Мне Ваше имя - синоним боли.

Когда поздним субботним вечером Фандорин вернулся домой, на Малой Никитиной уже зажглись фонари. Погода была прескверной. Целыми днями шёл дождь и не было, казалось, ни одной яркой краски. Потерявшие листву деревья обнажили свои искривленные, скрученные в муках туловища. Солнце, если и выглядывало из-за туч, то как-то лениво, неохотно. Настроение было под стать погоде. Или же наоборот погода отражала все чувства Эраста Петровича. Его одолевали тоска и уныние. Не хотелось ничего. Раскрытие преступлений уже не казалось таким увлекательным. Работа потеряла смысл. Ни упражнения, ни гимнастика не могли отвлечь от мрачных мыслей. Иероглифы получались кривыми и неаккуратными, перо оставляло кляксы больше обычного и о духовном равновесии не могло быть и речи. Одним словом, даже нашего Фандорина не обошла стороной знаменитая Русская хандра. По этой причине Масахиро уже целую неделю не ночевал на квартире своего гайдзина. Видимо, боялся заразиться его унынием. Фандорин даже мысленно пытался делать ставки, - когда же булочница, новая пассия любвеобильного японца, выставит вон своего ночного посетителя - но почти сразу отказался от этой затеи. Потерял интерес, да и, чего уж скрывать, лень было что-либо делать. Эраст скинул промокшие насквозь пальто и шляпу, размотал любимый белый шарф. Как назло, именно сегодня он не взял с собой зонт. С волос стекала вода, густые чёрные ресницы слиплись, а мокрая рубашка неприятно прилипала к телу. Фандорин направился в сторону купальни: необходимо было принять душ или, на худой конец, найти полотенце. Уже после, накинув на плечи махровую ткань, сыщик вернулся в прихожую. Пальто всё ещё лежало там. Наклонившись чтобы поднять его, Эраст Петрович заметил одну небольшую деталь. Совершенно лишнюю в его доме деталь. На вешалке, рядом с забытым ранее зонтом висела чья-то шинель. Серо-синяя, как небо перед грозой, с двумя рядами чёрных пуговиц и широким воротом. Фандорин сдернул с крючка вещицу и прощупал между пальцами. Простого кроя, но добротная, из плотной ткани. В голове быстро закрутились шестерёнки и картина постепенно появилась перед глазами. Владелец этой вещи не обладает большими средствами, но следит за своей внешностью и не пренебрегает здоровьем. Это раз. Эраст Петрович поднёс шинель к лицу, втянул запах. Одеколон ещё не выветрился полностью и можно было различить аромат: нетипичное сочетание фиалки и бергамота. Подобные запахи исчезают в течении трёх-пяти часов. Значит Гость прибыл относительно недавно. Это два. Фандорин обратил внимание на рукава. Один из них, левый, чуть оттянут, а пространство между запястьем и локтем приобретает очертания прямоугольника. Там, судя по размеру, мог быть спрятан охотничий нож или кортик. Его гость вооружён - это три. Одежда показательно повешена на виду. Значит мне дают понять, что неизвестный не причинит вреда сразу. Он не скрывает своего присутствия и хочет, чтобы его заметили. Это четыре. Фандорин вытащил из кармана пальто свой верный герсталь и направился в гостиную. Именно там горел неяркий свет. Эраст старался не создавать шума, хотя и понимал, что это вряд ли имеет необходимость. Тихой поступью он приблизился к дверному проему и встал в тень. Таким образом он мог видеть что происходит в комнате, но сам оставался незаметным. В приглушенном свете Эраст не сразу увидел мужской силуэт. Некто расположился на диване так, что видна была одна макушка. Он сидел спиной ко входу и его лицо оставалось загадкой. Вдруг в темноте что-то блеснуло и Фандорин не смог сдержать удивлённого вздоха. Неизвестный держал в руке хрустальный бокал. Янтарная жидкость мерцала в свете торшера. Этот коньяк Фандорин узнал сразу. Всё таки он сам вёз его из Англии. Сыщик невольно подивился наглости гостя. Мужчина повернулся к нему полупрофилем и Эраст непроизвольно проследил, как эстетично дёргается при глотке кадык. Кажется, почувствовав на себе его пристальный взгляд, неизвестный обернулся. Глухо ударился об пол семизарядный герсталь и Фандорин, нет сомнений, отправился бы за ним, если бы вовремя не нашёл опору. На него смотрели знакомые серо голубые глаза. Глаза мертвеца, который на протяжении долгих лет преследовал его в кошмарах. - А-а-а, Mon Cher, я всё жду, когда же вы придёте! Нехорошо, Фандорин. Совсем себя не бережёте. За полночь уже, а вы только порог переступили. Да что вы встали, как истукан? Садитесь - садитесь! Фандорин пришёл в себя довольно быстро. Молниеносным движением он поднял пистолет направляя дуло прямо на своего визави. Тот, казалось, этого даже не заметил. - Есть ли хоть одна причина по которой я не должен убивать вас?! - прорычал Эраст. Его переполнял гнев и жажда мести. Хотелось убить этого человека. За его заботу, за лживые слова, за предательство, за то, что заставил поверить в свою смерть, за то, что явился сейчас, после стольких лет, и, как ни в чем не бывало, проявляет мнимую заботу. Особенно сейчас, когда его ласковый понимающий взгляд останавливается прямиком на лице Фандорина. И за уверенность, которую он сейчас демонстрирует. "Не выстрелишь, Фандорин." "Не выстрелишь" << Фандорин >> Он не ответил на мой вопрос. Он словно и вовсе не слышал его. Но эти глаза были красноречивее любых слов. Я не смогу убить Вас. Ведь я всё ещё помню.. Но настолько уверенно говорю об обратном, что мне становиться тошно от самого себя. - Я убью вас! Сию же секунду убью! Я лгу, и он знает об этом. Но мы оба молчим, потому что сказать об этом вслух сейчас равносильно смерти. Вместо этого я обвиняю его во лжи, я кричу не переставая, потому что сердце сжимает от боли. Он рядом. Он жив. Я мечтаю обнять, прикоснуться к нему, но я кричу. Кричу и обвиняю. - Я верил вам! А Вы... Вы п-предали! Даже в собственной смерти обманули меня! Как у вас только наглости хватило явиться в мой дом! Вы не смеете...! - Мальчишка... - тихо, но до безумия, до скрежета зубного, ласково. Эраст замолчал, не в силах продолжить обвинения. Его словно окатили холодной водой. Рука с оружием замерла, в нерешительности опуская ствол вниз. Этот человек имел на него слишком много влияния. Иван Францевич чуть заметно хмыкнул. Некогда воспитанник Эстерната поднялся с дивана и подошёл вплотную, так, чтобы дуло упиралось в грудь. Рука Фандорина задрожала, однако он не отвёл её. - Ну же, Mon Cher. Стреляйте. Я уверен, что вы ещё помните как это делать. Шеф внимательно следил за ним, наблюдая за реакцией. Серые глаза Бриллинга имели мутный водянистый оттенок. От него веяло уверенностью и силой. Эрасту даже казалось что пол вот-вот исчезнет под ногами. Фандорин надавил на оружие всем весом, словно желая проткнуть им светлую кожу. Иван Францевич недовольно цокнул и перехватил ладонь Эраста. Фандорин дёрнулся и со всей силы ударил шефа прикладом револьвера. Голова Бриллинга откинулась, а из носа брызнула кровь. Мужчина зажал между пальцами пострадавшую часть лица и громко захохотал. Фандорин невольно отступил назад и отвёл взгляд от странного зрелища. Реакция шефа была более чем неожиданной. Детектив даже мысленно задался вопросом, не мог ли он случайно повредить бывшему начальнику что-то важное. Пока он думал, Иван Францевич уже успел приблизиться к нему вплотную. Эраст неожиданно распахнул глаза, когда перепачканные кровью пальцы трепетно погладили его по щёке. Бриллинг улыбался. Кровь текла с его лица по губам и подбородку. - Я очень скучал по вам, Фандорин - чуть хрипловатый, пробирающий насквозь шёпот опалил дыханием ухо. Азазелец мягко высвободил из чужих рук герсталь, перекладывая оружие на шифоньер*. Руку всё ещё не отпускает, мягко поглаживает тыльную сторону, также не отводя взгляд, подносит к губам, с трепетом целует запястье - на руке, подобно маленьким рубинам, остаются капельки запёкшейся крови - ласкает каждый палец, останавливается на указательном и рассматривает небольшую мозоль, так плохо сочетающуюся с аристократическими, не знающим работы руками. Мозоль целует с щемящей нежностью, словно сам он повинен в её появлении. - Позвольте мне остаться, Mon âme - И от нежности в этих глазах у Фандорина на спине пробегает стая мурашек. - Х-хорошо. Если уж вы что-то задумали, то так просто от своего не отступитесь. Кому как ни мне это знать? - горькая усмешка сама образовалась на лице - Однако же, - в голосе прорезалась сталь - Вы должны понимать: малейшая ошибка и я не стану церемониться. Уверен, полиции будет интересно узнать о вашем чудесном воскрешении. - последние слова звучали как шёпот, но сыщику было всё равно. Он молча выдернул руку и ушёл. <<Фандорин >> Пусть это выглядело как бегство, но я не в силах больше вынести его присутствие. Я проиграл в этот раз. Я проиграл бы ещё и ещё, только чтобы вновь почувствовать его трепетные поцелуи. И за это я ненавижу его ещё сильнее. Он приходит через пятнадцать минут. Пиджак оставляет где-то в гостиной. Молча садится за стол. На серебряном подносе - вазочка с имбирным печеньем, эклеры и несколько видов вагаси: дораяки, ёкан и мандзю. Пока я наливаю чай, пространство наполняется запахом мелиссы. Иван Францевич с интересом рассматривает угощения. Мельком переводит взгляд на меня, словно желая что-то спросить, но так и не решается. В какой-то момент это надоедает и я говорю сам: - Вагаси - н-национальная японская сладость. Тут несколько разных видов. Ёкан - пастила из сладкой бобовой пасты, Дорояки - два круглых бисквита с начинкой из пасты анко, а вот эти круглые шарики - Мандзю, пирожки из рисового теста с начинкой из сваренных с мёдом бобов фасоли. Они не такие сладкие, как европейские блюда, но за четыре года проведённых в Японии я слишком п-привык к их культуре. Поэтому мне сложно отказаться от многих вещей, в том числе и пищи . Можете п-попробовать. - стараюсь казаться безразличным, но внутри меня бушует ураган эмоций. "Мне стыдно, потому что я хочу впечатлить его." "Мне стыдно, ведь я не могу жить без его улыбки." "Мне стыдно за то, что я ощущаю тепло в груди, когда Бриллинг с поистине детским восторгом тянется к мандзю." "Это во мне сиротское детство застряло" - слышу его голос сквозь завесу памяти "- Сущий ребёнок " - промелькнуло в голове. Бриллинг понюхал, повертел угощение и так и сяк, но поедать не спешил. А выжидающе посмотрел на Фандорина. Мол, ты первый ешь. В голове у Эраста тут же созрел коварный план (соблазнения). Он усмехнулся и взял с подноса.. Отнюдь не японскую сладость, а обычный эклер. Шоколад уже немного подтаял и Фандорин, под голодный взгляд шефа, слизнул пару капель юрким язычком. Задумчиво посмотрел на десерт и облизал эклер полностью. Потом вобрал в рот и откусил самый краешек. " Мне не стыдно, потому что я люблю его." "И я с удовольствием сгорю, когда в его невозможных серых глазах мелькает пламя." Откуда-то справа послышался судорожный вздох. - Вы, Фандорин, как я вижу, всё так же любите сладости - прохрипел шеф. - С недавних пор - ненавижу. Но так сложно порой бывает отказаться от искушения. " Господи!.. К чему все эти вопросы?! Неужели он не понимает, насколько важен мне? Находиться в его обществе сейчас, но не иметь возможности прикоснуться - вот настоящая мука!" - Вам не кажется, что бедный эклер не вынесет таких посягательств. - попытался пошутить Бриллинг, но вряд ли ему это удалось. Потому что Фандорин окинул его таким взглядом, что сразу сделалось не по себе. Бывший Азазелец оттянул ворот рубашки, словно бы ему не хватало кислорода. - А вы, Иван Францевич? - прошептал он - Вынесут ли бедные десерты вашу нерешительность? Он виновато пожал печали и откусил немного от круглого пирожка. Скривился. - Ну и гадость! Он же совершенно безвкусный! - и такая детская обида прозвучала в его голосе, что Эраст просто не выдержал и расхохотался. От его искреннего смеха улыбнулся и сам Бриллинг. Ситуация действительно была весьма забавной. Иван Францевич вышел из-за стола, а я всё не мог перестать смеяться. Он подошёл ко мне вплотную, пальцами взял за подбородок и потянул к себе, вынуждая встать. - Так приятно видеть вас счастливым. - жарко прошептал он на ухо - Улыбайся чаще, mon amour. Он коснулся носом моих волос, вдыхая их запах с таким упоением, что, казалось, ничем другим дышать он не может. Волосы ещё не высохли от чего его кожа стала влажной, но вряд ли это было сейчас важно. Так близко... - Я виноват перед вами, не отрицаю. - его дыхание опалило мою щеку - Но сожалею ли я? - мы почти соприкасались губами - Нет... Нет.. .. я тоже ни о чём не сожалею.. ..Шеф Они коснулись друг друга одновременно и сразу же попали в водоворот страстей. Сминая губы Эраста в желанном поцелуе, мужчина подхватил его за бёдра и усадил на стол, прижимая к крепкому стану. Словно на краю сознания слышался звон разбитой посуды, но это не имело значения. Только сильные руки беспорядочно блуждающие по разгоряченному телу. Фандорин выгибался дугой, буквально тáя от переизбытка чувств. Его ласковый, точно прикосновение бабочки, поцелуй резко контрастировали с яростными, полными страсти поцелуями Бриллинга. Он терзал губы Эраста, прикусывал их до крови и не мог насытится. Как оголодавший странник встретивший наконец источник ключевой воды. Фандорин чувствовал как чужой язык проходится по нёбу, буквально вылизывая его рот, и не мог сдержать тихого стона. Это раззадорило Бриллинга ещё сильнее. Он целовал, облизывал дергающийся кадык, оставлял багровые укусы на нежной шее. Эраст схватил шефа за плечи и притянул ближе, подставляя больше места для касаний. Эта открытость, беззащитность сводила Бриллинга с ума. Он рыкнул, сильнее вжимаясь в податливое тело и резко дёрнул за пояс чужого халата. Махровая ткань слегка опустилась, открывая взору острые ключицы и вздымающуюся грудь с затвердевшими от возбуждения сосками. Шеф хищно смотрел на это безобразие, касаясь губами впадинки между ключиц. Эраст в это время пытался снять с него рубашку. От возбуждения руки дрожали и не слушались, пуговицы стали злейшим врагом, и Эраст с треском разорвал ткань. Пуговицы рассыпались по полу, а сам Фандорин, придавленный горячим телом, затаил дыхание. Бриллинг выцеловывал узоры на молочной коже, по очереди облизывая затвердевшие соски, оттягивая розовую бусину, крутил её между пальцами и прикусывал явно сильнее необходимого. Эраст выгнул спину до хруста и зарылся пальцами в жёсткие волосы. Рука Бриллинга уже поглаживала внутреннюю сторону бедра и всё искрилось перед глазами. Шеф отстранился, стянул рубашку и, чуть помедлив, подхватил Эраста на руки. В спальне царит полумрак. Азазелец бережно положил Эраста на белоснежные простыни и навис сверху. Волосы растрепались, голубые глаза наполнились лихорадочным блеском. Невинный юношеский румянец на щеках и алые, припухшие от поцелуев губы так и манили для поцелуя. И Бриллинг не собирался себе отказывать. Он впился в сочные губы поцелуем, вновь окунаясь в омут с головой. Они переплелись языками, каждый желая получить свою долю сладости. И это было слишком сладко. Слишком... хорошо. Иван Францевич не заметил, как оказался прижат к постели изящным, хрупким мужским телом. Из его груди вырвался тихий гортанный стон. Да и невозможно было сдержать стона, когда тебя охватывают крепкие бёдра, а чужое возбуждение потирается о скрытую мягкой тканью плоть. Брюки и, так до конца не снятый, фандоринский халат казались сейчас определённо лишними. Эраст непозволительно медленно опускался вниз, пока не прижался носом к его промежности, и глянул из-под ресниц своими греховными сапфировыми глазами, словно бы спрашивая разрешение. Волна эмоций на лице шефа едва не сбивала его с ног. Тонкая рука огладила брючный шов. Тихо звякнула пряжка. Протяжный стон сам по себе сорвался с губ, когда мокрый язычок коснулся головки. Как же долго он этого ждал! Эраст нерешительно обвёл пульсирующую венку, на пробу охватывая губами, пока наконец не вобрал в рот полностью. Бриллинг ощутил жар и зажмурился до звёзд перед глазами. Алые губы Эраста пленили его возбуждённую плоть, методично посасывая. Иван даже не сразу заметил того, что ласки прекратились. С усилием приоткрыл глаза и тут же откинул голову назад. Воздуха катастрофически не хватало. Эраст полулежал на полу расставив ноги с изящными лодыжками и, обхватив рукой собственный член, постанывал в такт ритмичным движениям. Припухшие от поцелуев губы соблазнительно открыты, а пушистые ресницы подрагивали от возбуждения. Иван Францевич на ощупь нашёл тёмную шевелюру и зарылся пальцами в чуть кудрявые после ванны локоны. - Не так быстро Фандорин. Сегодня ты не прикоснешься к себе. Эраст на это залился краской и вновь коснулся губами головки. Бриллинг представлял собой до боли соблазнительное зрелище: тяжёлое дыхание, бисеринки пота на голом торсе, подрагивающие колени и слезящиеся от восторга глаза. Фандорин сходил с ума от реакции шефа , от осознания того, что именно он довёл этого идеального человека до такого состояния, имеет над ним такую власть. Не в силах сдержать собственное возбуждение, Эраст приглушённо замычал. От его гортанного стона член во рту дёрнулся и на головке выступила белая капля. Фанатичный взгляд которым его окинул Бриллинг ещё долгое время будет сниться Эрасту ночами. Длинными бессонными ночами. - Oui, comme ça.- прорычал Шеф. Эраст вбирал до основания, интенсивно двигая туда-сюда головой. Рука шефа переместилась ему на плечо, поощряя. - ~Мгх.. Plus forte! Mon Coeur..- просипел Бриллинг, предчувствуя скорую разрядку. Фандорин хотел было отстраниться, но руки шефа держали крепко. Иван Францевич надавил сильнее, почти упираясь в глотку. Эраст чуть не подавился с непривычки. На глазах выступили слёзы. Бриллинг излился с гортанным стоном. Его сперма была чуть солоноватой, но приятной на вкус. Фандорин проглотил всё до последней капли и оторвался наконец от обмякшей плоти. Живот и пол под ним залился белой жидкостью. Краска ударила в лицо, но времени на стеснение ему не дали. Шеф притянул его к себе за талию и впился в губы неистовым поцелуем. На языке чувствовался вкус спермы. Вкус его собственной спермы на языке Фандорина. Руки сами собой опустились ниже и сжали округлые половинки. Эраст прижался к нему плотнее. Слишком мало было прикосновений. Хотелось раствориться друг в друге. Стать наконец единым целым. Но торопиться было нельзя. Внимание привлекло белое пятно на полу. Бриллинг через силу оторвался от Фандорина. Взгляд мальчишки был мутным, расфокусированным. Иван Францевич жёстко ухватил его за волосы на затылке и оттянул назад так, чтобы Эраст смотреть чётко ему в глаза. - Это было великолепно, Mon Chér. Ещё немного и я бы подумал, что ты уже практиковался с кем-то. - при этих словах Бриллинг коснулся туго сжатого колечка мышц. Эраст затаил дыхание. - Но, конечно, это не так. Твоя узость не оставляет повода для сомнений. Ох.. Ну тише-тише, мой мальчик - плечи Эраста задрожали когда палец шефа чуть протиснулся в дырочку. - Какая отзывчивость... Не волнуйся, мы ещё всё успеем. Бриллинг дёрнул Эраста за волосы заставляя того опуститься на колени и точно также приблизил лицо к полу. - Ты так неаккуратен, Ma vie. Почему бы тебе ещё немного не поработать своим язычком? - промурлыкал Бриллинг. О, знали бы вы как развратно, как соблазнительно сейчас выглядел Фандорин. Он стоял на четвереньках, выгнув спину дугой и слизывал с пола собственную сперму. Иван Францевич жадно разглядывал юное тело, желая сохранить в памяти всё, до мельчайших деталей: дрожащие веки, бисеринка пота стекающая по лбу и переливающееся движение мышц на животе. Азазелец с интересом опустил взгляд ниже живота. Аккуратный фандоринский член снова налился краской и вжался в живот. Бриллинг звучно сглотнул ставшую вязкой слюну. Уже скоро наблюдений стало недостаточно и мужчина пристроился сзади. Эраст вздрогнул от неожиданности, но быстро успокоился, когда знакомые руки обхватили его живот. Ладонь медленно поднялась к шее. Бриллинг накрыл большим пальцем бешено бьющуюся венку, отчего Фандорин сдавленно простонал и ещё сильнее прижался спиной к груди шефа. - Шеф... прошу.. не тяните. - с придыханием взмолился Эраст и перехватив руку со своей шеи притянул её к губам. Поцелуи выходили сумбурными, но как только он втянул шершавые пальцы в рот, всё словно встало на свои места. Эраст обволакивал их языком, прикусывает подушечки, посасывает самые кончики, буквально повторяя то, что совсем недавно вытворял, стоя перед ним на коленях. Иван Францевич прижался носом к шее, чтобы тут же впиться в неё зубами. На столь желанном теле остаются багровые пятна и следы от зубов. Где-то внутри довольно урчит зверь. С громким чмокающим звуком пальцы покинули рот. От них тянулась ниточка слюны и Бриллинг с немыслимым удовольствием оборвал её своими губами. Фандорин ответил приглушённым стоном. Его сердце совершает какой-то немыслимый кульбит, когда влажная ладонь скользнула между ягодиц. Рот застыл в безмолвном крике. Бриллинг пытался ласкать медленно, с каким-то садистским удовольствием надавливая на тугие стенки, пока отзывчивое тело извивалось под ним. Однако, надолго его не хватило. Головка легко скользит внутрь, и Шеф замирает, не в силах сдержать дрожь. Он готов был кончить от одного только ощущения этой, давно желанной, близости. Фандорин под ним нетерпеливо заёрзал. Это вывело Ивана настолько, что он замер, не в силах сделать вдох. Поторопиться сейчас значит испортить всё окончательно. Он не мог этого себе позволить. Не мог снова предать своего ангела. Зато Фандорин медлить не стал. Резко, с выдохом - словно перед прыжком в пропасть - он приподнял бёдра и насадился на стоящий колом член, задыхаясь от неизвестного доселе ощущения заполненности. Глаза заслезились от резкой боли. С непривычки он сжал стенки входа, и Бриллинг рывком притянул его к себе, громко дыша сквозь сжатые зубы. Узко. Слишком узко... От ощущений внизу живота пробежали мурашки. Бриллинг, кусая губы, вцепился пальцами в узкие бёдра. Кожа скользила по мокрым простыням. Движения - слитные, медленные - постепенно становились всё глубже и увереннее. Бриллинг с каждым толчком вдавливал жаркое тело в кровать, вырывая из него хриплые стоны. Перед его глазами - широкая спина с нежной раскрасневшейся кожей и россыпью веснушек на ней. И шоколадные, влажные от воды и пота волосы. Мужчина закрылся в них рукой, не прекращая движения, и потянул на себя, заставляя Фандорина выгнуть спину до хруста, сильнее насаживаясь на член. Эраст вжался в него всем телом, словно желая раствориться в нём. Рука шефа заскользила к изнывающему члену статского советника. Он обхватил плоть ладонью, всегда за пару движений приводя его к разрядке. Эраст притянут его к себе для поцелуя и, как только их губы соприкоснулись, Бриллинг сделал последний толчок и излился прямо в сжавшийся проход. Иван обессиленно опустился на кровать, прижимая к себе такого же ослабшего, но счастливого Фандорина. Бриллинг уткнулся носом в серебристый висок, еле слышно перебирая губами. Эраст обвил шефа руками вокруг туловища и закрыл глаза. Ему снилось море. Синее-синее. И чистое, словно после шторма. Волны ласкали его ноги, а морской бриз чуть слышно шептал: « Mon vie. Mon Cœur. Mon passion. Mon amour. » И не было для него ничего прекраснее этого моря. И никого любимей не было. В этом дивном сне он сидел на берегу и всю ночь любовался горизонтом. Ветер трепетал его локоны и было так хорошо-хорошо. Словно в сказке. Когда небо окрасилось в алые и малиновые тона, ветер вдруг затих, а волны напоследок донесли до него тихий печальный шелест: «Au revoir, mon amour. » Эраст проснулся, когда на часах уже был полдень. Спина за ночь чуть затекла, и он с наслаждением потянулся, разминая плечи и шею. Он открыл сонные глаза, и взгляд сразу упал на место подле него. Кровать пустовала. Сердце Фандорина охватила нехорошая дрожь. Он неверяще провел ладонью по простыне, с изумлением отмечая её прохладу. Словно с прострации он перевёл взгляд на зеркало. Из отражения на него смотрели белезненные голубые глаза. Молочно-бледное тело хранило в себе следы вчерашней ночи: побагровевшие укусы на шее, тёмные фиолетовые синяки и обжигающие печати поцелуев. Тогда внутри что-то щёлкнуло. Детектив резко подорвался с постели и, не удосужевшись накинуть на себя хоть что-то из одежды, выбежал из спальни. Не обнаружив на кухне вчерашнего погрома, он бросился в гостиную. Элитный английский коньяк преспокойно стоял в сирванте. Даже чёртов слой пыли под ним был не тронут! Всё было в точности так, как до вчерашнего, лишающего рассудка, вечера. Словно по волшебству пропали все следы его пребывания здесь. В квартире Эраст был один. Фандорин отшатнулся от застеклённого шкафа, обессиленно опираясь ладонями на шифонер. Пальцев коснулось что-то холодное и металлическое. Эраст Петрович вздрогнул и медленно обернулся. С смесью надежды, неверия и ужаса смотрел Фандорин на свой верный семизарядный герсталь. Положенный вчера его рукой он покоился сейчас на дубовой поверхности пристенного шкафа, вознося рухнувший мир своего владельца до небес. Фандорин взял оружие дрожащий рукой и, не в силах больше терпеть такого давления, медленно сполз на пол. По его щекам текли слёзы, кои обычно появляются у людей, вернувших надежду и в тот же миг потерявших её. Эраст чувствовал себя отвратительно грязным, использованным. Ему не хотелось верить, что шеф мог так с ним поступить. Снова. Но в комнате юноша был один, и совершенно некому было развеять его сомнения. Фандорин сжался в комочек прямо на полу, прижимая к сердцу герсталь. Его пробивала мелкая дрожь. Его сердце вновь втоптали в грязь, оставили одного в пустой и такой холодной квартире. И почему-то у него не возникло сомнений, что это вскоре повториться вновь. Он просто не мог сопротивляться этому человеку. Его сердце ему не принадлежало. Но терпеть такое больше не было возможности. С каждым разом ему становится всё сложнее собирать себя по осколкам. И Фандорин безумно боится, что когда-нибудь он просто не сможет собрать себя до конца.