Я боюсь Его смерти

      Комната окутана мраком. Я не могла рассмотреть ничего вокруг. Впервые за долгое время я проснулась среди ночи без веской причины. И дело вовсе не в очередном кошмаре: они покинули меня после откровенного разговора с самым близким человеком. Сколько лет прошло? Кажется, два года. Я их совсем не заметила. Наверное, потому что прошли они максимально спокойно. Что же произошло сегодня?        Я медленно села на кровати, мельком отмечая, что нахожусь в комнате совсем одна. Страх одиночества давно перестал напоминать о себе. Сейчас пугает что-то другое. Да, точно. Я проснулась от страха. От панического ужаса.       Со времени моей жизни рядом с Воландом я ни разу не испытывала такого страха, такой жуткой боли, поднимающейся откуда-то из глубины души. Невольно вспоминалось, что подобные чувства уже преследовали меня. Очень давно. В ноябре, кажется. Да, это разочарование в единственном светлом дне того месяца я забуду ещё не скоро… Кажется, я начинаю понимать.       Не так давно в своём интересе к истории я двинулась дальше. Когда-то остановилась на 1940-м году. Теперь пришла к 1933-му и дальше, вплоть до конца самой опасной для увлечения эпохи. Всё время (не так уж долго, после долгого перерыва всего два месяца) я играла с огнём, активно изучая всё, что связано с Третьим Рейхом и многими известными личностями той эпохи*. Не последнее место в этом интересе занимала музыка: военные песни, марши, просто интересные песни об этой эпохе. Не знаю, в какой момент в моей музыкальной свалке появился Он — небольшое светлое пятно, мой новый Ангел Музыки, который помог мне не сойти с ума.       Моё историческое увлечение быстро заставило меня пожалеть о его существовании. Слишком много мыслей, от которых начинала ехать крыша. Я никогда никого не оправдывала и сейчас не хочу этого делать. Я осознаю все ужасы, но… Как странно, что в слепой ненависти к адептам национал-социализма их деяния где-то потерялись. Многие не знают, за что именно их нужно осуждать. Именно осуждать. Ненавидеть — бессмысленно: эти люди мертвы, и этой ненавистью люди только разрушают собственные души.       Я сходила с ума. Эта несправедливость не давала мне покоя. Раз их нужно осуждать, то почему так активно запрещается изучать конкретные действия, за которые это нужно делать? Я хотела рассказать правду, рассказать именно о действиях, а не абстрактных понятиях, которые рассказывают в школе. Воланд остановил меня, сказав, что всё бесполезно, этот мир всё равно не изменить. И мне оставалось только смириться и наивно пытаться найти способ отвлечься. Именно тогда Он появился в моей жизни.       На самом деле Он давно присутствовал, просто я не придавала значения. Немецкий музыкант. Необычный. Тяжёлая музыка, смешанная с невероятным голосом, от которого сердце замирает. Это пленило меня. И дало шанс. Шанс найти путь подальше от опасного увлечения.       Нет, мой интерес не пропал, но стал в разы слабее. Его место заняла музыка, которая была рядом всегда. Кажется, я начала понимать то множество людей, которые любят Его музыку. Да, Он достаточно известен. Наверное, поэтому я не назову Его имя**. Я слишком привязалась к Нему. И это плохо.       Я проснулась среди ночи с чувством страха и полного отчаяния. Мне не приснился кошмар, нет. Я испугалась Его смерти. Не знаю, что натолкнуло меня на мысль, что это может произойти. Я просто боюсь однажды проснуться и, привычно проверяя социальные сети, наткнуться на «похоронку». Ему ведь уже довольно много лет.       Меня душили слёзы. Я хотела избавиться от этих мыслей, от этого страха. Хотела, но не могла.       — Опять кошмары? — явно недовольный голос Воланда. И как он умудряется всегда прийти именно в тот момент, когда мне плохо? Видимо, привычка выработалась за всё то время, что промучился с моими кошмарами.       Ответа он не получил. Может, я бы и хотела рассказать ему всё. Но не могла. Слов не было. Остались только слёзы и панический страх узнать о смерти, наверное, единственного немца, чьё имя не так страшно называть в России.       — Я не хочу, чтобы Он умер… — что-то всё-таки заставило сказать об этом. Может, это что-нибудь изменит.       — Снова из-за этого немца? То ночами не спишь, пытаясь слова в песне правильно вставить, теперь это… — всё также не скрывая недовольства, он накинул на меня одеяло и обнял за плечи. Знает, что иначе не успокоюсь.       На мгновение мелькнула наивная мысль: почему бы не попросить его помочь? Он ведь всесилен. Наверняка он мог бы максимально продлить жизнь этому человеку. Да, Ему ещё и шестидесяти нет, но рано думать о смерти, но… Произойти может, что угодно. Он ведь совсем недавно в реанимации был!       — Даже не думай об этом, — грубый голос прервал поток мыслей. Видимо, действительно читает их. — Ты же понимаешь, что этого не будет?       — О чём вы? — наивная попытка прикинуться дурочкой. Знаю, это бесполезно. Но, может, не станет отчитывать как маленького ребёнка.       — Никто не станет продлевать чью-то жизнь, даже если представить, что это возможно. Ты ведь не понаслышке знаешь, что каждому отведено своё время. И влиять на это недопустимо. Даже если половина мира вместе с тобой хочет этого.       — Не представляю, что будет, если это случится… — голос предательски дрожал.       — Когда случится, узнаешь. Люди не вечны. И единственное, что ты можешь сделать — выкинуть эти кошмары из головы. Мысли материальны, ты это прекрасно знаешь.       — Знаю…       Но это знание бесполезно! Всё бесполезно, когда тобой владеет страх смерти, когда ты не можешь отделаться от той боли, которую когда-то придётся испытать слишком многим, когда тебя не покидает мысль, как пережить подобную трагедию. Ведь мне придётся это сделать, если не повезёт найти способ умереть раньше.       Очередная порция успокоительного. Скоро я вновь усну. Просыпаться вновь будет слишком страшно. Ведь нет гарантии, что утром не появится страшная новость, что в одно мгновение не произойдёт трагедия. Ведь никто не застрахован…       Этот страх сводит с ума. Но вместе с тем заставляет ценить Его ещё больше. Ценить каждое мгновение, в которое я могу слышать Его голос, видеть Его, пусть и только на экране. Ценить каждую минуту мучительного ожидания каких-то новостей, новых песен и клипов — чего угодно, связанного с Его творчеством. Ценить Его вклад в мою жизнь, ценить мою относительную безопасность и стимул спустя годы вернуться к изучению немецкого.       Пусть Он живёт как можно дольше. Да, последнее время люди вновь начали осуждать Его за всё подряд, как будто это их дело, а не труд всей Его жизни. Но я всё равно останусь на Его стороне, продолжу ценить каждый творческий порыв, независимо от того, где, с кем и на каком языке он реализован. Он нужен многим людям. И мне остаётся только надеяться, что хоть в Его случае не сработает страшный закон, согласно которому лучшие люди покидают этот мир слишком рано.        На этом мои полномочия кончаются…