Как там говорят тяжелый\ая
день\неделя, а в ответ слышат тяжелая жизнь.
Вонён прекрасно понимает значение этой фразу, как, впрочем, и большая часть населения, только легче от этого почему-то не становиться. Она и представить не могла, что причиной разрыва отношений могут стать слишком сильные чувства. Как же их назвать любовь или одержимость? Холодно, по ее телу бегают маленькие мурашки. Она дрожит, но слишком упряма и ленива, чтобы подняться с насиженного, согретого местечка на кресло качалке и переодеться в нормальную одежду или же, хотя бы, накинуть на себя жакетку. Чан снова рисовала в своей мастерской, краска на ней уже высохла, но девушке было совершенно все равно, за долгое время в ее картине было невозможно увидеть образ любимого человека, лишь тяжелые, негативные, темные чувства. Некогда дымчато-лиловая футболка с короткими рукавами, скрывающая под собой короткие двухцветные шорты королевского синего и белого цвета, испачкалась немного в оттенках серого и черного. Обняв руками холодные колени, она смотрела на уже давно в который раз осушенный бокал, переполненный когда-то терпким красным вином, она хотела успокоить расшатавшуюся нервную систему. Шатенка пытливым взглядом всматривалась вдаль большого города, стараясь зацепиться взглядом за что-то новое, из квартиры лилась успокаивающая мелодия смеси пианино и скрипки, Гаыль, белый комочек счастья, мирно спал на диване, в соседней квартире все еще не смотря на позднее время, было слишком тихо. Сонхун уехавший куда-то, вот уже как три часа назад, все еще не вернулся. Девушка все еще помнит внешний вид Арин, когда она наконец-то приехала к подруге в их когда-то совместную квартиру с Субином.***
Flashback Переступив порог квартиры, дверь которой оказалось открытой, Чан прошла сразу же в сторону гостиной, конечно же, после того, как закрыла дверь на замок, ведь именно с этой стороны слышались периодические всхлипы. Зайдя в еле освещенную благодаря светильнику комнату, в которую не попадали последние, немного теплые лучи уходящего за горизонт солнца из-за темных штор, девушка заметила подругу, сидящую в центре комнаты на мягком ковре, окруженную порванными фотографиями, хотя были и целые, на них они были слишком счастливыми. Она быстрым шагом преодолела расстояние и села к онни, чьи плечи периодически вздрагивали. — Арин-онни, — Чан постаралась привлечь внимание девушки, но, увы, у нее это не получилось, ведь та продолжала сидеть, низко склонив голову, а слезы текущие из ее покрасневших глаз, продолжали прокладывать свой путь по ее лицу, капать с кончика носа и линии подбородка прямо на фотографию, которую та продолжала крепко держать в руке. На ней Субин обнимал ее со спины, Арин же ярко улыбалась и держала руку на шее, кончиком пальцев прикасаясь к кулону, даже сейчас, эта подвеска была на ней, подарок Чхве на их недавнюю годовщину, другой же она держала большой букет белых роз и лилий, который, по правде говоря, держал Субин, ее же ладонь просто лежала поверх его. Фото, сделанное старшей сестрой Чхве, перед тем, как та уехала в Штаты, оказалось слишком дорогим сердцу, — послушай… — Он сказал мне, чтобы я жила дальше… — Они, — Вонён положила ладони на плече подруги и прикрыла глаза на несколько секунд, — давай пересядем на диван. Та слушается, поддается теплоте рук и поднимается с колен, перешагивает разбросанные полароидные фото и обессилено падает на диван, делая пару глубоких вдохов. Чан позволяет подруге взять своего рода передышку, пока сама убирает кучу фотографий, в две отдельные стопки, целые и разорванные, а потом направляется в сторону кухни, она была здесь частым гостем, поэтому знала что, где лежит. Шатенка вернулась с двумя желтыми маленькими таблетками валерьяны и стаканом воды. Присев рядом с подругой, она протягивает ей успокоительное, дожидается момента, когда та допьет последний оставшийся глоток холодной воды и, забрав стакан из ее рук, ставит его на стол. — А теперь расскажи, что у вас произошло, твое одно сообщение «Он меня бросил» ничего не объясняет. — Если быть честной… Reminiscence Вся чертовщина происходящая в жизни влюбленной пары началась ровно спустя неделю, после их годовщины. Молодой человек стал вести себя странно, после определенного дня он стал приходить позже, чем обычно, порой систематически и вовсе не появлялся в стенах родной квартиры, но она смерено ждала объяснений, слишком сильно любила, после начались маленькие стычки, перерастающие в полноценные серьезные ссоры, они могли игнорировать друг друга днями, а потом мириться сквозь слезы, только так не могло продолжаться вечно. Их нежные, крепкие отношения стали походит больше на разрушенные руины, когда-то сильной крепости, построенной на «доверии друг к другу», сейчас же оказалась обычным карточный домиком, который сдуло легким дуновением ветра. Но вчера или же стоит сказать сегодня… в дурацкие четыре часа ночи, пока она ждала его дома, тот ей позвонил. — Оппа? — на той стороне линии было слышно тяжелое дыхание, будто бы только что Чхве бежал и лишь сейчас остановился, чтобы позвонить, — когда ты вернешься? Я жду тебя уже столько времени… — Арин послушай… — голос спокоен, дыхание выровнялось после трех вдохов, вот только на ее сердце стало тяжело, почему-то оно чувствовало, что надвигается что-то плохое, что-то, что может ее добить окончательно, — я… хочу попросить прощения, — пауза, вроде как на несколько секунд, но кажущихся вечностью, — за то, что возвращаюсь домой слишком поздно, а могу и вовсе не вернуться, за наши ссоры, которые стали частью нашей повседневности… — Субин… — Пожалуйста, не перебивай. — Чхве делает вдох, ночью гораздо холоднее, чем днем, — ты ведь знаешь, что я люблю в тебе все, от малейших твоих привычек до самой яркой улыбки, которую ты даришь не только мне, но и всем остальным. Не поверишь, но в моей памяти до сих пор крутиться наше первое свидание. Помнишь? Ты тогда еще опоздала, а я ждал тебя с букетом маленьких цветов, мы знали друг друга столько времени, что я даже не смог на тебя хоть немного обозлиться. Наше прошлое было переполнено столькими счастливыми и грустными воспоминаниями, но самое важное то, что мы были друг у друга и я бы, хотел, чтобы мы все еще оставались друг у друга… — Что ты… — голос начинает дрожать, — …что ты имеешь в виду? — Я хочу, чтобы ты оставалось все такой же жизнерадостной, веселой, чтобы освещала всем их грустные деньки, — он все продолжает и продолжает, стараясь не потерять спасательную нить спутанных мыслей. — Хочу, чтобы ты продолжала радоваться жизни, мечтать, хочу, чтобы, когда поехала бы в путешествие сделала много фотографий, они ведь наша традиция, хочу, чтобы ты была самой счастливой. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя? Конечно же, знаешь. Я хочу, чтобы ты двигалась дальше и в будущем достигла всех свои целей, чтобы у тебя не осталась ни одной не достигнутой мечты. Я хочу, чтобы твоя семья была самой крепкой, муж верным и не видел никого кроме тебя, а дети дорожили тобой, как самым ценным сокровищем, которым их могла наградить жизнь. — Почему у меня ощущение… — у нее уже текут слезы, она давно осела на диван, — …что тебя нет в моем будущем? Почему ты говоришь сейчас так, будто бы прощаешься со мной раз и навсегда? Ответь! Оппа! — истерика подступает к горлу слишком внезапно. — Ты должна знать, что я люблю тебя, сильнее всего на свете, но, пожалуйста, прости меня в последний раз, хорошо? — он замолкает буквально на секунду, — Нам нужно расстаться… прощай и прости меня.Звонок обрывается.
Мачта рушиться на глазах.
Внутри же пусто.
Он ушел, ничего так и не объяснив.
Кажется, навсегда…
У нее же сносит крышу…
Боль поглощает сильнее, чем когда-либо
Мир плывет, туда-сюда
Расплывается в соленых слезах
Невыносимо
И единственный вопрос
«За что ты так с нами, раз все еще так сильно любишь
И знаешь, что любим, точно так же
Если не сильней»
End of reminiscence У Чан слезы бегут по лицу где-то с середины пересказа, Арин выжгла на сердце каждое слово, которое произнес Субин, потому что, иначе она совсем не понимает, как та произносит их слово в слово, почему-то она уверенна, что она цитирует его слова. Чхве успокаивается, через четыре часа, Вонён прости ее позволить остаться с ней, но девушка грустным взглядом смотрит на стопку собранных разорванных фото и говорит, что ей нужно одиночество. Теперь, она устала. Вонён уходит после двух часов, которые отвоевывает в смертельном бое, в смешанных чувствах, а ведь они встречались ровно три года… Она набирает номер Ли, но тот все так же не отвечает, а ей становиться совсем не по себе. Она надеется, что прямо сейчас Хисын говорит со своим другом. End of flashback Ладони девушки давно уже приобрели легкий синеватый оттенок, только вот ей совершенно не хотелось возвращаться в дурацкую квартиру, даже если в ней ее ждал милый соседский питомец, хотя Гаыль спала на диване, поэтому особо одиноко ей точно не было. Самым странным моментом для нее за весь этот день все же остается Пак Сонхун, внезапно объявившийся на пороге ее квартиры и попросивший приглядеть за его собакой, пока он будет с друзьями, хоть тот и умолчал о том, куда именно направляется, Хисын все же успел сдать парней еще в университете, поэтому она просто с улыбкой забрала из рук хозяина его собаку и пожелала ему хорошо провести время и повеселиться. Только вот как только она закрыла за его спиной дверь, просто скользнула вниз по ней, прижимая к своей груди Гаыль, было больно и самое обидное это то, что у нее нет права чувствовать все эти эмоции, которые переполняли ее на протяжении долгих шести лет. — Что же я делаю? — девушка не ждет ответа, ведь рядом с ней никого нет, чисто мысли вслух, только вот внезапно прозвучавшее собственное имя заставляет застыть, невзирая на дрожь, которую она испытывает из-за холода и стереть слезы, которые до этого она совершенно не замечала, эмоции штука сложная и неуправляемая. Но шатенка скидывает все на ее сильное воображение и игнорирует, однако… — Вонён? — …голос звучит вновь. Вонён неуверенно поворачивает голову и видит его, человека которого быть здесь не должно, но он здесь, стоит, опершись об перила, слегка наклонившись, и смотрит на нее через отделяющее стекло краем глаза. Почему она не услышала шума в его квартире, который точно должен был быть или же хотя бы его шаги, свидетельствующие о его присутствии на балконе, — Ты плачешь что ли? — Конечно же, нет! — она подрывается с места и скрещивает руки на груди, — тебе показалось, — дрожь в теле возвращается, холодно, — а вы чего так рано разошлись? — у Пака в глазах цвета сердцевины айсберга легкий пьяный блеск. — Ёна, — сердце начинает работать слишком быстро, она четко слышит каждый стук в барабанных перепонках, из-за собственного прозвища, произнесенного полюбившимся слегка хриплым голосом, тело бросает в жар, кажется, холода она больше не ощущает, погодка резко изменилась, — сейчас три часа ночи, разве это не поздно? Почему ты еще не спишь? И что за внешний вид? — Не знаю, думала, вы до утра будете веселиться, — девушка улыбается невинно и отводит немного взгляд от его фигуры, лишь бы постоянно не цепляться взглядом за три не застегнутые пуговицы и небрежно висящий расслабленный галстук, лишь бы не видеть это адамово яблоко, малую надключичную ямку, лопаточно-ключичный треугольник, одним словом не пялиться на его заманчиво открытую шею. — А не сплю, потому что у меня проблемы со сном, бессонница, вроде как. — То есть спать ты не будешь? — по правде, Сонхун не ожидал увидеть ее снова за этот день, но жизнь полна сюрпризов, весело, — и ты все еще не ответила на последний вопрос. — Мне было лень. Ты не заберешь Гаыль? — Откроешь мне дверь в три часа ночи? — блондин тихо рассмеялся и прикрыл на несколько секунд глаза, наслаждаясь холодным воздухом, пошаркав по карманам кожаной куртки, он вытаскивает черную пачку вместе с зажигалкой, кладет их в задний карман темных джинс, и снимает с себя кожанку. Он держит ее крепко одной рукой и протягивает ее над своеобразной пропастью девушке, — надень. — Хорошо, — девушка двумя руками обхватывает вещь, сразу же надевая ее, ее обволакивает парфюм молодого человека, — и, отвечая на твой вопрос, — она выдыхает оставшийся воздух в легких и улыбается нежно, даже не понимая этого, — если это ты, то я открою тебе дверь в любое время суток. — Если это я? — он смотрит прямо на девушку, стоящую так рядом, но с которой его отделяет холодная, пуленепробиваемая стеклянная стена. — Сколько ты выпил? — голос молодого человека точно по определению пьяный, но хотелось бы знать стоит ли ей рассказать ему обо все, ведь обычно в стельку пьяные люди ничего не помнят на следующий день, — да. — Не помню, — между губами зажата сигарета, левой рукой он держит серебряную зажигалку с гравировкой волка, на которой уже вовсю играется с ветром пламя и спустя секунду, делает первую глубокую затяжку, — вряд ли я хоть что-то вспомню завтра утром. — Хочешь зайти ко мне? — алкоголь, который она была уверенна, что точно не ударит в ее голову. — Хочу, — сизый дым, который выдыхает молодой человек, смешивает с паром и исчезает на ветру. Он не ждет следующего предложения и, развернувшись с ухмылкой на губах, уходит с балкона, оставив Чан стоять там, в гордом одиночестве в его же куртке. В собственной квартире Сонхуна встречает точно не тишина, хрип со стоном из-за того, что кто-то упал с кровати, веселый пьяный смех, он перешагивает через расползавшееся по периметру гостиной тело, после шикает на слишком веселую парочку Чхве, надеясь, что эти двое не разбудят Чонвона, который должен был спать в своей комнате, мелкий вроде как вернулся около часу назад. Вонён в свою очередь тоже уходит с балкона, в гостиной она мягко проводит ладонью по шерстке и берет на руки все еще мирно спящую Гаыль и идет в свою спальню. Мягко уложив собачку на кровать, она выходит из спальни и держит путь в сторону холла, в входную дверь легонько стучат. — Заходи, — она делает шаг в сторону, позволяя войти ночному гостью, и с улыбкой на губах шепчет, — не думала, что ты серьезно. — Я всегда серьезен Чан. — Сонхун окидывает взглядом девушку, в следующую секунду протягивает к ней ладонь, прикасаясь к щеке, — ты опять рисовала, — констатация факта, он прав, ей нужно был выплеснуть куда-то негатив, теперь стена в ее мастерской переполненной темными черными пятнами. Пак не ждет вопроса, о том, как он догадался, отвечая на него заранее. — На твоей щеке, подбородке с лева и шее, черная, серая и белая краска, — ты пила? — он прикасается к ее губам подушечкой большого пальце и проводит вдоль по ним справа налево, — или они у тебя всегда такого оттенка? Она поддается ближе… — Пила, — …совершенно не контролируя себя, поддаваясь моменту, возможно, она пожалеет утром, но точно пожалеет сейчас, если не поцелует его. Пак итак стоит, немного наклонившись к ней, она ниже него на голову, все так же мягко держит холодной ладонью ее за подбородок, заставив этим ее немного приподнять голову и смотреть ему прямо в глаза, большой палец остановился на нижней губе, так и не дойдя до середины в четвертый раз, — а что тебя это волнует? — Нет… — он выдыхает медленно, дверь закрыта на замок, вряд ли, кто-то сможет им сегодня помешать, — …хотелось бы, чтобы хоть кто-то помнил, что сегодня произойдет. — Тебя это заботит или все-таки заводит? — куртку летит с ее плеч вниз, подбитой птицей, ее целует, сначала мягко касаясь к губам, в легком чмоке, но потом приходит мнимое удовольствие, молодой человек одаривает внимание нижнюю губу, покусывает ее, проводит по ней языком, на несколько секунд обрывает себя и вновь затягивает в поцелуй девушку в его руках, теперь же играется с верхней губой, проделывает те же махинация, упиваясь ее тихим стоном, который та, в конце концов, не смогла сдержать в горле. Его правая ладонь все еще находящаяся на щеке девушки, другая же уже зарылась в шелк каштановых длинных локонов, он надавливает пальцем на ее подбородок, заставив этим, приоткрыть сжатые губы и вторгается языком. Дыхание сбивается где-то на седьмой минуте непрерывного поцелуя, у нее кружиться голова, внутри остался лишь густой туман, она прикрывает глаза и перед ней вновь и вновь его образ, нигде нет спасения, его поцелуи, как самый сладкий и губительный яд. Сойдет ли она с ума завтра, прекрасно понимая, что больше не получит ни одного поцелуя от него. Возможно? — А тебя? — в перерыве Сонхун задает вопрос, неожиданно, но не позволяет на него ответить, вновь затягивает в головокружительный поцелуй, она дышит через раз, не успевая наполнить легкие кислородом, пустота жжет их изнутри. Ее ладони до этого безжизненно висевшие по бокам, поддаются в раж, поднимаясь, и обнимают молодого человека, окольцовывая талию, слегка сжимая ее, но после они продолжают свой путь, живя своей жизнью, рисуя замысловатые узоры по его рубашке оттенка болгарской розы, и зарываются белоснежные локоны, это для нее слишком. Сколько она ждала? Шесть лет? Чуть больше? Черт… Она стонет в третий раз, когда парень отрывается от ее губ и впивается в шею, останется ли след в виде двух точек от его клыков она не знает, но синеющий фиолетово-алый засос точно, и что-то подсказывает ей, что за эту ночь он будет не единственный. Он сжимает в руках его волосы, больно, шея горит, черт ведет себя и правда, как настоящий вампир жаждущий ее крови, и заставляет того отпрянуть. — Оппа… — Что такое? — ее приподнимают, ничего не остается кроме как окольцевать ногами узкую мужскую талию, прижимают к себе, — хочешь закончить? — она качает в отрицании головой. Мысль о финише пугает, как она может хотеть конца, если оголенный участок кожи под его ладонью просто пылает в адском пламени, когда он успел проскользнуть под ее футболку, — тогда что? — Мы все еще в прихожей… — Хорошо, — но ничего хорошего на самом деле нет, он вжимает ее в удачно попавшуюся стену на пути, вновь целует в шею, проводит языком по шее с левой стороны, ощущая приятный армат геля для душа, что впитала в себя кожа девушки, — Что за запах? — опять шея окрашивается сплетениями соцветий, созвездий, футболка девушки уже давно на полу, грудь скрывает под собой кружевной лиф цвета шоколада с сильными оттенками каштана и эбена, и двухцветные шорты белого и королевского синего оттенков, на которых уже расстегнута пуговица и опущена цепь, — вау. — Вишня, — запоздала осознает девушка, после отвечая, — не… — собственный стон мешает ей закончить предложение, когда Пак целует чуть ниже ключиц, — не честно…ты все еще одет, пока я почти, что голая. — Исправим, не волнуйся. Веди.***
Он мягко укладывает ее на простыни в гостевой комнате. Обычно дойти сюда с холла занимает не так уж и много времени, только вот в этот раз длился путь пятнадцать минут точно, хотя она не уверенно, одно точно, на Паке уже нет рубашки, что облегала его торс, но почему-то расслабленный черный галстук все еще висит на его шее, черт, это точно слишком. Она проводит острыми ноготками по его телу, будто по струнам, мышцы парня напрягаются, Чан довольно улыбается, она выходит как-то по-кошачьи довольной. Приятно осознавать, что на грани не только она одна. Белые шорты исчезают с нее не заметно, он слышит, как вещица падает где-то в комнате.Старший раздвигает ее ножки…
Первая ее ошибка…
***
Когда утром Пак открывает свои уставшие очи, голова трещит и зашторенные окна, совершенно не помогают. Немного придя в себя, Сонхун начинает осматриваться, комната точно него стиль интерьера напоминал минимализм, когда-то давно он сильно задумался между хай-теком и минимализмом, в итоге, выбрав первый вариант. Вся комната была в шоколадных пастельных тонах. За дверью слышится шум, возня, а после стук, она приоткрывается и в проеме появляется Чан Вонён. — О~о, — она ярко улыбается, на девушке вязанное телесного оттенка приталенное короткое платье с высоким большим горлом и обнаженной спиной, цвет совершенно не отличается от цвета ее кожи, — оппа, — она подходит ближе и протягивает стакан переполненный с водой, — ты наконец-то проснулся. — Спасибо, — блондин осушает стакан воды в два глотка, — а что я делаю у тебя? — Ты вернулся за Гаыль, но заснул, — она не довольно хмурит брови и надувает губы, вспомнить только сколько часов она скрывала засосы, оставленные им в итоге, конечно же, получилось идеально, но она правда потратила долгие два часа, чтобы добиться равномерного покрытия, — серьезно, оппа, сколько ты весишь, я чуть не померла пока тащила тебя в комнату, — она скрещивает руки на груди, — сколько ты выпил, что аж заснул в прихожей? — она потягивается и хмуриться, — из-за твоей спящей тушки вся спина болит. — Не помню, — и только потом замечает, что щеки Чан с каждой секундой краснеют лишь сильнее и понимает, что с его внешним видом что-то не так, он кидает взгляд и замечает, черт, без рубашки, взгляд цепляется за его вещицу на полу. Наверно, он умудрился снять ее, когда проснулся ночью, — ох, прости, — он проверяет на месте ли джинсы и спокойно выдыхает, они на нем только расстегнуты и на этом спасибо, Пак поднимается с кровати и идет в сторону, в которой лежит рубашка, сразу же накидывает ее на себя. По правде говоря, Вонён больно, это ночь была первой в ее жизни и лучшей, сравнивать, конечно же, нет с чем, но она уверенна, что эта ночь самая волшебная, жаль, что искусный партнер ни черта не помнит, Сонхун правда был слишком хорош. — Ладно, — она выдыхает, шатенка иногда задумывалась, может ей стоило пойти в актрисы, а что, неплохо получается, — я приготовила завтрак, будешь? — Ого! — из-за собственного возгласа голова начинает трещать по швам, и парень хватается за нее обеими руками, сильно хмурясь. Младшая быстрым шагом преодолевает расстояние между ними. — Что с тобой? — в ее глаза просматривается страх, на ее памяти, когда пьяный в зюзю Хисын просыпался на следующий день, таких болей у него не было. — Ничего пройдет, — старший улыбается и кладет голову на плечо девушки, обнимая ее, и снова этот аромат смутно знакомого парфюма ударяет в ноздри, успокаивая. — Не за что, но оппа, — девушка строит из себя саму невинность, — ты хоть застегнись, прежде чем меня так обнимать, — Вонён смущенно улыбается и выпутывается из его объятий, — в общем, сначала иди в ванну, а потом придешь на кухню. Будем завтракать. — Хорошо, сколько время? — Если ты спрашиваешь по поводу университета, то мы его бессовестно прогуляли.***
— Джу~ун, — уже на протяжении часа Ким без особого результата старалась разбудить своего молодого человека, сначала он просто лежала рядом с ним, но потом светловолосая решила встать, привести себя в порядок, она переоделась и прикрыла глаза, выйдя из комнаты девушка пошла на кухню, приготовила себе горький бодрящий кофе и после того, как она допивает его, возвращается в их спальню, — Йа! Ким Намджун прекращай дрыхнуть и вставай, боже, сколько можно спать, — девушка с боем забирает у того одеяло, наблюдая за тем, как тот зарывается лицом в подушку и на автомате прикрывает другой уши, которая принадлежала ей. — Чаги~ия, — тот стонет недовольно, стараясь максимально ясно выразить свои эмоции, которая его девушка чаще всего понимает без слов, — дай поспать, я вчера поздно лег, все время писал музыку. — Это не нормально, — Чонха садиться рядом с ним с его стороны кровати, и проводит легонько по спутанным коротким волосам, — ты должен высыпаться, Джун так ты себе только проблем со здоровьем понабираешь! — голос молодой особы звучит нежно, успокаивающе, а главное тихо, хотя несколько секунд ранее она точно была крайне недовольно, — я ведь беспокоюсь о тебе. — Прости милая, — он перемещает голову с подушки на ее колени, а после обнимает за талию, утыкаясь носов в потянутый плоский живот девушки, та в свою очередь начинает играться с его волосами, этим даря легкий массаж головы, — но я точно знаю, что любить меня меньше ты не станешь, — девушка больно щипает вновь засыпающего Намджуна за щечку, — а~ай! Энии, больно же! Ты чего?! — Конечно же, не стану, но ты все равно идиот, — она вновь начинает массировать кожу головы и прикрывает глаза, идиллия идеально совместной жизни, кажется, еще не так давно они оба страдали из-за внезапно постучавшейся в их дверь бытовухи, как же хорошо, что они все же смогли ее преодолеть, — что будешь на поздний завтрак? — Все что приготовишь своими умелыми ручками, — он прикрывает зевок ладонью, вновь закрая еле приоткрытые глаза. — Даже яд? — Да, только дай мне так поспать еще немного. — Ты просто не выносим. — Кто бы говорил, но черт, я все еще не многу привыкнуть, что ты все-таки перекрасила волосы. — Ты опять? — Все я сплю… Одно ясно точно в университет сегодня они не попадут, да и вообще на четвертом курсе можно слегка забить и пожить немного спокойно.***
Чон полностью игнорировала Кима на протяжении чуть больше суток, да, он считает, даже то время пока спит, потому что эта особа закрыла прямо перед его носом на замок дверь ведущую в их общую спальню, отправив несчастного спать либо на диван в гостиной, либо в гостевую комнаты, которая пока что служила чем-то наподобие кладовой. В общем, выбор у него был не велик, с горем пополам устроившись на диване, Джин постарался все же заснуть, им обязательно нужно поговорить с Соми, он правда ненавидит, когда они в ссоре, черт, а ведь в этот раз, должна была присутствовать только радость, и что же прикажите делать дальше?Вот только
Утром девушка сама выходит к нему, лежащему на диване, продолжающему притворяться спящим, она по определению все еще точно обиженно на те его слова, которые он кинул ей в лицо во время ссоры перед всеми, точно так же, как и вчера, но что он мог поделать со всем этим, все было сказано на эмоциях. Младшая в свою очередь, лишь тяжело вздыхает и прикрывает глаза, она опускается рядом с ним, с краю, а после мягко прикасается к разбросанный по подушке коротким волосам, Ким всегда был слишком милым, но вместе с этим и крайне уверенны в себе молодым человеком, кажется, в их первую встречу именно эта его черта и пленила в клетке чувств ее сердце, тогда уже разбитое дважды сердце. — Прости меня, я знаю, что ты не спишь. — А еще я ненавижу, когда мы ссоримся. — Оппа, — девушка смотрит на него с каким-то осуждением в глазах, вообще-то не только он ненавидит сам факт того, что они постоянно ссорятся, причем большая часть их ссор бывают из-за бессмысленных пустяков, — ты не понимаешь, может для тебя свадьба ничего и не значит, но для меня все по-другому и ты в конце концов должен слышать мое мнение и брать его в счет. — Почему ты так уверенна в том, что для меня наша свадьба ничего не значит, — Ким резко меняет свое положение с лежачего на сидящее и, опершись локтями об подлокотник с осуждением в глазах, смотрит на девушки перед собой, на любимую девушку. — Я не знаю, просто твое поведение слишком не серьезное и мне кажется что тебе порой и вовсе все равно, — она пристыженно отворачивается, стараясь не смотреть на серьезное выражение лица старшего и делать вид, будто бы все в порядке. — Я хотел сделать тебе предложение с начала года, но никак не мог решиться и твои и мои родители знали об этом, именно поэтому они все чаще стали поднимать эту тему во время наших совместных ужинов и посиделок, но, кажется, ты не хочешь перейти на следующий уровень в наших отношениях. — Так ты говорил вчера серьезно? — Я думала, ты издеваешься, и эти слова были кинуты в порыве ссоры. — Я люблю тебя — Знаю — Вообще-то это не то что я ожидал услышать — И это тоже знаю!