Ночь обещали тёплую

Минхо нравится смотреть на выступления Джисона. Нравится смотреть, как сияют его глаза, направленные в зал, отражая тысячи искрящихся огней. Как его губы растягиваются в широкой, искренней улыбке после очередной прочтенной строчки песни. Как он зачесывает мокрые волосы дрожащими пальцами назад, качая головой в ритм песни. И как яркие прожектора освещают его силуэт, от которого невозможно оторвать взгляд. Джисон для Минхо сплошное «нравится». Такое сильное, что скорее «люблю». Он улыбается, когда Хан на сцене радостно подпрыгивает, услышав о победе в этапе. Такой ребенок. Ему хочется подарить весь этот мир, и даже больше. У Минхо в груди всё жжется, и распирает так сильно, что даже дышать тяжело. Джисон для него сверкающее солнце посреди чернеющей ночи. Они встречаются в коридоре, когда Ли идет готовиться к выступлению. Хан скачет, словно маленький кролик, цепляется длинными пальцами за плечи Кристофера и о чем-то радостно щебечет, не замолкая. Минхо не может сдержать рвущуюся наружу улыбку. Джисон замечает его почти сразу, счастливо машет рукой, словно его трудно разглядеть, и подбегает сам, неугомонно перепрыгивая с ноги на ногу. – Хён, хён! Ты видел? – У него глаза сверкают предрассветными звездами, а Минхо хочет собрать их поцелуями. – Я хорошо справился? – В его глазах детская наивность и какой-то теплый блеск. – Ты отлично поработал, малыш. – Минхо делает небольшой шаг вперед, слегка касаясь своей грудью чужой, такой горячей, что чувствуется через всю надетую одежду. Он прижимается губами к влажному лбу, ощущая соль на языке, задерживается так на пару секунд, пока Джисон цепляется пальцами за его рубашку и, кажется, совсем не дышит. – Молодец, Хани. У Джисона кончики ушей горят и улыбка глупая. Он снова подпрыгивает, и, махнув рукой, торопится за хёнами, а у Минхо снова дерёт где-то в груди. Совсем не больно, скорее слишком приятно. Вечером в общежитии тихо. Кристофер забрал Чанбина и Феликса и ушёл в кафе на соседней улице. Сынмин снова заперся в студии, а Чонин вытянул Хенджина для вечерней прогулки по городу. Ночь обещали теплую. Минхо вышел из душа, когда в ванной уже невозможно было дышать из-за горячего пара. Его кожа была мягкой после апельсинового геля и легкого скраба. Джисон уже ждал его в кровати. Он лежал на животе, подперев голову подушкой, и что-то листал в телефоне. Ли обвел взглядом его обнаженную спину, ноги, спрятанные длинными шортами, а затем лицо с надутыми губами. Такой крошечный. Такого Джисона хочется обнимать холодными ночами под одеялом, или держать за руку в темном кинотеатре за просмотром очередного ужастика. Само очарование. Ли закидывает влажное полотенце на голову, ероша мокрые волосы, и подходит ближе. Хан просматривает ленту твиттера, безразлично проматывая один пост за другим. Это почему-то вызывает нежную улыбку на губах. Его мальчик такой замечательный. Минхо вешает полотенце на спинку стула, а затем нежно проводит кончиками пальцев по горячей спине. Джисон тут же поворачивает голову в сторону, отрываясь от экрана телефона, чтобы через секунду получить поцелуй где-то за ухом. Он прикрывает глаза, роняя голову на подушку, и подставляет чувствительную шею под мягкие поцелуи, ведя плечами от легкой щекотки. С его губ срывается тихий вздох, и Минхо аккуратно убирает чужой мобильник на тумбочку у кровати. Касается губами теплых лопаток, пока пальцами невесомо поглаживает поясницу. Джисон мурчит что-то, расслабляясь в надежных руках. А затем перекатывается на спину, переплетая свои пальцы с чужими. – Не устал? – Интересуется Минхо, присаживаясь на край и взмахивая влажными волосами. Хан качает головой, рассматривая что-то на лице Ли, а затем тянет его за руку ближе к себе. Тот перекидывает ногу через чужие бедра, устраивается поудобней, и гладит прохладными пальцами мягкий живот. Джисон смотрит с нескрываемой любовью и безграничным обожанием. Гладит бездумно упругие бедра и скользит выше, на талию. – Такой красивый. – Тихо выдыхает Хан, высвобождает вторую руку, чтобы дотянуться ей до чужой шеи. Минхо в ответ лишь улыбается. – Тогда, – он наклоняется, едва касаясь губами мягкой щеки. – Сделаешь хёну приятно? Ночь и, правда, теплая. Минхо дышит тихо, запрокидывая голову. Упирается руками в напряженный живот и двигается медленно, не торопясь. Джисон под ним кусает губы, едва не до крови, и впивается пальцами в твердые, дрожащие бедра. Такого Минхо хочется любить всю жизнь, но скорее и после. Его кожа мокрая и переливается огнями от проезжающих машин. Блестит самоцветами, которые хочется собрать губами. Джисон собирает. Садится, обхватывает одной рукой покрепче, чтобы ближе и без возможности дышать. Минхо на вкус как сладкий мёд с клевером. Его кожа липкая, но Джисон всё уберет языком. По груди, плечам и шее. – Хани. – Дышит жаром в ухо и стонет совсем тихо, едва слышно, продолжая двигаться. Его взгляд стеклянный, поддернутый дымкой, устремлен в глаза, а кажется, что в самую душу. Джисону не страшно. Там, внутри, один лишь Минхо и его переливы шепотом. Хан целует мягкие губы, лижет языком, чувствуя приторную сладость на самом кончике. А Ли отвечает, вплетаясь пальцами в пушистые волосы. У Джисона дрожат руки, и дыхание сбивается, когда внутри всё горит и пульсирует. – Давай, малыш. Вместе со мной. – Минхо шепчет в губы, толкает аккуратно обратно на подушки и выгибается, запрокидывая голову. В голове фейерверк, на кончиках пальцев жгучие молнии, а внутри горячо и сладко. Когда Джисон открывает глаза, ему кажется, что он потерялся во времени. В спальне темно, и лишь свет настольной лампы приглушенно освещает комнату. Минхо аккуратно перебирает его волосы, пока на его губах играет легкая улыбка. – А сказал, что не устал. Хан трёт глаза ладонями, расстроено выдыхая, а затем поворачивает голову к своему парню. Минхо выглядит так, будто это не он целый час стонал, оседлав его. – Я снова?.. – Джисон неуверенно замолкает, кусая опухшие губы. Ли в ответ лишь снисходительно хмыкает, запуская руку в чужие волосы. – Да, Хани. Ты снова кончил в меня. – Прости, хён. – Он двигается ближе, ныряя в теплые объятия. Минхо умеет обнимать так, чтобы почувствовать себя в безопасности. Лишь он один. –Ты ведь знаешь, я не злюсь из-за этого. – Знаю. – Тихо шепчет Джисон, оставляя на чужой ключице поцелуй, словно восковая печать. – Спи, малыш. Тебе нужно отдохнуть. – Минхо нежно целует в лоб, пряча в своих объятьях. Ловит тихое «люблю тебя», и засыпает следом. – Да ладно, Феликс. Мы ведь австралийские бро. – Кристофер взмахивает руками, поддаваясь вперед и наваливаясь на деревянный столик в маленьком кафе. – Вообще-то, мы собирались потренироваться вместе. – Уён красноречиво приподнимает бровь, мешая чайной ложечкой фруктовые листья в кружке. – Извините? – Чанбин поворачивается к Ли, вопросительно наклоняя голову. – Мы разве не договорились сыграть в приставку? Феликс, мешавший до этого трубочкой лёд в своем стаканчике, замирает, а затем поднимает взгляд на остальных парней, что не сводили с него своих глаз. – Ну вы чего? – Кто твой любимый хён, Феликс? – Уён улыбается нежно, подперев голову ладонями. – Вы все? – Он неловко ерошит свои волосы, а губы растягиваются в неуверенной улыбке. – Но ведь кого-то ты любишь больше, верно? – Крис двигается ближе, закидывая тяжелую руку на плечи, пробегаясь пальцами по мягкому свитеру. – Кто это? – Чанбин, словно незаметно, двигает поближе тарелку с карамельно-шоколадным чизкейком. А Феликс обреченно хныкает, падая головой на деревянную столешницу. Это будет долгий вечер. Хорошо, что тепло.