---

Когда он понял - полгода назад или месяц? Когда было слишком поздно? Джек не знает. Знает только то, что память о Луизе блекнет и выцветает, как старая фотография, что однажды он не смог вспомнить, как она смеется, что когда он узнал, что письма сожжены, было не больно - ну сожгли и сожгли, к лучшему, незачем такое хранить. Дженни здесь, рядом, с первого дня - "Джек, давай рубашку зашью", "Джек, я сделала салат, съешь, пожалуйста", "Джек, холодильник опять сломался"... Джек, оглянись. Джек, ты не один. Джек, подними голову и живи, ведь можно жить, даже здесь можно. Дженни, всеобщая заботливая сестра. Дженни, которая всегда утешит, накормит, перевяжет рану и посочувствует. Дженни, которая устраивает праздники, даже если маньяку это не нравится. Дженни, которая молча и ненавязчиво учит их надежде. Может, это не любовь - кто мог бы влюбиться в таких условиях - но ее светом делиться с другими совсем не хочется. Джек дарит ей цветы, когда их всюду разбрасывают по дому и позволяют собирать за испытания, а она ставит их в смешные пузатые вазы на кухне и в гостиной - так, чтоб из камер было хорошо видно. Джек спрашивает ее, чем она хочет заняться потом - они ведь выберутся, иначе и быть не может! - а она вяжет мягкие игрушки и собирает старые записки, которым сто лет в обед. Джек зовет ее на собрание подпольщиков, а она запирается ночью на кухне - камеры там чаще работают в реальном времени, а не на запись. После того кухонного разговора Дженни неуловимо меняется. Она впервые не одергивает Джека в ответ на его "этот маньяк", зато неуверенно улыбается в ответ на его шутки, и ему начинает казаться, что надежда есть. Потом она приходит в подвал - руки обмотаны бинтами, шаль куда-то пропала, глаза горят по-боевому, и он почти уверен. Но она по-прежнему не понимает - или делает вид, что понимает - что он хочет сказать. Выполняет поручения Билла и больше не смотрит на камеры. Когда Мэтт захватывает место Кукловода, Джек ищет ее - но каким-то образом она узнает сама. Он бродит по дому, а Дженни и Джон как назло то и дело попадаются на глаза - пьют чай на кухне, держась под столом за руки, как школьники, сидят у камина в гостиной и шепчутся о чем-то, и Джон улыбается, а глаза Дженни светятся невероятной нежностью; Перо громко ругается в коридоре - мол, им тут никто не нанимался записочки таскать, пошли бы уже в укромный уголок и сами разобрались. Дурацкие сердечки в зимнем саду, достойные четырнадцатилетних школьников. Дурацкие прощания - перед тем, как он уходит по делам фракции, она сильно сжимает его ладони и шепотом - но все равно все слышат - просит быть осторожнее. Дурацкие поцелуи в темных уголках - почему Джон вечно выбирает именно те коридоры, где Джеку надо пройти? Потом Джек случайно замечает, как на парочку смотрит брат - таким же тоскливым, как и у него самого, наверное, взглядом, только не на Дженни, а на Джона, ему горько и смешно - вот ведь попали оба. Потусторонний холод с каждым днем все сильнее, а надеяться и бороться все труднее. Только теперь Дженни, которая по-прежнему светит для всех, согревает только одно сердце в доме.