Perfect Continuous

Минхёк чертовски зол. Нет, он чувствует каплю ужаса в опасной смеси со слепой яростью, ревностью, жадно поглощающей его хорошее настроение перед долгожданным вечером. От нахлынувших чувств ему становится невыносимо жарко. Лёгкий костюм Минхёка из приятной ткани нежно-розового, почти персикового цвета, шёлковая рубашка расстёгнута, открывая вид на изящные ключицы, оставляя простор для фантазии в виде тонкой полоски кожи, уходящей вниз и скрывающейся за мягким блеском шёлка. Но ему всё равно жарко. Замерев на месте, он сверлит взглядом лежащий в руках телефон с ненавистной картинкой на экране. Чёрт бы побрал Ли Хосока и его чрезмерную открытость, которая так не нравится Минхёку. Он готов сорваться с места в поисках всех и каждого, кто видел это фото в соцсетях Хосока. Сделать всё возможное и невозможное, лишь бы никто больше не смог увидеть фотографию, призывно манящую с экрана дорогого смартфона. Его останавливает и приводит в чувство мысль. Одна единственная мысль. Вокруг люди. Их не так много, чтобы всерьёз переживать за сохранность своей частной жизни, и они далеко не обычные прохожие с улицы, однако всё ещё нежелательные свидетели. Этот дорогой ресторан открывает свои двери не для каждого и попасть сюда трудно. Минхёк с особым, обычно неприсущим ему терпением планировал сегодняшний вечер. Всё должно было пройти иначе. Идеально, тепло, уютно и романтично. Совсем не так, как складывается на данный момент, и это раздражает Минхёка больше, чем подошедший в который раз смазливый официант всё с тем же вопросом. — Вы уже выбрали, что будете пить или есть? — официант вежливо улыбается, стараясь проявить учтивость к гостю. Он подождёт клиента, подойдёт ещё не раз позже или в любой момент будет готов помочь сделать выбор. Это его работа, и Минхёк начинает понимать, как именно ему поможет стоящий около столика официант. Яркие огоньки в глазах Ли уже начинают разгораться в ожидании предстоящего. То самое чувство грядущего блаженства и удовольствия будто нежно касается щёк и низа живота, заставляя сладко сжиматься в предвкушении небывалого, самого лучшего в мире наслаждения. — Вы не могли бы порекомендовать крепкий и очень сладкий коктейль? — улыбка Минхёка говорит сама за себя. Выходка Хосока не останется без его пристального внимания. — Он должен не быть похожим на алкогольный? — Да, если возможно, — Минхёк кивает, перебирая в голове всё, что помнит и знает о вкусах Хосока. — Желательно с клубникой. — Я Вас понял. Думаю, лучшим вариантом будет Perfect Continuous. Он определённо придётся Вам по вкусу, так как это сладкий и десертный лонг, похожий на молочный коктейль и такой же сладкий. Краем глаза Минхёк замечает направляющегося в его сторону Хосока и идущего рядом сотрудника ресторана, вежливо указывающего местоположение Минхёка. — Идеально, — Ли благодарно и крайне довольно улыбается, создавая образ ангела в глазах официанта. — Подайте моему другу как можно быстрее. Молодой человек кивает, мгновенно скрываясь в недрах ресторана. — Уже успел кого-то подцепить? — у Ли Хосока сегодня замечательное настроение. Его долгожданный дебют состоялся и был весьма успешен. Что не могло не радовать блондина. Сначала Минхёк хотел отыграть радость, тщательно скрывая свои истинные намерения, но сегодня Хосок балансирует на грани больше обычного, испытывая младшего на выносливость. Брюнет снова чувствует удушающую злость, даже если в глубине души искренне счастлив за Хосока. — Если кто-то из нас и подцепил кого-то, хён, то только ты, — Минхёк со спокойным лицом демонстрирует экран своего телефона севшему напротив Хосоку. — Не вижу проблемы, — старший всё ещё улыбается, полностью удовлетворённый своей фотографией. — Я будто побывал у тебя в трусах, — Минхёк убирает телефон, после чего тянется за стаканом воды, сразу делая большой глоток. Хосок пришёл в чёрных зауженных штанах, идеально сидящих на его фигуре, и в лёгкой кофте, показывающей каждый изгиб. Минхёк кожей ощущает своё неистовое желание. Он хочет человека перед собой. Хочет обладать им. Спрятать его. Наказывать его. Любить его. Снова и снова. Раз за разом. До конца. Без остатка. Словно смакуя дорогое вино. Хосок хитро ухмыляется, очевидно вспомнив огромное множество приятных ситуаций с яркими картинками в виде раскрасневшегося Минхёка на коленях с алыми, сексуально опухшими и блестящими от слюны губами. — А разве ты там не был? Минхёк давится водой и благодарит подошедшего с напитками официанта. — Закроем эту тему. Мы собрались отметить радостное событие, — Минхёк кивает Хосоку на принесённый молочный коктейль. — Мы давно не виделись... Хосок не может не согласиться с младшим. Он так давно не ощущал его кожу под своими пальцами, не чувствовал аромата его волос по утрам, не видел эти блестящие глаза, затягивающие его в водоворот каждый раз, когда они видятся. Это не болезнь, не наваждение или увлечение. Чувство, соединяющее их, гораздо глубже. Когда бокалы оказываются в руках, улыбки друг друга заставляют их ощущать приятные мурашки по всему телу. Наполненный радостью и лёгкостью вечер обещает стать обжигающе сладким коктейлем перед главным блюдом. Ведь оба ждали эту встречу слишком долго, работая на износ. Дать себе свободу на один вечер не кажется ни одному из них плохой идеей. Особенно Хосоку, который мысленно списывает своё состояние на усталость. Ему не кажется странным после сна ощущать холод металла на запястьях. Не кажется странным непроглядная тьма перед глазами и поза, в которой он лежит на кровати. Пока он чувствует аромат парфюма Минхёка — всё в порядке. Ли Минхёк хорошо рисует, но даже он не способен запечатлеть всю красоту, которую видит перед собой, здесь, сейчас, прикованную к изголовью кровати с завязанными глазами и абсолютно голую. От осознания того, что это всё — лишь для него, он прикусывает нижнюю губу не в силах сдержать разгорающийся пожар в районе солнечного сплетения. Языки пламени ласкают его живот, опускаясь ниже. Он уже знает, что сделает с доставшимся ему сладким десертом. Брюнет неспешно скидывает пиджак на стул, медленно закатывает рукава, хищно улыбаясь, рассматривая каждый участок кожи Хосока. Молочного цвета, тонкая, нежная, гладкая и соблазнительно блестящая в свете прикроватных ламп. Минхёк мысленно хвалит себя, отмечая удачно подобранные свечи. Миндальное молоко пахнет достаточно сладко, но не кружит голову в отличие от аромата кожи старшего. — Ты ведь уже проснулся... — Минхёк подходит к кровати, осторожно забираясь на неё. — Почему молчишь? Хосок делает резкий вдох, когда чувствует ледяные пальцы младшего на своих бёдрах. Лёгкие касания дразнят, замысловатые узоры не унимают жар, томящийся под кожей Хосока, а заставляют желать большего. Желать полноценных прикосновений. Желать Минхёка больше, чем сейчас, чем минуту назад. — Для тебя я открыт круглосуточно. Я хочу, чтобы ты был доволен, ведь клиент всегда прав, — блондин довольно улыбается, полностью находясь в ожидании. Быть в подчинении у Минхёка — прекрасно. Умопомрачительно. Иногда позволять ему править — великолепно до дрожи на кончиках пальцев ног. — Сегодня я не дам тебе кончать, — в тайне Минхёк обожает моменты, в которые Хосок ведёт себя как дешёвая шлюха. Младший с лёгкостью садится на торс блондина, продолжая изводить Хосока почти невесомыми касаниями и выбирая наилучший момент для начала настоящих пыток. Хосок протяжно стонет, ощущая на себе тяжесть Минхёка и то, как он начинает тереться об его член, словно случайно задевая. Контраст между голой кожей и одеждой Минхёка буквально сносит ему крышу. Он почти готов сам искать прикосновений младшего, теряясь в ощущениях и жмурясь до тёмных кругов перед глазами. Его личный дьявол. Маленький дьявол, тихо постанывающий в ответ. Сладкий демон, обещающий рай. — Ты рад, что я оставил наручники после съёмок? — Минхёк прикрывает глаза от удовольствия и откидывает голову назад, чувствуя накатывающие волны возбуждения. Ему нравится дразнить и растягивать удовольствие. Ни с чем несравнимое наслаждение — слышать, как Хосок стонет и тихо хнычет от отсутствия внимания к своему члену. — Не сомневался в тебе, — старший взволнованно выдыхает, замечая движение Минхёка вниз по своему телу. Интересно, как он сейчас выглядит? Его блестящие в полумраке глаза полны голода и желания? Его губы приоткрыты, а голова откинута назад? Испортилась ли его укладка, покраснели ли щёки? Но все вопросы резко вылетают из головы Хосока, как только он чувствует тёплый и влажный язык Минхёка и маленький кусочек льда на своих сосках. Он непозволительно громко стонет, выгибаясь всем телом и кусая свои пухлые губы. — Тшш, — загадочно шепчет младший, ведя мокрую дорожку от сосков выше, по шее. Попутно кусая молочную кожу, он оставляет прекрасные следы, красные метки по всему пути. Он затыкает стонущего под ним Хосока глубоким, жарким, влажным поцелуем, от которого у обоих кружится голова и появляется лёгкая боль от возбуждения. Их языки сплетаются, борясь за лидерство, доказывая друг другу, насколько каждый скучал. Хосок был готов кончить лишь от звуков их страстных, всепоглощающих поцелуев. Как давно они в огне? Когда в комнате стало не хватать воздуха? Даст ли ему Минхёк больше свободы сегодня? Даст ли почувствовать больше? Зайти дальше? Но разве это важно? Всё тело Хосока словно пронзает разряд от ощущения горячего дыхания над головкой его члена, после чего всё его естество сосредотачивается на горячей тесноте рта Минхёка и его нежном языке. На попытках воспроизвести в памяти те самые алые, развратно пухлые и блестящие, такие любимые губы, которые он не сможет забыть даже спустя 20 лет, 40 лет, 100 лет, вечность. — Приятного аппетита, малыш, — клубника в коктейле Ли Минхёка ещё никогда не была такой сладкой...