А вы ему кто?

Игорю казалось, что под кожей у него бегают табуны муравьёв. Не глядя под ноги (в правом ботинке уже знатно хлюпало, должно быть, вступил в лужу), переступая через две ступеньки, он взлетел на первый этаж чистенького и приличного с виду дома из светлого дерева, раздвигая локтями снующих по лестнице сотрудников. Увидевшая его Зайцева смешно округлила глаза и бросилась ему наперерез. — Игорь… — Где? — Игорь, Игорь, всё в порядке, ты только успокойся, пожалуйста… — Где он? — раздувая ноздри, Игорь осмотрел оперативников, которые благоразумно расступились к стенам. Цветков раздражённо поджал губы и, кажется, уже готов был выдать очередную остроумную, с его точки зрения, но совершенно не относящуюся к делу фразу. Все находящиеся в комнате напряглись ещё сильней. Зайцева, чувствуя, что дело пахнет керосином, схватила Грома за рукав и потянула в противоположном направлении. Игорь, честно говоря, не понимал, зачем столько народу собралось на месте преступления, если никто из них не был способен по-человечески поделиться с ним информацией. — Я здесь, Игорь, — тихо сказали у него за спиной. Гром развернулся на пятках одновременно вырывая рукав у Зайцевой. Та охнула и, закусив одновременно обе губы, спрятала руки за спину, словно сделала что-то предосудительное. Но Игорь не видел этого, он смотрел в глаза Димы Дубина – близоруко сощуренные, мягкие и усталые без защищающих их стёкол очков. Потухшие какие-то глаза. Неправильные. — Если ты меня, конечно, ищешь, — под пристальным взглядом Игоря он привычно стушевался и вовсе опустил глаза. Игорь наставил на него палец и набрал в лёгкие побольше воздуха. Пока летел на место преступления по звонку Прокопенко, про себя проигрывал множество сценариев того, как он выскажет Диме всё. За то, что полез в логово к банде без него и мало без него, так и без подмоги вообще. За то, что сделал это вечером в пятницу, так что никто и не понял даже, что произошло что-то, пока не наступил понедельник. За то, что Игорь как дурак узнал обо всём самым последним. А Игорь себя дураком чувствовать не любил, хоть и случалось это с ним частенько. Дима был покрыт тонким слоем серо-жёлтой грязи. В этой гадости была измусолена и его любимая растянутая тёмная толстовка, и широковатые порванные теперь джинсы. В прорехах виднелись ссаженные колени. Тащили по гравию, суки. Одного кроссовка не хватало. Светло-русые волосы теперь вовсе такими не казались — припорошенные землёй, слипшиеся от чёрной свернувшейся крови. Игорь резко выдохнул через нос. Потом вдохнул. Потом выдохнул опять. — Йога, Игорь. Медитация, — говорила Юля, качая туфлей на носке ноги и насмешливо растягивая слова, — прежде чем делать или говорить чего, ты подумай. — Я думаю, — обиженно буркнул Игорь. — Думаешь-думаешь, — передразнила Юля, — а ты успокойся сначала. Голову остуди. А то дел сначала наворотишь, а потом расхлёбываешь. Подыши. Игорь перевёл глаза на судмеда, который, будто не замечая сгустившейся атмосферы в комнате, меланхолично выковыривал в пробирку у Димы из-под ногтей грязь и застрявшие там кусочки кожи. Гром придвинулся ближе, чтобы посмотреть на рану на голове. Уродливая корка занимала всю левую часть затылка и левый висок. Несколько засохших облупившихся тёмных дорожек спускались по шее за шиворот толстовки. — А это. Скорая где? — как можно более ровно спросил Игорь у окружающего пространства. — Звонили, машина застряла километрах в десяти отсюда, — раздался позади него голос Цветкова, — вытолкают и приедут, скоро уже. Игорь что-то неопределённо промычал, снова обшаривая Диму взглядом. Тот глаза так и не поднял. Игорь неуверенно протянул руку к его плечу, чтобы ни то хлопнуть по нему, ни то погладить — он так и не решил. Потому что заметивший краем глаза движение Дима завернулся в себя немного краем круглого плеча, как улитка. Гром так и застыл с протянутой рукой, чувствуя себя дураком. Опять. На показавшемся боку тёмной толстовки светлел отчётливый серо-жёлтый след ботинка. «Глубокий протектор, массивный» — оценил про себя Игорь. Я этого ублюдка его говнодавы сожрать заставлю. — Всех повязали? — спросил Игорь, заводя по-дурацки висящую в пространстве руку за затылок и начиная практически непринуждённо растирать его. Тишина, полная неловкого покашливания, и переминающаяся с ноги на ногу Зайцева были достаточным ответом. Значит упустили. Перед глазами от злобы побелело. Дыши-дыши. Снова развернувшись на пятках, он почти бегом направился к двери. — Игорь, ты куда, Игорь? — Подышать надо, — неохотно промычал он уже на пороге, перед тем как захлопнуть дверь. Внизу он вдохнул поглубже душный, насыщенный влажной взвесью воздух. Вот вроде за городом должно полегче дышаться, ан нет. Болото есть болото. Тем не менее голова немного прояснилась. Всё-таки умная Юлька, всегда поможет, даже если здесь её нет. А её здесь ай как не хватало. Уж от неё бы Дима не стал заворачиваться, она бы сразу знала, что сделать и сказать. Ну так, по-тёплому. По-человечески. Игорь встряхнул головой и оглядел территорию, огороженную внушительным кирпичным забором. Полицейские и эксперты бродили кругом, расставляя номера, шурша пакетами, щёлкая вспышками фотоаппаратов в сгущающейся муторной темноте. Игорь рассмотрел в дальней части участка небольшое кривоватое строение типа подсобки, вокруг которого топталась кучка людей. Сунув руки в карманы, он направился прямо туда. Внутри был один фотограф, запечатлявший место преступления. Заваленный железной стружкой и измазанный чёрным порохом верстак. Валяющиеся на полу за верстаком обрезы. Пакеты с какой-то травой. Жестяные банки с гильзами. Ампулы с ядовито-фиолетовой жижей. — Игорь, они не делают эту кислоту сами, смысла в чёсе по подпольным лабораториям нет, нужно понять, где их база, где они хранят всё это оружие! — Не хочешь со мной в поле шариться, так и скажи, — бросил Гром куда-то за плечо, Дубин как всегда семенил на шаг позади, — иди отчёты писать, напарник. — Ну я же не про то говорю, — в голосе Димы слышится досада, — я всегда готов помочь, но если мы напарники, то и ты меня послушай, мы ищем не там, мы теряем время… Игорь сглатывает, но сглотнуть поселившуюся в груди тянущую тяжесть не получается. — Ты аккуратней, в подвал не ухни, — вдруг подаёт голос фотограф, — я сам чуть не сверзился. Игорь опускает взгляд и понимает, что и правда стоит в шаге от зияющей в полу квадратной дыры. Приседает на корточки и склоняется над ней. В нос ударяет тяжёлый запах. В детстве отец водил его в зоопарк. Передвижной. Там был лев. Он метался по клетке туда-сюда, еле разворачиваясь в узком пространстве. На боку у него была проплешина, оттого, что им он постоянно тёрся о решётку. А ещё там стоял запах. — Кого угодно в такую клетку запри, Игорёк. Хоть тебя, хоть меня. Через пару дней будет вонять, — сказал ему отец. Больше они в зоопарки не ходили. Подвал был неглубокий, Игорь не мог в нём выпрямиться в полный рост, да и Дима вряд ли мог. В углу виднелись следы подкопа. Вот только срыв мягкий и рыхлый слой суглинка, Дубин, видимо, уткнулся в толстый слой глины вперемешку с камнями. Такое голыми руками не разроешь. Не повезло. В доме, пока он осматривал участок, стало посвободнее — часть людей уехала или вышла. Над Дубиным склонилась дородная женщина в синей телогрейке с изображением жезла Асклепия. Её напарница, крошечная девчонка, утопающая в телогрейке такого же размера, ковырялась в огромной раскладной аптечке. — Когда случилась травма? — Не знаю, наверное часов шесть прошло? Сложно сказать, — Дима под суровым взглядом фельдшера ёрзал и пытался поправить отсутствующие очки. — Сознание теряли? — Угу, — Дубин тряхнул головой и тут же поморщился. — И насколько? — Не знаю, но ненадолго совсем, я когда очнулся кровь ещё свежая была, и я по телефону успел позвонить пока не хватились, так что несколько минут наверное. Удовлетворённая ответами фельдшер выпрямилась и упёрла руки в бока. — Ну, сосудов на голове полно, течь могло долго, так что свежесть крови не показатель. Тошнит? — сочувственно спросила она. — Угу, — Дубин коротко кивнул и почему-то виновато посмотрел на Игоря. Фельдшер обернулась к напарнице. — Набрала? Коли. Девчонка закивала, хищно блестя глазами со шприцом в вытянутой руке, подскочила к Диме. Игорь подошёл к главной. — И куда вы его дальше? Она подняла глаза. Возраст её был сложно угадываемым, а вид весьма суровым. Но глаза, глаза были добрыми, напоминали о Прокопенко. — А вы ему, собственно, кто? — Майор полиции, Игорь Константинович Гром. Напарник я его. Дима явно встрепенулся от такого заявления. Игорь вытянулся сильней. Ну за кого он его принимает вообще? Он его ведь и раньше напарником называл. Называл же? — Фельдшер скорой помощи, Татьяна Ивановна, — отрапортовала в ответ фельдшер, в глазах мелькнула хитринка, — напарник значит, мгм. Обернувшись к спешно натягивающему обрывки джинс Дубину сказала: — Надо ехать в больницу. Делать снимок головы, чтобы исключить гематому, трещины, переломы. Зайцева подскочила сбоку, словно чёртик из табакерки. — Игорь, там такое нашли! Целый склад кислоты этой, планы их, разработки, полный фарш! Хочешь глянуть? — Не, спасибо. Я фотки потом гляну, ща с Димой в больницу едем. Ты за главную. Зайцева мелко закивала, Цветков облегчённо вздохнул в углу. В скорой Диму уложили на каталку в центре, чтобы «беречь голову», как сказала Татьяна Ивановна. Игорь сначала не понял в чём дело, но потом машина тронулась и выехала на грунтовую дорогу, и каждую кочку затылок Игоря встречался с проржавевшей крышей. Девчонка, сидевшая напротив так и вовсе подлетала над лавкой, но столкновений с потолком умудрялась избегать. Наверное, пока они доедут до больницы, снимок черепа не помешает и ему. Дубин лежал серовато-бледный, намертво вцепившись пальцами в края каталки, часто сглатывая. На середине дороги он таки не выдержал и с захлёбывающимся звуком перегнулся через край каталки. Игорь технично подставил ему под нос пакет из пятёрочки, залежавшийся у него в кармане. Хороший, крепкий пакет всегда пригодится в хозяйстве. Вытирая губы и отплёвываясь, Дима просипел: — Извини. — Да хорош уже извиняться, чо ты. Нормально всё, бывает так, когда по башке стукнут, сам знаю. Машину особенно сильно тряхнуло, и он придержал Диму, чтобы тот не скатился с каталки. Он был весь твёрдый и холодный, только сердце заполошно стукнулось Игорю в ладонь несколько раз. — Да ты ледяной весь! — Ага. Я там до костей продрог, всё никак не отойти. Холодно было, сыро. Даже и не думал, что можно настолько сильно замёрзнуть в плюс пятнадцать. — В Питере всё реально, — протянул Игорь. Уголок губ Димы дёрнулся. «Живём» — подумал Игорь. Машину тряхнуло последний раз, и она выехала на относительно ровную, вымощенную деньгами налогоплательщиков дорогу. В приёмном покое, несмотря на поздний час, гам стоял такой же, как у них в участке в самый разгар дня. Одну скамейку полностью занимали пострадавшие в драке бомжи в разной степени подпития, вяло переругиваясь и роняя на липкий линолеум слюни и капли крови; в конце коридора надрывался маленький ребёнок, напротив с философским выражением лица стоял средних лет бурят, держа на весу обваренную кипятком руку. Несмотря на многолюдность, вокруг Игоря сразу же образовалось мёртвое пространство. И так потрёпанные жизнью посетители травмы, очевидно, чувствовали исходящую от него нервную энергию и не желали получать возможные дополнительные увечья. Дима, взбодрившийся было в машине, снова привалился к стене закоченевшей статуей. — Ну ты что? — Гром подпёр напарника плечом, заглядывая в серое лицо, — в обморок собрался? Дима натянуто улыбнулся. — Нет, всё в порядке. — Это такой у тебя, значит, порядок? — саркастично уточнил Игорь. — Просто устал, — глаза Дубина лихорадочно поблёскивали, — хочется домой. — Ясно. Настало время решительных действий. Игорь окинул взглядом приёмный покой, выудил со скамейки самого целого по виду бомжа и посадил на его место Дубина. Тот не сопротивлялся и только заторможено моргал. — Следите за ним, чтобы не упал, — проинструктировал он кучку бомжей, оставшихся на скамейке, указывая на них. — Ты, — он перевёл палец на сдёрнутого со скамейки бомжа, — за главного. Приду проверю, понял меня? — тот поспешно закивал, шмыгая красным бородавчатым носом. — Отлично, — натянув кепку поглубже на глаза, Игорь решительно направился в конец коридора и без стука отворил дверь в кабинет с надписью «нейрохирург». — …просто шкаф упал, — потрёпанная женщина с выплаканными глазами выкручивала пальцы, пока медсестра со скучающим выражением лица тур за туром наворачивала ей на голову бинт. За столом, сгорбившись над бумагами, сидел грузный бородатый мужчина в не слишком чистом халате. На ворвавшегося Игоря никто не обратил ровным счётом никакого внимания. — Мгм, и сколько раз он на вас упал, — не поднимая носа от бумаг, поинтересовался бородач, — а главное, как его зовут? Женщина поджала губы. — Не ваше дело. — Ну не моё, так не моё, правда. Череп не проломлен сегодня, а завтра я с дежурства домой уйду, — легко согласился врач. Игорь прокашлялся. — Майор полиции, Игорь Константинович Гром. — Вот видите, и милиция уже здесь, — радостно воскликнул доктор, продолжая вырисовывать на бланке нечитаемые каракули, — точно не хотите на шкаф пожаловаться? — Да что толку! — женщина подскочила с места, подхватывая со стула замусоленную сумку, — толку-то что, с той полиции! Только и могут, что языком трепать, бумажки марать, да двери выбивать, извините, — спешно протиснувшись мимо опешившего от такого напора Игоря, она выскочила в коридор и с оглушительным грохотом захлопнула дверь. На голову Игорю приземлился кусок отсыревшей штукатурки. «Ну я из этой богадельни точно целым не уйду» — мрачно подумал он. — Какими судьбами, голубчик, почему без очереди? — равнодушно-добродушно поинтересовался врач, — На освидетельствование привели кого? Или вы с теми господами что снимок головы ожидают? — Я привёз напарника, он ранен и его надо как можно быстрее осмотреть, а не в очереди мариновать, — прошипел сквозь зубы Игорь. — Ну не мариновать, так не мариновать, — покладисто согласился врач, — Мариночка, позовите пожалуйста боевого товарища товарища милиционера в кабинет. Мариночка, стряхнув перчатки в мусорное ведро, холодно усмехнулась. — У нас там на очереди компания бездомных. — Ничего страшного, Игорь Константинович с ними уже обо всём договорился, правда ведь? — врач наконец поднял лицо, стёкла его очков сверкнули, отражая свет настольной лампы. Один дотошный осмотр, компьютерную томографию и рентген грудной клетки спустя, врач снова примостился на свой насест, принимаясь за каракули. Дима с перевязанной головой сидел на стуле, натягивая рукава толстовки на кончики пальцев, Игорь же мерил шагами дальнюю стену кабинета, почти полностью растеряв свой маленький запас терпения и испытывая на прочность терпение медсестры. — К счастью, ни переломов ни кровоизлияний мы у вас не нашли, это сотрясение мозга. Но всё-таки тяжкий вред здоровью, так что обязан предложить госпитализацию. — А я обязан госпитализироваться или можно домой пойти? — тихо спросил Дима. — Моё дело предложить, ваше дело отказаться. — Ладно. Я отказываюсь тогда, — кивнул Дима морщась. — Мариночка, дайте молодому человеку документ! Медсестра подпихнула Дубину уже заполненный ею бланк, который оставалось только подписать. — Не-не, погодите, — Игорь протиснулся к столу, — вы говорите, что надо госпитализироваться, а потом вот так просто предлагаете отказ? А вдруг там всё серьёзно? — Игорь… — прошелестел Дима. — Товарищ майор, — врач снял очки и начал протирать их полой халата. Глаза его оказались тёмными и бесконечно усталыми, — вы пациенту кто? Брат, сват, законный представитель? У него своя голова на плечах, и, если он желает отказаться, я его не смею держать. Операция в данной ситуации не нужна, и всё что ему сейчас требуется — максимальный покой. А это и дома получить можно. «Если там вас не будет» — осталось не озвученным, но все находящиеся в кабинете это явственно услышали, а Мариночка поддержала раздражённым вздохом. Дубин молча пододвинул к себе бланк и оставил на нём круглую аккуратную подпись. Игорь шмыгнул носом и, развернув кепку козырьком назад, склонился над врачом. — Вы тогда это, подробно по пунктам распишите, что да как, ага? — Всенепременно, — врач зыркнул на него искоса и втянул воздух поглубже, — а вы часом не алкоголизировались, товарищ майор? Игорь выпрямился смущенно крякнув. — Не алкоголизировался, это из коридора пахнет. Мариночка ехидно хмыкнула. Доктор доверительно наклонился в его сторону. — Ну так может, стоило чуток? Для нервов. В предбаннике больницы парадоксальным образом воняло ещё сильнее, чем в самой больнице. Дима долго и мучительно обшаривал карманы джинс и толстовки. — Ну чего ты ищешь там, может, мне помочь? — Игорь… Я, кажется, ключи потерял. Вообще не знаю где они, — Дима понурил голову, — прости. — Да чего ты всё извиняешься? — удивился Игорь, спешно проматывая в голове варианты местонахождения ключей. По всему выходило, что ключи либо остались на том дачном участке, втоптанные в грязь и никем не замеченные, либо попали вместе с прочими вещами в вещдоки. Либо в худшем случае находятся у тех сбежавших молодчиков. — Да всё по-дурацки как-то у меня. Все уши тебе прожужжал про то, что домой хочу и вот. Игорь решил свои предположения насчёт ключей пока не озвучивать. Да Дубин, наверное, и сам всё понимал, не дурак. А если и не понимал, то и чёрт с ним, голову тоже надо разгружать, по врачебным рекомендациям. Часы показывали десять минут второго, и в свою квартиру с ключами или без Дубину сейчас возвращаться было нельзя. — Короче, едем сейчас ко мне, отсыпаешься, а там уже будем думать. Как говорится, утро вечера мудренее. Дима посмотрел на него округлившимися глазами. — Ты приглашаешь меня к себе? — Ну да, ну а что, — Гром неуютно передёрнул плечами, — не, я, конечно, понимаю, что у меня не отель, но места полно, и, возможно, где-то раскладушка есть. — Игорь, спасибо тебе! — Дима снова смотрел на него щенячьими глазами своими, почти как раньше, и Игорю снова было неудобно. Он же ничего такого не делал в конце концов. — Ладно, стажёр, давай выметаться отсюда, я больницы терпеть не могу. Дима подобрался и мелко закивал, незамедлительно морщась и кладя руку на затылок. Гром вздохнул и открыл ему входную дверь. За шлагбаумом виднелась ярко-красным пятном в муторной питерской ночи машина Пчёлкиной. Сама Пчёлкина, ёжась в короткой кожанке, стояла, облокотившись боком о капот и копаясь в телефоне. — Привет, Юль! — Дима был искренне рад её видеть — Здорово, — протянул Игорь, — а ты что здесь делаешь? Юля подняла голову, холодный свет от экрана падал на её лицо, красиво подчёркивая скулы, Игорь даже залюбовался немного. — Ну наконец-то, я тут уже насмерть продрогла вас ждать, — Юля зябко передёрнула плечами и открыла дверь в салон машины, — залазьте быстрее. Но прежде, чем они втиснулись внутрь, она положила руки Диме на плечи и, глядя ему в глаза, спросила: — Ты как вообще? — Да нормально. Только сотрясение, ну и трещина одна в ребре. И ключи ещё потерял, — добавил он тоскливо. — Засада. — Ничего, я у Игоря переночую, а завтра решу всё с квартирой, ключами и… Ой. — Что ой? — Юль, а одолжи мне свой телефон, пожалуйста, я же маме не позвонил! Всё собирался, а потом раз, и всё как в тумане… — Дубин досадливо поморщился. Его телефон, разбитый вдребезги, приобщили к уликам. — Конечно, на. — Спасибо! Я сейчас, вы подождите, пару минут! Дима обежал машину, а Юля и Игорь, не сговариваясь, отвернулись, давая ему некоторую приватность, хотя им обоим чувство такта было несколько чуждо. Но это же был Дима. — Что, пришла за свежаком, информацией из первых уст? — уколол Игорь, складывая руки на груди. В ответ Пчёлкина улыбнулась одними губами, на круглых щеках появились приятные ямочки. — Не переоценивай себя, Игорь, — мурлыкнула она, — хорошо бы, конечно, было узнать всё от участника событий, но ты же в них даже не участвовал толком. «Мам, ну всё… Ну успокойся пожалуйста. Со мной же нормально всё…» — К тому же, ты не единственный источник информации в вашем участке. — Значит не только я и Дима, а? А кто ещё? — Игорю на самом деле было не слишком интересно, кто сливает информацию Юле, потому что, во-первых, сплетников в участке хватало и любой мог, во-вторых, как бы он не ершился, Юля таки была своей, и представление о справедливости и долге имела, пусть и специфически свои. А это Гром уважал. — Журналисты не сдают свои источники, — хмыкнула Юля, — впрочем, тут и источников не надо, про это местный канал сюжет сделал. Мол, кислотная банда удерживала у себя сотрудника полиции, но сейчас их большей частью накрыли, а ещё троих объявили в розыск. А там уж не трудно сложить два и два, зная, что это вы с Димой занимались тем расследованием. — Неплохо. — И догадаться, что Диму повезут в больницу, он откажется в ней лежать и будет в ночи искать способ добраться хоть куда-то тоже было не трудно. — Откуда знала, что он откажется? — А ты бы остался? — Если бы был в сознании? Никогда. — Вот видишь. «Да, я в свою квартиру пока не вернусь, и ты не приезжай, пожалуйста. Я переночую у мммм. У сослуживца.» Игорь приподнял брови. Юля зыркнула на него и одними губами насмешливо проговорила «сослуживец». Гром нахохлился. Ничего такого. Просто разговор о нём в третьем лице, Диме ведь надо было быстро объяснить маме что к чему. Но хотелось бы быть в этом разговоре напарником. Или, может, другом. Впрочем, сам виноват. От Юли, стоящей сбоку, веяло теплом и пахло горьковато-сладкими духами и неожиданно чем-то домашним таким. А может, Диме бы лучше было переночевать у неё. В её просторной светлой квартире, наполненной мебелью из икеи, растениями в горшках, бумагой и карандашами, теплом. Не в его продуваемой всеми ветрами холостяцкой берлоге. — Юль, спасибо огромное за телефон! — Да не за что, а теперь залазь быстрей в машину, хватит меня морозить и самому морозиться! Дима с готовностью влез на заднее сидение, заметно оберегая правый бок. Игорь, зависнув на пару секунд, протиснулся туда же и, согнувшись в три погибели, пристроился рядом с ним. Дима посмотрел удивлённо. — Я так понимаю, вам к Игорю? — Да, к Игорю, — подтвердил Дима, кидая на Грома осторожный взгляд. Игорь набрал в лёгкие воздуха и понял, что не знает, что сказать. И, конечно, у Юли Диме было бы лучше. Но мог ли он ему это сказать? Хотел ли? Игорь только решительно кивнул. Дубин у него под боком слегка расслабился. — Поехали, — Юля завела мотор и начала плавно выруливать на выездную. В салоне заиграла мелодичная попса. Игорь остро чувствовал, что они в этой машине чужеродные элементы. От Димы, сказать по правде, воняло, да и весь он был по-прежнему покрыт грязью, только протёртые спиртом и обработанные йодом колени, торчащие наружу, были чистыми. Сам Игорь, хоть и не просидел три дня в погребе, выглядел не сильно лучше. Он попытался незаметно нюхнуть футболку — так и есть, кажется, пора стирать. Дима, подслеповато щурясь, смотрел в окно. Игорь понятия не имел насколько плохо Дима видит без очков, но судя по тому, что они обычно всё время были на нём — довольно плохо. Впрочем, и сам Игорь не мог различить за окном ничего, кроме огней, плывущих во влажном ночном воздухе. Только оказавшись на условно своей территории, он понял, как на самом деле устал, хотя с чего бы? Юля была права — основные события произошли без него, получалось, что он хватился Димки последним. Дима начал постепенно наваливаться на него. Сначала легко, потом — полновесным холодным камнем. Игорь скосил глаза. Обычно Дима избегал его касаться, хотя ему будто бы хотелось. Он крутился вокруг очень близко, махал руками, раскрывал над ним зонтик, иногда будто бы протягивал руку, чтобы поправить кепку или воротник. Но никогда не касался, словно это было запрещено. А теперь его глаза слипались и, побеждённый сном, он уже не держал назначенную им самим дистанцию в несколько сантиметров. Посомневавшись немного, в мыслях о не слишком чистой футболке, Игорь распахнул левую полу куртки, позволяя Диме устроиться у себя под рукой, словно нахохленному птенцу под крылом. Дима успокоенно вздохнул и пристроил голову поудобней. Игорь встретился взглядами с Юлей в зеркале заднего вида. Она ничего не сказала. Под руку поднимались по бесконечным ступенькам. Самому Игорю это никогда не было сложно, но Диму будто с каждым шагом покидали остатки сил. Закрывая за ними дверь, Игорь чуть дольше, чем надо, ковырялся с замками, гремел цепочкой, пытаясь решить — а что же ему теперь делать с напарником? Дубин, которого он прислонил к стене справа от двери, стоял, не шевелясь. Думай! Ну не должно же это быть так уж сложно. Что бы он сам делал, если бы притащился домой в таком состоянии? — Тебе в ванную надо! Дима в ответ только заторможенно моргнул. Ясно, придётся всё самому. — Короче, я сейчас тебе ванну наберу, потом пожрать найду, потом, может, раскладушку. Всё у нас с тобой как в сказке будет. — А ты в этой сказке Баба Яга? — Дима растянул в улыбке синеватые губы. — Схема же рабочая? Чем ты не добрый молодец? Дима посмотрел на него с сомнением, чуть приподняв бровь. Кран в ванной издал утробный вой и начал плеваться ржавой холодной водой. Ну ничего, надо будет подождать. На верхних полках шкафа нашлись чистые тренировочные штаны и мятая застиранная футболка непонятного цвета. Пристроив это богатство на стул около ванной, Игорь потрогал воду. Сойдёт. Дима за время его метаний переместился в комнату, но даже на диван не сел, просто замер неуверенным изваянием посередине. — Чего замер? Раздевайся давай! — В смысле? — Коромысле, — не думая, ответил Игорь и тут же поморщился, будто улыбчивый обладатель этого каламбура на секунду материализовался посреди комнаты, — ты ванную в этом принимать собираешься? — Нет… Но… А ты не хочешь отвернуться? — А зачем? — удивился Игорь, — стесняешься что ли? — Ну… — Дима вздохнул устало, и как-то чересчур серьёзно сказал, — я же не ты. — Да ладно тебе! Ты ж и в раздевалках бывал, и в качалках, и всё такое. Тем более, во-первых, двери в ванную у меня нет, — честно сказать, это и ванной комнатой нельзя было назвать, скорее закуток, ничем не отделённый от кухни, — а во-вторых, у тебя же сотрясение, вдруг я отвернусь, отойду, а тебе плохо? Дима обречённо вздохнул и начал с какой-то отчаянной порывистой смелостью стаскивать с себя вещи. Подцепив левой рукой подол толстовки, стащил её через голову вместе с прячущейся под ней футболкой, какое-то время неловко помял в руках бесформенный ком. — А куда? — Да кинь под ноги себе прямо, я в стиралку попозже закину. Безнадёжно испорченные джинсы стянул резким рывком вместе с бельём, стащил носки. Быстро разогнувшись, поспешно переступил через пыльную кучу одежды. Пошатнулся. Игорь схватил его за плечо, придерживая, Дима крупно вздрогнул. Опять двадцать пять, вроде нормально же общались. Игорь медленно разлепил пальцы и поднял руки перед собой ладонями вперёд. — А он ещё спрашивает, почему не ухожу. — Просто голова закружилась… — Вот-вот. Игорь махнул рукой в сторону ванны. Она набралась едва на половину, но уже манила поднимающимся тёплым паром. Игорь и сам бы не отказался. — Полезай, — он придержал Диму за локоть, помогая переступить через борт ванны, — давай-давай, сейчас ляжешь, погреешься, мышцы расслабятся, гадость эта с тебя отойдёт. От соприкосновения с тёплой водой Дима весь покрылся мурашками, тонкие светлые волоски по всему телу встали дыбом. Он спешно плюхнулся в ванную, подтягивая колени к груди. Игорь тоже так делал, но вынужденно — ванна явно не была рассчитана на то, что в неё залезет кто-то настолько высокий. Диме же в таком манёвре не было практической необходимости. В желтоватой пенящейся воде, его тело было бледным, скукожившимся. Проступающий сквозь тонкую кожу сине-зелёный мраморный узор сосудов, цветущие тут и там тёмно-багровые гематомы, неприятно напоминающие о гнилой картошке, довершали картину. — Игорь, не смотри, пожалуйста, — Дима страдальчески поджал губы и смотрел куда-то мимо правого уха, — и так тошно. — Да я и не успел ничего рассмотреть толком, — от неожиданности совершил чистосердечное признание Игорь и тут же вскочил на ноги и, развернувшись в сторону кухни, развил бурную деятельность по поиску хоть какой-нибудь еды, — ты короче, как воды нормально наберётся, сам закрути, ага? — Ага, — Дима облегчённо вздохнул и, кажется, чуть расслабился, пристраивая голову на борт ванны. Пустота кухонных шкафов и холодильника значительно облегчала обыск. В холодильнике — мумифицированное надкусанное яблоко и баллончик со взбитыми сливками. Сливки Игорь выставил на стол, яблоко оставил лежать там же, где оно и лежало последние три недели. Он, честно говоря, к нему сильно привязался и испытывал некоторый натуралистический интерес. Морозилка была пуста и надежд не давала. В навесных ящиках хранилась одна слишком большая кастрюля и одна сковородка. В кастрюле обнаружилась початая пачка сероватых макарон с простой бело-красной этикеткой. В дальнем углу нижнего ящика спряталась консервная банка, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся килькой в томате. Игорь покрутил её с сомнением, нашёл срок годности. Срок истекал в следующем месяце. — Свежак, — радостно прокомментировал Игорь, присовокупляя банку к прочим трофеям на столе, — ну что, стажёр, будет пир? Неожиданно он понял, как тихо стало в кухне. Не шумела вода да и шкафами кухонными никто больше не хлопал. Заснул что ли? Дима полусидел, здоровым виском опираясь о бортик ванной, смотря прямо перед собой невидящим взглядом. Оставшись без всех своих защитных слоёв, из-за которых Игорь был склонен воспринимать его практически как подростка, он выглядел старше и серьёзней. А на подбородке у него была ямочка. — Знаешь, я так не люблю погреба. Всё время, пока там сидел, думал о гнилой картошке. — Картошке? — тупо переспросил Игорь, ощущая странное дежавю. — Да, — Дима сделал вялый жест рукой, вода тихо плеснула о бортик ванны, — мало есть вещей которые пугали бы меня больше. Я когда был маленький, ну, не слишком уж маленький, лет десять, не больше двенадцати, умерли наши соседки по даче — мать и дочь. Баба Нюра и тётя Наташа. Знаешь как? Они весной полезли в погреб, расчищать гнилую картошку. А там скопился газ, ну, от гниения выделяется газ, а подпол был крепко закрыт. Они наверное даже и не поняли, что происходит. Просто спустились в подвал и никогда не поднялись. Не уверенный, что сказать на такое, Игорь поставил на плиту кастрюлю с водой. Гудение газа не сделало паузу уютней. — Вряд ли в том подвале хранили картошку, — Игорь сел на стул так, чтобы держать в поле зрения одновременно Диму и кастрюлю, и наконец вытянул ноги. — Понятное дело. Просто в темноте… Думается о всяком. Я не понимал, сколько я там сижу, долго ли это, или у меня крыша едет. Наверное, можно было кучу остроумных планов придумать за это время, но я как будто отупел. Дима покосился на Игоря, явно ожидая, что он скажет, что стажёр никогда шибко умным и не был, но Игорь был настроен его удивить. — Ты же в итоге выбрался, разве нет? — Это была случайность! Я попытался вырваться, ввязался в драку, — Дима неосознанно пошевелил припухшими саднящими костяшками на правой руке. А ничего руки у него. Аккуратные, но очевидно мужские. Сильные. — … стукнул меня по башке, я отрубился. А как очнулся — увидел, что этот придурок телефон ко мне в погреб выронил. Мне повезло что связь у люка ловила, тут-то я и позвонил к нам в участок. Ну и всё. — И это надо было сообразить. — Игорь, я… — Дима досадливо вздохнул, — перестань, пожалуйста, меня жалеть. Игорь подался вперёд. — А ты перестань себя гнобить тогда. На тебя превосходящей толпой навалились, ты не смог ничего сделать сразу, но в итоге выход нашёл, — Игорь развёл руки, — чего тут страшного? — Ты бы в такую ситуацию не попал, ты бы… — А что я бы? — кастрюля на плите начала трястись и плеваться каплями кипятка, Игорь встал и с размаху высыпал туда все макароны. Постукал немного ложкой, чтобы самые верхние скрылись под водой. — Я совсем не такой, как ты, — выдавил Дима, словно бы делясь страшным секретом. — Не такой отбитый? — усмехнулся Игорь. — Нет, я же не это… — Дим, слушай, — Игорь набрал воздуха побольше. Личные разговоры всегда давались ему тяжело, — ты меня извини. Дима явно не ожидал такого поворота в разговоре. Глаза расширились, взгляд прояснился. Он хотел что-то сказать, но Игорь остановил его жестом. Если он сейчас не скажет, потом уже не договорит. — Я ещё тогда, когда Разумовским занимались, хотел, а потом отвлёкся, ну и как всегда. Но я не про это… Точнее про это, но, — черти, да что же так тяжело, — я тебя всё так на расстоянии держу, подкалываю, не слушаю. Это я зря, потому что не заслужил ты. Я просто с людьми не умею, боюсь, что подпущу кого поближе, а дальше что делать? А если боком выйдет? Так что я эгоист, а ты крутой. Ты настоящая собака, понимаешь? И для меня очень приятно, что ты решил быть со мной в одной стае. Вот и всё. Игорь протянул ему руку. — Напарники? Дима с готовностью сжал его ладонь, его глаза горели. — Напарники! Иногда свои ошибки признавать было даже приятно. Дубин вылез из ванны, всё ещё стесняясь и отворачиваясь, спешно натягивал оставленные Игорем вещи. Мягкая застиранная ткань прилипала к влажной коже. Дима оказался крепко сбитым, атлетичным даже. Игорь моргнул и отвернулся к ванне, выдёргивая пробку. Вода начала стремительно вытекать в слив, унося с собой обрывки грязной пены, запахи гнили, плесени и страха. На бортиках ванны остался жирный серо-жёлтый след. Игорь страдальчески вздохнул. Возможно, ванну всё-таки придётся помыть. Дима раскладывал переваренные макароны по единственным двум тарелкам — одной плоской десертной и одной одноразовой. Получилось по небольшой горке. Игорь галантно откупорил банку с килькой и установил её между тарелками. Дубин улыбнулся ему, широко, по-настоящему. — Ложка или вилка? — Давай вилку и садись жрать уже, а то, если остынет, это будет неделимый конгломерат. — Не уверен, но, возможно, это тавтология. — Садись! Ели быстро и молча, Игорь даже немного жалел, что выбрал вилку, глядя, как быстро Димка орудует ложкой, уплетая за обе щёки красновато-оранжевую смесь с ошмётками рыбы. При этом он не переставал улыбаться, с губ наконец ушла мертвенная синева, а уши так и вовсе стали красными. — Спасибо! Это самые вкусные макароны с рыбой, которые я ел в своей жизни. — Обижаешь, это вообще-то не макароны, а самая настоящая паста. Килькинезе! Дима задумчиво с серьёзным видом кивнул. — Скорее маринара. Раскладушку Игорь так и не нашёл. Он бы, может, сходил к соседям, но давненько с ними не общался, да и вряд ли они были бы рады ему в полтретьего ночи. Поэтому он просто покидал на пол диванные подушки и накрыл простынёй, а Диме постелил на диване. Какое-то время они лежали, слушая шум стиральной машины и передавая друг другу баллончик со сливками. На третьем круге насадка издала бессильное шипенье. Игорь, грустно вздохнув, откинул балончик куда-то в сторону кухни. — Так быстро заканчиваются. — Никогда бы не подумал, что ты любишь сладкое, особенно сливки со вкусом клубники. — Не всё же мне котят в лаваше жрать. В детстве любил очень вот именно в баллончиках таких. Но покупали редко — вредно, дорого. Тогда думал — вырасту, нажрусь вдоволь, а потом видеть уже не смогу и закрою эту тему. — И давно пытаешься закрыть? — Давно. Ну а что делать, если вкусно очень? Дима хрюкнул. Он лежал, по-детски подложив ладонь под щёку. Повязка с головы немного сбилась. Помолчали ещё. Стиралка, неистово шумя, завершила отжим и пискнула. В тишине стало слышно возобновившийся мелкий дождь и сквозняк, залетающий в щели. Игорь уже было задремал, когда услышал шёпот Димы. — Игорь, ты спишь? — Допустим, нет. — Можно глупую просьбу? — Мммм, ну давай. Последовала длинная пауза. — Ты заснул там? — В том и дело. Я только закрою глаза, и кажется, что я снова там. Игорь повернулся на бок к нему лицом. — Мне за руку тебя подержать что ли? — Если можно, — сказал Дима совсем тихим шёпотом, и Игорю показалось, что он видит заливающий его щёки румянец, хотя, конечно, в темноте это было невозможно. Гром молча протянул руку. Днём он бы перевёл всё в шутку и спросил бы что-то насчёт колыбельной или не почитать ли ему отчёт про последнее дело. Но ночью, ночью всё по-другому. Дима чуть сжал его ладонь и тут же расслабился. Скоро его дыхание замедлилось и выровнялось. Держать руку на весу было не слишком удобно, но Игорь не спешил вытаскивать её из ослабевших пальцев.