Повод побеспокоиться

      Перед глазами стояла пелена, в голове гудело так сильно, словно рядом с ним подорвали огромное количество петард. Из-за рта интенсивно клубились теплые облака пара, которые почти сразу растворялись в воздухе. Щеки и нос не были красными, а почти обескровились, ровно настолько же и понизилась его температура тела. Ему было чертовски холодно. Пятифан же разгорячился, твердо настроенный на победу, дышал быстро и рвано, как будто и не чувствовал холодных объятий снежной зимы.       – Да вы посмотри-ка кто зубки оскалил! – с насмешкой выдохнул Рома, заметно ослабляя хватку с которой будто присосался пиявкой.       Они оба устали, но даже так, Петров прекрасно понимал, что шансов с таким раскладом у него все равно намного меньше.       – Гаси его уже, Ромка! Чё распинаешься, на! – с видом вселенской скуки, подытожил Бяша. Он тоже замерз, это было заметно по спрятанным рукам в карманы куртки и не спокойным движениям ног на снегу.       Гопник зло бросил взгляд на своего друга, отвлекаясь от очкарика. Антон же... Дьявол его укуси, решил воспользоваться этой возможностью. Предплечья сильно ныли и требовали снять напряжение отдыхом в кровати, но страх за свою жизнь был сильнее.       Я смогу...       Резко подрываясь тазом от земли, Петров застал врасплох парня сверху, от чего тот потерял равновесие.       Пятифан попытался найти опору, но Антон на адреналине впопыхах толкнул того руками в грудь. Тянуть время могло стать большой ошибкой. Рома с удивлённым вздохом полетел назад, больно ударившись поясницей. Не теряя момента, Антон набросился на него, принимая лидирующую позицию сверху, но как оказалось, ещё не победную. Кулак Пятифана вписался Петрову в нос, от чего в глазах последнего заиграли искры.       Зажимая его одной рукой, парень попытаться ответить обидчику, но единственное, что у него получилось, это заехать не таким сильным ударом в челюсть. Боль прошла очень быстро, кровь буквально кипела в жилах. Шапка Антона слетела, но не зацикливаясь на этом, парень успел ухватить Рому за руки в области запястий, со всей силой вдавливая их к земле, чтобы тот прекратил ими махаться.       – Слезь с меня, блять! – пытаясь скинуть ногами, гневно выпалил гопник.       – Заткни рот и успокойся, – давил с новой силой Петров. Пятифан истратил свои силы впустую, пока Антон же наоборот старался прилагать как можно меньше усилий, но при таких условиях, действительные способы утихомирить парня.       Парень снизу начал буйствовать сильнее, в конце-концов не осознавая, что отдаёт весь выигрыш Антону. Совсем глупый... Маленькая дорожка крови скатилась к кончику носа, тут же падая на исказившееся гневом лицо Ромы, но ни Петров и тем более Пятифан, не заметили этого. Их лица были в опасной близости друг от друга, угрожающе скалясь. В груди клокотала жажда мести и обиды, но светловолосый парень не решался нанести последующие удары.       – А ну живо отлипли друг от друга! – гневно выкрикнула женщина, быстрым шагом направляясь к компании подростков. – Что за беспредел устроили!?       Антон посмотрел на свою мать, гнев которой чувствовался издалека, а позже и на Пятифана, на чьей скуле была немного размазана его кровь. Тот тоже обернулся в сторону Карины, выглядя все ещё немного злым, но сильно удивлённым. Друзья гопника сделали, что ни на есть, самый невинный вид в этой сценке, кроме взволнованной Полины.       Оля плелась за своей матерью сзади, крепко ухватив ту за рукав зимнего пальто. Петров почти моментально отпрянул от Ромы, осознавая, в каком положении оказался. Карина никогда не одобряла драки, тем более, когда дело касалось парней. Неконтролируемые, все крушащие и безголовые, так она их называла. Ох и попадет ему дома...       Пятифан поднялся с земли, замечая и наконец вытирая тыльной стороной ладони скулу, брезгливо морщась. Губы его непроизвольно дернулись, но ни одного звука так и не произнесли. Он хотел что-то сказать, светловолосый это видел по глазам, но больше удивила его собственная мать. Карина подошла к Роме, хватая его за ухо, а после повела к Петрову. Видно было как блаженные маты так и застряли на его остром языке, но она так крепко держала, что он пошел как миленький.       – Весело вам было, да? Заняться нечем, кроме как драться!? – строгим голосом спросила женщина, слыша шипение со стороны парня. – Надеюсь, с тобой мы видимся в последний раз!       Антон облегчённо вздохнул, но не тут то было. Карина ухватила своего сына за то же место, что и Пятифана, и не менее строгим и полным разочарованием голосом произнесла:       – А с тобой мы поговорим дома! Мигом разошлись! – с уже утихшим гневом проговорила она, отпуская обоих.       Руки на автомате потянулись потереть ухо, которое чуть ли не горело. Рома что-то злобно пробубнил, но махнув своим дружкам, последний раз бросил на женщину взгляд из под лобья и развернувшись на пятках взял под руку Полину и потянул с собой в противоположную сторону, перед этим забрав пакет из ее рук. Девушка пошла за ним, утыкаясь своим взглядом куда-то в землю.       Сердце ухало где-то внизу, пока Антон пытался переварить то, что только произошло.       – Сильно болит? – женщина поднесла белый платок к лицу сына, озираясь на раны с нескрываемым беспокойством. Слегка дотронувшись до кожи юноши оголенной частью руки, она тут же удивленно округлила глаза. – Ты промерз весь! Живо идем домой!       Петров ничего не ответил, ведь ему действительно было уже невыносимо холодно. Карина аккуратно утерла, почти застывшую кровь, после чего выкинула в ближайшую урну и взяв уже Антона за холодную ладонь, повела домой. Впервые парень пожалел о забытых на тумбе перчатках.       Но это ведь и не самое худшее за день. Что-то ему подсказывало, что это не последний раз, когда придется драться. Ой как кольнуло внутри, аж передёрнуло. Сегодня он отделался разбитым носом и парочкой синяков. А дальше что? Местный хулиган ведь наверняка его из под земли достанет. Только и останется, что пара тройка косточек, да и те найдут собаки. Вот и все, не существовало никогда Антошечки Петрова.       Под ногами приятным звуком хрустел снег, солнце будто радовалось сегодняшнему дню, светило ярче и теплей. Птички конечно не пели, но это было к лучшему. Голова отдавалось резкой болью, стоило попытаться чихнуть или кашлянуть. Карина на это тяжело вздыхала, иногда поглядывая на сына. Этот развод и общение с их отцом выводили на стресс, и она сама заметила, как стала холодна к детям. Но... Она всегда была готова защищать их от любой опасности. Трудно держать все в себе, но приходилось, и вот тебе и результат. Каждый день ощущение огромной глыбы между ними. Если с Олей у них всё было проще, то с Антоном... нет. Мальчик выглядел отстраненным рядом с ней. Будто и не неё сын вовсе.       – Отряхните обувь, прежде чем войти. – предупредила Карина, в основном обращаясь к белокурой девочке, которая обычно забывала это делать.       Школьник как мог, вытряс весь снег из под подошвы рядом с порогом, и сразу следом за младшей сестрой, вошёл внутрь. Тело мгновенно обдало жаром от духоты дома. Руки стало неприятно колоть, поэтому быстро сняв и поставив обувь на должное ей место, он мигом прошел к раковине и начал умывать их теплой водой. Когда неприятное чувство отступило, Антон наконец снял куртку и повесил на крючок в прихожей, после чего направился в свою комнату на втором этаже.       Но прежде чем парень успел добраться наверх, его окликнула Карина:       – Антон! Переоденься и спустись вниз! Нужно обработать твои раны. – после этого с кухни раздался скрип открывающейся дверцы одного из шкафчиков.       Скорее всего она искала аптечку, но он не видел в этом смысла. Синяки пройдут, рана заживёт, нос немного поболит да пройдет. Зачем все эти метания? Вздохнув, Антон крикнул в ответ быстрое «Хорошо!», и поспешил в свою комнату.       Преодолев небольшое расстояние, парень наконец открыл входную дверь в свою комнату, лениво так же её и запирая. Пошмыгав носом и дойдя до кровати, Петров бесконечно счастливый вообще, что дошел, нырнул под тяжёлое*, но очень теплое одеяло. Штаны были немного мокрые от снега, и в голову Антона сразу же пришла ворчащая мама, обескураженная этим поступком. Нос стал забиваться, а горло отзываться неприятным ощущением, после проглатывания. Вот тебе и причина, по которой можно в школу не идти. Ужасно.       Но всё же... Хей! Он смог завалить хулигана! Нет, даже не так. Антон Петров, смог дать сдачу местному гопнику! Совсем не важно то, что получил то больше все равно он. Вот совершенно неважные мысли! И гордиться он не от того, что смог кому-то "надрать зад", а тем, что не убежал с поля, словно какой-то трус.       Немного полежав и погревшись, школьник с горделивым выражением лица, все же встал и направился к шкафу, откуда выудил свою домашнюю белую футболку и свободные, почти до колен, тёмно-серые шорты. Где-то в самой глубине комода, ему все же удалось найти свои любимые носки с авокадо и надеть на промерзлые ноги.       Спустившись на первый этаж, Антон прошел на кухню, откуда уже чувствовались нотки любимого цикория и, где его уже заждалась Оля. Карина, как обычно делала по утрам, разливала по антикварным чашкам горячий чай, периодически помешивая в кастрюльке овсяную кашу.       – Чего встал как вкопанный? Садись за стол. – она достала с верхней полки две тарелки, после чего посмотрела на стоявшего столбом юношу.       – А, да... – опомнился Антон, глупо хлопая белесыми ресницами. – Я просто задумался немного.       – Ну скорее же, Тош! Пирожки с картошкой скоро остынут! – вскочила Оля, похлопывая своей хрупкой ладошкой по столу.       Стул неприятно скрипнул под тяжестью Петрова, но все так же верно по старости служил и крепко стоял. Прежде чем Карина подала обед, женщина отключила плиту и взяла заранее приготовленную ватку, пинцет и спирт. Хорошо промакав мягкий материал в вонючей жидкости, она поднесла к носу сына. Полоснул просто ужасно резкий запах спирта, на что Антон сморщился отводя голову в сторону.       – Не упрямся! – беззлобно посмеялась Карина, предпринимая новую попытку. Юноша со вздохом дал своей матери вытереть оставшуюся запекшуюся кровь, после чего женщина запихнула в одну из ноздрей ватку. Потрепав по светлым, почти белым волосам, она вернулась к каше. На этот раз она была не с комочками, как вчера, а в меру сладкой и густой.       – Мы с мамой видели, как ты играл с тем мальчиком! Это было так страшно и круто! – не донеся ложку до рта, с восхищением вспомнила Оля. Выражение ее лица почти моментально поменялось и уже выражало задумчивость. – Но вы как-то странно играли...       Антон поперхнулся, поднимая взгляд на сестру. Они? Играли? В горле неприятно зазудело. Что ж... Неудивительно, что Карина ничего не объяснила, а оно и к лучшему. Не хотелось бы, чтобы она считала его злодеем, как из тех мультиков, что она смотрит на видике.       – Ага, – Петров отхлебнул уже остывший чай, чувствуя блаженное тепло, различающееся по всему телу.       Вскоре каша была съедена, чай выпит, а посуда вымыта и расставлена по своим местам. В голове лишь засела одна мысль, «А что, собственно, ему делать-то теперь?» – лежа на кровати думал Антон. Они в одном классе, едят в одной столовой, выходят через один выход из школы...       – Ну, что будет, то будет. – тяжело вздохнул парень, перевернувшись на другой бок.       В дверь постучала маленькая девичья ручонка, после чего тихо открыла дверь и просунула сквозь дверной проем свою белоснежную копну волос.       – Тош, пошли мультики смотреть! – предложила Оля, миловидно улыбнувшись.       А зачем ему вообще что-то либо делать?       Антон посмотрел на девочку, с минуту раздумывая над ее предложением.       – Ну пошли, – мотнул он головой, замечая, как глаза Олечки засияли, а улыбка стала шире, обнажая свои белоснежные зубки.       – Тогда давай, «Питера Пена»!       У него будет ещё ночь, на то, чтобы подумать о этих вещах поглубже. А сейчас ему следовало просто отдохнуть.