Искра в темноте. Матерь ужасов - Матерь возмездия

«Дорогой дневник, Ты, наверное, меня уже и забыл за последние пару месяцев, которые прошли с того чертового жертвоприношения. Впрочем, как и все. Ха! А ведь еще не так давно у меня была целая «команда» спасателей (сарказм был слышен, а?). Не то, чтобы их кто-то просил меня спасать!.. Но все же. Они были. Хоть кто-то был. Но с того дня, как я очнулась на старом диване в полуразрушенном доме, где обитали духи ведьм… Очнулась, хотя и не должна была!.. Более того, я пробудилась от смерти, которая, как я надеялась, станет моим… выходом из этого ада, в который превратилась моя жизнь с тех пор, как погибли мои родители!.. После этого все постепенно стали исчезать. Первой стала тетя Дженна. Та, ради спасения жизни которой я переспала с Клаусом. Да, да, дорогой дневник. Я занималась сексом с тем, кто меня убил. Буквально за пару часов до этого. Но был ли у меня выход? Он хотел обратить Дженну и убить ее во время ритуала вместо Кэролайн!.. К тому же… Я думала, что скоро умру. А Джереми… Я не могла оставить его вновь сиротой. И как ни странно, я об этом не жалею. Я должна была спасти хоть кого-то из своей семьи. Пусть даже они больше не рядом со мной. Зато тетя Дженна и Джереми живы!.. И я их не виню за желание забыть о произошедшем и сбежать. Я даже рада. Ведь я не приношу близким ничего, кроме смерти. Поэтому я даже не плакала, когда Дженна собрала вещи и, не попрощавшись лично, уехала в Денвер, оставив лишь письмо, где слезно умоляла ее простить, ведь жить рядом со всем этим… Этими вампирами, оборотнями, призраками… Жить в городе, где столько всего произошло… Она больше не может. Джереми уехал с ней. Он ведь еще несовершеннолетний, а мне уже скоро восемнадцать. К тому же, не этого ли я хотела? Уберечь их?.. Боже, но как же это больно!… Бонни и Кэролайн тоже незаметно самоустранились. Нет, сначала они были рядом, звонили, приходили, говорили со мной, но к тому моменту, когда начались летние каникулы, они просто… исчезли. Нет, я их видела иногда, и они звонили как раньше… Но как-то все стало натянуто и наиграно. Сделано будто через силу. Но опять же… Мне ли их винить? Из-за меня погибла бабушка Бонни, а Кэролайн стала вампиром. А Деймон остался без брата. Это вообще отдельная история, дорогой дневник. Стефан теперь пленник Клауса, который таки стал гибридом. Элайджа все же не смог убить брата. Хотя тот явно смог это сделать, так как благородный вампир пропал. Как и Клаус, который считал меня мертвой, и конечно же Стефан, который остался при гибриде из-за лекарства для Деймона. Сначала я пыталась ему помочь найти Стефана. Но… В какой-то момент я просто не смогла войти в пансионат, как бы это было не смешно!.. Я стучала и стучала, разбивая руки в кровь, звала его… Но все тщетно. Двери-окна были заперты, и на них были другие замки. Телефон Деймона тоже был недоступен. Как это неудивительно, но в тот день, вернувшись домой из пансионата, куда мне отныне путь был закрыт… В пустой и слишком большой отныне дом… Я смеялась! Громко и надрывно. А потом рыдала. Долго и мучительно. Но после этой истерики мне стало легче. Будто я выплеснула тот ком эмоций, что осел в душе и давил, давил, давил… Мне стало даже спокойнее. Намного. Мне стало прямо клинически спокойно. Я вообще вдруг поняла, что мне все равно. На все. Будто тот мифический переключатель эмоций у вампиров обнаружился и у меня. И я им щелкнула, после чего все пропало. Я больше не боялась спать одна в огромном доме. Я больше не вздрагивала от громких звуков. А имя Стефана, как и его брата, даже не вызывало малейшего отклика в моей душе. И кошмары больше не снились. Мне вообще больше ничего не снилось. Мне было все ра-в-но. Пока я не поняла, что у меня уже третий месяц нет менструации. И поняла я это, жуя лакричную палочку, обмакнутую в майонез, стоя на кухни в три часа ночи. Боже, дневник, я никогда еще так быстро не бегала до ванной комнаты, как тогда. Что было за последнее время не в первый раз… И как я этого не заметила?!.. Сначала я лихорадочно проверила свой календарь, который подтвердил мою первую и полную паники мысль. У меня задержка. Большая. Да, после аварии и из-за всех этих стрессов, мой цикл был отвратен. И задержки бывали. Но не длиною в несколько месяцев!.. И меня рвало. И я ем всякую дрянь. Да, и джинсы стали туги… Но то, на что это могло указывать, я отрицала. Ведь это невозможно! Я спала только с вампиром. Точнее, с двумя. И один из них не совсем вампир… В общем, дорогой дневник… Я наконец перестала заниматься самоотрицанием… К тому же, невозможное — это, кажется, мое кредо. И… Я беременна. От своего врага. От Клауса. Но… Об этом будем знать только мы. А теперь пришла пора попрощаться. Спасибо, что хранил мои тайны. А особенно эту… Но пора стать сильной. И полагаться лишь на себя, к тому же скоро я тоже покину этот город кошмаров, и лишний балласт в виде прошлого мне не нужен. Теперь у меня будет новая жизнь. Новая жизнь и новая я. Едва девушка с собранными в хвост волосами, сидящая на диване, закончила писать, она закрыла немного потрепанную тетрадку и, словно в прощальном жесте, погладила кожаную обложку. Пару минут она еще посидела в тишине, которая сопровождала ее вот уже несколько месяцев. Но в конце концов она откинула плед, который укрывал ноги, и решительно пошла на задний двор. Прямиком к давно заброшенному грилю, откинув решетку которого, она щедро полила угли смесью для розжига, а затем чиркнув спичкой, зажгла его. И почти сразу следом бросила во вспыхнувшее пламя тетрадь. Огонь вспыхнул ярче и стал жадно пожирать бумажное подношение и слова в нем. Девушка сложила руки на груди и, смотря в огонь, хрипло сказала: — Прощай, прощай, дневник… И все то, что было прежде. Теперь у меня другая забота… Она тяжко вздохнула и медленно положила руки на живот, который был уже не столь плоский, но пока этого было еще невидно под толстовкой. — Не бойся, арахис. Я тебя хоть и не хотела, и твой отец… Он… Да не важно кто он!.. Надеюсь, ты никогда его не узнаешь. Вот и все. Как и не узнаешь, какую глупость я чуть не сотворила… Ты ведь не виноват, как был зачат… — тихо прошептала она, словно боясь, что ее кто-то может услышать. Девушка на миг затихла, отвыкнув так много говорить, а потом уже гораздо увереннее продолжила: — Не знаю, что нас ждет впереди, малыш, но знай: я тебя не брошу и никогда не буду ни за что винить… Я буду тебя любить. Обещаю. После чего вновь посмотрела на пламя, которое продолжало пожирать ее дневник. Она была решительно настроена исполнить свое обещание во чтобы то не стало и кто бы не встал у нее на пути к этому. Только ты и я, против всего мира… Только ты и я…