джулион

тесно где-то за костями, горько в горле, дрожь в руках, режет что-то под десна́ми, зуд в груди, и страх в зрачках, скальп как будто бы сползает, и в ушах грохочет марш — похоронный, не иначе, гаснет свет, рябит в глазах, сухо, остро так в желудке, и в пакетах-лёгких дым, за одни иль двое суток волос сделался седым, зубы крошатся, но корень глубоко сидит во рту «ваша боль пока что вровень, вам пока что вмоготу, мы прибавим вам разряда и посмотрим, что к утру» «уинстон, я пока что рядом уинстон, я скоро умру» два-плюс-два стучат набатом, пять-четыре, два-ноль-пять, восхищайся насмерть братом в неспособности соврать, полюби всё, что вшивают туго леской в разум твой, не борись: дойти до края, чтобы сдаться — то не бой; мир — война, свобода — рабство, а незнанье... ты так слаб, бьют в висках: о'брайен, братство, мир, свобода, тайна, штаб и добытый вкусный кофе, пресс-папье, собор с картин. ждёт в дверях застывший профиль, единица-ноль-один «шестьдесят-семьдесят-девять — непокорный девиант — распылён почти, развеян, почти сломлен и распят» ужас паникой подстрелит: верен, предан — всё не суть, ты ей сам не против станешь затянуть на шее жгут «джулия, ты ещё рядом клеть, рычаг, счёт до десяти... нет, не я, не я, не надо! джулия, прости, прости».