил чистой ладонью по стене рядом с головой мальчика, шугнув — деваться-то некуда, не сбежит от Накахары. Рыжий ухмыльнулся на это, тихо коротко засмеялся, а затем впился в розоватые губки, даже не ожидая, что тот ответит — откуда бы он умел вообще? На это мужчина и рассчитывал, целуя обескураженного мальчика, который выгнулся, сперва стремясь освободиться, но потом поддался, совсем не сопротивляясь.
Мокрый и влажный, совершенно слюнявый поцелуй Чую не прельщал, но в его планы очень даже вписывался — когда он вновь встал на колени и дёрнул с мальчишки шорты с бельишком, то вся эта влага, оставшаяся во рту и на губах, сослужила хорошую службу, стоило только взять пока ещё не вставший член в рот. Дазай на такое совсем жалобно заскулил, хватаясь за рыжие вихры и слабо дергая. Этот ребёнок был слишком слаб, как считал Чуя, да вот только что-то оживился, даже как-то болезненно потянув в очередной раз за волосы. Накахара гортанно рыкнул, с размаху ударив по худенькой ляжке, на что мальчик едва не подскочил, вскрикнув.
— Больно! — Плаксиво пожаловался шатен, яростно потирая глаза кулаком — из-за слёз ему было совсем не видно. Накахара хмыкнул, будто намекая, что и ему не особо приятно, когда за волосы таскают, как шлюху. Это всегда была его прерогатива — таскать блядей за патлы и иногда бить по морде, просто потому что слишком фальшивят или стало совсем скучно. Эту неженку Чуя бы по лицу не ударил, а вот по заднице не мешало бы хорошенько отхлестать. Возможно, ремнём. Возможно, чтобы даже сесть не смог.
Осаму притих на некоторое время, ощущая себя непривычно — за все годы жизни он ни разу к себе не притронулся…вот так. Он никогда не мастурбировал, не смотрел порнографию, потому что не интересно было, да и не мечтал о том, чтобы схватить девчонку за грудь или попу — даже про мальчиков не мечтал.
Хотя просветительной деятельностью о сексуальной жизни папочка занялся с ним ещё в двенадцать лет, пытаясь привлечь к этому супруга — Рандо отказывался, ядовито подшучивая, что может на личном примере показать взрослую любовь. Мори предпочитал таким заниматься наедине, а шутку оценил, на что длинноволосый лишь фыркнул — вывести Мори из себя или подколоть его было так же трудно, как заставить самого Артюра усомниться в своем чувстве стиля. Конечно, ведущий дизайнер компании брендовой одежды не может иметь дурной вкус, о чем вообще речь?
Миг за мигом Дазаю становилось всё жарче и невыносимее вот так стоять, усердно жмуриться, чтобы побороть интерес поглядеть вниз — Чуя неотрывно двигал головой, признавая за счастье то, что у мальчишки ещё пока маленький размер. Он-то не
этот самый, чтобы экспертом по членам быть, разумеется. Поэтому каких-нибудь профессиональных навыков от него ждать не стоит, но Дазаю было достаточно и горячего мокрого лона в виде рта.
Надоесть Чуе его занятие не успело — очень быстро мальчишка возбудился, скорее неосознанно немножко толкаясь вперед бедрами, и Накахара хмыкнул, от чего приятная вибрация простимулировала чужой член, мало-помалу пришедший в полную боевую готовность. Рыжеволосый резко снялся с него, выдыхая — Дазаю понравилось, видать. А у Чуи внезапно проснулась нужда обострить ощущения или, по-простому говоря, повыебываться.
— Ещё хочешь? — Сипло спросил голубоглазый, глядя на симпатичное личико — теперь уже мокрое, алое и со сведёнными к переносице бровями. Карие глаза уставились на него вниз. — Или надеть на тебя обратно шорты?
Осаму казалось, что ещё немного и он вот-вот задохнется. Хотелось расплакаться уже всерьёз — как было сказать, чтобы он…продолжал? Или лучше пусть не трогает его больше? Пусть выметается прочь из дома? Почему Чуя над ним издевается? Дазай совсем не знал, что сказать, прижимая руки к груди и тяжело дыша, едва не рыдая в три ручья.
— Н-не… — Осаму пытался было что-то сказать, но Чуя хмыкнул.
— Не хочешь? Ну, я так и понял, — наигранно-разочарованно вздохнул Накахара, поднимаясь и спокойно натягивая на мальчишку обратно шортики с бельем. Дазай всхлипнул, тут же уткнувшись в его горячее плечо, и Чуя с безразличием скосил вбок глаза, ощущая щекой пушистые встрепанные волосы.
— Что такое? — Рыжий постарался придать голосу абсолютной незаинтересованности, при этом скользнув руками на ягодицы, сжимая их через одежду. Мальчишка снова жалобно хныкнул, несмело обняв Чую за шею, а затем рыжий ощутил, как тот неуверенно потирается о него пахом, чуть расставив ноги. Голубоглазый удивленно вскинул бровь, несдержанно ухмыльнувшись.
— Чуя, — тихо позвал мальчик, толкнувшись бедрами вперёд.
— Чего тебе? — Даже как-то грубо отрезал мужчина, не только сминая мягкие половинки, но и ребром ладони скользя между ними. — Чего хочешь?
— Я-я, — глухо пробормотал шатен, а затем взвизгнул так, что Чуя побоялся слуха лишиться — рыжий всего-то пролез пальцами за резинку шорт и потянул вверх за трусы, натягивая. Он, казалось бы, жалел ребёнка и издеваться не планировал, а вроде эти беззащитные писки и визги лишь возбуждали и без того зверский аппетит. Ещё немного и будет действительно больно…
— Ты по-человечески можешь сказать, а не пищать, как мышь? — Чуя оторвал его от себя довольно грубо, взяв за плечики и очередная слеза скатилась у мальчишки по щеке. Шатен нахмурился, а нижняя губа ни на миг не переставала дрожать. — Ну!
— Ещё хочу! — Выпалил юноша, вновь припугнутый Чуей, только вот на последнем слове голос сорвался. Накахара покачал головой, цокая языком, а затем вновь оказался на коленях и резко стянул с мальчика одежду, возвращаясь к делу. Какой, стало быть, развратник потенциальный перед ним — за всё время, пока Чуя измывался над ним, у него до сих пор стоял.
— Какой…ц…плохой, однако…м-м…мальчик, — явно с осуждением сказал Чуя, широко вылизывая поджавшиеся яички и ствол по всей длине, заставляя мальчишку задрожать и вновь подать голос — стонал он красиво, как девчонка. Накахара оценил, потому что редко доводилось слышать голосистых, да таких, чтобы не играли, а действительно хорошо так было. Рыжий в какой-то момент грубо взял одну его ногу и оторвал от земли, закидывая себе на плечо, а затем насадился ртом до конца, начиная вновь двигать головой.
Дазай уже не замолкал ни на миг, то пытаясь позвать Чую, то лишь бесконечно скуля и всхлипывая. Жаркая мокрота ощущалась чертовски хорошо, пусть и странно по большому счёту — Осаму не понимал, действительно ему больно или только кажется, когда горячий язык с нажимом облизывает чувствительную головку.
Устоять на одной ноге было тяжело, но Чуя, вроде как, поддерживал его. Дазай уже было сдался на милость мучителя, относительно расслабившись и несколько раз двинув бедрами, руками ероша рыжие пряди, ощущая, как вот-вот
что-то должно произойти.
Накахара ощутил усилившуюся пульсацию и резко перехватил у основания чужой член, выпуская возбужденный орган изо рта. Осаму охнул, плаксиво простонав и капризно дёрнув бедрами. Чуя лишь плотоядно усмехнулся в ответ, ткнувшись губами ниже, посасывая обделенные вниманием яички. Дазаю отчаянно захотелось его оттолкнуть и хотя бы рукой продолжить начатое — он же вот-вот!..
— Чуя… Ч-Чуя, ну, Чуя, пожа…пожалуйста, — едва дыша начал упрашивать его кареглазый, потираясь плечами о стену, пытаясь хоть как-то поерзать в неудобном положении.
— Куда-нибудь спешишь, малыш? — Рыжеволосый вскинул брови, видя отчаянную пошлую мордашку над собой. Как бы от такого вида самому не обкончаться в штаны? Тот ещё вопрос.
На это мальчик не нашелся, что сказать — в голове и на языке вертелись только бессвязные просьбы. Это у Чуи язык, видимо, применение себе никак не мог найти.
— Попроси как-нибудь красиво, чтобы мне понравилось, — пожал плечами Чуя, рассматривая с откровенным удовольствием отчаяние на чужом лице. Вроде если кто обидит это чудо, то он морду надвое разорвет, но самому обижать нравилось…
— Я тебе…тоже…потом… — Дазай очень неуверенно и сбивчиво попытался пообещать что-то, и Накахара даже не сразу понял, о чем это он. — Я тебе потом…так же…сделаю.
— Что ты мне сделаешь, мальчик? — Чуя примерно понял, о чем речь, да только хотел убедиться, так ли это, или же это он опять всё извратил. Болезненный стояк немного действует на мозг, это вообще научно доказанный факт. Кем? Британскими учеными, это лучший аргумент рыжика в любом случае.
— Ми…нет? — Неуверенно, судорожно сглатывая, произнес шатен. Чуя разок моргнул.
— Нет? — Повторил Накахара ту часть, которую расслышал, а затем в голос заржал с выражения лица юнца — он точно с минуты на минуту заревет вслух. Из-за обиженно поджатых губ Чуя похлопал его по бедру, стараясь уняться. — Ну-ну, не распускай сопли, малыш. Ты мне отсосать хочешь, правильно?
Дазай настолько, оказалось, обиделся, что даже ручонки скрестил на груди, выдав резкое «н-нет!».
— Первое слово дороже второго, сынок, — пожал плечами Чуя и, прежде чем мальчик возразил, убрал с его члена руку, вновь начиная отсасывать. В этот раз Накахара уже на совесть двигался, не забывая ласкать насколько умеет языком по всей небольшой длине, заставляя вновь требовательно застонать.
Чуя не успел и толком возобновить стимуляцию, как мальчик сам рвано задёргал бедрами, прерывисто застонав так, что по дому эхом отдалось, а пульсация стала совсем отчетливо ощущаться — Накахара глубже вдохнул через нос, зная, что вот-вот…
— Чуя! — Громко выкрикнул мальчишка, едва не срывая голос, наконец толчками выплескиваясь в чужой рот. Рыжий услужливо замер, позволяя напоследок резво и неконтролируемо подёргаться словно молодому кобельку, который впервые залез на суку. Мальчику совершенно точно было хорошо, а Чуя сглотнул вязкую сперму, медленно отстраняясь. Напоследок мужчина провел рукой с нажимом по всей длине, а парочку капель, что брызнули в качестве остатка на губы, он размазал по ещё более чувствительной теперь головке, пачкая, чуть посасывая и до боли впиваясь рукой в бедро мальчика, ведь тот затрясся, снова скуля как собачонка.
— Всё-всё, выдохни, щенок, — рыжеволосый похлопал его по ноге, напоследок лизнув головку и аккуратно скинул его ногу с себя, медленно поднявшись. Дазаю очень требовалась физическая опора в этот миг, а Накахара ею как раз стал, подхватив обнаженное тело одной рукой.
Внезапно хлопнула входная дверь и Дазай испуганно вздрогнул, а Чуя недовольно цокнул языком, закатив глаза на это. Он немножко позаботился о мальчике, вытерев ему слёзы и сопли, а затем подтянул на нем шорты с бельём, стерев липкие блестящие следы на торсе.
— Иди встречай, щас пожрем, — негромко сказал голубоглазый, всё ещё поддерживая ошалевшего от первого в жизни оргазма мальчика, а затем склонился поближе, перейдя совсем на шепот. — А потом ты мне, кажется, обещал дать в ротик, да?
Дазая передёрнуло, и он бессильно откинул голову на чужое плечо, обмякнув в чужих руках. Когда только успел стать таким плохим мальчиком, что собирается врать папочке, мол, простудился наверное, и что только что занимался развратом в кухне с чужим мужчиной?
— Твою мать, — устало выдохнул Осаму, вызвав у Накахары удивленный смех.
