***
У неприятного ощущения в животе есть имя. Томас Лайвли. Генеральный директор WAL Technologies, компании по разработке программного обеспечения, созданной его отцом и перешедшей к нему. У Томаса Лайвли седые волосы и седеющая щетина, которая выглядит слишком колючей, чтобы быть сексуальной. У него карие глаза, большой нос и одна ямочка на левой щеке. У него квадратная челюсть и белые зубы, и он был включен в список как один из самых завидных холостяков Нью-Йорка в трех различных изданиях. У Томаса Лайвли четыре бывшие жены и трое детей, по одному от каждой из первых трех жен. Двое сыновей и дочь. 21, 18 и 9 лет. У Томаса Лайвли есть особняк на Манхеттене, пентхаус в Лос-Анджелесе, плавучий дом в Ньюпорт-Бич и хижина где-то в городе Никто-О-Таком-не знает, штат Монтана. Томас Лайвли держит свои большие, обеспеченные руки на талии Кэт, и на пояснице Кэт, и на спине Кэт, и на верхней части спины Кэт, и на щеке Кэт, и на Кэт… — Кара. Моргнув, Кара оторвала глаза от своего телефона. Семь открытых вкладок поиска по Томасу Лайвли и два открытых поиска по картинкам, где он и Кэт вместе; отношения, которые в колонках сплетен тошнотворно прозвали «КотТом». Последние 14 ссылок Каре постоянно хочется блевать. — Прости, — говорит она, краснея, нажимает на блокировку экрана и запихивает телефон в карман. — Что ты сказала? — Я ничего не говорила. — Алекс бросает на нее взгляд. — Я просто пыталась не дать тебе расплавить телефон своим взглядом. — Она подталкивает открытую коробку с пиццей к Каре, когда та устраивается на диване и щелкает пультом, чтобы приостановить повторный просмотр сериала «Во все тяжкие». — Хочешь поговорить об этом? Покачав головой, Кара проглотила растущий ком в горле и заставила себя улыбнуться. — Я в порядке. — Ага, — говорит Алекс, не веря. — Правда. Я в порядке, Алекс. Алекс продолжает смотреть на нее. — Точно. Мысленно все еще пребывая во власти картинок из телефона, Кара облизнула губы. Выпускает неловкий и неубедительный смешок. У него горький привкус во рту, а потом выдает: — Просто, знаешь, у него четыре бывшие жены. Тяжелый вздох, который звучит так, будто его вырвали из самой преисподней, срывается из губ Алекс. — О Боже, Кара. Нет. Только не это снова. — Я просто говорю. — Кара водружает очки на нос и качает головой. Она откусывает кусочек пиццы и начинает нести бред. И она знает это. Знает, что ей нужно остановиться. Ей нужно закрыть рот. Вырубить звук. Остановить мысль. Прекратить думать об этом. Но по какой-то причине она просто не может. — Это много, — говорит она. — У него явно проблемы с отношениями. Я имею в виду, он был женат четыре раза, Алекс. — Как и Кэт! — Нет, — говорит Кара, с насмешкой. — Нет. Видишь ли, Кэт была замужем только дважды. Это половина того числа. Это ничто. Куча людей были женаты дважды. Но четыре раза. Четыре! Это, ну, это просто… Я просто хочу сказать… — Да, да, ты просто говоришь, что это слишком, — говорит Алекс, прерывая ее. — Кара, ты должна забыть об этом. Кэт — большая девочка. Она может встречаться с кем хочет. — Но… — Но ничего. — Алекс подталкивает ногой ногу Кары и бросает ей в голову кусок корки от пиццы. — Очевидно, что у Кэт нет проблем с прошлым этого человека, так почему же у тебя есть? Что происходит? Ты ведешь себя так, будто влюблена в эту женщину. Кара напряженно моргает, на мгновение зажмуривается и снова неловко смеется, застигнутая врасплох вопросом. Предположением. Обвинением. И тут она замирает. Слова звенят в ее ушах, вклиниваются между ребрами, и вдруг Кара чувствует, что не может дышать. Расширив глаза, Алекс останавливается на середине укуса и бросает третий кусок пиццы обратно в коробку. Она садится прямо, не сводя глаз с Кары, и говорит: — О, Кара, нет. Глаза Кары начинают гореть. Они наполняются влагой слишком быстро, и она не успевает моргнуть, а ее горло сжимается до такой степени, что она едва не задыхается. Ее дыхание становится слишком быстрым и неглубоким, отчего грудь вздымается и болит. — Хорошо, Кара, Кара, — говорит Алекс, голос смягчается, успокаивает. Она переползает через диван, практически на колени сестры. Крепким захватом рук она обхватывает щеки Кары. — Кара, посмотри на меня. Губы Кары дрожат, когда она смотрит на сестру. — Алекс. — Ты в порядке, — говорит Алекс, кивая, когда Кара смотрит на нее. — Ты в порядке. Просто дыши. Сделай глубокий вдох и постарайся успокоиться. Ты в порядке. Все в полном порядке. Когда Кара, наконец, успокаивается, боль в груди стихает, а дыхание выравнивается, она хватает руку сестры и сжимает ее так крепко, как только осмеливается. — Ты понятия не имела, правда? — Это всего лишь шепот, но он эхом отдается в голове Кары, отскакивая от нее острыми краями. Врезается. Оставляя свой след снова и снова. Сглотнув комок в горле, Кара покачала головой. — Я… что мне делать? Я не… я не знаю, что… — Тебе не нужно ничего делать, — говорит Алекс, проводя рукой по волосам Кары. Большим пальцем она вытирает слезу с челюсти Кары. — Или. Глаза Кары снова встречаются с глазами Алекс. — Или? Пожав плечами, Алекс дарит сестре маленькую, простую улыбку. — Или ты можешь сказать ей. Кара тут же машет головой. Дико. Ошеломляюще. — Я не могу этого сделать. — Почему? — Потому что, — практически кричит Кара. — Потому что, потому что, ну просто потому! Потому что она Кэт Грант. Потому что, потому что я… потому что это не… она не… и что насчет моего секрета? Наклонив голову, Алекс подныривает рукой под подбородок Кары, чтобы снова поймать ее взгляд, а затем успокаивающе поглаживает ее по плечу. — Кара, мы с тобой обе знаем, что Кэт Грант уже знает твой секрет и знает его уже давно. Ты сама сказала мне не беспокоиться об этом, и я доверилась тебе, как ты доверяешь ей. Она знает, так что можешь вычеркнуть это из своего списка. — Она похлопывает Кару по колену. — И да, она — Кэт Грант, но ты — Супергерл. Ты такая же важная персона, как и она. А все остальное? Это всего лишь «если» и «возможно». Сомнения. Они закрадываются в голову, и тогда ты не можешь двигаться. Я знаю. Но сомнения ничего не сделают, только помешают тебе быть счастливой. — Она не испытывает ко мне таких чувств, Алекс. — Слова словно прилипли к языку Кары, как будто им там не место; как будто они не должны даже думать об этом или вообще вести этот разговор. Это фантазия, не более того. Этого никогда не случится, и Кара это знает. — Она может, — говорит Алекс. — Как ты узнаешь, если не попробуешь? — Почему ты не против этого? Вздохнув, Алекс перекатывается на диван, обхватывает плечи Кары и прислоняет их головы друг к другу. — Я признаю, что она не была бы моим первоочередным выбором для младшей сестренки, но это не тот выбор, который я должна сделать. Так что неважно, что я думаю. Важно только то, что чувствуешь ты, так что, если ты хочешь попробовать, я буду здесь. Я поддержу тебя, и кто знает? Может быть, она действительно чувствует то же самое. Кара сглатывает; густо, болезненно. — А если нет? — Ну, тогда мы пойдем в бар, напьемся, и я куплю тебе выпить.***
Это начинается как попытка попробовать свои силы. Пальцы Кары перебирают клавиши, слова проносятся в голове. Оно начинается с заботы, удивления и надежды. А заканчивается грубым разглагольствованием об одном из раскопанных Карой фактов о новом увлечении Кэт. Как только ее пальцы начинают печатать, все, что она отрабатывала в своей голове — тонкий флирт, заботливые расспросы о жизни Кэт, легкая искра разговора, которая в конечном итоге может перерасти в дерзкое эмодзи сердечка или еще более смелый смайл подмигивания — все вылетает в окно, и вместо этого… Есть предположение, что он изменил своей второй жене (я должна уточнить, что это была его вторая жена, потому что у него их было ЧЕТЫРЕ) с Джейми Ли Кертис. Когда Кэт не сразу отвечает, Кара пожевывает нижнюю губу и снова начинает печатать. Это было во всем «Звездном еженедельнике». В то время они написали об этом по меньшей мере три статьи. И снова никакого ответа. Колени Кары подпрыгивают, когда она смотрит на экран; она сжимает телефон, едва не разбив его. Я просто подумала, что вы должны знать о его возможной истории неверности. Когда на экране появляются три маленькие точки, сердцебиение Кары так громко стучит между ушами, что у нее начинает болеть голова. Ей кажется, что мир вдруг растаял, и она парит в пустоте космоса. Дыхание перехватывает. Но потом точки исчезают. Через мгновение они снова появляются, и Кара напрягается. Когда они снова исчезают из виду, она хмурится. Ждет. Но ничего. Кэт не отвечает. Застонав, Кара заставила себя положить телефон и начала вышагивать по небольшому пространству своей квартиры. Она направляется на кухню, чтобы приготовить чай, чтобы чем-то занять себя, чтобы не протоптать дыру в полу своими бесцельно шаркающими ногами. Звонок от сестры, раздавшийся два часа спустя, дает столь необходимую передышку от молчания телефона. Отсутствие какого-либо ответа. Кара переключается на звонок — это Арахна-изгой. Паукообразный пришелец, украшающий канализацию Нэшнл-Сити паутиной из слизи и коконами из пленников для пропитания. DEO охотилось за ней несколько недель, с тех пор как поступило первое сообщение о странной паутине в сточной канализации в центре города. Она была быстрой, но умела маскироваться лучше, чем любой инопланетянин, которого Кара когда-либо видела, и в тот раз, когда Кара приблизилась к ее поимке, она оказала чертовски сильное сопротивление. Она смогла задержать Кару в своей паутине достаточно долго, чтобы сбежать. Выпрыгнув из окна, Кара мчится к указанному месту, почти предвкушая схватку. Ее тело напряжено, скручивается, и она не может избавиться от дискомфорта, бурлящего в ее нутре. Она распрямляет позвоночник. Что-то должно произойти, прежде чем она надломится на две части, как веточка.***
Когда Кара возвращается в свою квартиру, покрытая слизью Арахны, на ее лице победная ухмылка, такая широкая, что становится больно, и она напрочь забыла о молчании Кэт Грант, о б ухажёре Кэт Грант и о, собственно, Кэт Грант. Горячая вода из душа бьет по щекам и лбу Кары, когда она подставляет лицо под струи. Ее мышцы расслабляются под сильным дождем, напряжение вытекает наружу и вырывается из груди Кары. Она лениво намыливает волосы, когда слышит оповещение своего телефона из гостиной, и внезапно все возвращается к ней. Кара чувствует, как тревожные сомнения закрадываются в ее грудь и начинают распространяться. Закрыв глаза, она сопротивляется желанию выскочить из душа и проверить телефон, проверить ответ Кэт. Пытается устоять перед своим беспокойством. У нее ничего не получается. Быстро ополоснувшись, Кара выключает душ, вытирается и одевается с суперскоростью, а затем направляется в гостиную. Схватив телефон, она просматривает сообщения и находит подтверждение от сестры. Арахна под надзором и усыплена. Она боролась с паралитиками, но в конце концов отключилась, и мы смогли сделать анализы и сканирование. Завтра сообщу тебе больше. Вот и все. Больше ничего. Ничего. Ничего от Кэт. Кара нажимает на кнопку, чтобы открыть свою переписку с Кэт, и смотрит на пустое белое место, где должен быть ответ. Ничего. Кэт ничего не ответила. Прошло шесть часов, а ответа все нет. Каре хочется закричать. Вместо этого она снова начинает печатать. Он купил своему сыну BMW, когда тому было двенадцать лет. Она делает паузу, всматривается в собственные слова; подавляет комок, неуклонно возрастающий в горле. Двенадцать. Вам не кажется, что это немного беспардонно? Она снова ждет. Кэт снова не отвечает, и Кара вздыхает. Потирая глаза, она бросает телефон на диван, шаркает в спальню и падает на матрас. Больше всего на свете Кара хочет, чтобы этот день растворился в воздухе. Исчезнул. Умер. Она зарывается головой в подушку и делает вид, что не отправляла сообщение. Притворяется, что Кэт не на что ответить. Притворяется, что ей все равно, что она ничего не чувствует и вообще не знает о Томасе Лайвли.***
Два дня спустя Кара все еще ничего не слышала от Кэт, и она на грани того, чтобы снова закричать. Кричать или буквально лететь в Нью-Йорк, чтобы убедиться, что Кэт не ранена, не похищена и не превращена в Степфордскую жену гендиректором WAL Technologies. Она довольствуется криком, приглушенным о тыльную сторону ладони, лежа в постели и прокручивая совершенно односторонний разговор, происходящий в ее открытых сообщениях с Кэт. У него галстук с бананами. Настоящие бананы. Он надел его на банкет. Настоящий банкет. Там были камеры. Есть фотографии. Бананы, мисс Грант. Его первая жена как-то сказала в интервью, что у него скверный характер. Ваш характер тоже может быть… временами, но в том-то и дело. Два скверных характера — не лучшее сочетание. Он храпит? Он выглядит так, будто храпит. Мисс Грант? Он назвал свою лодку «Аквадизиак». Вы ненавидите каламбуры, особенно каламбуры сексуального характера. Кэт? Я просто пытаюсь присматривать за вами. Помните, как вы встречались с сенатором Уолшем, а потом сказали, что я должна была отговорить вас от этого? Что вы хотели, чтобы я проверяла всех, с кем вы собираетесь встречаться в будущем, независимо от того, насколько блестящая у них репутация? Ну, так вы сказали. Так что, я просто делаю свою работу. Свою бывшую работу. Кто-то на Reddit предположил, что он убил своего отца, чтобы быстрее получить контроль над компанией. Они представили несколько интересных подтверждающих доказательств. Кэт? Вы правы. Это крайне маловероятно. Совершенно надуманно. Reddit не является надежным источником. Последнее сообщение было отправлено всего за десять минут до этого. На часах 2:17 ночи. Застонав, Кара провела рукой по лицу. Она полностью потеряла самообладание, она знает, но ничего не может с собой поделать. Она чувствует себя одержимой. Каждая новая фотография, появляющаяся в Интернете, пальцы Кэт, переплетенные с пальцами Лайвли, тело Кэт, прижавшееся к его телу, рука Кэт, обвившая его талию; все рассуждения о потенциале этих отношений, степени их приверженности, их будущем… все это заставляет Кару чувствовать себя под давлением и зажатой самым ужасным образом. Как будто ей неудобно. Она не может расслабиться. Не может дышать. И это сводит ее с ума. Все, чего она хочет, — это остановиться, но каждый раз, когда она пытается это сделать, она снова чувствует давление в груди и набирает новое сообщение. Она говорит себе, что если Кэт просто ответит, если Кэт потратит десять секунд на то, чтобы успокоить ее, развеять опасения Кары, заверить ее, что этот мужчина каким-то образом заслуживает быть с Кэт, она сможет расслабиться. Она могла бы отпустить это. Она повторяет эту ложь снова и снова, глядя на свой телефон, а давление не ослабевает. Она хотела бы, чтобы ничего этого не случилось, чтобы она вообще не видела ту первую фотографию, не искала Томаса Лайвли, не разглагольствовала о нем перед сестрой. Она хотела бы стереть слова Алекс из головы, это осознание, которое пронзило ее каждым слогом. То, как они ударяли, тянули и оставляли ее больной и раскаленной в течение нескольких дней после этого. Она хотела бы никогда не понимать, что вообще любит Кэт Грант. Но она любила. И любит. Она любит ее, и Кара понятия не имеет, как давно она это чувствует. Когда это началось. Когда оно развилось. Когда оно обвилось вокруг ее внутренностей, разрослось, как лианы, вокруг ее сердца. Естественно. Пока не поглотило ее настолько, что она забыла, как выглядела раньше, что чувствовала раньше. А теперь она поглощена им, вся зеленая, запутанная и неспособная освободиться. Это худший вид плена, потому что Кара не знает, как прорваться, как вырваться. Да и хочет ли она этого. И сможет ли вообще. Она не знает, что облегчит ее состояние, что поможет ей снова дышать, что вообще поможет. Это ложь. Она знает. Знает. Она просто не может заставить себя сказать то, что ей нужно сказать, спросить то, что ей нужно спросить. Сделать шаги, которые ей нужно сделать. Ее пальцы снова печатают. О, Рао. Его второе имя Эгберт. Почему? Почему? Кара прижимает пальцы к глазам и подавляет всхлип, который зарождается в ее горле. Она давит и давит и ненавидит себя. Когда телефон вдруг начинает звонить, Кара так сильно вздрагивает, что швыряет проклятую вещь через всю комнату. Быстро вскарабкавшись с кровати, она подхватывает телефон с пола и вскрикивает, увидев имя на экране. Нажав на кнопку принятия вызова, она надеется, что ее голос не дрожит так же сильно, как руки. — Алло? — Она прочищает горло. — Мисс Грант? — Объяснись. Голос Кэт хриплый, усталый, и Кара чувствует себя виноватой, потому что знает, что, должно быть, разбудила Кэт. — Объяснить? — У Кары дрожат колени, когда она стоит рядом с кроватью, поэтому она снова опускается. — Что объяснить? — Не прикидывайся дурочкой, Кара, — говорит Кэт. — У меня нет на это терпения в 5:30 утра. Черт. Кара совсем забыла о разнице во времени. — Я.. — Ты, — говорит Кэт, когда Кара колеблется. — Что, Кара? Выкладывай. Три дня ты болтала как идиотка в своих сообщениях, а теперь тебе нечего сказать? Нахмурившись, Кара надулась и ушла в себя. — Я не болтала как идиотка. — Абсолютно точно. Болтала, как ревнивая идиотка. За этим не следует ничего, кроме тишины, которая тянется до тех пор, пока не становится невыносимой. Кара говорит: — Я пыталась быть полезной. — Заваливая меня всеми нецензурными и нелепыми сплетнями, которые ты можешь выудить из недр Интернета о мужчине, с которым я встречаюсь, — говорит Кэт, и Кара вздрагивает. — На этих жалких сайтах ты с легкостью найдешь столько же, если не больше, всякой дряни обо мне. — Я присматриваю за вами! — Я не ребенок, Кара, — огрызается Кэт, и глаза Кары начинают слезиться. Ее горло смыкается. Живот ревет. — Мне не нужно, чтобы ты присматривала за мной. Это больше не твоя работа. Ты не мой помощник, так какого черта ты все еще ведешь себя как помощник? — Потому что я забочусь о тебе! И мне не плевать! — Слова вырываются прежде, чем Кара успевает их остановить. Она подавилась последним словом, выпустила всхлип, прежде чем смогла его заглушить, и закрыла рот рукой. Горячие слезы пробиваются сквозь ресницы и падают, когда она закрывает глаза и втягивает влажный воздух сквозь пальцы. — Я.. — Она пытается снова, но когда ее голос ломается, она не осмеливается продолжать. — Кара. — Голос Кэт теперь мягкий, в нем слышится затаенное удивление от вспышки Кары, и Каре становится больно от этого звука. Подавив очередной всхлип, Кара качает головой и говорит: — Мне нужно идти. Она вешает трубку, прежде чем Кэт успевает возразить или произнести хоть слово. Прижав руку к груди, она, наконец, позволяет всему выплеснуться наружу, пока не выдохнется. Лежа на кровати, свернувшись в клубок, она засыпает с мокрыми щеками и усталыми глазами. В ее груди одновременно и тесно, и пусто, словно в ней пробили дыру, скручивая, растягивая и разрывая в клочья, каким-то образом все еще цепляясь за то, что осталось.***
Алекс выполняет свое обещание, несмотря на то, что по ее мнению Кара не была отвергнута Кэт. Она даже не сказала Кэт о своих чувствах. Тем не менее, Алекс тащит Кару в бар для инопланетян и ставит на стол рюмки. Когда она помогает Каре вернуться домой далеко за полночь, помогает ей снять джинсы и переодеться в футболку, укладывает ее в постель, словно они снова дети, и опять уходит, Кара прислушивается, как она уходит. Следит за биением сердца сестры до самого выхода из квартиры, до улицы, до половины квартала, прежде чем вздохнуть и отпустить звук. Она смотрит в потолок, ее голова кружится, и мысленно рисует картинки на пустом месте. Герб ее семьи. Шпили, пронзающие красное небо Арго-Сити. Трехлапая бездомная кошка, которую Алекс нашла, когда они учились в школе. Она закрывает глаза, позволяя каждому образу танцевать в ее голове. Ясный, как день. Яркий. А потом она думает о Кэт, видит ее лицо, и Кара стонет. Прижав руку к сердцу, она потирает это место. Потирает, как будто может успокоить боль, которую, как она знает, не успокоить. И все же она пытается. Голос Кэт проскальзывает в ее мозг. Этот задыхающийся голос. Этот тихий удар. Кара. Перевернувшись, Кара ощупывает свое тело в поисках телефона. Она находит его под задницей и вытаскивает на свободу. Смотрит на имя Кэт в списке контактов. Когда она нажимает большим пальцем на кнопку вызова, она ожидает, что почувствует панику, но она не приходит. Вместо этого ее охватывает спокойствие. Тяжелое. Слишком тяжелое. Но, тем не менее, спокойствие. — Кара. — Как и раньше, голос Кэт неровный. Усталый. Но теперь в нем есть что-то еще. Что-то похожее на печаль, и это только заставляет Кару чувствовать себя тяжелее. — Я влюблена в тебя, — пробормотала Кара в трубку. Легко. Так легко, что ей почти хочется плакать, кричать, разрезать себя на кусочки. Слова выскальзывают сквозь ее губы, и Кара слышит, как они давят на Кэт, как она едва слышно вздыхает. Ее дрожащий выдох. — Вот почему я болтала, как идиотка, — говорит Кара, слова заплетаются на ее слегка онемевшем языке. — Вот почему я не могу остановиться. — Уткнувшись лицом в прохладную наволочку на ее подушке, она вздыхает. — Потому что я люблю тебя, а ты… ты — это ты. — Кара, я… — Рао, эта подушка такая приятная на ощупь, — бормочет Кара, еще сильнее вжимаясь лицом в мягкую подушку. — Я так… кружусь. — Ты пьяна? — Может быть. — Кара чмокает губами, сильно моргает. — Да. Может быть, да, определенно. Все, что Кэт говорит дальше, ускользает от нее, приглушенное, когда мир вокруг нее замирает и затихает. Исчезает.***
Кара просыпается, когда солнце уже село. Прижав руку к лицу, она нащупывает на матрасе свой телефон. Прикрыв двумя пальцами глаза, она смотрит на экран. 18:12. — Рао, — простонала Кара, бросая телефон обратно на пол. Подтянувшись, она переходит в сидячее положение и тут же жалеет об этом. Живот сводит, когда она ложится обратно и снова вжимается лицом в подушку. Глубоко вздохнув, она повторяет попытку через мгновение, поднимается и перемещается на край кровати. Только через секунду она понимает, что на тумбочке стоит стакан с водой и две маленькие таблетки. Кара на мгновение нахмуривает брови, но потом соображает, что Алекс, должно быть, оставила их, и заглатывает таблетки. Когда она встает, желудок снова бурчит, и она быстро направляется в ванную. К счастью, ее не тошнит, но она определенно близка к этому. Взгляд в зеркало заставляет ее вздрогнуть. Ее волосы залежались и спутаны с одной стороны, но она слишком устала, чтобы позаботиться об этом, поэтому просто оставила все как есть. Воспользовавшись раковиной, она брызгает водой на лицо и протирает глаза от сна, после чего идет в гостиную в одной футболке, трусиках и носках. Проходя на кухню, она ворчит про себя. — Я больше никогда не буду пить. — О, если бы мне давали по 10 центов за каждый раз, когда я даю такое обещание. Кара кричит. Буквально кричит. Громким, пронзительным и отдающий эхом криком, когда она оборачивается и видит Кэт Грант, сидящую на ее диване с книгой в одной руке, другой прижатой к груди, и широко раскрытыми глазами. — Боже правый, Кара, — говорит Кэт, переводя дыхание. — Неужели это было так необходимо? - Сделав еще один успокаивающий вдох, она откладывает книгу в сторону и встает. Она колеблется мгновение, наблюдая за Карой из другого конца комнаты, а Кара не может пошевелиться. Она не может думать. Она уверена, что все еще спит. В основном. Возможно. Если повезет. Через мгновение Кэт, кажется, вновь обретает самообладание и уверенность и обходит диван. Она фыркает и делает жест в сторону Кары, когда та проходит мимо нее на кухню. — Если уж на то пошло, так это я должна кричать, — говорит она. — Ты смотрелась в зеркало в последнее время? Рука Кары сама собой тянется к волосам, пытается распутать их и терпит неудачу. — Как, эм, почему..... — Она снова проводит рукой по волосам, поднимается на ноги и чувствует, как ее голые бедра трутся друг о друга. Паника пронзает ее грудь, когда она опускает голову и понимает, что на ней нет штанов. — Я… как… , — сглотнув, она прижимает руку к пульсирующему лбу и закрывает глаза. — Мне нужны штаны. — Удобсива ради, я бы согласилась, — говорит Кэт. — Хотя, мы так далеко продвинулись без штанов. Полагаю, мы можем списать это в качестве оправдания на достаточно сильное похмелье, чтобы вернуться в свою комнату и одеться. От жара ее щеки запылали, Кара покачала головой. — Я вернусь. Как только Кара оказывается в своей комнате, она закрывает дверь и бросается за телефоном. Уткнувшись лицом в подушку, она делает несколько приглушенных вдохов и пытается успокоиться. Кэт Грант в Нэшнл-Сити. Кэт Грант в ее квартире. Кэт Грант на ее кухне. Кэт Грант только что видела ее, шаркающую в нижнем белье, как полупьяный зомби. Убитая горем, Кара набирает быстрое сообщение сестре. Кэт Грант на моей кухне. На мне нет штанов. Я тебя ненавижу. Ответ Алекса приходит всего несколько секунд спустя. …я в полном замешательстве. Выпустив жалкий смешок, Кара снова зарывается лицом в подушку. С последним ворчанием она отталкивается от кровати, обещает Алекс написать позже и, воспользовавшись вспышкой сверхскорости, одевается и расчесывает спутанные волосы. Осмотрев себя в зеркале, она пожимает плечами. После того, какой ее только что увидела Кэт, любая вещь будет выглядеть на ней лучше, и Кара решила, что и так заставила ее ждать достаточно долго, поэтому она выравнивает дыхание и шаркающей походкой ковыляет обратно в гостиную. Кэт снова сидит на диване, в руках у нее снова книга, а в другой — чашка свежесваренного кофе. — Ну, теперь я уверена, что ты Супергерл. Кара замирает на месте. — Ч-что? — Никто, не имея сверхспособностей, не смог бы приручить то птичье гнездо, которое ты носила на голове, — говорит Кэт, и Кара прыскает. Потом задыхается, а потом смеется. Она не пытается отрицать или спорить, или даже беспокоится на этот счет. Она просто вздыхает и говорит: — Как ты оказалась в моей квартире? Кэт облизывает губы, слегка наклоняет голову, как бы стыдясь, но затем просто пожимает плечами и снова откладывает книгу в сторону. — Так получилось, что я довольно искусна во взломе замков. Полезный инструмент во время моей работы в качестве репортера-расследователя. — Ты вскрыла мой замок? — Докажи это. Еще один тихий, немного неуверенный смешок дрожит на губах Кары. — Почему ты здесь? Я имею в виду, не просто здесь, а здесь, в Нэшнл-Сити. Ты вернулась. Сделав глоток кофе, Кэт прочищает горло и игнорирует вопрос; меняет тему. — Нам нужно поговорить, Кара. — О, эм… — Кара немного пошатывается на месте, желудок все еще неспокоен, а ладони начинают потеть. — Да, — говорит она. — Да, наверное, стоит. Подойдя, Кара садится на противоположный конец дивана. Она делает глубокий вдох и начинает объяснять, но когда она открывает рот, Кэт тоже начинает говорить. — О том, как я… — Вчера вечером, когда ты позвонила… — Подожди, — говорит Кара, качая головой. — Что? Прошлой ночью? Глаза Кэт слегка расширяются, и она застывает на месте. Ее губы на мгновение беззвучно шевелятся, и Кара пытается заполнить пробелы, которые Кэт, похоже, не хочет заполнять. — Кара. Звук ее имени заставил ее вздрогнуть, мягкий и Кара задыхается. — О Боже, — говорит она, закрывая рот рукой, когда предыдущая ночь возвращается к ней и проносится в ее сознании. Задыхаясь. Тонущая. — О, Рао, нет. — Кара. Глаза Кары наполняются слезами, она смотрит на Кэт, с удивлением обнаруживая, что зеленые глаза тоже блестят. — Я так… — Кара подавилась словами, проглотила их и попыталась снова. — Кэт, мне так жаль. Я не хотела… Я не хотела так на тебя срываться. Я… Боже, было поздно. Я была пьяная. Я.. — Кара втягивает тяжелый воздух, и он обрывается смехом. Пустым. Переходящим в слезы. — Я просто продолжаю все портить. Ее плечи сотрясаются от усилия, чтобы не разлететься на куски. Отставив кофе в сторону, Кэт колеблется лишь мгновение, прежде чем подняться с дивана и подойти ближе. Она снова садится рядом с Карой и протягивает руку. Кара вздрагивает, когда Кэт проводит пальцами по влажной щеке Кары, а затем кладет руку на одно из коленей Кары, прижатых к ее груди. — Ты это серьезно? — Всего лишь шепот, ничего больше. Просто искренний вопрос на поверхностном дыхании. Кара замирает, смотрит на Кэт. Ищет что-то, хоть что-то, за что можно ухватиться. Ощутив тепло руки Кэт, прижатой к ее колену, Кара проглатывает свой страх и кивает. — Да. Единственная трещина в самообладании Кэт — это тяжелые подьем и опускание ее груди. Но она ничего не говорит, несмотря на то, как колотится ее сердце. Кара слышит его, быстрое и резкое, такое же дикое, как и ее собственное, и это зарождает крошечную надежду между ее ребрами. Когда Кэт снова заговорила, она лишь сжала колено Кары, поднялась на ноги и сказала: — Тебе нужно принять душ. Тебе станет лучше. Я закажу нам что-нибудь поесть. Перемена резкая, и Каре требуется мгновение, чтобы приспособиться. Чтобы отреагировать. Чтобы ответить. — Э-э-э, да, — запинается она, быстро вытирая мокрые щеки и шатко поднимаясь на ноги. — Хорошо. — Она направляется в ванную, сердце застревает в горле, и ей становится плохо от отсутствия взаимности со стороны Кэт, от того, что Кэт ничего не ответила на то, в чем Кара только что ей призналась, но она не может заставить себя ничего сказать. Она чувствует странное онемение, как будто парит, хотя ее ноги твердо стоят на земле. Не доходя до ванной, она оборачивается. — Кэт? Кэт поворачивается на зов своего имени и вскидывает бровь. — Мне… мне нужно много еды, — говорит Кара, неловко почесывая затылок. — Типа, много. Единственный ответ Кэт — простой кивок, и Каре снова хочется плакать. Она прячет каждую слезу под душем.***
— Ты не хочешь ничего сказать? Кэт вздрагивает, быстро поворачивается со своего места на кухне, приподнявшись на цыпочки, чтобы достать стаканы в шкафу над плитой. Стоя посреди комнаты в леггинсах и безразмерном свитере, с расчесанными и еще слегка влажными волосами, Кара смотрит на нее. Она чувствует себя незащищенной, когда смотрит на Кэт, отчаянно желая свернуться калачиком и позволить этой тишине встряхнуть их, чтобы они вернулись в прошлое. До всего этого. Но она здесь, и это происходит, и это ее шанс. Ее единственный шанс. И она им воспользуется. Сердце барабанит в ушах, Кара говорит: — Я сказала тебе, что люблю тебя, что я… я влюблена в тебя, а ты просто… . — Она издала грустный смешок. — Ты сказала мне принять душ, Кэт. На мгновение Кэт закрывает глаза, делает тихий вдох, который Кара все еще слышит, как гром. Она выпускает его с тяжелым вздохом и прислоняется спиной к кухонной стойке. — Нет, — говорит она, качая головой. — Нет? — Ты сказала мне, что любишь меня, — говорит Кэт, опустив взгляд и слегка дрожащим голосом произнося слова. — И я села в самолет три часа спустя и полетела в Нэшнл-Сити. Кара втягивает воздух, чувствуя, как переворачивается ее желудок. Она ждет, чувствуя, как все внутри нее перекручивается и дрожит. — Ты сказала мне, что любишь меня, — снова говорит Кэт, закрывая глаза и прижимая одну руку к виску. Она потирает кончиками пальцев маленькие кружочки. — И я прилетела через всю страну, чтобы взломать твой замок и посидеть на твоем диване, пока ты спала. — А как насчет Томаса Лайвли? Когда Кэт снова открывает глаза, они широкие и блестящие. Захватывающие. И Кара внезапно понимает. — Кара, я… — Ты любишь меня, — говорит Кара шепотом, и Кэт вздрагивает. Кэт издала беспомощный смешок. — Я не чувствовала себя так уже много лет. Перейдя через кухню, Кара встает перед Кэт. Она колеблется, прежде чем шагнуть в пространство Кэт, прежде чем скользнуть рукой по локтю Кэт, вверх по ее руке, через плечо. Она замирает у основания шеи Кэт. — Как так? Кэт вздрагивает от прикосновения Кары, снова закрывает глаза и чуть наклоняет голову. Линия ее челюсти касается запястья Кары. — Как будто я не могу дышать. — Кэт, — шепчет Кара, и Кэт снова открывает глаза. Когда их взгляды встречаются, их груди почти прижимаются друг к другу, Кара улыбается. Это тянется изнутри, тянется к ее губам, пока они не встретятся. — Ты любишь меня. Задыхаясь, Кэт закатывает глаза. — Я знаю, — говорит она, ее голос дрожит от сдерживаемых слез. — Все это было ужасно неудобно. — Как долго? Покачав головой, Кэт вздыхает. — Достаточно долго, — говорит она, и как только эти слова слетают с ее губ, ее рука скользит по центру груди Кары, сжимая ткань ее свитера и тянет ее вниз. Притягивает ее к себе. Когда их губы встречаются во влажном прикосновении, Кара чувствует, как мир сдвигается и ускользает от нее. Разбивается вдребезги. И что-то новое прорастает в останках, что-то зеленое и дикое. Что-то свободное и ее. Их. Она прижимается к Кэт, глаза закрываются, пальцы скользят по волосам Кэт, и она отдается этому чувству. Оно распространяется, поглощает, окружает, и Кара упивается этой наполненностью. Ее съедают, захлестывают все способы, которыми она любит Кэт Грант, и это совсем не похоже на захват. Наоборот, это похоже на спасение. Это похоже на убежище. Как дом.