Alcohol is our Hope

Утро началось с головной боли, ненавязчивой, но ощутимо неприятной. Немного приподняться удалось лишь со второй попытки, глаза не желали показывать своему хозяину четкой картинки. Было тесно, одна нога затекла, а тело, скрученное в невообразимую позу, ныло и требовало немедленно выпрямиться. Шарящая в пустоте рука наткнулась на какую-то ручку, пальцы слабо ухватились за нее. Внезапно распахнувшаяся дверь явно дорогого автомобиля явила удивленным прохожим на улице итальянского приморского городка странного мужчину лет тридцати, который почти вывалился им под ноги, цепляясь за и так взлохмаченные темные волосы и прикрывая глаза от яркого солнечного света. Некогда шикарная брендовая одежда на нем превратилась в нечто мятое и криво сидящее, на плечи был накинут испачканный пиджак. Немного привыкнув к освещению и еще больше страдая от головной боли, он с трудом поднялся со светло-бежевого сидения своего автомобиля, прислонившись к двери и стараясь не наступить в почти высохшую лужицу рядом. Нужно было отыскать аптечку, выпить обезболивающее, съездить в гостиницу и наконец переодеться, выписаться и лететь домой, все забыв. Начать сначала - кажется так вчера ему советовали. Болезненно усмехнувшись и чуть прикрыв покрасневшие, раздраженные светом глаза, мужчина подставил лицо легкому ветерку, дувшему с моря. «Вода сейчас наверняка холодная.» - промелькнула ленивая мысль, почти тут же испарившаяся из гудящей от похмелья головы. И пусть прохожие таращатся на него, его внешний вид, его машину, пусть обсуждают, не одобряют, плевать. Минуты слабости позади. Он ощущал себя живым, как никогда раньше. Живым, целым и наконец-то свободным. *** Весь вечер над курортным городом клубились мрачные, медленно наползающие на небо тучи. Они предвещали ночной шторм, люди стремились побыстрее спрятаться в своих домах, отдыхающие спешно покидали пляжи, и только неизвестный идиот катался на моторной лодке недалеко от берега, не внимая голосу разума и явным предупреждениям со стороны береговой охраны. Дождь хлынул неожиданно сильно, капли тяжело врезались в песок и пыльный асфальт, гремели по черепичным крышам, бурно вспенивали морскую гладь. Волны набегали на причал, а потом все пропало в пелене ливня. Какой-то человек стоял на пороге маленького семейного магазина продуктов с мигающей иногда неоновой вывеской, не заходя внутрь, бессмысленно смотря в невидимый темный конец небольшой улочки, промокая под непрерывным потоком воды. Дождь не собирался затихать еще как минимум полночи, едва беспокоя сон жителей городка, привычных к таким переменам погоды. Прозрачная витрина уютно светила в спину, магазин был круглосуточный, но ничего из этого, казалось, не волновало смутно видную фигуру. Наконец, неизвестный плавно развернулся, распахнул стеклянные двери и вошел в некое помещение перед торговым залом, неярко освещенное тремя встроенными светильниками. Слева располагался широкий диван без верхней спинки, а справа в большом горшке стоял непонятный цветок, больше напоминавший куст с резными листьями. Непонятно было назначение этой маленькой комнаты, возможно, она была устроена для тех, кто ожидал совершающих покупки. Негромко и даже как-то лениво выругавшись на немецком, мужчина не сразу обратил внимание на девушку, насквозь мокрую, что сидела на том самом светлом кожаном диване, скрестив ступни и широко расставив колени. Она выжимала длинные, слипшиеся от влаги русые волосы, наклонившись вниз. Перед ней уже натекла небольшая лужа, которая постепенно росла. Услышав резкие слова, она подняла голову и внимательно всмотрелась в зашедшего, а потом сказала: - Да, погода и впрямь отвратительная, - девушка откинула волосы на плечи и принялась отжимать низ бывшей до дождя светло-серой футболки. - Вы знаете немецкий? У вас интересный акцент. - Мужчина опустился на край дивана, снимая с себя пиджак и бросая его за спину, ближе к стене. - И не только немецкий. Почему вы насквозь мокрый, если в руках у вас зонт? - Незнакомка, подвинув в сторону от воды на полу снятые босоножки, повернулась к собеседнику лицом. Она не была ослепительно красива и совершенно не была похожа на итальянку. В голубых глазах светилась серьезность и сосредоточенность, лицо оставалось практически спокойным и не выражало ни капли агрессии или недовольства. Некто посмотрел на зонт в правой руке как на змею и положил его на пиджак. Рассеянно он уставился на воду, что стекала с его брюк и обуви по направлению к горшку с кустом. Затянувшуюся паузу они нарушили практически одновременно. - У вас что-то случилось. - Как вас зовут? Хм... Нет, с чего вы взяли? - фальшиво попытался улыбнуться мужчина, но губы дрогнули и он отвернулся. - Ну, предположим, что меня зовут Хоуп. У вас потерянный вид, и я взяла смелость предположить, что что-то не в порядке. А как я могу называть вас? - Девушка сменила позу, поджав одну ногу под себя, а другую вытянула, комично пошевелив пальцами. Со светлых промокших джинс вниз стали срываться мелкие капли. - Ну, предположим, зовите меня Франц, - в тон ей ответил собеседник. - И предположим, что вы правы. Это что-то меняет? - Если вы поделитесь своими проблемами, возможно, что вам станет легче. - Хоуп едва уловимо улыбнулась. - Главная и вечная моя проблема состоит в том, что я - доверчивый кретин и тряпка, которая не замечает, что творится перед самым носом, - как-то горько и резко выдал вдруг Франц, не в последний раз за беседу отвернувшись ко входу. - Кто-то вас обманул? - Можно сказать и так. Я... У нас были отношения, я был безумно влюблен. Этот человек стал мне дороже жизни. Подарки, любой каприз выполнялся незамедлительно. И эта поездка в Италию... Я уже купил кольцо, представляешь? Хотел сделать сюрприз. Но вышло так, что сюрприз сделали мне, - Франц судорожно вздохнул и продолжил. - Этот человек просто нашел себе кого-то побогаче. Застал их на пляже, они особо и не скрывались, потом его вещи просто исчезли из нашего номера. Нашего. Теперь моего. А самая главная проблема в том, что я все равно люблю. И простил бы. Тряпка, совершенная тряпка. - Под конец речь стала отрывистой, быстрой, мужчина захлебывался в отдельных фразах. Ссутулившись и как-то сразу став меньше ростом он сидел, смотря перед собой в одну точку, нервно крутя ремешок от часов. В помещении повисла тишина, прерываемая лишь шумом дождя на улице. Двое молчали, Франц мысленно переживал события сегодняшнего дня, слегка подрагивая то ли от особо болезненных воспоминаний, то ли от холода, а Хоуп боковым зрением наблюдала за своим нечаянным собеседником. - Мудак. - Что, прости? - Франц поднял на нее вопросительный и чуть удивленный взгляд. - Тот человек - мудак и шлюха. Он использовал тебя, а ты теперь страдаешь из-за этого куска дерьма, - мужчина ожидал услышать многое в ответ на свою откровенность, но точно не такое категоричное заявление. - Только не говори мне, что ты думал о самоубийстве все то время, что сидел молча. - Если быть честным, то да. Думал, но не конкретно в этот момент. Пока катался по городу, хотел съехать с причала в море, ха. Но потом понял, что это ужасно глупо. Никто не оценит такого восхитительно-дебильного поступка. - Франц усмехнулся совсем по-мальчишески, похоже было, что реакция Хоуп немного отрезвила его и заставила отвлечься от душевной боли. По крайней мере, стало гораздо легче дышать, и мир больше не воспринимался черно-белым немым кино, в котором есть только дождь, он и бесконечное одиночество. - Хм, у тебя есть машина? Отлично. - Девушка завозилась на своем месте, вытащила откуда-то ключи, телефон, несколько монет, пробормотала что-то малопонятное и требовательно протянула руку вперед. - Дай мне свой бумажник. Франц без лишних разговоров вынул из кармана пиджака бумажник, который помимо крупной суммы денег содержал внутри несколько кредиток и документы, но мужчине, похоже, было наплевать. Хоуп вытащила деньги, быстро посчитала что-то в уме, довольно хмыкнула и вошла в магазин. Через десять минут она вышла с двумя бутылками недешевого коньяка, легонько потрясла их в воздухе, демонстрируя с веселой и немного бесшабашной улыбкой. Сгибом локтя девушка зажимала бумажный пакет с неизвестным содержимым. Франц ее восторга не оценил. - И что это? - Это лекарство. Мы с этими веселыми парнями будем тебя лечить. - Хоуп поставила бутылки на пол рядом с собой и кинула бумажник хозяину. - Действенное средство, проверено на собственном опыте неоднократно. Идем. - Она бесцеремонно всунула одну бутылку ему в руки. Франц поднялся. «Почему бы и нет?» - промелькнуло в голове. Так хотелось кому-нибудь довериться, отвлечься хотя бы на миг, раз не выходило полностью выкинуть из памяти кусок жизни продолжительностью в три года. Короткими перебежками от строения к строению они добрались до машины так неудачно съездившего на отдых немца, что была припаркована на соседней улице. Первым делом включив в салоне обогреватель, двое расположились с максимальным комфортом на заднем сидении. Хоуп достала из пакета внушительный кусок сыра, мягкий белый хлеб и пачку жареного миндаля. - Почему ты так на меня смотришь? - По-твоему коньяк пьют ТАК? - Какая разница, мы не для следования правилам сервировки здесь собрались. У тебя есть нож? - Франц вздохнул, смирившись. Эта девушка ему нравилась, казалось, что он знаком с ней уже очень давно. С ней было легко, да и придираться лишний раз не хотелось. Получив нож с красивой рукоятью из слоновой кости, который обычно использовался для резки фруктов и лежал всегда под рукой, Хоуп быстро сделала несколько бутербродов с сыром и раскрыла упаковку с миндалем. Видимо, подобные посиделки были для нее обычным делом, потому что открыть обе бутылки тем же ножом не составило для нее особого труда. Одну из них Хоуп протянула Францу. Отпив немного из своей, она откусила внушительный кусок от бутерброда. - Ну что, выпьем за свободу от обязательств? *** - Вот вернусь я домой, и первым делом выкину все его вещи. - Прямо с балкона? - Ага, именно с балкона. А машину сдам в металлолом. - Ох, какой ужас, и не жалко совсем? - А вот ни капли. Франц залихватски отсалютовал бутылкой и выпил еще пару глотков. Хоуп повторила его жест, но пить не стала, а взяла горсть миндалин и начала по одной их закидывать в рот. В емкости у нее оставалось чуть меньше половины, у Франца примерно столько же. Много тостов было произнесено за эту бурную ночь, а где-то через час собутыльники торжественно сожгли совместную фотографию бывших любовников, пепел Франц выбросил в окно, испачкав рукав пиджака и запустив в нагретый салон ветер и несколько струй начинающего потихоньку затихать дождя. - Тебе просто нужно начать новую жизнь, переехай куда-нибудь, найди новое занятие, что угодно, хоть вышивай крестиком. Все с начала, смекаешь? - Крестиком? - Франц подавился смехом, представив себя в окружении ниток и иголок. Или иголка там нужна только одна? Хоуп напустила на себя серьезный вид, но пьяные глаза ее тоже смеялись. Она обняла Франца одной рукой и проникновенно произнесла не совсем понятную фразу, смысл которой был в том, что утром ему совершенно точно полегчает. Неизвестно, сколько бы они еще выпили, если бы Франц просто не отключился, мгновенно уснув, безумно устав за весь сумасшедший день и ночь. Хоуп прикончила свою бутылку несколькими большими глотками и осторожно накрыла немца пиджаком. Но осторожничала она зря - мужчину бы не разбудил бы даже начавшийся на соседней улице апокалипсис. Хоуп осознала, что оставила свои босоножки в том маленьком помещении перед магазином только тогда, когда наступила прямо в водяной поток при выходе из автомобиля. Как она умудрилась добраться сюда без них, так и осталось загадкой. Светло улыбнувшись, Хоуп обернулась, кинула мимолетный взгляд на ночного знакомого, словно прощаясь. Быть может, она мысленно пожелала ему счастья. Босиком перепрыгивая лужи, девушка убежала под моросящим дождем в неизвестность. Над морем занимался рассвет.