ты думал, я рок-звезда, но нет, я хуйло

— Эй! На такие обращения Яшка даже не оборачивался. Привык уже. Морда целее будет. Своя, в основном, но и чужая тоже. — Ну я же вижу, ты в моей майке, чего жмешься, как целка? Стесняешься? Нетипичная для какого-нибудь обобщенного катамарановского алкаша фраза застала Яшку врасплох, и он все же обернулся. И подохуел. На лице парня, вальяжно развалившегося на скамейке в компании какой-то уже вроде как вырубившейся девчонки, крашенной блондинки, расползлась довольная ухмылка. — Узна-а-ал. Как не узнать, прямо на животе та же морда. Даже, пожалуй, «лицо». Смазливое вполне, для рокера-то. Яшка замер, не зная, что делать. Чего он хотел? Добрести до дома, закинуться, подрочить и баиньки. Вторые сутки на ногах, в Катамарановске как раз прогремела фестуха, и Шершанский тусил на ней как не в себя, а сейчас уже устал. Последний день, как-никак. Нормалек, заслужил. Что он получил? Бухого барабанщика «Державы Темноты» (бля, только сегодня же был на их концерте)! И че дальше? Уже наполовину уснувший мозг нормальных решений не предлагал. Не то чтоб Яшка многого от своего мозга ждал. Предки ждали. Учителя ждали. Он же типа, ну, одаренный. — Привет, — выдал Яшкин «одаренный» мозг. — Что, автограф хочешь? Прям на майке могу, — Кобра подмигнул. Яшка подумал и решил, что он, как бы, и не против. Круто же. Кобра — он ахуенный барабанщик, с этим не поспоришь. Он кивнул: — Хочу. — Пусти переночевать, — потребовал Кобра. — Я ебал в душе тащиться до гримерки, а ты же тут где-то рядом живешь, да? Яшка кивнул. А что? Родители уже полгода как укатили, мать в Москву, отец в Ленинград, карьеру строить. Местный НИИ им, видите ли, слишком провинциальный. А Яшка только рад. Предки-то, скорее всего, там и останутся, они же еще и рассорились до кучи и завели себе по романчику. — Ахуенно, — Кобра слегка неловко поднялся со скамейки, бросив крашенную блондинку там (она сползла и легла вдоль). — Веди. У тебя ж захавать что есть? Яшка моргнул в ответ. Ну его нахуй. Еще и наркотой делиться? Но подумал и кивнул. — Класс, — довольно воскликнул Корба. — Как раз захотелось чего-то. Протаскивая Кобру мимо ругавшегося соседа снизу (папин коллега, мамин любовник, Яшкин посидите-с-ребенком-главное-чтобы-он-сделал-домашнее-задание), Шершанский еще не сожалел о том, что согласился. Когда Кобра раскидал все вещи по полу, тоже. Хуй с ними, с вещами. Жалеть Яшка начал после того, как заперся на кухне, снюхал дорожку и привел мозг в рабочее состояние. Потому что делиться не хотелось. Ну, как минимум, не только за автограф. Он же эту майку на следующей же пьянке проебет. Яшка много чего знал, и себя тоже знал. Проебет, к гадалке не ходи. Его отвлекли звуки из соседней комнаты. Судя по всему, Кобра, попросившийся «переночевать», ночевать пока не собирался и взялся за Яшкину барабанную установку, что-то там по пьяни весьма ахуенное и талантливое, под стать себе, выстукивая. Он подумал, на «ты» или на «вы», и решил, что, учитывая обстоятельства, с Коброй можно и на «похуй». — Чего хавать будешь? — Да похуй, я уже дня три ничего не жрал. Что есть? Яшка задумался сначала над имеющимся ассортиментом и силами душащей его жабы, а потом и над самой формулировкой. Намерения Кобры перестали казаться ему такими уж очевидными. — Ты чего, собрался есть… ну, еду? Кобра посмотрел на него, как на идиота. Яшка и сам о себе подумал, что он идиот. Одно на уме. А человек тут реально голодный просто. — А у меня нет еды, — пояснил он. — Ну, если что там найдешь, то ешь, конечно. У меня ток наркота. Кобра прищурился. Откинул голову. По-кобрински прошипел: — Поделишься? Яшка кивнул. Поздно было говорить «нет». К тому же он наконец-таки вспомнил, насчет чего жаба его не душит совсем. Экстази ебашить в одиночку — это скорее грустно, чем что-то еще. А друзей, как таковых, друзей-друзей, а не собутыльников, у Яшки не водилось. Не звать же бывших одноклашек, с которыми он вроде как дружил в школе. Они, наверное, Шершанского на улице встретят и не узнают. А Кобра — звезда. Кобра — клевый. И с Коброй должно быть тоже клево. Уж точно лучше чем с Клещем, которому, кажется, что въебывать, что нет: разницы никакой. Яшка под удивленным взглядом Кобры на секунду завис, вспоминая, куда пихнул купленный у Клеща пакетик, а потом смотался на кухню и вернулся. Вырыл из сахарницы. Это он иногда так морочился с нычками. А иногда тупо кидал в корзинку для ключей в коридоре. — Держи, — он протянул Кобре на ладони кривую таблетку какого-то не то зеленого, не то синего цвета. Кобра взял и непонимающе посмотрел на него. — Ты чего, первый раз? — Яшка удивился искренне. — Да как-то не до этого было, — без тени стеснения пожал плечами Кобра. — Я, знаешь ли, не из таких. Мне разные штуки чисто по приколу нужны. Я и без них умею ахуенным быть. Яшка удержался от того, чтобы переступить с ноги на ногу. Вроде он и опытнее, — опытнее Кобры, которому лет двадцать пять точно уже есть, и вообще, он рок-звезда! — а вроде его и обосрали. Было немного обидно. Чуть-чуть. Кобра закинул таблетку в рот и сглотнул. — Сколько ждать? — Минут двадцать, — тихо ответил Яша, тоже заглатывая. Ну ничего. Сейчас подействует и Яшка тоже будет ахуенным. — А как тя звать-то? — вдруг спросил Кобра. Шершанский даже удивился, что ему такой вопрос задали. — Яша. А тебя? — Кобра. — Не, а по-настоящему? — По-настоящему Кобра. А тебя что, прям по-настоящему Яшей зовут? Чего так скучно? Яша моргнул. А как его еще звать-то можно, если не Яшей? — Ты же вон, — Кобра кивнул на барабанную установку. — Можно было бы чего поприкольнее придумать. Хотя-а-а… Что-то в этом есть. Яа-аша. Мне нравится. Яшка молча плюхнулюся в кресло и потянулся к ближайшей книге, чтобы позалипать, пока не въебет. Кобра вел себя странно, как будто его уже въебало. Может быть, типа идиосинкразия? «Идиосинкразия» — это такое слово, за которое в его новой тусовке могут и по ебальнику прописать, не разбираясь, что оно значит. — А ты молчаливый, — протянул Кобра. — А играешь хорошо? Хочешь к нам попробоваться? Я тут одного из группы попер, хочу найти замену. Больно крикливый был. Я люблю молчаливых. Яшка пожал плечами. Куда ему — в «Державу»! Вообще не его уровень. Он так, просто развлекается. — Блять, Яша-а, ты классный, — протянул Кобра. Точно ебанутый. Так быстро не бывает эффекта. Не бывает же? Яшке особо сравнивать не с кем, кроме себя, и Клеща, которому что угодно — идиосинкразия. Или толерантность. Или как там называется, что ничего не меняется. Похуй. Яшка прикрыл глаза и захлопнул книгу. Вот сейчас начало въебывать. Понемногу, правда. Как так получилось, что спустя полчаса он сидел на полу по-турецки, перебирая кобрины волосы, а сам Кобра лежал рядом, чуть ли не у него на коленях, Яшка особо не сориентировался. У него всегда так. Хуйня-хуйня-хуйня, потом прикольно. Вот сейчас — прикольно. Кобра трепался без остановки о «Державе», о музыке, о каких-то случаях из гастролей. Яшка особо не слушал. Яшке было прикольно. Кобрины волосы на ощупь тоже были прикольными. Интерес к чему-то кобриному он проявил только когда Кобра начал тереться членом о его ногу. Главным образом, потому, что это было… ну, неожиданно. Он бросил на Кобру выразительный взгляд, а потом вспомнил, что на нем темные очки, и поднял линзы. Но взгляд все равно не подействовал. Даже наоборот: увидев, что его действия не остались незамеченными, Кобра начал тереться усерднее. Как будто намеренно пытаясь возбудиться. Под наркотой бывает сложно, — Яшка знал, — поэтому получалось медленно. Медленно, но довольно успешно. — Ты чего, трахаться хочешь? — спросил он напрямую. — Ты ебанутый? Кобра пожал плечами. Жест не особо убедительный, учитывая то, что при этом он еще и щурился от наплывающего удовольствия. — Ебанутый, — подвел итог происходящему Яшка. — Я тебе жопу подставлять не буду, алло. — Ну, можно и наоборот, — промурчал Кобра. Пиздец его, однако, вставило. — Я же говорю, я за эти три дня феста ваще считай не жрал. Очень удобно-о-о… Яшка поднял бровь. И все. Кобра начал как-то извиваться на родительском ковре, туда-сюда, ну буквально змеюка. И своей змеюкой то и дело терся об Яшку. Что, кстати, очень мешало. В основном потому, что провоцировало ответное возбуждение. Рефлекторное. Касания, наркотик. Несерьезно это он. Яшка отодвинулся. — Ну блин, ну что ты такой скучный? — возмутился Кобра, поднимаясь на локтях. — Все фанаты хотят со мной трахнуться, и ты тоже, даже не пробуй отрицать, не поверю. Ну, пиздец. Ситуация безвыходная. Главная проблема была в том, что Яшке и самому уже захотелось. — Я не особо… умею, — начал он. Кобра жестко отрезал: — Отсоси. Яшка замешкался и он добавил: — Это просьба. Не оскорбление. Яша не обиделся. Он просто боялся, что это не всерьез. Возбудит и не даст? Не, это точно не про Кобру. Ну-у, точно не про Кобру под экстази. Шершанский попробовал принять позу поудобнее (он оказался сверху, стоя на коленях и обхватывая ими лежавшего Кобру) и расстегнул ему ширинку. Спустил штаны вместе с трусами. Вид кобриного агрегата, — обычного, чуть худее, чем яшин, и, почему-то, ощутимо светлее, — немного его затормозил. — Ты что, первый раз? — усмехнулся Кобра, возвращая его же фразу. Яша пожал плечами: да. Так же, как Кобра не стыдился, что не пробовал наркотики, Яшка не стыдился, что не трахался с мужиками. Кобра понял и сказал: — Ну давай неглубоко. Яшка кивнул. Жизнь под кайфом ему вообще нравилась куда больше обычной. Все так понятно и просто. Хочешь секса — берешь. Он взял в рот, не особо чувствуя вкуса. Больше ощущалось само касание — вкус пота и предэякулята как раз почти терялся от сушняка. Немножко со́лено. Но прикольно. Он попытался скользить языком по стволу, и Кобра ойкнул. — Без зубов. «Бля», — разочарованно подумал Яшка. Забыл. А ведь ему казалось, что он не такой, как Кобра. Ну, у него же не первый раз. Это про экстази, не про минет. Хотя, может быть, одно компенсировало другое. Он выпустил член изо рта и слегка прокашлялся. — Прости. — По-охуй, — протянул Кобра. — Я и так пиздец возбудился. Че за дрянь ты мне дал? Яшка хотел возразить, что это не «дрянь», — но сравнивать ему, опять же, особо-то было не с чем, он не был таким уж опытным наркоманом, каким хотел казаться. Хотя у него почти стоял. На парня. Так что, наверное, и правда не дрянь. — Я еще попробую, — уверенно буркнул он. — Я же ударник, как-никак. Кобра каламбура не оценил. Или не уловил. Или просто не слушал. Яшка поудобнее сдвинул локти, прижимая их ближе к кобриным бедрам и заглотнул снова. На этот раз получилось лучше. Во-первых, он почувствовал это сам. Во-вторых, Кобра издал вполне однозначно трактуемый стон. Яшка удержал себя от улыбки: иначе снова бы случайно прикусил. Он немного понасаживался туда-сюда. Медленно. Боялся, что Кобра кончит, и на этом — все. Кобра, может, и хвастался минут десять назад, что может по десять подходов за ночь, но то ж не под наркотой. И, возможно, он вообще пиздел. Яшка решил, что достаточно, и поднялся, удобнее усаживаясь на кобриных бедрах и немножко ожидая похвалы. Он всегда был ударником, пока не бросил в школу. — Ахуенно, — вынес вердикт Кобра. Яшка просиял. — Как у тебя вышло… блять, с первого раза? Яшка улыбнулся шире. Да, люди часто удивлялись его способностям. Он процитировал свою классную: — Я очень талантливый. — Да, но настолько, — кобрина речь сбилась. — А, все, дай мне кончить. Давай. Кобра пнул его коленом в ляжку, и Яшка понял, что надо привстать, дать Кобре перевернуться. Яша вообще очень понятливый. Он подвинулся, чтобы Кобре было удобнее. — Умеешь растягивать? — простонал Кобра куда-то в ковер. Шершанский немного расстроился. Потому что вспомнил, что ковер очень пыльный (мама требовала, чтобы его пылесосили каждую неделю, а он не пылесосил два месяца). И потому что Кобра не спросил, как. Яшка хотел похвастаться, что он хорошо управляет рвотным рефлексом: ему приходилось пить иногда чуть ли не «Скипидар». Не, ну если прям честно, пару раз и «Скипидар». Но вспоминать те случаи не хотелось. А потом Яшка вспомнил, что не умеет растягивать, и расстроился еще сильнее. Кобра фыркнул недовольно. — Ясно. Я сам. Яша не опускался на кобрины икры, хотя тому, наверное, было бы все равно. Он наблюдал, как Кобра привычными действиями осторожно, круговыми движениями, проталкивает пальцы в себя. Сначала сует себе в рот и облизывает с характерным посасывающим звуком, а потом проталкивает. Светлая кожа, пальцы тоже бледные, хоть и потемнее немного, и черные-черные ногти. Из-за лака. Яшка наблюдал за кобриными пальцами, и слегка надрачивал член. Под наркотой иногда не получается даже дважды кончить. И хотя у Яши получалось обычно, он не хотел рисковать. Это его первый раз с Коброй. Это его единственный раз с Коброй. Яше казалось, у него теперь фиксация на черном лаке для ногтей будет. Что ж, — не самый худший предмет для фиксации. Девушек полно с подобным маникюром на любом концерте. — Давай, — Кобра тихо чихнул. Блять. Стоило пропылесосить ебанный ковер. — Вставляй. Нормально. Первый раз у Яшки был меньше года назад. Ну, почти год. С девчонкой из параллельного класса, которая тоже школу бросила. Только вот она не вывезла, потому что ей не хватало мозгов, а Яшка — просто эмоционально. Люди не вмешаются в систему по разным причинам. Кто-то слишком тупой, кто-то слишком умный. Слишком маленький или слишком большой. Слишком пустой, или слишком полный. Яшка в Кобру вместился до странного идеально. Кобра простонал и изогнулся в спине. Было приятнее, чем с той девчонкой. Из-за наркотика или из-за того, что Кобра был у́же? Яшка особо не понял. Он и не хотел понимать. Под наркотиками ему вообще что-либо понимать не хотелось. Яшка обожал наркотики. Ну, в данный момент он обожал Кобру. Ритмично, постепенно и довольно глубоко — обожал. Он положил ладони Кобре на талию и чуть царапнул короткими ногтями. Следов не останется, но ему вдруг захотелось покрасить ногти в черный. Кобра простонал в тон его прикосновениям. Яшка еще раз попробовал нажимать ногтями на кобрину талию. Нажимать и отпускать. Кобра стонал в ритме. Он наклонился вперед, почти уткнувшись в кобрины волосы носом (они пахли дешевым пивом). Бля, бля, бля. Тут только два варианта: либо под экстази трахаться в десять раз круче, чем без, либо дело в Кобре. Который, — гад такой, — не вернется. Для него же это только очередная ночь с поклонником. Прям как с поклонницей-малышкой, только удовольствие немного другое. Очевидно, Кобра всегда доминировал. И плевать, актив-пассив-архив-нарратив. Кстати, «нарратив» — еще одно слово из тех, за которых могут и прописать по ебалу. Кобра, наверное, не знает таких слов. И сколько у него было таких, до Яшки? Обидно… Яшка глубже вжался носом в кобрину шею. Неправда, не только пивом пахло. Вполне ощутимо пахло Коброй. Яшка кончил слишком никак, — удовольствие потерялось в наркотическом опьянении и кобрином запахе. Но такое с ним бывало и раньше. Зато он в полной мере насладился всем процессом до. Такое бывает, когда под кайфом вместо того, чтобы двигаться по нарастающей, типа экспоненты, график удовольствия составляет что-то… больше похожее на натуральный логарифм. Яшка поморщился от неприятных мыслей, иногда в его головушке всплывали какие-то уж совсем противные образы и метафоры, о которых думать не хотелось. Не для того он школу бросал. По кобриному бормотанию и недо-мурчанию было понятно, что ему тоже понравилось. Яшка протянул руку и еще раз погладил Кобру по голове. Ему всегда нравились длинные волосы, и сейчас он подумал, что на парнях они смотрятся даже как-то сексуальнее, чем на девушках. Странная мысль, что только не лезет в голову под наркотой, но всяко уж лучше логарифмов. На ковре расползлось пятно кобриной спермы. Теперь-то наверняка придется чистить. Яшка повалялся, вчувствываясь в запахи, а потом поднялся на локтях. Кобра заснул. Пиздец. Впервые при Яше кто-то после такого уснул. Ну точно, идиосинкразия. Он еще пошерудил рукой в кобриных волосах, но тот явно не собирался просыпаться. Даже грустно, что такой момент кончился. Кобру, наверное, уже и отпустило, раз уснул. А значит, и Яшке недолго осталось. Шершанский устроился на ковре поудобнее, продолжая лениво перебирать чужие волосы и притворяться, что он все еще под кайфом, и тоже попытался уснуть. Получилось. Но когда он проснулся — Кобра уже исчез. Вместе с пачкой печенья, которая была единственным перевариваемым продуктом в квартире. Яшка вздохнул, подрочил в душе и пошел в магазин. Ему тоже хотелось есть, в конце концов.

***

— Не пустили? Перед лицом мелькнули избела-выжженые прядки. Яшка поднял взгляд. Парень, постарше него. — Меня послушали, но прогнали, — продолжал тот бодрым голосом. — Ну это и ладно. Я не хотел быть на подпевках. Я хочу свою группу собрать… названия еще нет, но пару треков, блин, зачетных, просто хитяр… так, в набросках… ты, это… не хочешь попробоваться? — Что? — выдавил Яшка. — Ой, нахрен, блин, прости, не представился. Роза-Робот. А ты? — парень тряхнул прядями. Яша завороженно посмотрел на то, как они описали в воздухе параболу. Даже дурацкие сравнения из башки было лень выгонять, настолько чего-то грустилось. «Да я вообще не особо хотел пробоваться», — хотел сказать Яшка. «Но меня, вроде как, пригласили», — хотел бы он добавить. Но его — «одаренный» — мозг, подсказывал, что неважно, что там бормотал Кобра под экстази, едва ли это было реальным обещанием. Сам дурак, что приперся на эти пробы в группу. «Держава» постоянно то кого-то принимает, то выгоняет, там все равно не задержаться. А таким, как он, и попасть не суждено. Не-пов-то-рит-ся. Яшка вздохнул и откинул голову, только сейчас замечая, что белобрысый парень со странным именем на него выжидательно пялится. Точно. Надо как-то представиться. «Яша» — скучно. Это он с первого раза запомнил. — Шершень, — буркнул он первое, что пришло в голову. — О, Шершняга, ахуенно, — обрадовался парень. — Слушай, я, нахрен, прямо чувствую, что это судьба. Понимаешь? Роза и Шершень, юноу? Яшка кивнул. Яшка вообще был хорош в том, чтобы быть молчаливым и со всем соглашаться. — О, а это у тебя что, автограф Кобры? — Роза указал Яшке-Шершню на грудь и тот сразу наклонил голову, чтоб посмотреть. Он эту майку так со вчера и не переодел, пиздец. Вот только подпись в углу реально была, крупная, маркером, от души, он это только сейчас заметил. — Класс, где ты его достал вообще, ну ты даешь. Просто вот огонь, такой человек мне и нужен, который где угодно что угодно как угодно, блин! Точно. Автограф. Ради этого же он потащил Кобру к себе ночевать. Яшка вздохнул. Пока что этот день хуйня-хуйня-хуйня, а значит, скоро будет прикольно. В жизни всегда так. Он посмотрел сквозь очки на нового знакомого и кивнул. — Давай попробуем.