The Kurious Cheap Tarnished Oranj

Ники угрюмо смотрел в окно, подпирая рукой подбородок – смотреть было особо не на что - просто почти полностью пустынное зелёное пространство c потрескавшимися остатками каменных стен – словно воспоминания о заброшенных руинах. Ни одной живой души на горизонте. Он издал долгий, мучительный вздох и обратил внимание на старую фотографию на столе. На ней были он и Ричи в свои лучшие дни; тогда они были молоды, а их причёски – достаточно высоки, чтобы дотянуться и надрать богу задницу, на их глазах было больше подводки, чем разрешено законом Соединённых Штатов, если судить по их первой неудаче (1) в североамериканском туре, они блистали в одежде со слоганами, нанесёнными краской из баллончика, и в боа из перьев. У него в голове промелькнуло воспоминание о двух одинаковых копнах непослушных чёрных волос, скрывающихся под простынями, с широкими улыбками и тихим хихиканьем, стараясь никого не разбудить своей возбуждённой вознёй. Это было прекрасно, так же прекрасно, как они сами. Шикарные. Свободные. Декаденты. Он тряхнул головой,чтобы избавиться от воспоминания и занялся фотографией. На ней он скалился, как гордая акула, обнимая Ричи за плечи, пытаясь заключить в объятия, а Рич… Ричи смотрел в камеру сквозь взъерошенные волосы, мягкая, застенчивая улыбка играла в уголках его губ, словно скрывая какую-то тайну. Рукой он держался за живот… Ники провёл пальцами по леопардовой рамке, и к горлу, как непрошенный гость, подступил ком. Он взял фото и плюхнулся в кресло, прижимая жёсткую рамку к груди так крепко, как это возможно. Достаточно крепко, чтобы стало больно. Проронив первую слезу, он позволил себе вернуться далеко-далеко назад в своих воспоминаниях…назад в начало 1990-х. Был обычный день – такой же, как и любой другой, когда им не нужно было играть. У них была фотосессия, во время которой было сделано то судьбоносное фото, а затем он и Ричи отправились за покупками; купили последний выпуск NME, несколько новых дисков, немного шоколада для Ричи, который он клевал перед телевизором вместо нормального ужина и, конечно, много водки и апельсинового сока. Эта вечная водка с апельсиновым соком. Они вернулись домой как раз к ужину и еженедельному ритуалу просмотра Top Of The Pops с Джеймсом, Шоном и Холлами (2); Ричи тут же устроился у телика, ковыряясь в своём шоколаде и непринуждённо царапая руку циркулем, всё как обычно. Но в тот день что-то было по-другому, в тот день что-то изменилось, возвещая о резком повороте для Ники в самом его существовании. Ричи съел вторую плитку шоколада. - Кто-то сегодня голодный, - заметил Джеймс, поднимая брови. Шон пробурчал что-то нечленораздельное, ловя взглядом рекламу, мелькающую в телевизоре. Холлы просто сидели и смотрели, спокойно дожидаясь, что будет дальше, как обычно, с озадаченным выражением лица. Они могли быть такими беспринципными, и Ники любил их за это. - Ешь за двоих, да, Рич? – пошутил Ники, не в состоянии сдержать смех. Огромные как у Бэмби глаза Ричи на секунду стали ещё больше, он демонстративно отвернулся от Ники и переключился на Джеймса. - Сказал обжора, который только что съел вторую порцию. Почему бы тебе лучше не побеспокоиться о себе и не пойти пробежаться туда и обратно по дороге несколько раз бейсбольных кроссовках X4, Crossfire? (4) - Эй, слышь! – воскликнул Джеймс, принимая уязвлённый вид. Шон подавил смешок, сложив руки на груди и наполовину зарывшись в диван. Холлы просто продолжали наблюдать за разыгрывающейся сценой как безгранично беспринципные засранцы. - Бичи-Ричи, - ласково подразнил Ники друга, стараясь поднять ему настроение. – Выпустил коготки, ты наверно голоден и очень устал. Заканчивай с чёртовым шоколадом, я уложу тебя в кровать и почитаю сказку на ночь, - подмигнул он. - Да, Ник, сделай одолжение и отведи этого страдальца в постель, - проворчал Джеймс, смущённо поглаживая свой адонисоподобный рельефный пресс. - Ричи не идёт спать, он идёт в бездну (5), - наконец заговорил Шон, вызвав у всех присутствующих (кроме Ричи) взрыв неконтролируемого хохота. Обычно Шона было трудно разговорить, но когда он делал это, то заставлял считаться с собой. Но бедного Ричи, прости господи, кажется, по-настоящему задели слова Шона и их коллективный ржач. Обычно он бы присоединился к ним, понимая, что они подшучивают над ним любя, но не в этот раз. В этот раз что-то было по-другому. Совсем по-другому. Ники это показалось крайне подозрительным. - Давай, Рич, пойдём в бездну, - сказал он, беря Ричи за руку и поднимая с пола. Что бы не вызвало обидчивость Ричи, Ники точно знал, что делать, чтобы поднять ему настроение. Потом всё снова будет нормально. Как только они оказались за надёжно запертой дверью своей спальни, Ники ухмыльнулся, шаловливо поигрывая бровями в сторону встревоженного взгляда енотоподобного создания перед ним, а затем бесцеремонно толкнул его на кровать. - Что ты делаешь? – ахнул Ричи, когда Ники начал стягивать с него плотно облегающие белые джинсы. - А на что это похоже, Эйнштейн? Раздеваю тебя, чтобы уложить в постель по-человечески. Он похотливо подмигнул своему очаровательному растрёпе. - Стой, Ник, подожди, - сказал Ричи, быстро садясь. – Я должен кое-что сказать тебе. - Что бы это ни было, это может подождать, разве не так? – спросил Ники, начиная расстегивать блузку Ричи. - Ник, я серьёзно, - сказал Ричи, убирая его руки. Он встал с кровати, пересёк комнату, со звоном вытащил пару бутылок из пакета и сделал себе первый из многочисленных, в чём Ники был уверен, «отвёрток», которые он выпьет этой ночью. Он вздохнул, желая, чтобы Ричи начал пить что-то менее гадкое, то, что не сочилось бы через кожу, пока он спит, с исходящим от него запахом водки, которая просачивалась через поры, накрывая Ники, как цунами, на их общей кровати. Он не понимал, почему он не может напиться с пары бутылок “Babycham”, как остальные, но таков был Ричи, он всегда доводил всё до крайностей, полнейший псих. Но Ники было всё равно, ведь он был его психом, и это была любовь до полного уничтожения (6). Ричи выпил первый коктейль одним долгим, отчаянным глотком, и, разумеется, налил себе второй, перед тем как снова сесть на край кровати рядом с Ники. - Ну, тогда в чём дело, королева драмы? Выкладывай, - сказал Ники, пытаясь скрыть внезапный приступ нервозности за завесой дерзкой бравады и одинаково остроумных и едких шуток. - Ник, мне нужно сказать тебе что-то действительно…серьёзное, - мягко и мелодично, почти шёпотом произнёс Ричи, сфокусировав взгляд на пятне на ковре. - Что? Ты наконец выяснил, кто убил Кеннеди, да? - Ники закатил глаза, плюхаясь плашмя на кровать и пялясь в потолок. Он предчувствовал очередную долгую ночь.  - Несколько месяцев назад, разве ты не помнишь? - снова заговорил обиженным голосом Ричи. Ники на несколько секунд зажмурил глаза и потёр виски. Он услышал, как его лучший друг влил в себя очередную порцию, перед тем как продолжил более спокойным голосом. - Это был Линдон Джонсон (7) и ЦРУ. Но, в любом случае, речь не об этом, это что-то другое…что-то ...странное. - Более странное, чем сказать, что Линдон Б. Джонсон и ЦРУ убили действующего президента? Ладно, чудик, я готов как никогда, - засмеялся Ники. Порой Ричи нёс полную бессмыслицу. И всё же, он был чертовски прекрасным поэтом, несмотря на то, что абсолютно не умел играть на гитаре и начинал нести полную чушь после нескольких стаканов. На его счастье, его забавная пьяная лунная походка и сладкие застенчивые поцелуи компенсировали его многочисленные пороки.  - Ник... - сказал Ричи и снова замолчал, и Ники услышал, как он сделал ещё один глоток для храбрости.  Что бы ни было на уме у Ричи, Ники понимал, что это что-то более необычное и серьёзное, чем обвинение бывшего президента США в организации государственного переворота, если Ричи настолько взбудоражен и расстроен из-за этого.  Он снова сел и тепло приобнял своего маленького друга. - Что бы это ни было, ты знаешь, что я всегда с тобой, что бы ни случилось. Я тебя люблю и никогда не брошу, хочешь ли ты этого или нет, глупый, так что, скажи мне правду, Тедди, какой бы горькой она не была, - сказал он, нежно погладив Ричи по руке и назвав детским прозвищем.  Ричи посмотрел на него взволнованным взглядом, его верхняя губа слегка подрагивала. - Обещай, что ты поверишь мне, как бы...как бы безумно это не звучало? - Конечно, fy nghariad bach (8), - мягко сказал Ники, желая, чтобы Ричи наконец перешёл к сути дела и рассказал ему, что так печалит его; Ричи начинал по-настоящему тревожить его, и как раз тогда, когда у них двоих всё шло хорошо… - Ники...Я...во мне растёт новая жизнь, - произнёс Ричи с содроганием.  - Что? - рассмеялся Ники, не веря своим ушам. Он знал, что иногда Ричи демонстрировал уникальное, причудливое чувство юмора, но это было уже издевательство. - Апельсин, - продолжил он предельно серьёзным голосом, а затем залпом выпил остатки коктейля, принимая удручённый вид от того, что его стакан был пуст. Он собрался налить себе ещё, но Ники выставил руку, останавливая его. - Следует ли...следует ли тебе...э...пить в твоём...положении? - спросил Ники, стараясь сдержать своё слово и поверить Ричи, как бы безумно не звучало то, что он услышал. - Нашему ребёнку для развития нужны алкоголь и апельсиновый сок, - Ричи произнёс это так, как будто это была самая очевидная вещь на свете, отмахнувшись от Ники, и налил себе третий стакан, на этот раз взяв его с собой. - Он такой, - пробормотал Ники чуть слышно, но тут внезапно слова Ричи грузом в 29 кг (9) обрушились на него как удар в живот, почти физически уложив его на спину. - Постой, нашему ребёнку? - Да, нашему ребёнку, Ник, - жалобно произнёс Ричи, и его большие глаза наполнились слезами."Наш ребёнок". - Чёрт! - выпалил Ники, не сумев сдержаться. Он чувствовал себя одним из героев "Улицы коронации" или "Жителей Ист-Энда" (10) - никогда в жизни он не думал, что с ним может случиться что-то подобное. - Я знал это! Я знал, что ты мне не поверишь! Кажется, что все, кого я любил или ненавидел, всегда, бросали меня (11). Я знал, что ты тоже бросишь, знал, что говорить тебе было ошибкой! – горестно застонал Ричи, обхватывая голову руками. - Я был слишком честен с собой, мне нужно было лгать, как все остальные (12). - Нет! Нет! Я верю тебе, верю, - уверял его Ники, в то время как Ричи заглотил третий стакан и налил четвёртый, перед тем как снова обхватить голову руками. – Я просто...вау, я стану отцом! Отцом... апельсину… это что-то для учебников истории... - Ник...я не думаю, что ты осознаёшь, насколько всё серьёзно…это кардинально изменит нашу жизнь. – Ричи выглядел таким разбитым и отчаянным, его очевидные страдания заставляли сердце Ники сжиматься и переживать ещё сильнее. – Этот мир никогда не поймёт...мужчины не беременеют...люди не рожают цитрусовые...они никогда не примут нас или нашего ребёнка... Ники взял Ричи за руки и заставил посмотреть себе в глаза. - Рич, мы всегда знали, что этот мир никогда не примет нас, но это не имеет значения; пусть эти тупые мудаки осуждают, а я принимаю тебя и приму нашего ребёнка, даже если никто больше не примет. При этих словах Ричи разрыдался и бросился Ники на шею, вцепившись в него, как будто он был последним спасательным кругом посреди одинокого, опасного моря. Позже ночью, когда Ричи уснул рядом с ним, Ники лежал без сна, одолеваемый тревожностью, а в голове эхом отдавались слова любимого. "Они никогда не примут нас или нашего ребёнка". Он знал, что это правда, если и было что-то 4real, то это было, вероятно, самое 4real из всего возможного - этот мир никогда их не примет. Особенно, если у них будет цитрусовый младенец, каким бы чудом это ни было. Если бы он знал, что та же самая загадочная болезнь, сделавшая его друга физически неспособным играть на гитаре, не важно, насколько убедительно он мог имитировать это, также сделала его способным ни много ни мало забеременеть чёртовым апельсином, он бы лучше позаботился о предохранении. А ведь всё шло так хорошо. Но Ричи был прав, это коренным образом всё изменило. Даже той холодной, дурманящей ночью в начале 90-х, в то время как Ричи прижимался к нему и обнимал в темноте, согревая своим телом, даже когда он морщил нос от ставшего родным запаха водки с апельсиновым соком, сочившихся через поры, Ники понимал, что жизнь каждого из них изменится навсегда. Но он не имел представления, насколько жестоким, душераздирающим и мучительным будет это изменение.